Дневник Константина

– Ты газетчик, верно?

– Да, двести семьдесят самых интересных изданий городских новостей принадлежат именно этим рукам, – он показательно помахал руками, как будто выкручивает лампочки.

– Вижу в таком тихом городке происходит много событий.

– Ну, не так много. Часто приходится заполнять странички всякой несуразицей, по типу: торговый конфликт двух пекарен или произвол городского художника, хотя это была довольно занимательная статья.

– А в остальное время? Когда писать нечего?

– Ну, а что мне еще можно делать? Помогаю с документацией. С моей скоростью письма – я стою трех писарей сразу.

– М-да… Может и хорошо, что я дневник потерял… – я не успел договорить.

– Так ты все же уверен в том, что потерял его?

– Нет, это точно их рук дело, но я уже не буду его возвращать. Все равно, они там и половины не поймут.

– Это верно, но все равно. Какие-то люди намеренно забрали твой личный дневник, отказались отдавать, причинили тебе вред, и ты вот так просто возьмешь и забудешь про это? – возразил Пульм, в процессе поправляя очки.

– Ну ты же сам понимаешь… Мы квиты, на этом все.

– Что? – после короткой паузы сказал Пульм, явно почувствовав странную энергетику этой фразы.

– Думаю свою роль я уже сыграл. Мне тут не место, – почему я произнес именно это? Я не знаю, но сделал я это достаточно уверенно. – Как далеко отсюда до ближайшего города?

– Думаю, около, семи часов езды. Но стой! Ты собираешь просто уехать?

– Да, кажется, я тут ничего больше не сделаю.

Мы уже шагали по самой окраине города. Было тихо. Даже слишком. По левую руку поля с ренью²⁹, по правую – сам город. Узенькая каменистая дорожка и серные фонари (за городом редко ставят кристаллы).

– Были уже у меня дела, где от моего вмешательства делалось только хуже, – закончил я.

– Нет, Кон, ты не можешь просто взять и уехать! Без таких безумных идей как твои, никто не сможет докопаться до истины!

– Моих безумных идей?

– Не я предложил ночью проникнуть в ассоциацию мага.

– Нет, Пульм, мне надоело. Я еле стою на ногах.

– А где же твоя уверенность? Нам она сейчас необходима!

– Кому это?

Пульм изменился в голосе и стал серьезнее:

– Все боятся говорить о том, что происходит в городе. Нас всех запугали. Всех до единого! Если не ты, то кто?

Я и подумать не мог, что Пульм может быть таким настойчивым.

– Ты. Пульм, мне кажется у тебя не меньшие перспективы.

– Да что я сделаю в одиночку?!

– Аркус это решит. Аркус и его ребята. Они были собраны именно для этого, разве не так?

Пульм чуть перегнал меня и разведя руками спросил:

– Ничего не замечаешь? – после чего его взгляд нырнул между домов на одну из улиц, наполненную… пустыми стульями?

– Людей нет.

– Да.

– Сезон Пустоты совсем…

– Перед периодом Пустоты люди развлекаются как в последний раз! Особенно, если подготовка прошла так успешно как в этом году!

– Что-то происходит.

– Да, и только мы, кажется, заинтересованы в этом, – я только было хотел задать следующий вопрос, но Пульм продолжил: – Почему? Потому что все напуганы! Из цикла в цикл тут ничего не происходило. Сулфур был одним большим механизмом, где все работает как часы. А потом первая смерть, вторая, третья, никто и не придал бы этому значения, если бы не расследование 939-го. Целый класс погибших из-за неисправности подъемника. Ну конечно! Это был всего лишь несчастный случай. После него в город прибывает он.

– Аркус… – добавил я себе под нос.

– Череда смертей только продолжила расти. Нам сказали не придавать этому значения. Сказали не думать об этом, не говорить. О да! Аркус думал, что так уменьшит страх! Но от этого становилось только хуже. Люди скрывают свой страх, они молчат! Что-то происходит и все это видят, все знают, не только мы, но только мы можем об этом сказать, только мы можем понять, что происходит в этом чертовом городе!

Слова Пульма звучали убедительно. Все сходится. Если людям ничего не сказали, это не значит, что они будут бояться меньше. Чего люди боятся больше всего? Неизвестности. Город увяз в искусственном спокойствии. Каждый тут знает, что может стать следующим. Неужели власти позволили такому случиться? Или что-то повлияло на их выбор? Аркус? Они знают что-то, что неизвестно остальным. Какая-то причина такого решения.

– Зачем Аркусу целый город запуганных жителей?

– Мы уже говорили об этом. Но думаю, не только для мимолетной известности. Честно я не хотел думать об этом, но такая вероятность есть… Ритуал. Огромный, кровавый, сильный ритуал.

– Люди! Он их крадет?

– Ветви заполнены больными людьми. Они не могут спать! Но все проходит, как только человек покидает город. Именно поэтому люди уезжают. Больше я ничего не знаю. Я лишь говорю, что нам что-то нужно…

– Понял я уже! Понял! – я перебил его. – Нам нужно срочно кому-то об этом рассказать!

– Подожди! Ты с ума сошел?

– Что за двойные стандарты? Разве не ты минуту назад говорил, что нам нужны безумные идеи?

– Да, но нельзя безосновательно обвинять Аркуса.

– Безосновательно? Ты только что целый приговор для него озвучил!

– Ты не внимательно меня слушал, либо плохо думал.

– Думаешь, что это может быть…

– Да, вероятно все настолько серьезно.

«Весь город – одна большая наживка» – понял я. Это тоже правильный вывод. Одно из двух: либо Аркус – лицемерный маг, собравший невинных людей со всех окрестностей для жестокого ритуала, либо то, что скрывается в городе гораздо страшнее виднеющейся верхушки. Город-приманка, нескончаемый стол. Вероятно, единственный способ удержать это здесь – сделать из этого необходимость.

– Если он знает кто или что за этим стоит, почему он все еще не разобрался с ним?

– По той же причине, почему он все еще держит в страхе город – он не знает.

– Ему уже давно пора обратиться за помощью!

– Из этого выходит третий пункт…

Я замолчал. В тот момент до меня уже дошло, что скажет Пульм, но это был худший вариант…

– Возможно не только Аркус не понимает, что происходит.

– Но… – я не знал, что сказать. – Что нам делать? Как нам поступить? Я вообще бесполезен! У меня нет никакой информации! Даже ты понимаешь гораздо больше меня!

– Да, но именно ты заставил меня двигаться, пусть неосторожно, но двигаться. Я рассказал слишком много, рассказал то, что не стоит рассказывать человеку, с которым ты знаком три дня. Но я понимаю, что если не ты, то больше никто не сможет.

– Я понял. Тогда…

– Я слушаю.

Наш дальнейший план не был слишком оригинален, но и не был настолько безумным, как прошлый (если это недоразумение можно было назвать планом). Мы сошлись на мысли, что Аркус не станет действовать до начала Пустоты, когда основные средства коммуникации станут не доступны. Если он действительно замышляет что-то серьезное, то это будет самое время, чтобы сделать это без лишнего шума, и скрыть на какое-то время. Нам нужны союзники. Нужно найти тех, кому можно довериться, тех, кто не подвержен всеобщему психозу. Пульм ранее уже упоминал, что есть у него кое-какие связи, а я решил обратиться к первому и почти единственному человеку, с которым я хоть как-то был знаком и которому я доверял.

– Рима! – крикнул я с порога.

Ответа не последовало…

Я проверил кладовую, приоткрытые комнаты, второй и третьи этажи, вплоть до своей комнаты. «Где же она? Где вообще кто-нибудь? Куда можно уйти в такую темень?» – подумал я, включая во внимание скрывавшуюся за облаками луну, чей свет и так был ничтожен в эту ночь.

Как бы то ни было, одним из условий успешного выполнения плана было мое, хотя бы, частичное выздоровление. До начала Пустоты пять дней, этого должно хватить на то, чтобы боль перестала сбивать меня с мыслей. «Что-то я совсем расслабился, – подумал я. – Не узнаю себя».

Оставшись в холле, я стал ждать Риму, рано или поздно та должна была прийти. Кресло было мягкое, ковер уже чистый, а стол напротив отполирован до блеска, с пепельницей в центре. Меня клонило в сон. Покалывание из-под повязки, голова кругом, а глаза невольно смыкались. Думаю, я так бы и заснул, если бы не звонкий голосок хозяйки.

– Константин! Вы что, пьяны?! – вскрикнула она, увидев мое, действительно, забродившее состояние.

– Нет-нет, – я выпрямился в кресле, протер глаза и поправил шляпу, – просто устал. Весь день бродил.

– А я говорила тебе не перенапрягаться, – она пошла к стойке. – Любишь же ты себя истязать.

– Нет, не в этом дело.

– Да? А в чем же тогда? – поинтересовалась она объективно издевательским тоном.

– Всему городу грозит опасность.

Шелест бумаг прекратился, и ее глаза поднялись на меня.

– Скоро произойдет что-то страшное. Мы еще не знаем, что, но это точно будет. Рима, нам нужна твоя помощь. Кто как не ты знаешь здешних людей?

Римастия смотрела на меня, ее глаза дрожали, но кажется та была готова слушать. Я рассказал ей все: наши догадки, примерные доказательства, варианты и то, что можно сделать. Через связи Римы, мы надеялись достучаться до той части города, до которой это было еще возможно. Рима восприняла все сказанное очень серьезно и не выразила ни единого противоречия, полностью мне поверив. Будущая ночь обещала быть для нее бурной, полной наведения справок. Но, несмотря на все мои предложения ей помочь, та наотрез отказывалась, настаивая на том, чтобы я восстанавливался и наконец выспался. Возможно, она права. Последние пару дней еще не было, чтобы я возвращался в номер и падал в постель от обыкновенной усталости, а не от «смертельного» ранения.

Постель заправлена, белье новое, а я безумно уставший. Скинув дырявый плащ и гнутую шляпу на стул, я завалился в постель и заснул как в первый день: с удовольствием и в полном блаженстве.

5

Сырость – она повсюду. Даже воздух мокрый. Ботинки ступали по камню скрепя влажными камушками. «Где я?» – первое что пришло в голову. Я хотел осмотреться, но не делал этого. Почему-то в голове я точно знал где я и зачем, хоть и не мог этого сказать. Ощущение еще более странное, чем дежавю.

– Странно, что тут никого нет, – раздался голос и тут же разнесся эхом.

– Думаю, это связанно с ним, – ответил… я?

Нет, то, что «я» сказал, звучало совсем неправильно. «Голос, он женский!»

– Вы уверены, что наводка, которую дал нам Орен, верна?

– Нет, но других у нас нет.

– Либер отрицает возможность нахождения здесь источника.

– Он не отрицает, он сам не знает.

Пещера повернула и стала расширяться. Пока «я» и спутницы, скрывающиеся где-то позади, не вышли на открытое пространство. Стены были полны серных залежей, складывающихся в один большой слоеный орнамент.

– Мы снова в тупике.

– Используем молитву.

«Молитву?» – меня удивило не то, что само это слово, а то, к каким выводам оно меня привело. Мозги начали работать, уж не знаю чьи именно, но точно начали, и картинка сложилась окончательно: я нахожусь под землей в голове другого человека, и этот «другой» – девушка из новой церкви!

Как только я вернулся в реальность из своих раздумий, картинка сменилась, я даже не понял, когда это произошло! Казалось, что прошла секунда, я не такой тугодум чтобы минуту складывать очевидные факты. Но это был уже совершенно другой место, с таким же запахом, но точно другой. «Я» шел, позади шел кто-то еще и… Кажется, кто-то стоял впереди.

Темнота узкого пещеры поглощала, мне казалось, что видимость должна быть лучше, но все плыло, и понял я это лишь в ту секунду, когда мне пришлось попытаться рассмотреть то или того, кто был перед нами. Становилось хуже. Тело двигалось. Все двигалось. Мы опять в другом месте! Это сон, точно сон!

– Я вас знаю! Вы!.. Вы и тот маг! Вы были причастны к этому с самого начала!

«Ты о ком? Там никого нет! Я никого не вижу! Я ничего не слышу!»

Стало больно. Эта была настоящая боль, не фальшивая, я точно знал это, но не чувствовал. Блеск посреди тьмы и крики. Да, мне точно не было больно, но я понимал, что там происходит – ад. Это был кошмар. Я хотел открыть глаза, хотел, чтобы это закончилось, но он все продолжался и продолжался. «Хватит! Хватит!» – кричал я, но кажется тело, которое и раньше было мне не подвластно, не шелохнулось. Ничего не могло сделать тот момент хуже. И я в это верил…

Сквозь пелену слез девушки или сквозь собственные глаза, неспособные различать объекты, я увидел цвет. Его ни с чем не спутаешь, его нигде более не увидишь, и он точно не должен был находиться в этом месте. Тонкое розовое облачко, обладающее сильнейшим очарованием и такой притягательностью среди всех этих тусклых красок, что нельзя было опустить взгляд. Как и не могла опустить свои глаза Сати, наблюдавшая эту картину…

Мои же глаза судорожно открылись. Голова раскалывалась, плечо болело. Я смог сползти с кровати и доковылять до столика. Пододвинув чашку, я надеялся лишь на то, что не выпил все прошлым утром. «Гадство!» – чайник был пуст. Я решил открыть окно. Свежий, уже морозный запах ночи. Он всегда был прекрасен. Стало лучше. Однако понадобилось еще какое-то время дабы понять, что произошло. Легкие наполнились свежим воздухом, голова выключила аварийный режим, а тело расслабилось. Сердце успокоилось, чтобы через секунду забиться еще сильнее. «Сати!» – крикнул я в открытое окно.

Одним движением накинув плащ и шляпу, я выбежал из комнаты и побежал по лестнице. «Нужно как можно скорее рассказать это Пульму! У нас нет ни единой секунды! – мысли в голове бежали быстрее меня самого. – Мы ошиблись! Он не собирается ждать! Возможно, мы уже опоздали!»

Деревянные перила остались позади, пальцы коснулись ручки, дверь отварилась, и я всем телом чуть не врезался в человека.

– Хауз? Ч-что ты?..

Послышалось легкое постукивание.

– Куда спешим?

Враг

1

На этот раз я был готов, не к самой встрече с Парицием, а скорее к последствиям. Я мигом отпрыгнул от двери и бритвенное лезвие топора пронеслось перед лицом. «Сумасшедший!» – кажется самые ужасные варианты развития событий становились реальны. Мало того, что у нас нет ни единой минуты для промедления, так как Аркус, вероятно уже начал приводить в действие свой поистине дьявольский план, так еще и члены ассоциации оказались его верными пешками! «Плохо! Очень-очень плохо!» Я сквозь гнев и отчаянье посмотрел на лицо Хауза.

– Зачем вы это делаете?! – вырвалось у меня.

– Зачем? – Хауз шагнул через порог. – Так ты у нас типа смышленый? Да, Аркус рассказывал о таких, – Хауз снова занес над собой топор: – Да чтоб вы все подохли уже!

– Чт…

Не успел я возмутиться, как снова пришлось отступать. Шаг – удар, шаг – удар. «А-а!» – прорвался крик, а следом треск деревянной стойки.

– Хауз, кажется ты!.. Агх!

Тот схватил меня за горло и прижал к столешнице. Я машинально обхватил его руку – левое плечо явно не было в восторге.

– Какой-то ты хиленький. Но зато разговорчивый!

– Да потому, что не кошмар я! – прохрипел я, используя свой последний воздух.

– Да-да, еще что расскажешь? – ответил он и одним движением выдрал топор из стойки.

«Ну ты, Хауз! Сам напросился!» – мысли только забегали, а тело уже действовало. Один хороший пинок и Хауза скрутило. Подлый прием, но зато действенный! Я попытался выйти из захвата: заломал руку, ценой своей. Второй хотел было взять того за одежду, но земля ушла из-под ног, и я с грохотом упал на пол. Менее чем через секунду, голова отпрянула от места падения, а оружие пробило доски. Был у меня в жизни опыт, который сейчас будет к месту! Я, не теряя ни секунды заминки своего противника, схватил того за отвороты и, вдавив ногу в грудь, перекинул через себя прямиком на столик. Оставалось лишь пара секунд для того, чтобы успеть встать и убежать, что я и сделал.

Я вбежал на лестницу слыша, как сзади Хауз что-то рявкнул. Забежав в комнату и заперев дверь, у меня было лишь несколько секунд, чтобы придумать план, пока громкие шаги сапог не приблизились к двери. Момент затишья… И дверь разлетелась в щепки, оголив блестящее при свете луны лезвие. Удар, другой и рука Париция полезла открывать дверь.

«Тик-так, тик-так» – бьющееся сердце как будто служило искусственным таймером, испытывающим мои нервы. У меня не было ни меча, ни банального ножа для самозащиты! Я совсем не учусь на своих ошибках! Пришлось схватить случайный предмет, основными критериями которого стали вес и размер. Выбор пал на моего смиренного сожителя – стул.

Как только дверь распахнулась, Хаузу пришлось встретиться со своим деревянным противником, который, к слову, не оказал ни малейшего сопротивления и был моментально разбит одним ловким взмахом топора.

– Хауз, стой!

– Хватит болтать!

Моя последняя попытка вразумить Париция не увенчалась успехом и лишь сильнее того разозлила. Он набросился на меня так, что я еле успел схватить его руки, предотвращая себя от удара. Опыта, как и веса, в руках Хауза было больше – битва была проиграна изначально. Тот надавил сильнее, и я попятился назад, после упав и ударившись о ребро кровати так, что все тело залилось болью. Окончательно свалил меня на пол удар головой, сломавший, как мне показалось, нос. Хотя в его работоспособности я нуждался как никогда! Рукоять орудия Хауза стала душить меня.

– Ты ТАК хочешь убить кошмар?!

Руки пытались остановить удушение, уже даже не обращая внимания на открывшуюся рану в плече: адреналин делал свое дело.

– Заткнись! – крикнул Хауз и прижал рукоять топора еще сильнее.

Залитые кровью глаза умоляюще смотрели на разгневанное лицо Хауза, на его глаза, которые смотрели на меня, но как будто не видели. Что-то произошло… Этот гнев… Думать было некогда. И вот, собрав последний оставшийся в легких воздух, я выкрикнул:

– Сати в опасности!

Я не мог надеяться, что эти слова вызовут хоть что-то в сердце такого явно бездушного и жестокого человека как Париций Хауз. Но мелкая надежда все же оставалась. Он пришел сюда по вызову. Пришел, чтобы убить кошмар. И тот и вправду вложил всю силу в это поручение, но не то, чтобы хоть что-то было предпринято чтобы попытаться спасти одержимого, нет… то была чистая ненависть. Ему хотелось кого-то убить, выпустить пар. Я немного знал Хауза, но понимал, что даже тот не стал бы так спешить. Его методы радикальны, но всегда утверждены хотя бы малой долей логики. Неужели что-то смогло вывести этого человека из себя? Того самого: бездушного, жестокого и лицемерного? Возможно, я так и подумал, хотя сейчас уже и не помню. Но как бы то ни было…

– Что? – спросил Хауз, чуть ослабив хватку.

Я мигом заглотнул воздуха.

– Аркус! Он ее забрал! Аркус и…

– Не неси чуши! Аркус с Аратой отправились ее спасать!

– Значит Арата с ним заодно! Девушки из церкви мертвы! Сати в опасности!

– Аркус не мог так поступить!

– Отбрось ты уже свои товарищеские мысли! Аркус – предатель, нам нужно его остановить!

Хауз раскрыл рот как в кратком мгновении тишины раздался звук. «Тук-тук» – бился маленький металлический шарик о стенки компаса.

– Кто еще в доме? – Париций наконец пустил меня.

– Почти никого, – ответил я, потирая горло, – только…

– Я заходила к вам, но вы уже спали. Это чайник, который вы заказали вместе с номером…

«В нашем деле самое главное найти не состыковку…»

– Ваш чайник…

…Она забрала чайник, для того чтобы сменить воду? Он же был почти полон…

…Нет воды? – прошептал я. – Неужели Рима не сменила воду с утра?..

– Воды? Я разве не заходила к тебе?..

– Рима… – еле слышно произнес я.

– Что?

– Рима! Хозяйка гостиницы одержима! – я вскочил на ноги.

– Где…

– Чайник бей, чайник!

Среагировав как водоросль, Хауз ударил по чайнику и тот вогнулся вовнутрь. За пределами комнаты послышался крик.

– Да что мне так не везет! – крикнул Хауз и выбежал в коридор.

– Хауз! Только не убивай ее!

Потирая горло, я кинулся за ним.

Комната Римы находилась на первом этаже, прямиком за стойкой «регистрации». «Но почему? Что произошло? Я ошибся?»

– Это цивус? – спросил я на ходу.

– Да.

Что ж, такой ответ ничего мне не объяснил… Однако, вовремя всплывший в памяти рассказ Генри помог мне выставить себя умным. У каждого кошмара есть сосуд, он связан с жертвой напрямую и через подмеченное изменение в поведении можно его вычислить. Уничтожение сосуда должно необратимо уничтожать кошмар, и подводя итог: Цивус – кошмар, уничтожение сосуда которого, не ведет к его гибели!

– Сюда! – я перегнал Хауза и перескочил стойку, оказавшись у двери. – Гляди, как деревянные двери надо открывать! – крикнул я и что есть мочи ударил в зону ручки, так шанс выбить дверь наивысший. Хауз явно не воспринял мое хвастовство, и мы оба заглянули внутрь.

«Господи…» – раздалось в голове.

Не знаю какими словами нужно описывать состояние, в котором прибывало тело Римы. Она была похожа на старую мокрую губку. Поры на ее коже раскрылись, каждая по сантиметру в диаметре. Отовсюду сочилась уже знакомая черная жидкость. Все бумаги, принадлежности, весь стол и стул были залиты ею. Но, что самое ужасное…

– Она в сознании!

Только я хотел броситься к ней, как перед лицом возникла мрачная пятка топора, которая ударила меня в шею и оттянула обратно.

– Придурок! Не трогай что попало!

– Но ей больно!

– А что ты собирался сделать?!

«П…п…» – Рима пыталась что-то сказать, но была на это неспособна. Жидкость у лица разбавляли слезы, льющиеся из дрожащих глаз, до тех пор, пока те не вытекли из глазниц. Все тело начало таять, смешиваясь с темным потоком.

– Рима… – на это было невозможно смотреть. Она не издавала почти никаких звуков, кроме жалкого хлюпанья, но по лицу была видна та агония, через которую она проходила, пока оно не стало совсем неразличимым.

– Вот сейчас! – Хауз отдернул мое замершее тело за себя и, схватив обеими руками топорище, твердо встал на ноги. Секунду спустя из расплывшейся массы вылетело лезвие.

Это была тонкая игла, тянувшаяся от кошмара прямо к Хаузу. Тот явно не ожидал такой скорости и лишь успел отогнуться в сторону, получив порез щеки. Только я плотно встал на ноги после броска Хауза, как тот крикнул: «Туда!» – и окончательно вытолкнул меня из комнаты. Я может и не самый умный, но адаптируюсь быстро. Сразу перемахнув вместе с «напарником» через стойку, мы проскользили пару сантиметров и над нашими головами пролетели десятки тонких игл, заполонивших область потолка над дверью и продырявив стойку.

– Ну вот и что это за херня? – ругнулся Хауз.

– Перевернем столы, – сказал я и указал на два столика у кресел.

Идея пришлась Хаузу по вкусу и ответив кивком, тот в миг оказался у стола. Что ж, я тоже не отставал. Одно ловкое движение и оба стола встали на бок и со стуком сошлись на середине холла.

– Что это такое? Кошмар? – спросил я.

– Я без понятия! – ответ Хауза не утешил.

– Как это без понятия? Ты же…

– Здесь нужно магическое вмешательство. Обычным топориком мы ему ничего не сделаем.

– Но это ведь не обычный…

– Совершенно обычный.

Наступило затишье. Неудивительно, что это не могло нас видеть. Собственно – чем? Думаю, Хауз тоже быстро это смекнул и с символическим «тсс!» прижал палец к губам.

Медленно и постепенно, черный кусок фарша двигался по потолку. Я посмотрел сначала на него, потом опять на Хауза – его глаза что-то искали, метались туда-сюда. Я тоже стал думать или просто делать вид, пока кошмар подбирался ближе и уже сползал по стене. Было трудно думать, осознавая тот факт, что вот это, та самая прекрасная девушка, которая так сильно обо мне заботилась, пусть даже это было частью ее работы. Зная, как важна ей эта гостиница, можно понять, почему она так расстроилась после того, как люди стали уходить, особенно перед началом сезона пустоты – это катастрофа! А я – дурак! Только усугубил положение своими разглагольствованиями! Не надо было ее втягивать и глядишь все бы обошлось, а теперь вот! Я смотрю на то, что от нее осталось… И эти останки пытаются нас убить…

Кошмар подполз совсем близко, уже возможно было разглядеть пульсации на его поверхности. Кажется, Хауз и вправду пытался думать, доверясь совету Араты, но естественная натура взяла верх и над существом повис «обычный» топор.

– Хауз, стой!

Не знаю, чего я хотел добиться этим выкриком, также как не знал, чего хотел Хауз от этого удара, но тот попал прямо в цель. Кошмар легко разошелся надвое, как и собрался вновь, поглотив голову топора. «Черт» – читалось на лице Хауза, вскочившего, как и я. Мы перепрыгнули столы, толкнув один из них, дабы он придавил существо на время, и побежали к лестнице. Кошмар остался на удивление спокоен, по крайней мере, так подсказывали чувства не ощущающие какие-либо колебания за спиной. Хауз вбежал на третий этаж и прикрыл дверь, дождавшись пока я забегу.

Я взял секунду отдыха, глубоко вздохнул, приложил руку к плечу – оно было все в крови и невыносимо болело.

– Держи, – сказал Хауз и протянул мне какую-то зеленую веточку.

– Что это?..

– Отиум.

Я был без понятия, что это за растение, но не то, чтобы у меня не было выбора, нет, я просто доверился ему и съел стебель. Понимание того, что это было, пришло быстро, как и скорость, с которой ушла вся тяжесть из конечностей и боль из плеча.

– Обезболивающее… – прошептал я.

– В округе четыре жилых дома. Я смог разглядеть три горящих окна, – Хауз подошел к окну. – Так и есть.

– К чему это? Все равно нам эту штуку не прибить.

– Он не видит, только слышит. Этих людей будет недостаточно, чтобы он вышел отсюда, так что теперь осталось лишь понять сколько у нас времени, прежде чем он эволюционирует.

– Эво… что?

– Обретет новые способности.

– Кошмары способны на такое?

– Кошмар – что чистая мана³⁰, высвобожденная наружу каким-то неумелым магом.

– Не назвал бы Аркуса «неумелым».

– Да причем тут Аркус ты мне скажи?!

– Нет уж, это ты мне расскажи! Зачем ему держать весь город в неведении? И почему он умеет создавать кошмары? Только не надо отговариваться, я сам все видел!

– Идиот! Ты думаешь это он все это организовал?!

– А кто еще? Все на это указывает!

– Что все? Аркус пытается всех спасти! Самое страшное – это если о кошмарах, – Хауз указал на дверь, – вот об этих вот штуковинах, начнут говорить на каждом шагу! Ты понимаешь, что будет? Нет? Тогда и молчал бы!

Хауз повернулся ко мне спиной, снова взглянув в окно.

– А как же…

– То, что Аркус научился их создавать, лишь результат их изначального появления. Кошмары – это чистого рода порождения магии. Странной, бесконтрольной, хаотичной, но магии.

– Но, даже если не Аркус, за этим все равно кто-то стоит.

– Верно, и кажется он начал действовать, – он снова посмотрел на меня, – Саги похитили.

– Да! Да, я знаю! Я видел!

– Где?

– Звучит бредово, но я увидел это во сне.

– Во сне? Что там было?

– Это была пещера. Там были девушки из новой церкви…

– Куклы, – шепнул Хауз.

– И еще кто-то… Они с ним сражались. А наблюдала за всем этим, как раз Сати.

– Саги. Называй ее Саги.

– Л-ладно?

– Черт… И вот туда пошли эти двое? Оставив меня тут?! Месить этих гребанных кошмаров, когда там вершится судьба?!

– Так тебя оставили…

– Если Саги там, то скорее всего и Эрл.

– Эрл? Он тоже пропал?

– Когда мы обнаружили тебя и твоего дружка в его комнате, мы заглядывали туда с изначальной целью узнать на месте ли он, ведь еще с утра прошедшего дня его никто не видел, кроме Аркуса, который встретился с ним на кладбище.

– Кстати об этом. Где…

– Все! Не время выяснять отношения. Сейчас наша главная цель на первом этаже и чем быстрее нам удастся с ней расправиться, тем быстрее мы сможем пойти на помощь Аркусу и остальным!

– Но как? Ты сказал, что без магии ее не одолеть, да и оружия лишился.

– Если бы я отступал перед такими мелочами, не стал бы воином.

Я взглянул в лицо Хауза – оно было полным уверенности. Думаю, мысль о том, что его друзья в опасности и то, что нужно их спасти, придало ему сил. Возможно, я слишком узко смотрел на этого человека.

– В первую очередь нужен щит, – продолжил он. – Что-то прочное и достаточно большое. Поищи в других комнатах.

Я кивнул, и мы разошлись в противоположные стороны.

Комнаты, одна не отличавшаяся от другой, были ухожены и пусты. «Ах, если бы можно было просмотреть первый этаж! Там ведь есть кухни!» – подумал я, но странная, непредсказуемая и, что главное, невероятно быстрая тварь, хотя называть ее так, не поворачивался язык, зная то, что за ней скрывалось хрупкое тельце Римастии, завладела холлом – главным проходом между нами и коридорами первого этажа.

Я открыл очередную дверь, это была самая дальняя комната, противоположная моей, и самая маленькая. На удивление, та была единственной, которая отличалась от остальных, в первую очередь скромным камином у самых ног одноместной койки. «Вот оно!» – обрадовался я и, подбежав к выемке, выдернул металлическую заслонку, разделявшую кострище от комнаты.

Выбежав, я сразу увидел Париция стоявшего с неким большим предметом в обеих руках. Подойдя ближе, удалось понять, что это. Большой представитель фермального искусства. Картина, выполненная из цельного куска металла, изгибы которого играли с лучами солнца днем и с сиянием луны ночью, вырисовывая живые пейзажи. Это было настоящее произведение искусства, изображавшее в этот раз горный хребет Сулфура, самой высокой горой которого была гора Ксилл, способная собой перекрыть солнце. Но кажется Хауз решил внести некоторые правки в композицию.

– На, привяжи, – сказал он, идя на встречу, и бросил веревку, отвязанную, вероятно, с ножек светильников.

Я принял подарок, пропустил концы через отверстия в решетке и завязал узлы, рассчитывая длину для того, чтобы было удобно держаться.

– Хорошо, теперь слушай. Сейчас мы… – он прервался и взглянул на меня, как бы убеждаясь, что я его слушаю, – мы спускаемся вниз, стараясь издавать как можно меньше звуков. Не известно насколько эта чертовка чувствительна, ведь тогда она, кажется, смогла найти нас по дыханию, но это лишь предположение. Задача – забрать мой топор. Честно не знаю сработает ли это, но кажется оно твердеет со временем.

«И правда, тот удар кошмар перенес нелегко, нам даже удалось выиграть время» – понял я, внимая словам Хауза.

– Думаю это процесс развития, но черт! Он быстр! – сказал Париций и глубоко вздохнул. – Не знаю сколько времени придется того держать, но нужно выждать хороший момент чтобы нанести удар, тот удар, который его убьет.

– Ты думаешь это сработает?

– Не знаю. Варианты?

– Хорошо.

Хауз повернулся, и мы подошли к двери. Он хотел было потянуться к ручке, но в последний момент протянул мне картину.

– Мне свободная рука нужнее.

Я не стал спорить и отдал свой щиток ему. Картина была намного тяжелее, и больная рука напряглась (ветка отиума спасала ситуацию). «Ох, что со мной будет…» – так или иначе подумал я.

Хауз закрепил импровизированный щиток на руке и снова потянулся к двери. Легкий щелчок и та открылась. Таившаяся за ней лестница озарилась лунным светом. Хауз ступил первым. Медленный шагом, с носочка на носочек, тот спускался вниз, а я шел следом. Моя комната находилась на последнем, третьем этаже, думаю поэтому Хауз позволил себе так выражаться несмотря на присутствие кошмара. Но это не помешало ему спускаться с самого верха, с первой же ступеньки так тихо, как это было возможно.