Четырнадцатая дочь

Арлена ровным тоном заметила:

– Странно, что животные до сих пор перепуганы. Силы здесь больше нет, в этом Ирили был прав.

– А пастушок? – спросила Таня. – При всяком стаде ведь должен быть пастух?

Рут ответил:

– Кто его знает. Может, он что-то увидел, побежал домой и сейчас где-то там, в одном из домов. А может, вернулся в село уже после всего и сбежал с перепугу. Если так, то скоро он объявится и будет рассказывать, какой ужас случился в Ярге. Думаю, поживем – услышим.

Они уже свернули на улицу, в конце которой виднелся дворик с развевающимся на веревке бельем – тот самый, где Таню стошнило. Между домами вдалеке просматривался ржаво-красный склон холма за околицей и ленточка дороги, взбирающаяся по нему ввысь. Арлена мягко спросила:

– Вам ничего не послышалось до сих пор, княжна Татьяна?

Таня отрицательно мотнула головой.

– Хочу заметить, – вмешался Энгер, – шепот слышался моим людям только тогда, когда они оставались одни. По нужде отходили ну или еще как.

– Понятно, – задумчиво протянула Арлена. И с сомнением глянула на Таню. – Моя княжна, не могли бы вы…

– Да чего уж там, – с тяжелым вздохом сказала Таня. – Отойду, ладно.

Она повернулась спиной к остальным и пошла по улице. Легкий ветерок овевал ее лицо и шелестел в проходах между домами.

После всего, что она видела, в животе лежал туго сжатый ледяной ком. И коленки слегка подрагивали.

Она шла и оцепенело размышляла. Не удивительно, что герцогским воякам послышался шепот. Нагляделись местных кошмаров, вот и наступил у них массовый психоз. А началось все с того парня, который первым пошел отлить. Что-то там ему показалось, он сказал об этом второму, тому тоже что-то почудилось – и пошло-поехало. Если бы первому вояке привиделись призраки, танцующие канкан, всем остальным померещилось бы то же самое.

Занятая этими мыслями, она брела посередине дороги. И чуть не споткнулась, когда услышала шепот.

Ветер сначала улегся, а потом дунул с новой силой. Причем с разворотом, прямо Тане в ухо. Она расслышала слова:

«Отмщение Нисайе». Слова были произнесены достаточно четко. Чей-то мужской голос вскрикнул «нет!» И десятки голосов, мужских и женских, начали шептать ей в ухо.

Но вот слов разобрать в этом шепоте она уже не могла.

Таня застыла на месте. Первое, что ощутила, было изумление. Значит, шепот и впрямь был?

А потом в доме слева что-то скрежетнуло. Причем сильно. По коже побежали ледяные мурашки. Вспомнились слова Арлены: события в Ярге еще не закончились.

Развернувшись, она опрометью понеслась туда, где стояла Арлена. Чертовы юбки пришлось задрать и прижать чуть ли не к животу, но они все равно мешали.

Дама-маг встретила ее усталым вздохом и укоризненным взглядом. Взгляд Рута был одобряющий. Устремлен он был на Танины коленки.

Энгер тоже увлеченно пялился на ее ноги, украшенные грубыми ботинками и шелковыми чулками.

– Княжна Татьяна! – провозгласила Арлена. – Немедленно опустите юбки вниз! На вас смотрят!

Таня остановилась как вкопанная.

– Арлена, я слышала слова!

К чести Рута и Энгера, они тут же позабыли про ее ноги и уставились ей в лицо.

– Какие? – спросили дружно Рут с Арленой.

– «Отмщение Нисайе». А потом какой-то мужик закричал «нет!». И еще вопли были, но их я уже не разобрала, – выпалила Таня.

И, помявшись, добавила:

– А еще я слышала скрежет в доме рядом. Сразу же после этих слов. Как будто дерево заскрипело.

– Уходим немедленно! – бросила благородная дама.

Она подхватила свои юбки, развернулась и размашисто зашагала по дороге, ведущей из деревни.

Таня устремилась за ней. Рут, Энгер и кучера замыкали отступление.

Они все-таки не успели. В какой-то момент штукатурка на заборчиках, что тянулись вдоль дороги справа и слева, стрельнула ветвистыми трещинами. В воздухе пронесся странный тяжкий скрежет. Потом стремительно обросли трещинами фасады домов, глядевшие на дорогу.

В одно мгновенье штукатурка растрескалась, осыпалась мелкими кусками. Из-под нее показались камни, и камни эти начали торжественно воспарять в воздух, начиная с верхних рядов кладки.

Люди застыли на месте, наблюдая за действом. Потом Рут схватил Таню за руку и поволок по дороге. Следом бежал Энгер, таща на буксире задыхающуюся Арлену. Двое ребят в темном, до этого исправно изображавшие кучеров, разделились. Один выскочил вперед и понесся в авангарде. Другой замыкал отступление.

Камни поднимались в воздух и зависали там правильными рядами. Ряды повторяли очертания построек, в стенах которых прежде лежали грубо обтесанные валуны. Четырехугольные каменные облака повисли на месте бывших домов и амбаров, многоярусные линии с изгибами отмечали место, где по земле проходили заборы.

Таня оступилась, засмотревшись на стаи камней. Чертовы юбки, которые приходилось держать одной рукой, потому что за вторую ее волок Рут, высвободились. Таня споткнулась о собственный подол, начала падать, но Рут дернул ее на себя и подхватил, разворачиваясь. Она взлетела вверх. И за дальнейшим наблюдала, болтаясь на плече Рута, перекинутая через него самым позорным образом, как мешок с картошкой.

Взмыли в воздух камни из нижних стенных кладок, стряхивая с себя нехитрый людской скарб – мебелишку, шкафчики, рукомойники. С тяжким стоном воспарили камни полов. Вместе с ними вверх на долю секунды взлетели столы, стулья, кровати с останками бывших хозяев. А потом все это посыпалось вниз.

И дрогнула земля. Ввысь взметнулись камни фундаментов.

Потом каменные стаи ожили. Ряды дернулись, свились между собою, закружились в воздухе громадным адским клубком, повисшим над центром Ярга.

Кипенье клубка порождало неумолчный каменный стук, глухой и размеренный. Со стороны его дунул ветер, погладил Танины щеки струей горячего жара. Температура у воздуха была такая, словно там, над поверхностью, бушевал пожар.

Они уже выскочили за пределы бывшей деревни, границы которой отмечали лишь черные ямы опустевших фундаментов. Таня, свисавшая с плеча герцогского наследника головой назад, а задом, как ни печально, вперед, вдруг увидела нечто небывалое.

Каменные ленты в клубке стремительно переплелись между собой на новый лад, разошлись, снова сомкнулись… и на месте деревни, точнее, в воздухе над ней, возник замок.

Он просуществовал лишь несколько мгновений, а затем камни распались, ломая стены и башни. Вновь закружились, создавая свитый из каменных лент клубок, который просуществовал считаные секунды – и тоже распался. Камни опять прилипли друг к другу, являя миру четыре громадные башни, связанные стенами и переходами. Поверх стен шел каскад тонких башенок.

– Гляньте! – завопила Таня, шлепнув ладонью по пояснице Рута. Нужно было перекричать грохот камней, и она возвысила голос так, что горло заболело. – Нет, ну гляньте же! Назад!

Рут и человек в черном, бежавший прямо за ним, остановились. Глянули. Затем Рут рывком сгрузил Таню на землю.

Арлена и Энгер тоже встали. Повернулись к замку, который то возникал, то исчезал в шевелящемся каменном потоке.

– Велата Сострадающая, – глухо сказала Арлена. – Что это, во имя всех Семи богов?!

Никто ей не ответил.

Было нечто завораживающее в том, как камни строили и разрушали замок под немолчный грохот камней. Они все пятеро стояли и смотрели. Первой очнулась Арлена.

– Уходим! – громко, во всю мощь легких рявкнула она. – Княжна Татьяна, бегите отсюда!

Благородная дама бросила еще два словца, которых Таня не поняла. Резко наклонилась, так что на корсаже сзади лопнул один из швов. С размаху ударила ладонью по земле. Потом выпрямилась и полоснула Таню разъяренным взглядом – дескать, почему стоим, команда в ушах заблудилась?

Она послушно развернулась и побежала. Субъект в черном, якобы кучер, проскользнул мимо, понесся впереди. Энгер крупными скачками двигался справа. Сзади слышалось тяжелое дыхание Арлены. В задах процессии бежали Рут и второй кучер.

Они поднимались в гору уже не по дороге, ломились напрямую через заросли травы, чтобы укоротить путь. Сбоку, от палаток, наперерез им несся отряд мужчин. Черные силуэты налетели, окружили. Кто-то схватил ее за руку и поволок вверх по склону холма.

Лишь у самой кареты отступающие остановились. Все встали и повернулись к Яргу.

Замок, слепленный из бывших домов, жил своей пульсирующей жизнью. Появлялся из кипящего каменного клубка и вновь растворялся в нем.

Таня, наглядевшись на живой замок, повела глазами вбок. Вокруг стояли мужчины разных возрастов – тот самый отряд, что присоединился к ним по пути. Все были одеты в черную кожу, как и Энгер. Куртки и штаны из кожи имели один покрой. Форма? А форма есть первый признак воинского соединения. Те самые «боевые волки герцога», о которых упоминал Энгер и наследник Рут?

Запыхавшаяся Арлена подошла к Тане. Сказала:

– Я все-таки ощутила Силу. В тот самый последний момент, когда стены уже трескались. Но что это за Сила…

Рут, стоявший чуть поодаль, спросил, хмуря кустистые брови:

– И откуда она пришла?

– Не знаю, – отозвалась дама-маг. – Также я не знаю заклинания, которое может сотворить такое с целым селом. Я способна лишь предполагать.

– Именно ради этого вас сюда и позвали, благородная Арлена. Ради предположений. – Рут слегка наклонил голову.

Та устало выдохнула:

– Я знаю, что Совет магов занимается созданием новых мощных заклятий. Может, мы сейчас видели результат их нового достижения?

– А какой в этом смысл? – резко спросил Рут. – Зачем его применять здесь? Будь это Совет магов, они раскатали бы по камушку замок Фенрихт, где квартируете вы с вашим князем. Или наш Вагран за то, что дали вам приют. Но несчастное село на окраинах Керсы? Кому нужны эти крестьяне, что их смерть принесет Совету магов?

Арлена промолчала. То ли впала в задумчивость, то ли не знала ответа.

Таня, тихо стоявшая рядом, вдруг заметила высокие оранжевые языки между черными шрамами фундаментных ям. И сказала растерянно, ткнув пальцем в сторону седловины меж холмами, где жил своей жизнью замок:

– Горит… там горит!

– Всего лишь сработало мое заклинание «бегущего огня», – с ноткой неудовольствия просветила ее Арлена. – Я запустила пламя за околицей, где мы останавливались.

– Зачем? – односложно осведомился Рут.

– Останки людей, – столь же кратко ответила дама. – Негоже оставлять их непогребенными. А соваться обратно в Ярг опасно. К тому же с останками тоже могут происходить разные метаморфозы. Кто знает, может, даже это – еще не конец.

– Теперь вы намекаете на магию эпохи Ненасытного, основой которой являлась плоть людей? – спросил Рут, вытягиваясь как струна. – Но ведь адельбергские маги уничтожены давным-давно, в древности. Как раз вашим предком Даром Тарланем.

– Не все, чем пользовались адельбергские маги, исчезло вместе с ними, – сухо заметила Арлена.

Таня втянула со свистом воздух, набираясь смелости, и спросила:

– А чего эта штука так пульсирует-то? Прямо как время отмеряет!

Благородная дама глянула почти с испугом, Рут настороженно. Потом Арлена пробормотала:

– Я уже говорила, что даже это, возможно, еще не конец. Вот и наша юная княжна подтверждает это. Девицы, они как младенцы, склонны предчувствовать. А иногда и предвидеть. Отмеряет время, вот как? Интересно, перед каким событием…

Замок продолжал свое пульсирующее бытие, а на земле пожар пожирал переломанную мебель и останки жителей Ярга.

– Что ж, – хмуро сказал наследник Рут, – не смею задерживать вас дальше, благородная Арлена. Ваше мнение мы учтем.

Благородная Арлена чуть слышно фыркнула:

– По моему мнению, здесь произошло непонятно что, и это еще не конец, но чего ждать, я не знаю. Это мнение вы собираетесь учитывать, ваша милость?

– И малый камень укрепляет стену, как говорил когда-то мой учитель, – мрачным тоном возвестил наследник Рут. – Если в Ярге случится что-то еще, мы непременно вновь обратимся к дому Тарланей за советом. А теперь мне следует отправиться в Вагран, чтобы лично известить обо всем отца. Вам, моя благородная госпожа, тоже лучше вернуться.

– Разумеется, наследник Рут, – мягко произнесла Арлена. Присела. – Мои наилучшие пожелания их сиятельствам.

Глава 7. Призраки Элимора

Копыта Люра цокнули по камню, и Рут понял, что выехал из Переходных Врат.

В Безмирье, что царило за Вратами, ступать приходилось по мягкому. Никто не знал, чем выстлано то небольшое пространство, которое пересекали люди и лошади за порогом арки из черных кристаллов. Но таинственное нечто, что кидало под ноги и копыта (а также под колеса) Безмирье, всегда пружинисто прогибалось при движении. И никогда не издавало звуков, словно ступаешь по болоту, которое даже не чавкает.

Рут сдернул с глаз шарф, развязал повязку на морде Люра. Черный жеребец благодарно фыркнул.

Внутренность Вратной башни заливал свет из одиннадцати высоких окон, идущих по кругу, – она была выстроена в форме громадного цилиндра. Рут обернулся к крохотной башенке у левого косяка Врат. В амбразуре выложенного из камней внутреннего укрепления торчала хмурая физиономия Глера, одного из старейших боевых волков герцога. Рут кивнул.

– Как там Энгер? – спросил привратник, косо улыбнувшись.

Когда-то ему выбили зуб в трактирной драке, и с тех пор он улыбался только одной половиной рта.

– Командует, – спокойно ответил Рут. – А еще грозится поймать того, кто сотворил с Яргом такое, и выпотрошить. Причем так, что серендионские палачи заплачут от зависти.

Глер одобрительно хмыкнул. Рут спешился, взял под уздцы Люра и пошел к стрельчатой арке, за которой открывался выезд на мост, соединявший Вратную башню с замком Вагран.

Арочный пролет висел в воздухе на высоте четвертого этажа, укрытый настилом и навесом. Снизу громкими голосами перекликалась городская улица, вливавшаяся в расщелину между замком и отдельно стоявшей башней. Там, где мостовой настил из толстых досок ложился на край стенного проема, белели лица. Сторожить въезд в замок всегда ставили парней, еще не достигших совершеннолетия. Целая стайка угловатых молодых эрни, брякающих дареными дедовскими мечами, выглядывала сейчас из проема.

Рут и сам недавно был на их месте, поскольку двадцать два ему исполнилось всего три месяца назад. Он перекинулся с парнями приветствиями. Кто-то спросил:

– Как там в Ярге?

Рут пожал плечами, уклончиво ответил:

– Тихо. И невесело.

Первым новости должен был услышать отец. К тому же на сегодня он навидался достаточно мрачных лиц, а бывшие товарищи по стенным дозорам выглядели такими беззаботными.

Попрощавшись с ними кивками, Рут двинулся вперед. Мощную, толщиной в десять шагов замковую стену прорезал широкий коридор. В конце его из стены выступала длинная каменная плита, похожая на язык. Отсюда широким завитком вниз падала дорога на подмостках.

Рут спустился, ведя Люра в поводу. Конюшня Ваграна стояла в середине передней части двора, в трех десятках шагов от спуска. Рут дошел до ее распахнутых дверей, вручил поводья конюху и направился к Главной башне, стоявшей в самом центре замка.

Стены Главной прорезали частые окна. Борески, которые построили Вагран, любили свет, хотя многие считали их порождениями тьмы.

За дверями навстречу ему попалась служанка. От нее он узнал, что герцог сейчас в зале для приемов, принимает посетителей. Рут пересек нижнюю залу, дошел до тяжелых двустворчатых дверей в дальнем углу. Вышел на лестницу.

Ступени, вымощенные плитками белого и черного камня, которые складывались в узор «келдиг», шли широкими пролетами. Рут поднялся на четвертый этаж, скользя взглядом по узору. Толкнул резную дверь, ведущую в приемную залу, и вошел.

Здесь царили бело-красные тона – молочный потолок, вишневый пол, тонкие колонны из знаменитого мраморного дерева, белого в кровавых разводах. Стену в дальнем конце зала прорезали частые окна, идущие почти сплошь.

У входа в зал стояли несколько стариков в темных камзолах – старшие рода, которые всегда присутствовали, когда герцог принимал официальные посольства. Рут присоединился к старикам. Самые крайние обменялись с ним быстрыми кивками.

Отец сидел на красной герцогской скамье у стены справа, чуть склонив голову – знак того, что он внимательно слушает. Перед ним на скамьях просителей сидели служители Семи богов, одетые в традиционные плащи.

Цвет одеяний был не привычно серый, а бело-желтый. Рут пригляделся и решил, что это шелк. В Керсе служители предпочитали лен, спряденный с шерстью. А в холодное время года и вовсе чистую шерсть. Значит, все семеро – не из Таруса.

Лица служителей были усталыми, с опухшими веками. Лобные перевязи несли знаки богов. Рут пробежался глазами. Знак надорванного снизу сердца – служитель Эригу Честного. Сердце, разомкнутое сверху, – служительница Алора Понимающего.

К перевязи слуги Унхора крепилось сердце с вписанным в него треугольником основанием вниз, знак воздержанности. Служитель Йалди единственный нес на лбу целое сердце, без дополнений, так как любви приличествует только такое сердце.

Служитель Велаты – слеза в сердце. У служительницы Зойден Скромной на знаке было сердце, расколотое сверху вниз. Слуга Коэни Милосердного имел поверх сердца треугольник основанием вверх.

Еще никогда на его памяти к отцу не приходили служители всех Семи богов одновременно. Да еще издалека. Рут обратился в слух.

– Мы решились на небывалое, – резко сказал служитель со знаком Велаты Сострадающей. – Мы пришли умолять вас, герцог, ваше сиятельство…

– Что есть мои титулы перед лицом Семи богов? – Герцог еще ниже склонил голову. – Называйте меня Франц. Великая честь, если так меня назовут люди, с которыми говорят сами боги.

– Боги говорят мало, но много слушают, – вступила в разговор невысокая женщина с сердитым лицом – служительница Зойден Скромной. – Я уверена, герцог, что богиня оценит вашу скромность. Но все же мы будем именовать вас герцогом, чтобы явить ей и нашу скромность.

– Да будет так, – торопливо вмешался служитель Сострадающей. – А теперь, может, поговорим о событиях в Майлоке? Все началось с двух мертвецов, которые вернулись домой после похорон, герцог. Мы их похоронили заново и вновь освятили могилы камнем и ветвью. Но на следующую ночь они восстали опять. А вместе с ними поднялись семь похороненных в тот день и девять похороненных за день до этого. Каждую ночь мертвых поднималось все больше. Через декаду люди устали закапывать заново трупы и начали их жечь. Мы надеялись, что несчастные наконец обретут упокоение – но увы, они вернулись в обличье призраков. С ними пришли свежие мертвецы и скелеты. Нам не оставалось ничего другого, как жечь всех, кто мог гореть.

– Весьма разумное решение, – пробормотал герцог Франц. – По крайней мере, вы избавили город от заразы. И от вони.

– Это так. Хоть что-то нам удалось, – согласился с некоторым облегчением служитель Велаты. И добавил после короткой паузы: – Герцог, беда не только в том, что призраков становится все больше.

– Мне всегда казалось, что призраки довольно безобидный народ, – заметил герцог. – Как-никак у них нет рук, чтобы творить зло, и ног, чтобы пинать упавших.

– Обычные призраки – да, безобидны. – Служитель Велаты вскинул голову. – Хотя при таком количестве… Если ночью в каждой комнате кто-нибудь толчется, светя в глаза, а на улице светло, как днем, от этих гнилушек, что летают туда-сюда…

– Брат, – резко оборвал его служитель Коэни Милосердного, – будь милосерден и пожалей этих несчастных, вместо того, чтобы обзывать их гнилушками.

– Или вспомни, что бессонная ночь – это всего лишь воздержание от сна, – поддержал его служитель Унхора Воздержанного. – А воздержание ведет к состраданию, к ипостаси твоей собственной богини.

– Это я помню, – огрызнулся служитель Велаты. – А вы лучше припомните, из какого места вышли некоторые из этих несчастных!

Служители Милосердного и Воздержанного дружно вздохнули и положили руки на камни из храма Семи, что висели у них на шеях.

– Начавшись в столице, бедствие расползлось дальше. В итоге в Элиморе восстали все призраки, которые появились за последнюю тысячу лет, – мрачно сказал служитель Велаты. – Они заполонили страну. Мы перестали спать по ночам. Но это был еще не конец. Начали восставать те, кто жил в эпоху Ненасытного. Из бездн Семи демонов вынырнули адельбергские маги. Призраки кровавых колдунов творят ужасы по всему Элимору. И мы не знаем, как их остановить!

– Что именно они творят? – быстро спросил герцог Франц, поднимая голову.

Вокруг его рта пролегли две скорбные складки. Он знает, догадался Рут. Он уже знает, что ему сейчас расскажут.

– Они входят ночами в тела людей, – сказал служитель, и голос его дрогнул. – А те встают и идут творить черную магию. Кружевница Далина была первая, кто видел своими глазами призрака, вошедшего в ее мужа. Он встал и ушел, а поутру в соседнем доме нашли тела. Мы думаем, что там было совершено гадание на крови. Если судить по последним телам, призраки колдунов уже перешли от гаданий к простейшим обрядам. Что потом? Они возродят свою магию, вернут свою Силу – и в Анадее вновь настанет эпоха Рьяга Ненасытного?

Остальные служители тут же склонили головы и зашептали:

– От честности к скромности, от скромности к воздержанию, от воздержания к состраданию…

Герцог Франц дождался, пока они закончат. Спросил:

– И что же вы хотите от меня?

Горестные складки вокруг его рта стали еще глубже.

Он догадывается, чего они хотят от него, понял Рут. Догадывается, но ответит отказом.

– Вы – эрни! – бросил служитель Велаты. – Вы были детьми Триры Мстительной, одной из Семи демонов. Вы владеете умениями, недоступными простым людям.

– Да, – согласился герцог Франц. – А Семь богов владеют Силами, которых боятся даже эрни. Ты – служитель и знаешь о клятве, что мы принесли когда-то богам. Ни один эрни никогда не использует свой дар против людей.

– Не против людей, – тихо, со значением, сказал худой жрец Сострадающей. – Мы просим применить ваши Силы и дар против призраков. Это не противоречит обету, не так ли, герцог?

Он искушал его. Это понял Рут, но сам служитель навряд ли знал, какое большое искушение он только что предложил герцогу Францу. Испробовать Силу эрни на привидениях – такого и впрямь не было в клятве, которую каждый эрни знал с пеленок. Испытать Силу эрни на призраках. Ощутить, что такое их дар, в полной мере. Узнать, каково быть истинным эрни.

Несколько долгих мгновений в зале висела тишина.

– Нет! – наконец сказал герцог. С тенью сожаленья в голосе. – Пусть призраки и бестелесны, но они являются посмертными личинами когда-то живших людей. Пока сами боги не явятся ко мне и не скажут, что я не должен считать их людьми, мой ответ будет «нет». Я не могу рисковать судьбой моего рода.

– А если зараза выйдет за границы и дойдет до вас? – тихо спросил старик с простодушным лицом, служитель Йалди Любящей. – Вы и тогда будете твердить «нет»?

Герцог вскинул кустистые, как у Рута, брови, ответил:

– У меня есть небольшая надежда. В земле Керсы нашли последний приют очень многие эрни. Думаю, войско наших родичей поднимется еще до того, как восстанут адельбергские маги. Предки не оставят свой род в беде. Я в это верю.

– А если все будет как во времена Ненасытного? Если демон вернется? – ожесточенно бросил служитель Велаты.

Тут он допустил оплошность, и герцог мягко пожурил его:

– Велата Сострадающая, главенствующая над богами, царит над нами всеми. Никакой демон – а уж тем более побежденный в прошлом – не может изменить этого. Или вы не верите во всемогущество вашей богини-покровительницы?

– Верю, – огрызнулся служитель.

Прочие шесть слабо откликнулись:

– От воздержания к состраданию, от сострадания к милосердию…

Герцог Франц выждал, пока речитатив завершится. Предложил:

– Пригласите магов из Кир-Авера. Уверен, в их арсенале найдутся заклятия, способные усмирить колдовских призраков.

Служитель Велаты вскинул подбородок.

– Четыре члена Совета магов уже посетили Элимор в начале этой декады. Они провели у нас одну ночь. А наутро убрались через Врата в свой безопасный Алый замок. Оказалось, что заклятия, действующие на обычных призраков, на наших не действуют.

– Это печально. – Взгляд герцога скользнул над головами служителей к окнам, прорезавшим дальнюю стену. Сквозь синеватые стекла виднелся верх замковой стены с бойницами и город Тарус, стекающий по склонам холмов потоком желтых черепичных крыш, с купами деревьев в крохотных садах, с беседками и фонтанами. – Но мы не можем помочь вам. Ничем. Я сожалею.

– Не так, как мы, – с горечью сказал служитель Йалди Любящей.

Служители поднялись, трое из них все-таки нашли в себе силы, чтобы пробормотать на прощанье:

– Благословенье Семи на ваш дом, герцог, на ваш род и вашу семью.

– Да помогут вам Семеро, – пожелал в ответ герцог.

Старшие эрни, кучкой стоявшие у входа, подались в разные стороны, пропуская уходящих служителей. Рут не отрываясь глядел на них.

По лицам было видно, что элиморцы не спали много ночей. Шли они тяжело и медленно. Как люди, которым некуда идти.

Когда за последним некрашеным плащом захлопнулась дверь, герцог обратился к старшим:

– Вы все слышали. Если кто из рода не согласен с тем, как я ответил на просьбу служителей, пусть скажет.

Старшие стояли неподвижно. Один сказал спокойно:

– Обет нерушим.

– Вовеки, – кивнул герцог. – Я рад, что вы согласны со мной, уважаемые отцы. Теперь я желал бы остаться с сыном.

Они согласно склонили головы и начали расходиться. Самый старый из них, Латр, проходя мимо Рута, поинтересовался:

– Как там, в Ярге?

Рут смешался на мгновенье, не зная, с чего начать. Случившееся в окраинном селе нельзя было описать в двух словах, оно требовало пространного повествования. А времени не было, отец ждал, чтобы поговорить наедине. Из замешательства его вывел сам Латр, спросивший скорбно:

– Настолько плохо?

Рут кивнул. Латр задумчиво прищурился, собрав вокруг глаз сеточки морщин, и молча похромал к двери. Его мучила подагра с прошлой весны.

– Рут! – Отец кивком указал на скамью рядом с собой.

Наследник сел, чуть склонив голову, бессознательно повторяя отца. Спросил:

– Ты знал о призраках магов до прихода служителей из Элимора?

Герцог поморщился.

– Хорош бы я был, если бы не знал последних слухов и сплетен, что ходят по рынку Таруса. К тому же утром, когда ты отправился в Фенрихт, ко мне приходил другой посол. Даур Гонса, из благородных людей Элимора, приближенный тамошнего властителя. Он рассказал то же самое, вот только не просил меня отправляться на бой с призраками. Властитель Гуар Валер устами Даура Гонсы просит у нас убежища.

Рут глянул на отца искоса.

– Он хочет бросить свою страну, своих людей – и бежать?

– Возможно, он просто желает вывезти из Элимора семью, – ответил герцог. – В Керсу уже несколько дней прибывают люди из Элимора, как простые, так и благородные. Я не могу отказать властителю в том, в чем не отказываю простым гражданам. Да, а что в Ярге? Ты здесь, значит…

– Там плохо, – сказал Рут.

Он описал, как они шли по Яргу, передал слова, услышанные княжной Татьяной. И то, как все село по камешку взлетело в воздух. Слова Арлены, что это еще не конец. Герцог Франц слушал молча, с неподвижным лицом. Рут закончил. В зале на какое-то время воцарилась тишина.

Потом герцог пошевелился, пробормотал:

– Да пребудут с нами все Семь богов… Бедное село. А кто такая княжна Татьяна, которая услышала «отмщение Нисайе»?

Рут вдруг понял, что до сих пор почти ничего не сказал о юной родственнице Арлены Тарланьской. Замок в небе над Яргом занимал его больше, чем какая-то девица.

– Одна из княжон, живущих в Фенрихте. Благородная Арлена взяла княжну Татьяну с собой, опасаясь, что ей вдруг понадобится ослабить корсаж. Эти благородные дамы так затягиваются…

Рут замолчал, не зная, что еще сказать.

– Для этого берут служанок, Рут, – тихо произнес герцог Франц. – Твой учитель истории говорил тебе, кто в доме Тарланей имеет право именоваться княжной?

Рут слегка покраснел.

– Мы не очень много времени уделяли Тарланьскому дому. Они низложены и изгнаны.

– Те, кто изгнан, иногда опаснее тех, кто остался, Рут. Княжна – это та, кого от светлейшего князя отделяет не более трех поколений. От нынешнего ли светлейшего князя, от прежнего ли, не имеет значения. И если одна из этих девиц сопровождает благородную Арлену, одну из лучших магов дома Тарланей, под таким смехотворным предлогом, это по меньшей мере странно. Причем странно не только это…

Рут склонил голову еще ниже.

– Когда я последний раз был на званом ужине в Фенрихте, – задумчиво сказал герцог, – там насчитывалось одиннадцать княжон. И шесть просто благородных девиц Тарланьских. Но Татьяны среди них не было.

– Может, она только что вышла из детской? – предположил Рут.

– В детской замка Фенрихт тогда было восемь детей, – заметил герцог Франц. – Полгода назад самым старшим был мальчик – Мар, сын Инга Цирал-Тарланьского. Очень разумный парень для своих четырнадцати лет. Если только его не переодели в женское платье и не нарекли новым именем…

– Нет, – отрицательно мотнул головой Рут. – Эта Татьяна девица. У нее на платье был вырез, в нем виднелись… доказательства.

Про то, что означенная княжна Татьяна еще и юбки в его присутствии задирала два раза, и ножки под юбками были вполне женские, он решил не упоминать. Это были мелочи. Наличия груди достаточно.

– Вот как…

Герцог встал, размашисто дошагал до ряда окон напротив, толкнул тяжелую створку, крикнул:

– Ирили ко мне!

И пожаловался, возвращаясь к Руту:

– Вот вроде бы герцог, а чтобы кого-то призвать пред мои герцогские очи, приходится бегать к окну. Говорят, во дворце кагана Серендиона в каждой комнате висят шнурки. Дернешь за такой шнур, а в комнатах прислуги внизу тут же начинает звонить колокол. И кто-нибудь из слуг сразу мчится узнать, чего изволят наверху. У них много чего есть, они это именуют простой магией.

– Я могу сегодня же распорядиться, – с готовностью сказал Рут. – Шнур пропустим через окно, колокол повесим во дворе.

Отец улыбнулся краем рта.

– Месяц назад я беседовал по блюдцу с сиятельным верховным Герго из Совета магов. И он мягко намекнул мне, что Кир-Авер не потерпит распространения простой магии. По неизвестной причине Совет магов не хочет, чтобы мы вешали шнурки и колокола. А вот и наш маг…

За дверями зала послышались шаги. Ирили летящими шагами подошел к скамье, склонил голову перед герцогом, косо глянул на его сына.

Боится, что я привез новости о событиях, которые он не сможет объяснить – после того, как не смог предугадать, подумал Рут.

Придворный маг герцога, человек лет тридцати с небольшим, черты лица имел приятные – ровный нос, аккуратный подбородок и гладкий лоб без морщин. Торс туго обтягивал фиолетовый камзол со свободными полотнищами вместо рукавов – эта мода недавно пришла из Халкидии. Пышные штаны до колен делали фигуру странно женственной. На голове у мага была повязка с пером и брошью, тоже в халкидийском стиле.