В 1520 году, в один из прекрасных весенних дней, Нарваес расположил свою главную квартиру в индейском городе Семпралла, на восточном берегу Мексики. Он был послан наместником острова Кубы с целью заставить подчиниться вероломного Фернандеса Кортеса, этого отважного искателя приключений, который на собственный страх и риск покорял чудесную страну ацтеков и не желал делиться прибылью с наместником Веласкесом, снарядившим всю экспедицию.

Нарваес находился еще далеко от Кортеса, который в это время был уже в столице Мексики, в старом Теночтитлане ацтеков, и держал в плену Монтесуму. Близ Семпоаллы находился основанный испанцами город Вилла-Рика-де-Веракрус – «Город истинного Креста», состоявший в то время всего из нескольких укрепленных домов. Рыцарь Сандоваль, назначенный Кортесом начальником этого города, не подчинился Нарваесу и отправил его посланных связанными на спинах индейских носильщиков в Теночтитлан, чтобы они сами передали свое послание победителю страны. Тем временем Нарваес расположился в городе лагерем на отдых и стал наводить справки о стране.

В большом зале одного общественного здания собралась к обеду часть его воинов, которых щедро угощали тотонаки, окрестные жители города. Они обедали по старому мексиканскому обычаю. Подаваемые прислужницами кушанья украшались цветами и были для испанцев новостью. Познакомившись перед тем с бедным и диким населением Больших и Малых Антильских островов, они не могли надивиться высокой культуре и богатству мексиканцев и, испытав немало лишений во время дальнего морского пути, теперь с большим наслаждением пировали в этой стране.

Разумеется, жаркого из мяса и телятины тут не было, потому что в Мексике не знали еще о существовании этих домашних животных, но взамен этого стол изобиловал всевозможной дичью и сладким печеньем из маисовой муки. В заключение индейцы поднесли белым чужестранцам, этим детям солнца, прекрасные напитки в изящных сосудах. Здесь испанцы впервые познакомились с какао, мексиканским шоколадом, приготовленным с душистой ванилью, который подавался холодным и был покрыт необыкновенно вкусной пеной.

– Мы едим как князья! – воскликнул один старый воин. – Немудрено, что Фернандес не хочет оставить этой блаженной страны. Эту пену следует пить с чувством и дать ей распуститься во рту, а затем уже не торопясь пропускать в желудок. И какой это сытный напиток – одной чашки достаточно, чтобы поддержать силы человека в течение целого дня!

– Стоит ли толковать о сладкой пене! – воскликнул другой воин, по имени Виллафана. – Отведай-ка лучше этого мексиканского вина. Оно подобно нашему виноградному соку горячит кровь. Эй, черноволосая красавица, налей мне еще пульке! Налей, налей побольше! – И он большими глотками стал пить перебродивший сок агавы. После обеда поданы были табак и трубки.

– Надо также выучиться пить дым! – заметил Виллафана, принимаясь за курение.

Тем временем в конце залы молодые тотонаки готовились к танцам; вдруг заиграла музыка, совсем непохожая на испанскую.

– Это чудесная картина!

– Жаль только, что мы не понимаем разговора этих краснокожих!

– Смотри-ка, как грациозно они танцуют!

– Красивый народ, но все они смотрят как-то невесело!

Испанцы были правы, на лицах мексиканских женщин и до сих пор можно заметить меланхоличное, грустное выражение.

После окончания обеда мексиканцы, по обычаю страны, поднесли всем гостям подарки, состоявшие из одежды и разных украшений.

– Что мне делать с этой мантией? – воскликнул вахмистр, которому достался роскошный плащ. – Смотри-ка, птичьи перья наклеены на тончайшую бумажную ткань! И как искусно это сделано! Какие нежные и вместе с тем яркие цвета! Можно подумать, что это нарисовано! Но это совсем не идет к кирасе и в непогоду превратится в тряпку. Эй, красавица! – обратился он к одной из танцовщиц. – Возьми-ка это на память от старого рубаки! – и с этими словами он набросил ей на плечи плащ. Он не сумел оценить прекрасной и искусной работы плаща, который был покрыт самыми нежными перьями всевозможных птиц Мексики, вызывавших удивление Европы. Эти художественные произведения из птичьих перьев составляли верх искусства индейцев и носились только знатнейшими лицами или употреблялись в виде драпировок во дворцах и храмах.

– Нас одаряют здесь перьями и черепашьими безделушками, – сказал другой воин, – а где же золото? Кажется, Кортес успел забрать все в Семпоалле!

– Правда, – заметил Виллафана, – мы все время слышали сказку о золотых горах, а когда приехали чуть не на край света, то и делить нечего!

– Что ты болтаешь, Виллафана, – вмешался в разговор вахмистр. – В Испании ты был нищим, а здесь живешь как князь и тебе оказывают чуть ли не царские почести. Неужели ты думаешь, что мы ради одного золота переплыли через океан? Здесь, в Новой Индии, нам предстоит более высокая награда – победа и слава. Здесь можно быстро дойти до чина капитана, кавалера и даже губернатора.

– Тише, тише, господин вахмистр, – возразил Виллафана, – точно так же проповедовал и генуэзец Колумб, собранная им безделица золота быстро растаяла в Испании, и увлекавшиеся его речами дворяне Кастилии вынуждены были скоро просить милостыню у короля!

– Перестань каркать, ворона! С твоим малодушием тебе следовало оставаться в Испании. Дозволь, однако же, наставить тебя на путь истины. Фома неверующий! Сходи здесь в нашу первую церковь и попроси старого служителя Жуана рассказать тебе о Монтесуме и тех сокровищах, которые видел этот город. Мы, испанцы, все страдаем опасной болезнью, Кортес хорошо понял эту болезнь и сообщил Монтесуме, что для излечения ее существует только одно средство – золото. И Монтесума прекрасно лечит эту болезнь у Кортеса, а мы все тоже страдаем ею и хотим вылечиться.

– Браво, браво, вахмистр! – кричали солдаты, выходя из дома.

Виллафана медленно вышел за ними, и презрительная улыбка не сходила с его губ. Но он не последовал за товарищами, а медленно пошел к старому языческому храму, в котором теперь возвышался украшенный цветами алтарь с изображением Святой Богоматери. Но разве он шел туда не затем, чтобы помолиться? Он прибыл в Новый Свет с целью обогатиться, но не так, как другие.

В его родном городе искали наследника богатого наследства. Во время эпидемии там скончался богатый дворянин Авила со своими двумя сыновьями, и его громадное состояние должно было перейти теперь к Педро Авиле, который много лет тому назад уехал с Колумбом в Новую Индию. Но с тех пор о нем и маленьком сыне его, которого он взял с собой, не было никаких известий.

– Оба умерли! – говорили другие наследники, но королевский суд взял все имущество под свою опеку и потребовал от мнимых наследников, предоставить свидетельства о смерти Педро Авилы и его сына Алонсо. Виллафане предложили отправиться в Новый Свет и навести справки об этих наследниках, а на случай смерти их добыть свидетельства, за этот труд ему обещали тысячу дукатов. Но если бы ему это дело не удалось, то наследники все-таки вознаградили бы его за добрую весть. Не имея ничего, ему нечего было терять.

Он сел на один из отправлявшихся в Новый Свет кораблей и прибыл на Эспаньолу. Там он узнал, что Педро Авила с сыном переселился на Кубу. Отец скончался, а сын его, Алонсо, отправился с войском Кортеса на материк. Это известие обрадовало Виллафану, он добыл свидетельство о смерти Педро Авилы и решил отправиться по следам Алонсо.

Не имея средства на переезд на материк, он вынужден был завербоваться в войско, отправляемое туда Веласкесом под командой Нарваеса.

Но едва высадился Нарваес с своим войском, как встретил здесь врагов в лице своих же соотечественников. Сандоваль закрыл ему доступ в город Веракрус. Виллафана часто всматривался в находившееся перед ними укрепление, за стенами которого, вероятно, находился также Алонсо. Но он не решался войти в город из опасения, что его связанным отправят на спине индейца к Кортесу, и потому вооружился терпением.

Но когда Нарваес занял Семпоаллу, в Виллафане воскресла надежда на успех. Он узнал, что в бывшем языческом храме тотонаков сторожем был старый воин из войска Кортеса. К этому-то старому воину и сторожу храма шел теперь Виллафана, с целью собрать какие-нибудь сведения об Алонсо Авиле.

Скоро испанец увидел перед собой теокалли, то есть храм, к которому вели крутые каменные ступени. Недавно еще стены его были вымазаны кровью человеческих жертв, по лестницам ходили язычники-жрецы в странных одеяниях, с распущенными, вымазанными кровью волосами, а в храме возвышались исполинские безобразные идолы. Но все это изменилось с прибытием Кортеса. Возмущенные ужасными человеческими жертвоприношениями, испанцы ринулись вверх по лестницам, сбросили идолов с крутых стен и предали их огню у подножия храма. С ужасом смотрели язычники на бессилие своих богов и с трепетом преклонились перед этими белыми людьми, оказавшимися могущественнее их богов. Испанцы выкрасили заново стены храма, уничтожили следы ужасных жертвоприношений и внесли по крутым лестницам увенчанное цветами изображение Святой Богородицы, которое торжественно поставили в алтарь вновь отделанного христианского храма.

Отслужив торжественно первую обедню в новом храме, Кортес отправился в свой знаменитый поход, оставив Жуана де Торреса хранителем святыни и распространителем христианской веры в Семпоалле.

Жуан стоял, прислонясь к стене теокалли, и внимательно следил за испанцем, медленно поднимавшимся по лестнице.

– Это, кажется, опять шпион Нарваеса, – проворчал он сквозь зубы. – Иди, иди сюда, любезный, уж я тебе услужу!

Тем временем Виллафана поднялся на площадку храма и вежливо поклонился старому воину.

– Кажется, я имею честь говорить с благородным кавалером Жуаном де Торресом?

– Вы не ошиблись. Позвольте спросить, кому я обязан этим посещением?

– Виллафана.

– Откуда вы? Вы кастильянец?

– Я родом из Аранды, кастильянец с головы до ног. Мне очень грустно видеть, что испанцы в Новом Свете враждуют между собой, вместо того чтобы протянуть друг другу руки, общими силами покорить страну нашему королю и привести этот дикий народ в лоно святой Церкви!

– Вы правы, Виллафана, – ответил с саркастической улыбкой Жуан де Торрес. – Но Нарвеас немного поздно явился покорять страну, Фернандес Кортес уже завладел Мексикой. Власть его так велика, что испанцы без опасения разъезжают по всему государству, повелитель которого, Монтесума, находится в плену у Кортеса.

– Честь и слава ему, – сказал Виллафана. – Кортес великий полководец, и его солдаты обладают львиным мужеством, в этом никто не сомневается! Наш город Аракда также может гордиться тем, что среди этих героев имеет своего представителя. В дружине Кортеса находится Алонсо Авила из Аранды, которому я имею передать поклон с родины. Не можете ли вы сказать мне, где я могу его найти?

– Алонсо Авила находится теперь в Мексике вместе с Кортесом, – сказал Жуан де Торрес, – и вам, мой друг, придется совершить туда далекий путь!

– Я слышал, что он слаб и с трудом выносит тяжести похода?

– Вы заботитесь о нем, точно отец родной, – заметил старый воин. – Но будьте спокойны, он окреп и прославился своим мужеством. Туземцы прозвали его «Утренней звездой», потому что он всегда сражается рядом с Альварадо, своим начальником. Вы, вероятно, уже слышали об Альварадо, герое с золотистыми кудрями? Туземцы называют его Тонатиух, то есть солнце. Он теперь зять князя тласкаланского, и его жена в святом крещении получила имя донны Луизы.

– Благодарю вас за эти сведения, – сказал Виллафана, – вы успокоили меня. Если вам случится встретить Алонсо или писать к нему, то сообщите ему, что Виллафана из Аранды желает его обнять.

– Свое желание вы можете удовлетворить очень скоро. Вам стоит только отправиться в Вилла-Рика-де-Веракрус; там находится второй Авила под начальством Сандоваля.

– Разве у него есть брат? – спросил с изумлением Виллафана.

Жуан де Торрес засмеялся:

– Нет, нет, другой, Лже-Авила, двойник молодого Алонсо, он так похож на него, что мы часто принимали одного за другого. Но во время боя они совсем непохожи друг на друга. Например, если приходится взять штурмом неприятельскую позицию, то с первого взгляда можно узнать, кто из них Алонсо Авила и кто Педро Рамузио. Алонсо стоит всегда в первом ряду с высоко поднятой головой и сверкающими отвагой глазами, между тем как Педро прячется в задних рядах. Но когда они сидят за столом, то нельзя отличить одного от другого. Даже голос у них одинаков. Поистине удивительная игра природы создать двух таких схожих людей!

Громкие голоса у подножия теокалли прервали речь Жуана де Торреса. Он взглянул вниз и увидел толпу испанских солдат, взбиравшихся наверх по ступеням храма.

Без сомнения, этих солдат Нарваеса также подстрекало любопытство повидаться со старым сторожем в Семпоалле и узнать от него подробности о победах соотечественников, сражавшихся под знаменами Кортеса. Жуан де Торрес с улыбкой приготовился к встрече.

Виллафана не обратил внимания на вновь прибывших товарищей, он прислонился к стене теокалли и задумался над странной игрой природы. Алонсо Авила был жив, и потому он не мог доставить на родину свидетельство о его смерти, за которое ему обещано было хорошее вознаграждение. Оставалось пристроиться к наследнику. Но ему совсем не нравилось, что Алонсо Авила был молодой отважный воин. «Он искатель приключений, – думал Виллафана, – и навряд ли согласится бросить победоносное поприще, на котором подвизается Кортес со своими смельчаками!»

Виллафана успел уже достаточно ознакомиться с образом мыслей этих отважных завоевателей. Если бы природа наделила Алонсо нравом Рамузио, ему было бы легко уговорить счастливого наследника вернуться на родину.

Мысли Виллафана перенеслись на далекую родину, в Аранду. Он вспомнил, как его схватили, как повели к Мартину Авиле, опекуну мнимых наследников, и как он, чтобы избегнуть правосудия, дал клятву исполнить все, что от него потребуют. Его отпустили на свободу и обязали привести из Нового Света свидетельство о смерти наследников. И он ясно припомнил весь свой разговор с Мартином Авилой.

– Может быть, оба Авилы находятся в вожделенном здравии, господин Мартин Авила, и живут себе плантаторами на Эспаньоле? Какие же свидетельства могу я вам привезти в таком случае?

– Нет, нет, – ответил Мартин, нахмурив лоб, – их нет в живых, и мне нужны только свидетельства об их смерти. Если бы они были живы, то дали бы о себе весть. Нет, Виллафана, я знаю, ты вернешься не иначе как со свидетельством об их смерти.

– Я не сильнее судьбы, – возразил Виллафана.

При этих словах Мартин Авила рассмеялся:

– Не болтай глупостей, Виллафана. Наше условие касается свидетельства их смерти, потому что только с этими документами я могу сделаться наследником и только за них ты получишь тысячу червонцев. К моему денежному шкафу ты впотьмах нашел дорогу! Теперь твое дело добыть необходимые мне свидетельства. Привези мне документы, и я тебе заплачу тысячу червонцев. Такой суммы тебе нигде не удастся украсть. Ну, пойдем к нотариусу составлять условие.

– А если я встречу Педро и Алонсо в живых?

– Это меня не касается! Конечно, они также могут вознаградить тебя за твой труд, но помни, что у меня припасено для тебя словечко судье в Аранде.

Виллафана прекрасно понял Мартина, этого с виду благочестивого купца.

«Ну что он мне может сделать, – думал Виллафана, – если я вернусь с богатым наследником? Разве у него есть свидетели? Только он и его жена знают о моем покушении на кражу. Кто им поверит, если я вернусь на родину с Алонсо Авилой? Я скажу судье, что он меня чернит из мести, и мне поверят! Но… Мартин, согласно условию, платит тысячу червонцев. А что мне заплатит Алонсо? Это надо прежде узнать. Правда, мексиканское золото очень ценно… но император получает львиную часть его, а Кортес и Нарваес также не забывают себя, потом все эти начальники: солнцеподобный Альварадо, отважный Сандоваль, смелый Олид, и как их всех там зовут, тоже не станут спокойно смотреть, как другие греют себе руки. А простой солдат? Он будет доволен, если получит столько, чтобы хватило на одну неделю кутежа на Эспаньоле. Ну а владения Авилы в Аранде? На высоком холме расположен прекрасный замок, кругом, насколько глаз хватает, простираются владения Авилы: мельница в долине, виноградники на высотах, рогатый скот на лугах, золотистая пшеница на полях! Это все имеет свою ценность и не требует перевозки через океан. Дурак тот, кто откажется от всего этого и станет добиваться короны Монтесумы!.. Впрочем, есть и дураки на свете!» – прибавил он задумчиво.

В эту минуту он был отвратителен. Голова его наклонилась, и ястребиный нос сделался как будто еще длиннее: его длинные пальцы машинально играли рукояткой кинжала, висевшего у него на поясе, левой рукой он гладил свою черную взъерошенную бороду, а рот его кривился в омерзительную улыбку.

Никто не обращал на него внимания. Воины Нарваеса обступили старого бойца Жуана де Торреса и закидывали его вопросами о Кортесе. Сначала со всех сторон слышались шумные возгласы вперемежку с язвительными замечаниями.

– Он приехал сюда на деньги Веласкеса, он вор!

– У кого он украл мужество и талант полководца?

– Он изменил наместнику Кубы!

– Полно, он торжественно сложил с себя это звание и затем был выбран жителями Вилла-Рика-де-Веракрус начальником и главным судьей новой колонии. Об этом он писал королю Карлу, и тот, без сомнения, его утвердит.

– Его отвезут в цепях!

– Кортеса в цепях? Ха, ха, ха! Он не Колумб! Испанцы! В жилах Кортеса течет испанская кровь. Если вы хотите взять его в плен, то убедитесь прежде, насколько остры ваши мечи, а затем, раньше чем подступиться к нему, удостоверьтесь, крепко ли сидят ваши головы на плечах! Поняли?

Подобные возгласы и вопросы сыпались со всех сторон на Жуана де Торреса, который не оставался в долгу и метко возражал всем.

– Рассказывай, рассказывай! – закричали наконец солдаты.

И Жуан начал красноречиво и увлекательно описывать подвиги Кортеса в Мексике.

Виллафана не слышал рассказа о высадке на берег и о первой встрече с ацтеками. Он очнулся от своих грез в то время, когда старый Жуан описывал въезд Кортеса в Семпоаллу.

– Скоро мы оставили за собой пустынный песчанистый берег, на котором высадились, и вступили в благодатную страну. Вероятно, вы также поражены были красотой этих зеленеющих лугов, стройных пальм, кокосовых рощ и с наслаждением упивались нежным ароматом ванили! Вероятно, вы также охотились за прекрасными ланями и дивились красоте фазана. Страна эта показалась нам земным раем, в который мы вступали как боги. Наш путь пролегал по цветникам и фруктовым садам, навстречу нам выходили индейцы всех возрастов – мужчины, женщины, юноши, девы и дети, все они были украшены цветами и усеяли ими наш путь, девушки надели на боевого коня Кортеса венок и украсили золотой шлем полководца венком из роз. Но мы были настороже и подвигались вперед в боевом порядке, а вступив в город, расположились в нем лагерем на военном положении. На следующее утро Кортес поехал с визитом к князю тотонаков в сопровождении своей переводчицы, индейской прекрасной принцессы, донны Марины. Там он узнал, что город Семпоалла находится под властью Монтесумы и что народ тотонаков с неудовольствием терпит иго победителей. Кортес объявил князю, что король послал нас сюда для защиты угнетенных. Но князь продолжал жаловаться на свою судьбу и говорил о могуществе владыки ацтеков, столица которого находилась в горах внутри страны, среди большого озера, он говорил, что Монтесума может выставить несметное число воинов и что все народы дрожат перед ним. На это Кортес с достоинством ответил, что боязнь чужда испанцам и что они явились сюда как судьи, наказывать виновных и награждать правых…

– Молчи, молчи, рыцарь Жуан! – крикнул вдруг вахмистр, перебивая речь оратора. – Мы знаем, какими путями вы добились помощи тотонаков. Вы их обманули и сыграли с ними и Монтесумой двуличную игру!

– Разве вы можете назвать обманом военную хитрость? – возразил насмешливо старый воин. – Разве вы были здесь, что смеете осуждать действия Кортеса? Слушайте, товарищи! Однажды в город явились какие-то чужеземцы с горделивой осанкой, видно было, что они принадлежали к другому племени, они шли с цветами в руках в сопровождении множества слуг, из которых одни несли палки с веревками, а другие веера, отгоняя ими от своих господ мух и других насекомых. Проходя через город, эти люди едва удостаивали ответить на наш поклон. Вожди тотонаков в большом смущении последовали за ними и всеми силами старались оказать им всякое внимание. Когда же наш полководец спросил, кто эти чужеземцы, ему ответили, что это знатные ацтеки, сановники владыки Монтесумы, явившиеся требовать двадцать молодых мужчин и женщин для жертвоприношений на алтарь столицы. Но Кортес тотчас объявил, что он отныне защитник тотонаков, и приказал вождям арестовать этих ацтеков. Он поступил как христианин! Не так ли, друзья?

– Не совсем так! – возразил вахмистр. – Он приказал отправить этих дворян на свои корабли, а потом тотчас тайно отпустил их к Монтесуме, чтобы уверить того в своей дружбе. Он сыграл двуличную игру, выдавая себя то другом Монтесумы, то подстрекая его подданных к восстанию. Вот какими путями он добился союза с тотонаками и в то же время сделался другом Монтесумы. Сначала этот ваш герой изменил Веласкесу, затем обманул тотонаков и наконец захватил в плен самого Монтесуму!

– Тише, тише, не горячитесь! – вмешался подходя офицер. – Полководец должен служить не только примером храбрости в бою, но в случае нужды прибегать к военной хитрости, и я должен сказать вам, что это умение Кортеса приобрести союзников во вражеской стране достойно удивления и не имеет себе примера! Не забывайте, что только благодаря благоразумию Кортеса мы вошли в этот город без кровопролития и были радушно приняты индейцами. Нам надо у него многому поучиться!

– Вот это речь, достойная воина! – вскричал Жуан де Торрес. – Благодарю вас, капитан, от имени Кортеса, я думаю, что наш король так же взглянет на это дело.

– Вы оба правы, – сказал вахмистр. – Так уж водится на свете: победителя не судят, а богача не спрашивают, откуда у него взялись деньги. Но это несправедливо, я уверен, что такие поступки не останутся безнаказанными.

– Наказание за завоевание целого государства! – возразил Жуан де Торрес со смехом. – Э, полноте, господин вахмистр, вы проповедуете перед глухими!

Виллафана не слышал продолжения разговора. Он оставил храм и пошел искать уединения за городскими воротами. «Свет не спрашивает, как мы разбогатели. Он прав: цель оправдывает средства. Хотя этот Кортес и совершил неблаговидный поступок, все уверены, что король утвердит его в присвоенном им себе сане и, кроме того, еще наградит его». Виллафана забыл, что великий завоеватель преследовал не корыстные цели и хотел воздвигнуть Крест на окровавленных алтарях язычников. И в поступках полководца он находил оправдание своим преступным и грязным замыслам. «Мартин Авила – это мои тотонаки, – размышлял он, – Алонсо Авила – мой Монтесума, посмотрим, кого из них мне удастся обмануть. Но лучше всего было бы последовать примеру Кортеса и забрать в свои руки все наследство. Что, если я воспользуюсь необычайным сходством и привезу в Испанию Лже-Авилу, трусливого Рамузио, вместо настоящего Алонсо Авилы? Тогда наследник сделался бы моим орудием и подставным владельцем имущества, а я остался бы действительным хозяином всего! Да, этот Кортес мастер, и мы должны у него многому поучиться! Но к чему все эти планы! Может быть, этот Алонсо Авила добродушный малый и заплатит мне за хорошую весть больше, чем Мартин Авила за свидетельство о смерти. Посмотрим! Подождем немного, а потом возьмемся осторожно за дело. Ведь тысячи червонцев слишком мало за целое путешествие через океан и поход в Мексику!

«Однако зачем мне сидеть здесь сложа руки? Надо, по крайней мере, познакомиться с этим Рамузио, чтобы знать, можно ли рассчитывать на него, а потом уж обратиться к настоящему Алонсо Авиле. Но сначала надо проникнуть в Вилла-Рика-де-Веракрус, в котором засел Сандоваль… Эх! По примеру Кортеса я сумею забраться туда!» – И хитро засмеявшись, он отправился в город в главную квартиру Нарваеса.