Buch lesen: «Эрлин из Красного Дома»
Из записей заседания Совета
Из записей заседания Совета.
Лорд Кенриль (временно исполняющий обязанности главы Совета): Лорд Хёнрир, вы хорошо осознаете всю тяжесть преступлений, за которые вам сегодня придется отвечать?
Лорд Хёнрир: Да, осознаю.
Лорд Кенриль: Не стоит так ухмыляться, лорд Хёнрир. Или вы надеетесь, что вам снова сойдет с рук?
Лорд Хёнрир: Я могу надеяться на что угодно, лорд Кенриль, но решать Совету.
Лорд Кенриль: Лорд Хёнрир, вы обвиняетесь в убийстве лорда Ареда, главы Желтого Дома. Вы вторглись в его жилище без приглашения и убили ударом спину. Это преступление однозначно карается смертью.
Лорд Хёнрир: Да, это так.
Лорд Кенриль: Кроме того, вы несете ответственность за действия лорда Свельга, как старший брат, в отсутствии отца, и как глава Синего Дома. Поскольку Свельг, на тот момент, не прошел ритуал и не мог считаться взрослым мужчиной. Он соблазнил чужую жену и вступил с ней в связь. Глава Желтого Дома имеет право требовать смерти за это преступление.
Лорд Хёнрир: Да, по закону я несу за Свельга полную ответственность.
Лорд Кенриль: Кроме того, лорд Хёнрир, вы изъявили желание выступать защитником леди Эрлин. Она не принадлежит вашему Дому, но поскольку вы спасли ее жизнь, то имеете на это право. Таким образом, ее вина так же ложится на вас. Леди Эрлин обвиняется в измене своему мужу, и этот факт наглядно подтвержден ребенком, которого она родила. Ни у кого здесь нет сомнений, что ребенок от вашего брата. Думаю, вы понимаете, что, по настоянию главы Дома, доказанная неверность жены так же будет караться смертью.
Лорд Хёнрир: Вы собираетесь казнить меня трижды, лорд Кенриль? Эм… Четырежды? Если помните, на мне еще висит отсроченный смертный приговор за убийство Вальмарда?
Лорд Кенриль: На этот раз вам не уйти от правосудия, лорд Хёнрир.
Лорд Хёнрир: Я не собираюсь уходить от правосудия, лорд Кенриль. Я стою перед вами.
Глава 1. Кровь
«Держись от него подальше, он чудовище!» Кто только ни говорил ей об этом.
Да, Эрлин помнит, как это было – кругом кровь…
Последний раз она видела лорда Хёнрира вблизи на свадьбе. Еще той его неудавшейся свадьбе, а не на своей. Три года назад.
На ее свадьбу с Аредом лорд Хёнрир не приехал, сославшись на неотложные дела, прислал свою сестру.
Три года назад он сам пытался жениться. Взрослый мужчина, глава Синего Дома, старшего из Домов Леса, ему давно пора было подумать о наследнике. Потом говорили: он ошибся в выборе, взял девушку из малого Дома, со слабым даром, такую, которая не способна достойно противостоять ему.
Безумие, охватывающее от запаха крови, от возбуждения, от запаха женщины – не редкость для лесного лорда. Лес вечно голоден. Даже Эрлин запах крови щекочет нос и не дает покоя, что уж говорить про воинов, вкусивших ярость битвы и зов в полной мере.
Девушек учат правильно вести себя и защищаться. Лорд Хёнрир мог бы выбрать такую, что смогла бы… Но ведь дело не в девушке, дело в нем самом.
Ей говорили – лорд Хёнрир давно безраздельно принадлежит Лесу, он давно уже не человек, а мертвая тварь.
Эрлин помнит его свадьбу и тот пир. Помнит девушку… Лиль ее звали. Нежный цветочек. И как лорд Хёнрир целовал ее, и она целовала его в ответ, и как они оба, кажется, были счастливы. Потом они ушли в спальню, их провожали песнями… А потом… и часа не прошло, как распахнулись двери, лорд Хёнрир появился на пороге большого зала. Полуголый, весь в крови. Замер, обводя собравшихся взглядом, словно чего-то ожидая. «Лиль… помогите ей!» – попросил хрипло.
Он стоял там, на пороге, его шатало. Белое лицо и алые полосы на нем.
Запах крови. Сиятельные лорды, разгоряченные вином и пиром, ощетинились разом, вытянулись. Эрлин слышала угрожающий рык – кровь слишком кружит голову. Она подумала даже – сейчас Хёнрира разорвут. Но его слишком боялись. Словно собаки, когда шерсть встает дыбом, но хвосты прижаты. Страх держал их, а вовсе не самообладание. И первой успела Хель, его сестра. Сдернула скатерть со стола, укрыла Хёнрира с головой, вытолкала за дверь.
Его ведь даже оправдали потом. По крайней мере, не наказали серьезно. Сказали, Лиль уколола палец булавкой, снимая платье, и капелька крови… Лес хочет крови, и Хёнрир не смог справиться. С кем не бывает?
Лиль выжила, несмотря на тяжелые раны. Ее увезли домой. Брак признали несостоявшимся. И Хёнриру запретили жениться снова.
Бывает… Эрлин могла понять это – Лес сильнее любого из людей.
Но она долго не могла понять, как вышло, что Ареду, ее мужу, никто ничего не запрещал. Он тоже не мог устоять против зова крови, и от возбуждения в постели совсем терял контроль. Он и не пытался сдерживаться. Но Аред делал это тихо, за закрытыми дверями. Год брака с ним – стал настоящим кошмаром. Аред бил и насиловал Эрлин когда хотел, и Эрлин твердо знала – если она хоть кому-то пожалуется, то умрет.
Как-то раз Эрлин осторожно сказала матери, но мать лишь покачала головой. Терпи и будь сильной. Ей легко такое говорить. Мать, Ирген из Серого Дома, третья дочь младшего сына, тоненькая и хрупкая, всегда была сильнее отца – лорда Кенриля, главы Красного Дома, второго, после Хёнрира, лорда Леса… и это всегда выводило отца из себя. Сильнее не физически, конечно, ее дар был сильнее. Отец мог ударить, срывая злость, но как человек. Зов Леса Ирген глушила почти полностью.
А Эрлин не справлялась.
Оставалось только терпеть, залечивая раны.
Свельг всегда был безумно нежен. Так красив, так внимателен к ней, в его объятьях Эрлин готова была забыть обо всем. Была счастлива. Если бы не это запретное, украденное у судьбы счастье, она сошла бы с ума.
Их любовь. Их сын… так предательски похожий на отца.
Эрлин просто не успела.
Нужно было сбежать, успеть… как угодно, несмотря на охрану, несмотря на то, что ей некуда идти. Она не успела. Роды были долгими, Эрлин еще едва-едва смогла прийти в себя, когда Аред с войсками вернулся.
Все они разом. Дорога от Ивила шла мимо их замка.
Аред, другие лорды… лорд Хёнрир, Свельг вместе с ним…
Когда Эрлин увидела Свельга в окно, когда он въехал во двор, у нее замерло сердце. Она подумала даже – вдруг еще есть надежда, и Свельг поможет ей! Случится чудо…
Она видела, как Аред спрыгивает на землю… его встречают… слуги не решаются сразу, но потом осторожно и быстро-быстро что-то говорят ему, и Аред… он бросает быстрый взгляд на ее окно. Его звериный страшный рык. И он, отбросив в сторону слуг, несется к дверям, по лестнице к ней.
Вот и все.
Поздно бежать.
Сейчас муж убьет ее, она заслужила на этот раз. Она изменила, родила сына от другого мужчины, и по закону заслуживает смерти за это. Аред имеет полное право. Сопротивляться больше нет сил.
Свельг там внизу…
– Свельг! – кричит Эрлин в окно.
Ей уже нечего терять, ее честь, ее жизнь – потеряны и втоптаны в грязь. Все, что она может – попытаться спасти сына. Она держит его, надеясь, что Свельг увидит и поймет. Сделает, хоть что-нибудь! Кого еще она может просить?
– Свельг!
А на окне решетка, даже не выпрыгнуть. И так высоко…
Свельг вздрагивает, поднимает голову. Сползает на землю из седла, и неуверенно мечется, словно не в силах решить, что ему делать – бежать отсюда, опасаясь возмездия, или бежать на помощь. Ему самому грозит смерть за преступную связь с чужой женой. И с Аредом Свельгу в одиночку не справиться.
Лорд Хёнрир тоже оборачивается к Эрлин, но он не сомневается, спрыгивает, хватает и разворачивает Свельга за плечи к себе. Что-то говорить ему. Он его убьет? Как глава Дома и глава Совета, лорд Хёнрир имеет право покарать на месте. Свельг отчаянно мотает головой. Еще мгновение, и лорд Хёнрир срывается с места и бросается вслед за Аредом сам.
– Эрлин! Запри дверь! – бьет по ушам его голос. Такой, что не подчиниться невозможно.
Эрлин бросается к дверям. Все так же, с ребенком на руках, она даже не успевает подумать, слыша лишь приказ. Ключа у нее нет, засова на двери тоже… Ее заперли снаружи, чтобы не сбежала, но она сама никак не может запереть изнутри. Можно попытаться придвинуть что-то…
Поздно. Лихорадочно пытаясь сообразить, Эрлин не успевает, времени совсем нет. Грохот за дверью. И дверь распахивается от удара, едва не слетая с петель, ее муж на пороге.
– Покажи мне его! – страшно рычит. – Блудливая тварь! Покажи!
Нет!
Эрлин пятится, пытаясь хоть как-то прикрыть ребенка собой, защитить, прижимая его к груди. Она пытается развернуть щит, но не выходит сосредоточиться, слишком страшно. Ей не сбежать. И Аред идет напролом, ломая магические щиты, вырывая мальчика из ее рук, ее саму – ударом отбрасывая к стене. И о стену головой так, что искры из глаз. Эрлин еще кое-как пытается подняться на ноги… Но ее сил, ни физических, ни дара, не хватает, чтобы помешать.
Аред в ярости. Он сразу, без всяких сомнений, видит измену жены, мальчик – огненно рыжий, как Свельг, не многие лорды Леса могут похвастаться таким цветом волос. И ослепительные голубые глаза. Не его.
– Тварь! – ревет он.
Бросает ребенка на пол, и наступает тяжелым сапогом…
– Нет! – кричит Эрлин. – Нет!!!
Темнеет в глазах. Нет! Она подскакивает, бросается на мужа, но ее снова отшвыривают в стену. И кажется, это уже совсем конец, когда Аред идет на нее, его лицо темнеет и так безумно горят глаза. Кажется даже – сейчас, прямо здесь, на ее глазах, он превратится в тварь, у него страшно, вытягивается лицо, заостряются зубы… дико, до тошноты. Он ее разорвет.
Последняя, отчаянная попытка прикрыться, но Аред снова сносит щит, почти не замечая.
Эрлин зажмуривается, готовясь к смерти.
Удар…
Не по ней, совсем рядом. Звон стали и хруст ломающихся костей, хлюпанье крови… Черная мертвая кровь… Аред, разрубленный от шеи наискосок, через грудь, до подмышки… так страшно, что хочется заорать, но крик встает поперек горла. Еще мгновение мертвое тело держится на ногах, покачиваясь. Потом заваливается на бок.
За ним стоит Хёнрир, забрызганный черной кровью. Огромный и неподвижный, словно скала.
И звон падающего меча – это Хёнрир бросает свой. Он стоит, и видно, как тяжело дышит, сосредоточенно, как складка пролегла между бровей, как раздуваются ноздри. Белое каменное, заострившееся лицо. Он пытается справиться с собой – вокруг столько крови! И убив раз, остановиться почти невозможно. Кровь сильнее. Не так…
Эрлин вжимается в стену спиной.
Если не муж, то лорд Хёнрир сейчас убьет ее.
Хёнрир стоит…
Так тихо, что Эрлин отчетливо слышит его дыхание. Слышит, как он глухо рычит сквозь зубы. Напрягаются плечи, пальцы сжимаются до хруста… Темнеют глаза. Глубокий вдох…
– Мой ребенок… – шепотом говорит Эрлин. Пусть Хёнрир убьет ее, но если еще можно хоть что-то сделать… Губы дрожат.
Хёнрир вытягивается. Еще один вдох и один выдох, он разворачивается, оглядываясь.
Крошечный, окровавленный раздавленный сверток чуть позади него. Шаг назад. Хёнрир наклоняется… И Эрлин вдруг ощущает движение чудовищной Силы, заполняющей все. И голод Леса, нарастающий почти истерично: «убей!» Ребенок Эрлин и так почти мертв, даже не плачет. Тонкие невидимые нити связей Хёнрира вытягиваются, склоняются и опутывают его, словно коконом.
– Нет! – кричит Эрлин. – Не трогай его!
Ей кажется, Хёнрир сейчас убьет окончательно, сожрет… выпьет маленькую жизнь, которая и так едва-едва теплится. Превратит ее малыша в тварь. Лесу нужна кровь и нужна добыча. Мертвая черная кровь Ареда не годится для него, только живая…
– Нет!
Спотыкаясь, едва держась на ногах, Эрлин делает шаг вперед.
И натыкается на непроницаемую стену щита.
– Не трогай! – кричит она. – Отпусти его!
– Успокойся, – хрипло говорит Хёнрир. – Я хочу помочь. Иначе он умрет.
Страшно. Так невыносимо страшно, Эрлин не понимает, что сейчас будет.
Она снова, без всякой надежды, бьется всем телом о невидимую преграду щита…
Ее сил недостаточно, но видеть она может.
И она видит, как тонкие нити Силы Хёнрира опутывают ребенка, как проникают внутрь, пытаясь собрать раздробленные кости, разорванное легкое, остановить кровь… На это невозможно смотреть, очень больно. По щекам Эрлин текут крупные слезы.
– Ты превратишь его в тварь, – шепотом говорит она.
Если тонкие нити остаются в чужом теле слишком долго, они прорастают, подчиняя волю, ломая и медленно убивая, высасывая из человека все. Так Лес подчиняет себе людей.
– Я только соберу то, что сломано и отпущу его. Не бойся, – говорит Хёнрир сосредоточенно, не отрываясь. – Потом нужна будет твоя Сила.
Хорошо.
Эрлин сейчас не в состоянии спорить и не знает, как лучше.
Жизнь ее ребенка совсем на грани, и если не сделать хоть что-то прямо сейчас – он умрет, он слишком крошечный, что бы справиться самостоятельно. Если Хёнрир может помочь – даже неважно каким способом и с какой целью, но это даст шанс.
Хорошо. Пусть так. Она сама сделает все, что потребуется.
– Найди чистые пеленки, – говорит Хёнрир. – И переоденься сама, у тебя платье в крови. Чем меньше крови будет на вас обоих, тем лучше. Мы сейчас уедем, ты поедешь со мной.
Его голос звучит спокойно и холодно.
Да. После того, что случилось – оставаться нельзя. И даже Хёнриру – он убил лорда Желтого Дома… Как скоро они опомнятся? Они ведь потребуют его смерти… Совет потребует. И смерти Эрлин тоже… и Свельг…
Так хочется разрыдаться от растерянности, от беспомощности, но времени действительно нет. Переодеться и найти пеленки. Собраться. Когда что-то делаешь – проще, главное – не стоять. Лорд Хёнрир прав, кровь на ней – опасна.
Собраться, да.
Только трясутся руки.
Ничего. У нее есть удобное платье для верховой езды и бриджи. Она ведь поедет верхом?
Переодеваться прямо тут? Оглядывается на Хёнрира, невольно…
– Не бойся, я не смотрю, – говорит он. – Лучше не отходи от меня далеко.
Ничего. Сняв платье, она останется в сорочке, ничего нового лорд Хёнрир не увидит. Эрлин не девочка, чтобы краснеть по пустякам. Быстро. И нужно справиться со всей шнуровкой, несмотря на непослушные пальцы.
– Оделась? Иди сюда. Я хочу, чтобы тоже увидела.
Она не может.
Нет, она подойдет конечно… просто Эрлин кажется, она сейчас умрет, ее сердце разорвется. Ей не хватит сил посмотреть. Ноги подгибаются.
То, что стало с ее мальчиком…
У нее темнеет в глазах.
Хёнрир бросает на нее быстрый взгляд.
– Тебе плохо?
Она зажмуривается, отчаянно мотает головой. Как объяснить? Для него это ничего не значит.
Нужно взять себя в руки.
– Расстели вот здесь, – говорит Хёнрир.
Она расстилает чистую пеленку. Он осторожно поднимает, стирая с тельца кровь, перекладывает.
– Правая рука пострадала больше всего, – говорит он, – кости сильно раздроблены, не уверен, что смогу что-то сделать. Я сейчас постарался собрать то, что жизненно важно – ребра, легкие, внутренние разрывы. Сейчас все срастется, надеюсь, к вечеру… и я отпущу. Замкну все контуры. Потом нужно будет только поддерживать его, подпитывая Силой, ты сможешь и сама, без нитей, через прямой контакт. Еще… шрам на лице – шпорой задело. Выглядит страшно, но это как раз не опасно. Вот с рукой – не знаю…
Эрлин кивает – она поняла.
Все сжимается и каменеет внутри. Кажется, это происходит не с ней, не на самом деле. Она не вынесет.
И она виновата сама. Это из-за нее.
Она виновата во всем.
Лучше бы Аред убил ее.
Лорд Хёнрир поднимает ребенка на руки.
– Идем, Эрлин.
Свельг во дворе. Люди ее мужа и люди Хёнрира. Воины. Никто пока не понимает, что произошло.
Словно во сне все это. Звенит в ушах.
Хёнрир идет чуть впереди, с ребенком на руках, Эрлин за ним следом.
– Держись ближе ко мне, – тихо говорит он. И потом, для всех, громко: – Мы уезжаем!
Эрлин так хочется зажмуриться… так страшно. Их выпустят?
– Лорд Аред? – слышит она. Это Хваль, кажется, один из людей ее мужа. – Что с ним?
– Я убил его, – совершенно ровно, бесстрастно говорит Хёнрир. – Если хотите, можете предъявить претензии в Совет.
– Вы убили его?! – потрясенно…
– Да. Он уже был тварью, вы можете подняться и убедиться сами.
Эрлин видит, как Свельг меняется в лице – ужас в его глазах.
– Эрлин… – шепотом говорит он, отчаянно.
Смотреть Свельгу в глаза сейчас тяжело, Эрлин отворачивается. Она не в силах ничего объяснять.
– Леди Эрлин поедет со мной, – говорит Хёнрир.
Никто не спорит, теперь она его законный трофей и добыча.
Бальдар выходит вперед, младший брат Ареда.
– Вы не можете уехать так, лорд Хёнрир!
– Могу, – говорит он. – Лорд Бальдар, теперь вы глава Желтого Дома, и, давайте, не будем совершать необдуманных поступков. Не стоит мешать мне.
И, вроде бы, никакой угрозы в его голосе, но пробирает озноб. Эрлин чувствует движение потоков Силы, чужая воля сковывает, не дает даже поднять глаза. Они отступают.
Хёнрир подходит к своему коню, легко запрыгивает в седло, все так же, держа ребенка одной рукой, вторую протягивает Эрлин.
– Поедешь со мной, – говорит он. – Сядешь сзади в седло. И держись за меня.
Эрлин не в том положении, чтобы спорить.
Хёнрир помогает ей залезть тоже… у него теплые пальцы, очень жесткие… Эрлин чувствует легкое покалывание магии… выходит так, что она совсем близко, ее колени касаются его бедер, ее грудь – его спины, и ничего с этим не сделать, не отодвинуться.
– Поедем быстро, – тихо говорит он, – так что держись крепче.
И пришпоривает коня.
И Эрлин, которая поначалу так надеялась держаться лишь за его куртку, приходится обхватить Хёнрира за талию, крепко, чтобы не упасть.
Глава 2. Дорога
Когда они переходят с рыси на шаг, и нет никакой погони за ними, можно, наконец, выдохнуть, разжать руки и отпустить его, Эрлин больше не свалится. Но вдруг судорожно сводит руки. До слез, до истерики. Весь накопившийся ужас последних дней вдруг рвется наружу.
– Эрлин… поплачь, – тихо говорит Хёнрир. – Ничего страшного… ты поплачь, и тебе станет легче.
Она не может. Это слишком, как же она будет вот так плакать, при всех? Недостойно… Но это сильнее ее. Эрлин всхлипывает, почти против воли уткнувшись Хёнриру в спину, словно спрятавшись. Он не возражает против такой вольности. Его спокойная уверенность, тепло его тела – так странно действуют на нее, даже без слов. Слезы сами льются по щекам, не остановить… но действительно легче.
– Мой ребенок, – говорит она, – как он?
Чувствует, как Хёнрир вздыхает.
– Думаю, я справлюсь, и он будет жить. Завтра утром скажу тебе наверняка.
– Я могу что-то сделать?
– Нет, – говорит он. – Пока ничего. Ты просто отдохни немного и приди в себя. Я скажу, когда нужна будет твоя помощь.
Тихо и мягко.
После быстрой езды без стремян – ноет спина.
– Почему ты… – она запинается, разжимает руки, наконец, держась теперь только за его одежду, садится прямо, даже стараясь отстраниться от него. – Почему вы, лорд Хёнрир, делаете это?
Его короткую усмешку она скорее чувствует, чем слышит.
– По многим причинам, леди Эрлин. У меня свои счеты с Лесом, с вашим отцом и с Аредом тоже. К тому же, этот мальчик мой племянник. Учитывая то, что ни у меня, ни у Хель, скорее всего, не будет детей, а Свельг все никак не станет мужчиной, то хоть одного наследника Синему Дому полезно иметь. По крайней мере, до тех пор, пока не появится других, законных.
Наследник Синего Дома? Эрлин кажется, она ослышалась.
Но Хёнрир прав…
И Эрлин понимает главное – ее сын нужен лорду Синего Дома, сейчас даже неважно зачем, но лорд сделает все, чтобы ее сына спасти. Важно то, что ее сын больше не выродок, который должен немедля умереть. Важно то, что у него есть шанс.
Накатывает слабость, до дрожи, такая, что кажется, она вот-вот упадет.
– Держитесь крепче, леди Эрлин, и не нужно смущаться, всем плевать насколько крепко вы меня обнимаете. Или, если хотите, вы можете пересесть к Свельгу, теперь уже можно.
Хочется спросить, что будет с ней самой, но Эрлин не решается.
До Торенхолла, в лучшем случае, они доберутся завтра к вечеру.
И, если выбирать с кем ехать, то…
Свельг подает ей руку. Неуверенная, смущенная улыбка на его лице. Когда он наклоняется – огненные кудри падают ему на лоб, закрывая глаза. Он помогает Эрлин забраться в седло – выходит чуть неуклюже.
– Как ты? – спрашивает тихо.
– Хорошо, – говорит она. С ней все в порядке, синяки не в счет. – Но… мой сын… Аред чуть не убил его.
Эрлин хочет сказать «наш сын», но отчего-то не выходит. И Свельг не поправляет ее. Он не знает? Эрлин кажется, уже все знают о том, что они совершили.
– Теперь Аред мертв, – говорит Свельг. – Он давно заслуживал смерти.
– Черная кровь, – говорит Эрлин и невольно вздрагивает, вспоминая все это. – Он уже был мертв, Лес забрал его.
Так хочется рассказать ему все, поделиться.
– Все хорошо, Эрлин. Все уже закончилось.
«Поплачь, Эрлин», словно слышится ей, только голос чужой. Она даже кладет голову Свельгу на плечо, так хочется обнять его, прижаться, выплакать, наконец, весь этот ужас, который держала в себе. Кто еще может понять и пожалеть ее? У нее больше никого нет.
Но Свельг обнимает за талию, чуть поглаживая пальцами, и в его объятьях нет сил говорить о своих бедах.
– Ну что ты, Эрлин, – говорит Свельг, дотрагиваясь губами до ее волос. – Не плачь. Ну что ты… Все уже хорошо.
И что-то сжимается внутри. Она должна быть сильной? «Терпи и будь сильной», да? Сколько раз она слышала это. И слезы, уже готовые сорваться, высыхают. Эрлин поджимает губы, берет себя в руки. Не плакать…
О сыне она тоже не может говорить, слишком больно. О себе – проще.
– Что теперь будет с нами? – спрашивает она.
Чувствует, как Свельг напрягается. Он тоже не знает.
– Твой муж теперь мертв, – говорит ей. – Тебя могут вернуть отцу. Но раз Хёнрир забрал тебя с собой, то, может быть, он отдаст тебя мне. Мы сможем быть вместе.
«Отдаст тебя мне», – это неожиданно задевает. Но разве не этого Эрлин хочет?
– Меня казнят за измену мужу, – говорит она. – Я заслужила это.
– Нет, ну что ты! – Свельг обнимает, прижимая ее к себе. – Эрлин, не говори так! Все будет хорошо. Хёнрир не позволит им этого сделать.
Хёнрир… Его самого казнят за убийство. Как бы силен он не был, но у любой силы есть предел. Решение Совета выше воли лорда Синего Дома.
– Эрлин, я люблю тебя, – говорит Свельг, обнимая ее.
– Я не вернусь домой, – говорит она.
Ей так хочется услышать, что теперь Свельг женится на ней сам, что больше никому не отдаст. Даже если это неправда и Совет осудит ее. Просто услышать. Так хочется верить, что у них есть будущее. Тем более теперь, когда родился ребенок! Его сын!
Но Свельг не может на ней жениться.
– Я тоже тебя люблю, – говорит она.
Ветер в лицо. Холодный весенний ветер, что пробирает до костей. Она ежится.
– Замерзла? – говорит Свельг. Укрывает ее своим плащом, закутывает, обнимает. – Иди ко мне.
Его пальцы под плащом так задумчиво, словно невзначай, поглаживают ее бедро.
Это приятно даже… но думает Эрлин все о чем-то не о том.
Она смотрит на Хёнрира, который едет чуть впереди. Как он держит ее ребенка – бережно и уверенно вместе с тем, укрыв от ветра… как неизменно сосредоточенно его лицо, словно он где-то не здесь.
Свельг говорит, его брат не знает ни жалости, ни сострадания, не пьет вина и не смотрит на женщин. Говорит, он вообще не человек.
И то испытание на арене, которое Свельг никак не решится пройти, которое под силу не каждому воину… брат Эрлин едва не погиб, пытаясь доказать, что он мужчина и что достоин, ему удалось лишь со второго раза, в первом бою тварь чуть не убила его… Нет, Эрлин не может винить Свельга, что он не готов пока… Но Свельг говорит, Хёнрир убивает их с завязанными глазами. Не на публику, в подвале. Просто так. Свельг говорит, самого Хёнрира вообще невозможно убить, его тело восстанавливается сразу, любые раны. Он не чувствует боли…
«Эрлин, поплачь. Ничего страшного… ты поплачь, и тебе станет легче».
Неправда. Человек, который сам не чувствует боли, не может понять чужой.
* * *
Впервые Эрлин увидела Хёнрира одиннадцать лет назад, когда он приезжал к ним в Олгер обсудить дела. Нет, возможно, она видела его и раньше, но раньше не отложилось в памяти, лишь мельком, издалека.
Эрлин была еще совсем девочка, ей едва исполнилось десять, она играла в куклы и слушала нянькины сказки о далеких королевствах. А Хёнрир уже тогда – лорд и глава Дома. Он хотел получить право командовать армией в очередном походе на Йорлинг и место главы Совета – все то, что и так должно было перейти к нему по праву, после смерти отца. Синий Дом – старший из Домов Леса. И пусть формально лорд Синего Дома лишь первый среди равных, но реально, уже несколько сотен лет – почти король.
Хёнриру было шестнадцать. И сиятельные лорды не хотели видеть мальчишку на троне. Они хотели видеть на троне себя. Ее отец, лорд Кенриль, точно хотел… но не вышло, Хёнрир не позволил им.
На тот момент у Хёнрира был уже четырехлетний военный опыт. Два года простым рыцарем и два года два во главе отряда. Опыт значил очень многое, для лесного лорда война – это вся жизнь. Да, еще в четырнадцать Хёнрир заслужил право считаться мужчиной и командовать людьми, пройдя ритуал и убив на арене свою первую тварь.
Но запомнила Эрлин не это, мало ли людей приезжает обсудить дела с отцом.
В тот вечер она сбежала от няньки, которая пыталась наказать ее, Эрлин никогда не была хорошей девочкой. Сбежала и спряталась в саду, уже темнело. И вдруг почувствовала запах крови. Совсем легкий, но это совершенно точно была свежая горячая кровь.
Эрлин пошла на этот запах без страха. Опасные дикие твари не могли проникнуть в отцовский сад, да и твари пахли иначе, а людей Эрлин тогда еще не боялась.
И вот там, за кустами ежевики, она нашла высокого тощего парня с ножом в руках. Она заметила его раньше, чем он ее, поэтому сразу спрятать нож парень не успел. Эрлин видела, как он проводит лезвием по руке, чуть выше запястья, и выступает кровь, так манящая ее. Всего пара мгновений, и края раны стягиваются…
– Что ты делаешь? – спросила она.
Вот спросить не успела раньше, чем парень заметил ее. Но он даже не попытался спрятаться или сделать вид, что ничего не было. Выпрямился, демонстративно равнодушно вытер нож листьями ежевики, сунул в ножны на боку. Словно все идет так, как надо.
– Кровь, – сказал он, показывая Эрлин руку. – Красная…
А вот голос парня подвел, дрогнул.
– Да, – сказала Эрлин. – Живая горячая кровь. Я пришла сюда на запах.
И подошла ближе, разглядывая его. Он был огромный… совсем взрослый и мальчишка одновременно. Равнодушное лицо, но такое безумное смятение в глазах.
Еще показалось – парень выдохнул с облегчением.
– Я не тварь, – сказал он. – Я пока еще жив, и могу сам решать за себя.
Затаенная боль, словно он пытался ей что-то доказать.
«Пока еще жив». Пока.
Это задело, кольнуло.
Да, она видела плотную сеть Леса, которая опутывала его. Не глазами, конечно, своим даром. Видела, что парню уже не выпутаться, Лес не отпустит, и день за днем будет вгрызаться глубже, пока полностью не захватит его, превращая в послушную, вечно голодную тварь. Но пока парень жив.
– Покажи еще, – попросила она.
Парень поджал губы, как-то отчаянно-упрямо, но колебаться не стал. Он взял нож и резанул по руке снова. Глубже на этот раз, едва ли не до кости. Алая струйка побежала по пальцам в траву.
– Хорошо, – сказала Эрлин. – А теперь дай нож мне.
– Зачем?
– Дай. Ты же не боишься?
Он фыркнул что-то невнятное, но нож протянул.
Эрлин потребовалось усилие, чтобы не испугаться, чтобы сделать то, что задумала. Это больно… Да, она подвернула рукав и резанула по руке себя.
Парень дернулся было, но…
– У меня тоже, – сказала Эрлин, изо всех сил попыталась улыбнуться. – Я такая же дочь Леса, как и ты, и у меня такая же красная кровь.
Протянула ему руку.
Капелька крови… Если постараться, ее рана может тоже затянуться на глазах, вдох-выдох, и уже только запекшаяся корочка.
Парень нахмурился сначала, напрягся, а потом вдруг засмеялся – немного нервно, но все же весело.
– Спасибо тебе, – сказал он искренне и так благодарно. – А то я уже начал думать, что схожу с ума.
Эрлин никому не сказала об этом, и потом, если бы ее спросили, не смогла бы объяснить, зачем это сделала. Просто показалось – так нужно, как бы странно это не выглядело.
Много позже она узнала, что Хёнриру пытались отказать в законном праве занять место отца не потому, что он мальчишка, и даже не потому, что у него слишком мало опыта для серьезных решений. Опыт у него, как раз, был. Ему говорили, что мертвый лорд не может быть главой Совета, а Хёнрир уже мертв, просто еще не осознает этого, ведь не все осознают сразу. Что Лес уже поглотил его.
Но тогда он, в свои шестнадцать, смог доказать им и справиться. Сначала на войне, как командующий, потом в Совете. Отец Эрлин обмолвился как-то, что уступил только потому, что решил – мальчишке недолго осталось. А его сестра, Хель, взрослая и прошедшая ритуал уже тогда, устраивала лорда Кенриля ничуть не больше – женщина не должна командовать. Лорд Кенриль надеялся, что Свельг подрастет…
Одиннадцать лет прошло, а Хёнрир все еще жив. И дело даже не том, какого цвета его кровь. Крови Эрлин больше не видела. Зато она видела его глаза.
И сеть Леса, что плотно опутывает, видела тоже.
Она слышала эти сплетни… говорят – Хёнрир родился слепым. И хромым вдобавок, почти без одной ноги. Если приглядеться, даже сейчас видно, как сеть опутывает левую ногу, от бедра вниз, куда плотнее.
Только отцу Хёнрира наследник-калека был не нужен, и он отдал сына Лесу. Лес все исправил…
Но Лес не отпустит.
* * *
– Иди сюда! – требует Хёнрир, глядя на Свельга.
Свельг идет, заметно подобравшись, наигранно равнодушно.
Эрлин подходит тоже. После дня в седле все тело ноет и подгибаются ноги, так хочется упасть и не вставать больше…
Вечер, ставят шатры.
– Возьми его, – говорит Хёнрир Свельгу. – Нужно быстро подхватить потоки и подпитать своей силой. Сейчас он чуть-чуть восстановится, и я замкну все на него, будет проще. Возьми.
Свельг заглядывает, берет неуверенно, словно это не ребенок, а лесная тварь, готовая сожрать его… Осторожно, но как-то…
– Он хоть еще жив? – интересуется, едва ли не усмешка в голосе. И Эрлин кажется, еще немного, и что-то сорвется в ней, она… не позволит.
– Да, – говорит Хёнрир, холодно, без всяких эмоций.
Эрлин без эмоций не может. Да, она видит, как тяжело, почти неестественно дышит ее ребенок, с хрипом, глухим бульканьем, это так страшно… едва не задыхаясь. Он почти синий, у него выпуклый бордовый шрам через все личико… а с правой рукой… там совсем плохо… словно неживая уже.
Свельг берет неуклюже, в его руках ребенок дергается, ворочается, хватая ртом воздух. Так, что сердце сжимается и хочется отобрать.
– Можно я? – спрашивает Эрлин. – Я могу тоже.
– Подождите, леди Эрлин, – говорит Хёнрир. – Вам нужно поужинать и хорошенько выспаться сегодня, иначе завтра не встанете в дорогу.
