Buch lesen: «Однажды на девичнике»

Утром, изнывая от жуткой головной боли, я кое-как оторвалась от подушки и придала телу вертикальное положение.

–– Пить, – всё, что могла сообразить и сказать я в тот момент.

В горле сушило нещадно, к тому же подташнивало и скручивало живот не то от боли, не то от голода. Неужели я вчера так сильно перебрала?

–– Проснулась? – в комнату вошёл Антон. Лицо парня выражало крайнюю степень недовольства, а руки провокационно то сжимались в кулаки, то разжимались.

–– Тош, который час? И принеси водички, будь другом, – просипела я не своим голосом и упала обратно на кровать.

–– Другом? Марго, ты в своём уме?! Да после случившегося даже мои внуки не будут друзьями твоим внукам!

–– Чего? – мои глаза округлились от удивления, и в теле даже появились силы встать с дивана. – Антон, что ты такое говоришь? У нас же свадьба общая скоро, дети общие будут, ну и внуки, соответственно, тоже.

–– В этом я очень сомневаюсь.

Ничего не объяснив, Антон вышел из зала. Несколько секунд я глупо хлопала ресницами и пыталась сообразить, что же произошло. Но пока в голове не всплывало ровным счетом ничего.

Заприметив на тумбочке бутылку с водой, я потянулась к ней, чтобы попить, но по пути рукой нечаянно снесла с журнального столика будильник и, кажется, уронила на пол телефон.

Вода несколько отрезвила меня, придала сил и уверенности по крайней мере на утренние разборки с моим женихом. А-то чего он какой-то бред несет? Это я с похмелья, а не он.

Антон не заставил себя долго ждать. Появился через несколько минут с новеньким макбуком, который я дарила ему на Двадцать третье февраля, в руках. Парень пару раз клацнул по клавиатуре и повернул гаджет экраном ко мне.

–– Полюбуйся, невестушка, – последнее слово Антон произнес с особой спесью в голосе.

Подняв округлившиеся от недоумения глаза на жениха, я все-таки пересилила себя и уставилась на монитор.

Судя по всему, я смотрела на запись с камер видеонаблюдения из клуба, в котором отдыхала вчера с девчонками по случаю девичника.

Вот Лёлька наспор за минуту выпивает три “Секса на пляже”, вот Катерина ломает каблук, пока пляшет на барной стойке, вот Леся с ошарашенными глазами сбегает от полуобнаженного официанта. А вот и я…целуюсь с каким-то парнем.

–– Тош.... – только и могу пробормотать, не до конца осознав увиденное.

–– Что? И это самое приличное, что я мог показать тебе. Ту дрянь из вип-комнат я даже пересматривать не хочу! Как ты могла, Марго? Накануне нашей свадьбы....

Сжав от гнева челюсти, Антон хлопнул крышкой ноутбука и удалился из комнаты. А когда по щеке побежала одинокая слеза, я услышала стук входной двери. Ушёл.

Первые несколько минут я не могла даже плакать, потому что не понимала ровным счетом ничего. Как я могла изменить Антону за неделю до нашей свадьбы? Нет, этого просто не могло быть! Какая-то чудовищная ошибка!

С надеждой я кинулась к ноутбуку, чтобы пересмотреть запись с камер еще раз. Вдруг это не я? Вдруг кто-то просто что-то перепутал?

Вот мы болтаем с девчонками, веселимся, творим всякие глупости. Около нас вечно крутится полуголый официант и парень неподалеку. Кажется, поцелуй именно с ним произойдет несколькими минутами позже.

Парень, а скорее даже мужчина, одет в темные джинсы, белую рубашку. В его руках стакан не то с соком, не то с каким-то коктейлем. Он постоянно косится в нашу сторону, но не подходит, даже не осуществляет попыток познакомиться. А когда с ним начинает заигрывать Катерина, и вовсе отходит на несколько метров.

А потом девчонки расходятся кто куда: кто на танцпол, кто в дамскую комнату, кто к компании парней за соседним столиком. Я остаюсь одна и осуществляю попытку познакомиться с наблюдателем.

Я что-то говорю, на записях не слышно, мужчина улыбается так по-доброму, посмеивается. Он не похож на того, кто будет затаскивать девушку в постель после пятиминутного знакомства в клубе. Но внешность, похоже, обманчива.... Хотя....

Спустя всего несколько минут разговора, я набрасываюсь на него со страстным поцелуем, прижимая к барной стойке. Камеры отчетливо передают, что инициатором нашей близости являюсь я, но никак не он....

А дальше запись обрывается. Видимо, там начинается та самая съемка из вип-комнат, которую Антон, наверное, удалил.

Боже, как я могла сотворить такую глупость? Это же вообще на меня не похоже! Я выпила-то всего пару глотков шампанского с девчонками, а такая пьянющая на видео, как будто осушила ящик водки.

Да и Антона я люблю больше жизни, мне никто другой не нужен! Ну как я могла посмотреть на какого-то незнакомца из клуба? Дура, Господи, идиотка!

Ругая себя всеми известными мне проклятиями, я проплакала больше часа. Попутно пересматривала запись с камер, делая себе тем самым больнее и больнее. Но я этого заслужила. Так мне и надо, помучаюсь! Как можно было доставить Антону столько боли?

Когда слезы, как и любая другая жидкость в организме, кончились, я заставила себя встать и словно тень отца Гамлета поплелась на кухню за новой бутылкой воды и, наверное, таблетками. Тройная порция аспирина – отличный завтрак после гулянки.

За несколько минут на кухне я принималась плакать еще пару раз. Когда увидела нашу с Антоном фотографию на холодильнике, когда нашла открытый любимый коньяк жениха. Даже выпил с горя....

Не имея больше физических сил плакать, я ушла с кухни в зал, завалилась на диван и набрала номер подруги. Идти в спальню, где было наше с Антоном семейное гнездышко, я просто не имела права!

–– Леська, – простонала я в трубку, когда на том конце раздалось многозначительное “угу” подруги. – Я изменила Тоше.

–– Чего?! – взвизгнула подруга. – Так, Даня, на тебе Кирюша. Накорми его кашкой и сам поешь. Не гундось, не гундось, это, в конце концов, наш общий ребенок!

Каждый раз, когда Леся ворчала на своих домашних или нянчилась с маленьким Кирюшей, я умилялась ее семейному счастью. А теперь мне хотелось рыдать от горя и беспомощности, потому что свой шанс на счастливую семейную жизнь я вчера, похоже.... процеловала.

–– А теперь спокойно и конструктивно.

–– Он показал мне с утра запись с камер, где я целуюсь с каким-то парнем из клуба. Говорит, что потом в вип-комнате я с ним.... В общем, свадьба, похоже, отменяется.

–– Погоди рубить с плеча! Ты уверена, что на камерах ты? Мы ведь вчера все вместе были, я с тебя глаз не спускала. И на моих глазах ты ни с кем не целовалась, – Леська, хоть и была взволнована не меньше моего, виду старалась не подавать. За два года счастливого материнства она научилась опекать нас всех как собственных детей.

–– В том то и дело, что на камерах точно я. Ты в туалет ушла, девчонки кто на танцпол, кто к парням каким-то. Как специально, честное слово!

–– Ну и дела.... Ритуль, ты главное не переживай. У тебя Антон отходчивый, хоть и вспыльчивый. Сейчас побудет немного один, потом съездишь, извинишься, поговорите спокойно. Хотя может и не надо.... Он мне никогда не нравился.

–– Лесь! – взмолилась я. – Я ж люблю его.

–– Помню я, помню. В общем, не накручивай себя. Остыньте немного, а потом поезжай к нему. Подарочек может какой купи. Что он там любит?

–– Когда ему не изменяют, – со вздохом ответила я.

Полдня я честно старалась успокоиться и выбросить из головы мысли о расставании. Ну оступилась разок, с кем не бывает? Хотя не бывает, не бывает с нормальными людьми! Измена – это низко, подло по отношению к любимому человеку. Изменник не достоин счастья и прощения!

Не хочу, не хочу, чтобы Антон меня прощал. Потому что я и мое поведение его не достойны. Он заслуживает настоящего счастья с честной и порядочной девушкой. Извинюсь перед ним, в ногах валяться буду, прося прощения, но отпущу. Пусть он будет счастлив.

Выплакав за день весь запас слез, который у меня только был, к вечеру я без сил упала на диван и уснула то ли от усталости, то ли от эмоционального истощения.

Проснувшись утром, первым делом я заказала доставку какой-то супер крутой и дорогущей приставки, которую давно хотел Антон. Ну не с пустыми ведь руками ехать извиняться, правильно? А цветы и конфеты ему не подаришь, он не девочка.

В общем, папина кредитка заметно обеднела после моего заказа. Но ничего – для моего отца это сущие копейки.

Наша фамилия у всей небольшой области ассоциируется с бизнесом: сеть гостиниц, ночных клубов, фитнес-клубов, аренда помещений и прочие имущества. Развивать свое дело папа начал еще в девяностых, прославился тогда серьезным и непоколебимым бандитом.

Сейчас лихие времена, конечно, уже в прошлом. Отец законопослушный бизнесмен, исправный налогоплательщик. По крайней мере, так знаем мы с мамой.

Обеспеченность родителей, конечно, наложила некоторый отпечаток на моей судьбе: я могла себе позволить одеваться в лучших бутиках, училась в хорошем университете на платном направлении, покупала дорогие подарки себе и близким.

Не могу назвать себя мажоркой, представителем золотой молодежи, но от финансов отца я не отказываюсь. Не дура ведь.

А после окончания института папа хочет передать мне сеть гостиниц, чтобы я могла работать по специальности и полноправно управлять семейным бизнесом.

Ближе к обеду, разузнав у друзей Антона, где придается депрессии мой женишок, я выдвинулась вымаливать прощения.

Добралась до квартиры знакомого Антона на личном спорт-каре, подаренном папой, я за считанные минуты. Сегодня я чувствовала себя достаточно уверенной и не мотала сопли на кулак.

–– Антон, открой дверь, пожалуйста, – пропела я лилейным голосочком из подъезда. – Давай поговорим как взрослые люди.

–– А, Марго.... – щелкнул замок, и входная дверь распахнулась, предоставив моему взору парня в растянутой белой майке с бутылкой коньяка наперевес.

Выглядел жених, мягко говоря, не очень. Щеки заросли черной щетиной, глаза покраснели то ли от слез, то ли от недосыпа, ноги подкашивались.

В очередной раз я почувствовала себя последней скотиной, которая так позорно и подло воткнула нож в спину самому родному и близкому человеку.

–– Тошенька, давай поговорим, – предложила я. – Хочешь, бульончика тебе куриного сварю? С лапшичкой.

–– Да я твоей лапшой по горло сыт! Устал с ушей снимать, – рыкнул парень, но в квартиру меня запустил.

Холостяцкая берлога одного из товарищей Антона пока не выглядела раздолбанной в хлам. В гостиной, конечно, уже валялись грязные носки и коробки из-под пиццы, но было терпимо.

Если Антон еще не обжился в этом месте, есть шанс вернуть его домой.

–– Милый мой, я знаю, что очень сильно виновата. Мой поступок не может быть оправдан, такое поведение даже прощения не достойно! Но я не могу допустить, чтобы наши отношения закончились вот так.... Может быть, есть шанс поговорить, начать все сначала?

–– Не знаю, Марго, не знаю.... Ты не представляешь, как больно получить нож в спину от тебя, – Антон отпил коньяк прямо из горла и вальяжно развалился в кресле, с лицом знающего философа глядя в окно. – Наши светлые отношения казались мне отдушиной в этом черством темном мире. Ты была моим лучиком света, надеждой на счастье. А теперь? Как я буду обнимать тебя, зная, что твои руки овивали чужое тело? Как я смогу целовать губы, которых касались чужие пальцы? Как я смогу лечь в нашу кровать, в наше семейное гнездышко, зная, что ты лежала с другим?

–– Тошенька.... – Я снова не смогла сдержать слез, глядя на своего любимого мужчину, который испытывал столько боли из-за меня. Хотелось забрать у него хоть капельку того, что он чувствует сейчас. – Господи, Антон, я ненавижу себя за тот вечер, слышишь, ненавижу! Я не представляю, как это могло случиться, – мой голос переходил на крик. – Я практически не пила, всего пару глотков шампанского. Да у меня за полгода наших отношений и мысли не было не то что изменить, глянуть в сторону другого мужчины! Я же люблю тебя, люблю, мой хороший.

–– Марго, уйди, – тихо попросил он. – Мне сейчас тяжело. Я хочу побыть один.

–– Да, любимый, конечно. Я вот тебе привезла подарок. Хотела перед свадьбой подарить, но раз уж так.... – соврала я и протянула парню приставку. – Тебе если вдруг что-то понадобится, ты звони сразу.

–– Хорошо. И спасибо за подарок. Я приму ее, но не думай, что куплюсь за какой-то кусок железа! Мое доверие к тебе стоило гораздо больше.

Кое-как сдерживая рвущиеся наружу эмоции, я выбежала из квартиры. Только оказавшись в салоне автомобиля позволила себе вновь вдоволь поплакать и облить себя грязью с головы до ног.

Дрожащими руками я набрала номер Леси и слезно попросилась в гости, потому что в стенах некогда нашей с Антоном квартиры я бы просто не выдержала в одиночку....

Вообще квартира была моя. Точнее, мне подарил ее папа на восемнадцать лет. Но я там не жила, потому как предпочитала находиться рядом с мамой и папой в их коттедже. Но полгода назад, когда познакомилась и начала встречаться с Антоном, почти сразу переехала.

Наши отношения развивались так стремительно, что буквально через несколько недель мы съехались и стали называть эту просторную двухъярусную квартиру нашим семейным гнездышком.

Леся с радостью пустила меня в гости, потому как понимала мои эмоции как никто иной. Она вообще была очень чуткой и замечательной девушкой, готовой поддержать и прийти на помощь в любую минуту.

–– Простите, я с пустыми руками, – честно призналась я с порога, снимая шарф и пальто.

–– Прекрати! Мы прекрасно понимаем, что ты сейчас не о гостинцах думаешь. Проходи давай.

В гостеприимном доме Лесиной семьи всегда вкусно пахло домашней едой, детским печеньем и чем-то отдаленно напоминающим лаванду. Их квартира ассоциировалась у меня с гармонией и счастьем.

Вот и сегодня подруга пекла какой-то пирог, пока ее мужчины игрались на интерактивном коврике у нее под ногами.

–– Тебе, может, налить? – поинтересовалась Леся.

–– Нет, не надо. Выпила уже один раз. Так выпила, что жениха.... – я хотела ругнуться, но, глядя на маленького Кирюшу, сдержалась. – профукала, в общем.

–– Рит, ну я не верю. Ты ж была трезвее трезвого вроде. Да и в неверности никогда замечена не была.

–– Да в том-то и дело.... – покосившись на мужа с сыном, Леся одним взглядом отправила их из кухни в комнату, тем самым предоставив мне свободу слова. – Понимаешь, я ничегошеньки не помню! Как будто пустота вместо этого момента. Мы выпили чуть-чуть, помню девчонки начали веселиться, ты ушла в уборную, а потом все. Воспоминания обрываются. Сколько бы не смотрела, я не могу вспомнить этого парня, не могу вспомнить нашего поцелуя. А секса и подавно не помню. У меня вообще нет ощущения, что он у меня был. Я проснулась дома, в своей одежде, в трусах. Ничего потеряно и разорвано не было. Это странно.

–– Странно не странно, а записи с камер я верю больше, чем твоим пьяным воспоминаниям. Антон как реагирует на это?

–– Он очень подавлен.... Пьет у друга на квартире, видеть меня не может, видно, что переживает.

–– Этот придурок и переживает? – на кухню с пустой детской бутылочкой вошел Даня. – Да я больше переживал, когда твоя собака умерла, чем он. У него из всех человеческих чувств только два: похмелье и любовь к себе.

–– Даня! – Леся прикрикнула на мужа, но тот останавливаться не собирался.

–– Что Даня? Он же объективно ею пользовался полгода! Ею, финансами ее отца, квартирой ее отца и возможностью не работать. Альфонс.

–– Он любит меня, – тут же парировала я.

–– Он любит только себя, Рит. Он даже не может запомнить, что ты ненавидишь, когда тебя называют Марго. А это даже я помню.

–– Ему просто нравится это имя.

–– Тебе просто нравится его оправдывать, – подытожил Даня и вместе с подзатыльником от жены удалился с кухни.

–– Ритуль, не слушай его. Мы к Антону, правда, скептически относимся. Но это уже наши заморочки. Главное, чтобы ты была счастлива, а с кем – не важно.

–– Спасибо, – я крепко обняла подругу. – Можно мне чаю?

–– Конечно. Сейчас с ромашкой заварю. Данька сам в деревне собирал. Ты что планируешь дальше делать?

–– Попью чай, схожу у вас в туалет и поеду домой, – Леся глянула на меня со всей строгостью и серьезностью. – Не знаю я. Завтра к нему еще раз съезжу. Если ничего с мертвой точки не сдвинется, поеду сознаваться родителям. Свадьбу отменять надо.

–– Еще неделя есть. Может помиритесь?

–– Да я бы сама себя не прощала, Лесь, – честно призналась я, отпивая ароматный чай.

Поскольку за два дня я не ела ровным счетом ничего кроме аспирина и воды, Леся заставила меня остаться на ужин и накормила супом с отменным пирогом. Что-что, а кулинарить подруга умела.

Дома у Леси мне стало немного легче. За столом под незатейливые разговоры я чуть-чуть расслабилась, перестала терзать себя мыслями. А потом, повозившись с часик с Кирюшей, и вовсе впервые за несколько дней улыбнулась.

Как бы мне хотелось иметь вот такую крепкую и дружную семью....

Утром следующего дня после приезда доставки продуктов, я взялась за дела кулинарные. Решила наготовить Антону вкусной домашней еды, чтобы он вспомнил обо мне с теплой улыбкой.

До самого обеда пекла пирожки, жарила котлеты, варила суп. Повар из меня, прямо скажем, не лучший, но есть мои кулинарные шедевры можно. В конце концов, я ж с любовью.

В полдень на машине я поскорее неслась к Антону, чтобы успеть доставить еду еще теплой.

Хорошо, что мужчина оказался дома и довольно быстро открыл мне дверь, пропуская в квартиру. А-то соседские бабушки уже косо стали поглядывать на меня, заподозрив что-то неладное.

–– Тош, я тебе тут еды домашней привезла. Пирожки вот, супик, котлетки, драники твои любимые. Еще даже не остыло. Садись, покушай, а-то ведь одной заказной едой, наверное, питаешься.

–– Вот знаешь ты, Марго, как к моему сердцу подобраться! – сказал он, забирая еду из моих рук. Странно.... раньше он все больше по ресторанам любил ходить, чем домашнее есть.

Антон уплетал мои кулинарные шедевры, пока я крутилась вокруг, подрезая то хлеба, то зелени. Пыталась не расплакаться ненароком, чтобы не разрушить возникшую идиллию.

–– Может чайку сделать? Он пока заваривается, я в магазин за сладеньким сбегаю. Медовик твой любимый куплю.

–– Не нужно, Марго. Посиди со мной, – парень указал на соседнюю табуретку, и я покорно присела. – Я ж скучаю по тебе! У меня сердце наружу рвется как скучаю! Хочется плюнуть на все, схватить тебя в объятия, расцеловать, в волосы твои светлые уткнуться....

–– Тошенька, – пролепетала я.

–– Не надо. Не могу я пока. Больно на душе.

–– А что мне сделать, чтобы тебе не было так больно? Как мне вернуть твое доверие? – на тот момент я была готова хоть кукарекать в кабинете правительство, хоть по дну океана пешком пройтись, лишь бы вымолить прощение.

–– А вот не знаю я! Если прощу я тебя, выходит, что доверяю. А как мне понять, что ты меня любишь, что доверяешь мне, что готова делить горе и радость, бедность и богатство? Чем ты таким со мной можешь поделиться, чтобы и духовно заверить и юридически?

–– Юридически? – уточнила я с долей сомнения. – Так у меня ж нет ничего.... Только квартиру с машиной папа подарил и гостиницу обещал передать.

–– А говоришь нет ничего. Так сильно ты меня любишь, чтобы сказать, что наше это все? Не твое, не отца твоего, а только наше с тобой, нашей семьи будущей.

–– Готова, конечно, Антоша! Я же тебе доверяю сильнее, чем себе. Хочешь, прямо перед свадьбой документы оформим, что имущество все наше общее?

–– Не знаю я.... Это вины с тебя, конечно, не снимет, но я пойму, что ты меня по-настоящему любишь, что делить со мной все готова. Я ж тебя тоже люблю больше жизни!

–– Тошенька! – я кинулась парню на шею, но он выставил руки вперед и помотал головой.

–– Рано, Марго. Не могу я пока, время дай.

–– Конечно, конечно, – я засуетилась по кухне, пытаясь собраться с мыслями. – Ты отдыхай, приходи в себя, а я прямо завтра к папе поеду, чтобы все вопросы с имуществом уладить. Тебе, может, что-то купить нужно или в квартире прибраться?

–– Ничего не нужно, иди. Не могу смотреть я на тебя, поцеловать хочется! – смущенно улыбнувшись, я пошла из кухни, но была поймана за локоть.

Антон быстрым движением поцеловал меня в губы, но тут же осекся и, развернувшись, попросил уходить.

Буквально паря на крыльях от счастья, я побежала во двор, где оставила свою машину.

Хотелось кричать и радоваться от осознания того, что появился маленький шанс на спасение нашей любви. Антон у меня все-таки самый лучший! Несмотря на все сложности, он смог найти в себе силы простить меня.

Наверное, я стала любить его только сильнее, начала с еще большим трепетом дорожить тем, что есть между нами.

–– Лесь, – по пути я сообщала подруге радостные новости. – Появился шанс на мир!

–– Серьезно?! Ну круто! А что ты такого сделала? – вперемешку с детскими кряхтениями раздавался голос Леси.

–– Да ничего я не сделала. Это все Антон! Он у меня такой понимающий, такой хороший. Сказал, что любит, что без меня ему тяжело, что готов простить. Я только завтра бумаги кое-какие подпишу и все.

–– Какие еще бумаги? – голос подруги моментально стал ледяным и строгим.

–– Да ерунда! Что квартира, машина и гостиница, которые мне папа подарил, это все наше. Ну это же после свадьбы все равно нашим станет!

–– Рита, дура, ты что такое говоришь?! Даня, иди сюда! Эта ненормальная хочет все свое имущество переписать на женишка.

–– Чего?! – раздалось на заднем плане, и на экране телефона высветились два взволнованных лица. – Рита, тебе твоя любовь совсем голову вскружила?

–– Вы чего кричите? Мы же женимся, помните? Семьей станем, у нас все будет общим.

–– Слушай, вам в институте вроде право должны преподавать. О разделе имущества ничего не говорили? В случае развода на данный момент все достанется тебе. Потому что имущество было приобретено до брака. А если все общим сделаешь, то и делить пополам придется.

–– Ребят, да не собираемся мы разводиться, мы же любим друг друга.

–– Лесь, ты где эту дуру наивную откопала? – с явным раздражением спросил Даня. – Рита, алё! Здравый смысл там найди у себя. Или ты его за эти два дня тоже выплакала?

–– Ритуль, ну Даня прав. Мы с ним до брака год встречались и всю жизнь знакомы были. И то у нас брачный договор на случай развода. А ты сейчас говоришь непростительные глупости.

–– Радует одно – Владимир Антонович адекватный человек. Он ни в жизнь не позволит отдать все этому идиоту. К тому же, он ему тоже не нравится, – пожав плечами, Даня с сыном на руках удалился из кадра.

–– Лесь, ну ты хоть меня поддержи, – взмолилась я, глядя на подругу.

–– Не, Рит, я не только не поддержу, я отцу твоему звонить буду в случае чего. Любовь любовью, а дела финансовые нужно держать отдельно от дружбы и брака. Ты еще подумай немного, статьи разные почитай, а мы потом с тобой вечером созвонимся еще и все спокойненько обсудим.

Кивнув подруге, я отключила звонок и устало потерла переносицу. Вот же, блин! Только нашла способ помириться, как меня обломали.

Немного остыв за время дороги, я и впрямь поняла, что отдавать половину своего имущества Антону слишком глупо. Нет, в нем я ни в коем случае не сомневалась! Но, знаете, мошенники там, несчастные случаи....

В общем, голова дымилась, а сердце рвалось на части. С одной стороны, я была готова отдать все деньги мира, лишь бы вернуть доверие Антона. А, с другой, это ведь не мои деньги, а деньги моего отца. Имею ли я право швыряться ими налево и направо?

Поговорив вечером с Лесей еще раз, я решила, что обсужу этот вопрос с отцом. Может быть, он будет вовсе не против, если его гостиницами будем владеть мы с Антоном? Все-таки мужчина у руля надежнее, чем женщина.

Надеявшись на мудрость своего отца, вечером я мирно уснула в ожидании нового дня.