Изменяющий Сны

Доктор сдержанно кивнул нам и удалился. Секретарь Сэра Перси тоже быстро встал и сразу же исчез словно призрак. На самом выходе из кают-компании доктора Мюллера перехватил Отец Редгрейв и завел с ним какой-то разговор.

–– Ну вот и все! Уф-ф-ф… – выдохнул Джордж и устало утонул в кресле, вытянув ноги в проход между столиками. – Ещё один выстрел в пустоту.

–– Мы ожидали большего, а не получили вообще ничего! – проскрипел Джордж и швырнул свою гильотинку для сигар на стол. – Многословная лекция по скучной книжной эзотерике из ордена "Золотого Рассвета", или откуда там еще, Чарли? Ну ладно, пусть из журналов Теософского Общества.

–– В цветистых словах доктор разглагольствовал о восхитительных чудесах и глубинах оккультных знаний, о тайнах космоса и мироздания. А после этого – уже когда дело дошло до самой практики – мы вновь получили поток неубедительных извинений и невразумительных объяснений.

–– Что и д-доказывает приведенное ранее ут-тверждение. Quod erat d-demostrandum! Шарлатаны из П-парижа… Э-эх!… Черные мантии, жезлы и ам-мулеты… – напыщенно провозгласил Крэнстон, тщетно пытаясь подавить зевоту.

–– Именно! И это хороший урок нам: никогда не слушайте теоретиков-болтунов и сладкоречивых демагогов. Они только крадут ваше ценное время и лишь обманывают ваши большие ожидания! – раздраженно резюмировал Джордж.

–– И оставляют вас с мерзким послевкусием полного разочарования? – осведомился я, усмехнувшись. "И с весьма болезненным раздражением", добавил я про себя.

–– Какие же они коварные, эти говоруны!

–– Именно! Я не удивлюсь если он поспешил на другое собрание наивных и легковерных олухов для произнесения своих напыщенных речей о высоких материях. Уж не знаю существуют ли они ещё в наше время, но экзальтированные почтенные дамы должны рукоплескать ему до онемения ладоней, а юные мамзели рдеть и падать в обморок от восторга! – слова Джорджа были насквозь напитаны едкой желчью.

–– Овации до полной п-прострации! – вставил Крэнстон и икнул, словно точку поставил.

Похоже Джордж в самом деле нешуточно задет. Как знать? Может это нам следует разочароваться прежде всего в самих себе? Что если в глазах доктора, мы просто не заслуживаем ничего большего?

Взглянув в дальний конец зала я увидел что доктор Мюллер и Отец Редгрейв переместились к стойке бара и к ним присоединился старпом. Все трое что-то обсуждали. Вид у доктора уже был явно недовольный.

–– Видишь ли, Джордж. Это ведь не такое простое дело… – начал я и снова мне стало неловко за скудность моей речи. Но вероятно такой выдался вечер сегодня: кто-то излагает важные истины, а кто-то просто сотрясает воздух общими фразами. Я вздохнул и продолжил:

–– Следует серьёзнее относится к разным оккультным проявлениям и энергиям. Уж поверь мне. Это вовсе не шутки и не эстрадное шоу. Нужно с осторожностью относиться к людям практикующим все эти вещи. Во избежание. И свою вечернюю скуку надлежит разгонять менее опасными 'развлечениями'.

А про себя я подумал, что всё же совсем неплохо если мы не довольствуемся только простым созерцанием происходящего и желаем знать что именно движет этим миром. Хотя бы время от времени. Но как мы хотим добраться до сути вещей? Каким-то волшебным образом вдруг "узнать" всё, при этом не затрачивая вообще никаких усилий и времени на изучение и на работу в этом направлении?

Я посмотрел на Джорджа и хмыкнул. Как же можно всерьёз рассчитывать узнать и познать что-либо, оставаясь в своем привычном мирке ленивого комфорта и сладких удовольствий? Просто рассевшись в полусонной томной неге пассивного созерцателя, прихлебывая виски, задавая вопросы, да требуя доказательств, а потом ещё и передачи тайных знаний? Чем это будет отличаться от того лживого морока созданного внешним управлением, когда нам опять ловко вложат в сознание какие-то кривые и кастрированные доктрины?

Истине и сокровенным знаниям большинство людей всё же скорее предпочтут нетребовательную ложь, если она удобна и не мешает им пребывать в столь привычном для них комфорте и в устоявшихся заблуждениях.

Я снова глянул в сторону бара и невольно вздрогнул. Доктор Мюллер пристально смотрел в нашу сторону и лицо его словно бы замерзло, вся фигура застыла в какой-то неестественной неподвижности и доктор походил на каменное изваяние. Помощник капитана достал из кармана какую-то бумагу и что-то объяснял доктору, но тот продолжал бесстрастно взирать на нас. Мне показалось что он смотрит именно на Джорджа.

Последняя ночь этого морского путешествия была определенно испорчена. Вечер начался с забавных историй и веселья, а закончился скукой и унынием, непонятной усталостью и тошнотой морской болезни. Мы перебросились с Джорджем ещё парой слов. Я встал с трудом и распрямился со скрипом, всё тело затекло от долгого сидения в кресле. Я попрощался и уже собирался отправиться в свою каюту, когда к нашему столу быстро подошел бодрый, улыбчивый стюард.

–– Господа, ваши друзья у стойки просят вас остаться и подождать ещё минуту.

–– Это ещё зачем? – спросил Джордж раздраженно.

–– Боюсь что не знаю этого, сэр! – стюард кивнул нам и отошел.

Я обменялся взглядами с Джорджем и сел опять. Кают-компания была уже совершенно пустой, не считая нас троих и доктора с капелланом у стойки. Я нашел свою чашку и налил в нее немного остывшего кофе. Вытащил чешский ножичек из кармана пиджака и начал неспешно чистить трубку. Хотя курить мне больше не хотелось. Я чувствовал головокружение и сильную сонливость. Таблетки доктора подействовали, но я очень хотел прилечь. С самого начала беседы я вообще не желал никаких демонстраций.

И сейчас я хотел совсем другого. Оказаться подальше от всего этого: и от этого кресла и этого помпезного зала на этом чертовом качающемся корабле, от гнусного шторма, от этой тоскливой бесконечной ночи и мрачной сырой погоды, от ураганного ветра и дождя, подальше от пьяного зануды Крэнстона, от самодовольного Джорджа с его противным упорством и нелепым 'дознанием', которое он начал неизвестно зачем…

А тут ещё совсем захмелевший Крэнстон начал нудить что вечер оказался напрочь испорчен, ведь не было ни веселой компании, ни музыки, ни танцев. Одна гадкая тошнота и тишина, да скучные разговоры о совершенно ненужных материях, что только вызывают сперва досаду, а потом изжогу или мигрень.

Джордж делано удивился что Питер скучает по агонизирующим топтунам и окостенелым ипохондрикам на танцплощадке, и по всяким глупостям вроде танцев. Но этот сарказм мог обмануть только Крэнстона, не знающего что Джордж и сам является неуклюжим косолапым танцором, который не любит и не признает ничего из того, чем он сам не владеет. "Безнадежное парнокопытное" украдкой назвал его Алек.

Джордж язвительно предложил Крэнстону прогуляться в библиотеку где, как он слышал от всё тех же двух неутомимых искателей 'приключений', приятелей Питера, в полном разгаре идет какая-то буйная вечеринка. Развеселые мужчины и чувственные женщины трудятся там вовсю, вероятно в поисках своей потерянной радости. А известная красавица и танцовщица Клэр отплясывает безумный свинг на рояле, задрав своё узкое платье до самого пояса. И Питер мог бы влиться в ряды восторженных поклонников томной красотки Клэр и приобщиться к сомнительным радостям дикой вечеринки.

Однако Крэнстон уже и сам сник и его танцевальный порыв угас вместе с его настроем на ночные похождения. Он с трудом встал, пошатываясь и держась за спинку кресла, и неуверенно пожелал нам спокойной ночи. Однако Джордж одернул его и настоял чтобы Питер остался, раз уж нас попросили. Невразумительно ворча что-то неблагозвучное, тот всё же послушно сложился обратно в своё кресло.

Доктор Мюллер и Отец Редгрейв быстро подошли к столику и заняли свои места. Капеллан выглядел скованным и несколько угрюмым. На лице доктора Мюллера не отражалось никаких эмоций.

–– Джентльмены, возможно вы удивитесь, но я всё же решил ммм… пойти вам навстречу! – объявил доктор. – Не ради того чтобы порадовать вас на сон грядущий, и вовсе не потому что Лорд W попросил меня. А потому что сейчас это совпадает с настоятельной необходимостью момента.

–– У меня есть несколько минут, меня уже давно ждут в другом месте. Но, пожалуй, я смогу помочь вам в одном специфическом вопросе, – продолжил доктор, взглянув на карманные часы.

Я заметил что личный секретарь Лорда W опять появился в кают-компании, но не подошел к нам, а тихо сел за столик в центре зала, спиной к нам, и принялся наблюдать за всеми тремя входами. Интересное дело, отметил я мельком.

–– Ранее, сегодня вечером среди прочего я говорил о снах, хотя и кратко. И упомянул Парацельса ²⁷ и его типы сна, трактат Седого Аббата о его формах, и статью мадам Блаватской ²⁸ о природе сновидений. Неважно, принимаете ли вы эту информацию или нет, но сегодня обстоятельства сложились так, что я могу помочь вам… со сном! Считайте это также хоть и мелким, но примером практического применения некоторых специфических знаний. Как раз то, о чем вы спрашивали…

–– А с чем же там помогать? – проворчал Питер Крэнстон. – Д-для таких целей всегда б-были всякие средства, специальные травы, некоторые г-грибы или сок известных кактусов, да и д-другие штуки, что помогают желающему п-погрузиться в любые типы с-сновидений. При том никаких особых магических м-манипуляций не требуется.

И он обстоятельно высморкался в большой платок, вероятно для пущей убедительности сказанного.

Отец Редгрейв неодобрительно покачал головой, а доктор Мюллер нахмурился и с негодованием отмахнулся от такого возмутительного предложения. Естественно, наркотики и галлюциногенные вещества это вовсе не тот путь, который он имел ввиду. Есть ли у нас подобные вещества на борту с нами? Конечно, нет. Да и принимать даже банальное снотворное на корабле в штормовую погоду было бы крайне неосмотрительно, не говоря уже о наркотиках. Тогда обычный гипнотизм? Конечно же нет! Доктор отверг и это предположение, – он не опустится до столь банальной уловки.

–– Ага-а! Вероятно.... К нам движется Песочный Человек²⁹, сжимая в кулаке своём песок волшебный? – Джордж продолжил свои упражнения в остроумии, уже граничащим с прямым оскорблением.

Доктор Мюллер склонил голову на одну сторону и, прищурившись, сухо заметил:

–– Не совсем.

А я вспомнил другую милую сказку, которую мне читали, когда мне было около четырех-пяти лет. Тогда она сильно захватила моё детское воображение.

"Где твои волшебные зонтики, дорогой Оле Лукойе³⁰ ? Какой зонт заслуживаю я сегодня?" подумал я и вздохнул в ответ на это милое ностальгическое воспоминание детства. Доктор Мюллер улыбнулся мне и откинулся в кресле, закинув ногу за ногу.

–– Дело в том, что я могу непосредственно ИЗМЕНИТЬ ваши сны когда вы спите, – доктор сделал это странное заявление в такой простой и обычной манере, что мы даже и не сразу поняли сказанного. Доктор Мюллер снова взглянул на свои часы и уже нетерпеливо пояснил:

–– Я могу отредактировать саму картину вашего сна и полное развитие всего того, что должно произойти в вашем сновидении, пока вы спите. Если вы пожелаете, конечно.

–– То есть изменить наши сны? Отредактировать и исправить их как текст на бумаге или смонтировать как пленку в кинематографе?

–– Да. До некоторой степени. Не совсем как в кино, но да.

–– Вы верно шутите?

–– Однако! Это что-то новенькое! О таком мне ещё не доводилось слышать!

–– Фокус П-п-покус!

–– Именно! Какой-то хитрый трюк! Разве такое может быть?

–– Подождите-ка! Но как же мы тогда узнаем, сделали ли Вы вообще что-либо?– воскликнул я, внезапно пораженный мыслью о ловком подвохе. – Обычно когда нам снится что-то, мы просто спим и даже не знаем что именно мы должны видеть и почему. А проснувшись утром, мы часто даже не помним о чем был наш сон! А о том что сон был изменен именно вами, доктор Мюллер, если вообще был изменен (!) – то мы этого и вовсе никогда не узнаем!

–– Вот именно! Чарли, ты абсолютно прав. Да! Как насчет этого? – поддержал меня Джордж.

Доктор Мюллер оскалил зубы в наигранной гримасе театрального злодея и молча развел руками.

–– Да и чьи сны? У всех у нас?

–– Чьи сны? – переспросил доктор равнодушно. – Ваши конечно же! Весь вечер вы всё ищете и требуете всяких доказательств и некой "демонстрации" тайных знаний. Это ведь ваш schmerzhafter Stolperstein ³¹, через который вы никак не можете перешагнуть сегодня.

"Но нет, скорее это ваш GretchenFrage ³², который вы весь вечер избегаете, герр доктор", подумал я устало. Мы все уже были порядком утомлены чтобы по-настоящему удивляться или смеяться над вероятностью осуществления такого фантастичного заявления. И даже не стали оспаривать саму идею и возможность такого воздействия на чьи-то сны. Хотя я и слышал когда-то что такое возможно.

Были высказаны ещё некоторые сомнения и заданы другие вопросы, но большинство из них доктор Мюллер оставил без ответа.

В этот момент сзади подошел Джеймс, секретарь Лорда W, наклонился к доктору и что-то прошептал. Доктор поднялся с кресла и развернулся к секретарю. На его лице отразилось небольшое удивление, но ответ прозвучал довольно резко:

–– Сэру Перси придется подождать несколько дольше. Я приду когда будет нужно. Он знает что у меня своё расписание!

Секретарь проворчал что-то властно в ответ, но я не разобрал слов. Доктор Мюллер посмотрел на него холодно и добавил металла в голос:

–– Нет! Вопрос закрыт. И довольно об этом. Ему придется подождать.

Секретарь Лорда W недобро скривился в ухмылке и вернулся к своему столику в центре зала. Нахмурившись, доктор проводил его внимательным взглядом, затем быстро сел на своё место.

–– Но теперь вы просите нашего разрешения вмешаться в наши сны? – спросил Джордж, ухмыляясь в своей обычной надменной манере. Он просто не верил в эту возможность. Что было совсем не трудно.

Пока что и меня самого не особенно впечатляли рассуждения и речи доктора. И уж конечно же не в той мере, чтобы так запросто поверить в его способности совершения чего-либо действительно магического! Ведь читать лекции и речи на такую тему легко, тогда как делать что-то практически уже в тысячу крат труднее. И несмотря на его забавную эксцентричность и некоторые трюки, мне тоже было трудно представить что доктор Мюллер способен сделать что-то из ряда вон выходящее и сверхъестественное. Хотя некая сила и ощущалась в нем, он явно не волхв Симон.

–– Вы меня удивляете, мистер Каннингем. Ведь если поутру вы даже не узнаете: изменил ли я вообще что-либо в ваших снах или нет – а именно так вы все сейчас и думаете – то зачем же мне теперь спрашивать вашего разрешения? Я просто-напросто сделаю это! – ответил доктор Мюллер и деловито сложил руки на груди. Вероятно он уже забыл, что минуту назад и сам спрашивал: желаем мы этого или нет.

Джордж как-то растерялся, и я тоже не нашелся что ответить на это. А Отец Редгрейв вообще продолжал молчать с момента своего возвращения в зал. Он просто пристально и хмуро смотрел на доктора Мюллера, тихо потирая покалеченное на войне колено.

Доктор повернулся ко мне и улыбнулся с лукавым выражением на лице.

–– И конечно же, так и есть, вы совершенно правы! – наконец-то ответил он на мой вопрос. – Вы не узнаете что именно я изменил и если я вообще менял что-либо…

Неожиданно он перестал улыбаться, его голубые глаза похолодели и всякое выражение и вовсе исчезло из них. Мне стало неуютно. Признаться, его внезапные и непонятные изменения выражения лица и странные перепады настроения действовали мне на нервы. Хотя наверное в этом было что-то еще. Волны напряжения и странной силы в нем сменялись какой-то холодной отталкивающей пустотой. Впрочем возможно это было просто действие хереса на мое воображение да и всего этого вечера с его недоразвитой теоретической "мистикой".

–– А кстати, сам человек может контролировать свой собственный сон? То есть, сознательно контролировать себя во сне?

Доктор ответил утвердительно и пояснил что большинство людей делают это, только на разных уровнях: по большей части неосознанно, однако некоторые могут делать это намеренно и с полным контролем. Но длинный ответ занял бы несколько часов разъяснений и не менее четырех-пяти недель – чтобы научить нас делать это. Хотя нам, как и большинству людей, это совсем не нужно.

–– А может стоит оставить эту затею? Какое-то нехорошее ощущение от всего этого. Зачем всё это нужно, Генрих? – вдруг подал голос Отец Редгрейв. Очевидно что он воспринял это серьёзно и безусловно верил в возможность вмешательства в сновидения. Ведь он давно знал доктора и знал о его способностях. Капеллан прекратил массировать колено и просто сидел неподвижно, уставившись прямо перед собой – на столик с пустыми кофейными чашками и бокалами.

Доктор Мюллер бросил быстрый, ничего не выражающий взгляд в его сторону, тряхнул головой и проворно встал:

–– Есть возражения по существу?

Мы переглянулись. Джордж пожал плечами. А летаргичный Крэнстон похоже вообще был уже там, паря в красочных мирах своих снов. Хотя скорее всего – ползая на четвереньках в своих пьяных кошмарах.

–– Нет? В таком случае: Спокойной ночи, джентльмены! Попробуйте поспать сегодня. В противном случае всё это бесполезно.

И доктор зашагал прочь пружинящей походкой.

Мне не понравилось то, как легко он согласился на 'демонстрацию' своих возможностей, внезапно и даже поспешно. И почему сэр Перси попросил его сделать этот трюк со сновидениями? Или… он не просил этого?

Я быстро наклонился к Джорджу и спросил:

–– Так сэр Перси и доктор Мюллер оказывается давно знакомы?

Джордж посмотрел на меня мутным взглядом:

–– Понятия не имею. До сего дня я никогда его раньше не видел и уф-ф… не слышал о нём.

–– А он не оказывает вам никаких медицинских услуг? Наблюдение или лечение?

–– А-а? Да нет же. У нас доктор Уистлейк на Хали стрит , ну и… старый чудак доктор Роллстон в Девоншире.

Я кивнул, встал и поспешил вслед за доктором надеясь получить некоторые разъяснения. Но тот остановился прямо за спиной Джеймса. Секретарь сэра Перси всё так же сидел за столиком, небрежно повернувшись к нам спиной, и беззаботно потягивал виски из своего стакана. Доктор быстро подвел свою правую ладонь за голову Джеймса, не касаясь его затылка. И в следующее же мгновение доктор Мюллер схватил секретаря за воротник пиджака, потому что тот начал заваливаться назад, а его обмякшие ноги и бедра сползали с кресла. Я быстро подошел к ним, чтобы предложить свою помощь.

–– Что произошло? – спросил я.

Глаза секретаря закатились и он уже был в бессознательном состоянии. Сигарета выпала из его пальцев на пол.

–– Что это с ним? Он в порядке? Это вы сделали, доктор? Нужна ли моя помощь?

–– Пока что ничего не произошло.

Удерживая потерявшего сознание секретаря в сидячем положении, доктор Мюллер левой рукой расстегнул его пиджак и вытащил пистолет из кобуры. По виду 'Кольт Автоматик 45', подумал я.

–– Но как вы это сделали, доктор? Даже не прикасаясь к нему! …

Доктор Мюллер просто дернул щекой и ничего не ответил.

–– Кажется Джордж упомянул, что Джеймс также носит и другие гадкие "игрушки" в щитках-наручниках на предплечьях, – подсказал я.

И для чего какому-то секретарю или даже телохранителю понадобились мерзкие инструменты наёмного убийцы, я даже не хотел задумываться. Зачем я сообщил об этом доктору я и сам не знал. Разве что из непреодолимой неприязни к людям таких профессий.

–– В самом деле? Поддержите его на кресле. Вот так.

Я подхватил Джеймса под правое плечо.

Доктор Мюллер брезгливо положил пистолет на стол, и выражение его лица отражало крайнюю степень отвращения, или даже больше походило на гримасу боли. Он подтянул рукава пиджака Джеймса и извлек несколько метательных ножей и тонкий стилет из углублений в бронированных наручных щитках и также положил их на стол. Затем он быстро ощупал карманы пиджака секретаря, запустил руку во внутренний карман и вытащил какие-то бумаги. Мне это показалось уже слишком: разоружить человека это одно, но бесцеремонно обыскивать бесчувственное тело? И на каком основании? Доктор развернул бумаги и мельком просмотрел листы, задержавшись взглядом на одном из них.

–– Даже так! – доктор нахмурился и стиснул зубы, заиграв желваками. – Кажется у Лорда W довольно странное, весьма предвзятое мнение, и он берет на себя чересчур много!

Я стоял сбоку от кресла и моих усилий оказалось недостаточно чтобы удержать такую тяжелую гориллу как Джеймс в сидячем положении. Его тело начало соскальзывать с кресла вниз и колени стукнулись об пол.

–– Сэр Перси пытается взять себе слишком много полномочий в вопросах, которые он даже не понимает, – в глазах доктора снова вспыхнул странный синий свет. – Позвольте-ка!

Доктор Мюллер опять ухватил Джеймса за шиворот и отстранил меня. К моему величайшему удивлению, используя только одну правую руку, он поднял двухсотфунтовое тело секретаря с пола и затем одним коротким движением швырнул его на мягкий диван за соседним столиком словно это был просто плюшевый мишка. Как огромный мешок с углем тело Джеймса с шумом врезалось в спинку дивана, едва не опрокинув его. Я невольно воскликнул от удивления.

Но для чего этот взрыв грубой силы? Ведь это было абсолютно не нужно, поскольку секретарь уже обездвижен и беспомощен. Демонстрация мощи? Но для кого? Что же такого было написано в той бумаге, что вызвало гнев доктора? Мне показалось там была какая-то схема или чертеж.

–– Мне не нужен ни сопровождающий, ни наблюдатель, и менее всего надзиратель! – сказал доктор с отвращением. – Особенно столь вооруженный, и который может начать совершать разные опасные глупости в любой момент.

Ничего не зная о договоренностях и отношениях между доктором и лордом W, я не понимал что он имел в виду и поэтому благоразумно промолчал.

Эта сцена и шум тяжелого тела, врезавшегося в диван, привлекли стюарда, который сразу поспешил к нам. Доктор вручил ему пистолет и метательные ножи и приказал немедленно доставить их дежурному офицеру на палубу "А". Он придержал лишь тонкий стилет и, прикрыв глаза, медленно провел по лезвию пальцами левой руки. Затем хмыкнул и быстро сунул стилет во внутренний карман своего пиджака. Доктор Мюллер кивнул Джорджу и отцу Редгрейву, которые тоже подошли к нам, и молча указал на обмякшее тело секретаря.

–– Что случилось, доктор?

–– Что это такое с Джеймсом? Как он?

–– Ничего опасного. Он проснётся часа через три с небольшой головной болью, которая послужит ему хорошей преамбулой для размышлений о правильной расстановке людей и сил в этой жизни.

Джордж нахмурился и открыл было рот для вопросов или возмущений, но доктор Мюллер не стал его слушать. Он коротко кивнул капеллану и без дальнейшего промедления повернулся и жестом пригласил меня последовать за ним.

Снаружи было весьма холодно, и порывы сильного ветра почти валили с ног. Для такой мерзкой погоды следовало бы надеть пальто и перчатки. Лайнер шел довольно тяжело. Его двигатели теперь работали с большим шумом и, как мне показалось, с заметным напряжением. Когда передняя часть корабля поднималась в волнах, я чувствовал вибрации всего корпуса судна.

Променад был практически пуст. Молодая парочка целовалась на палубной скамейке, совершенно не обращая внимания на ужасную погоду и пронизывающий холод. Folie de jeunesse! ³³ Страсть влюбленных – это вечно горящее топливо сладкой молодости.

Совершенно пьяный толстяк в смокинге смеялся и вопил какие-то глупые и непристойные стихи, одновременно пытаясь пританцовывать. Две хихикающие женщины в вечерних платьях и меховых манто поддерживали его. При том все они упорно пытались идти вперед, спотыкались и неуклюже качались из стороны в сторону. Мимо нас пробежали два матроса, а за ними быстрым шагом последовал корабельный механик в черной форме.

Не надеясь услышать чёткого и откровенного ответа, я все-таки решился спросить доктора прямо:

–– Но всё же вы сможете сказать, доктор, какое отношение Сэр Перси имеет ко всему этому?

–– Да никакого! Поверите ли вы мне, если я скажу вам, что в данном конкретном случае, он не имеет никакого отношения к вам, и тем более к вашим снам. Ни-ка-ко-го! – доктор внезапно остановился, схватил меня за предплечье и ободряюще сжал.

Однако я не был ни ободрен, ни разуверен. Меня беспокоила какая-то смутная тревога, которую я не мог объяснить даже самому себе. У меня не получалось точно определить причину этой тревоги, облечь все мои смутные и противоречивые ощущения в слова, и оформить их в чёткую мысль. Но моё беспокойство было отнюдь не по поводу чего-то что должно случиться.

Почему-то я подумал или скорее почувствовал, что теперь уже неважно что именно случится – хорошее или плохое. Наверное даже уже случилось. Возникло стойкое ощущение что эта случайная встреча с доктором Мюллером, его незначительное и мимолетное участие в моей жизни, да и само его присутствие на борту судна – всё это уже само по себе изменит что-то в моей жизни. Возможно даже что-то к чему я сам не готов.

–– И тем не менее. Если это не просьба лорда W, что само по себе не так уж значительно, то что именно заставило вас переменить своё решение?

–– Шторм. Теперь это… основной фактор, скажем так. Я надеялся что нам удастся избежать его, хотя он и не особенно опасен для нашего судна. Но капитан отдал приказ не менять курс и идти сквозь шторм и ураган напрямую, – доктор Мюллер нахмурился и дернул головой, выражая досаду. – Та радиограмма, которую вручили капитану в кают компании, была вовсе не штормовым предупреждением синоптиков. Я ошибся. Я позволил себе расслабиться и отвлечься на беседу с вами и…

Внезапно он запнулся и замолчал на несколько секунд, продолжая шагать.

–– Или же меня отвлекли… Гмм… В любом случае, я упустил время, когда можно было всё исправить. Но наш капитан! Он либо дурак, либо…

Доктор Мюллер умолк. Объяснение было мне не очень понятно, и никакой связи со штормом я не усматривал. В любом случае решение доктора поиграть с нашими снами выглядело теперь совершенно некстати. Я рассеянно кивнул, уже занятый другими мыслями.

Если то, что доктор рассказал ранее о реальной природе человеческих снов было правдой – то вряд ли кто-либо может управлять чужим сном, да ещё и в любом моменте времени. Хотя я слышал, что некоторые шаманы и священники вуду якобы обладают секретными знаниями и навыками для манипуляции человеческими сновидениями или сами могут участвовать в них. Однако я подумал что такие нелестные сравнения могут раздосадовать доктора и не высказал своей мысли вслух. Вместо этого я попытался добавить слабые возражения к вопросу практической осуществимости всей этой процедуры, хотя я не имел никакого понятия о механике процесса.

Аргументы о моральных аспектах этого дела я оставил напоследок. Я воспринимал это мероприятие как неделикатное и даже дерзкое вторжение в очень личное и священное, персональное 'пространство', которое каждый человек хочет сохранить для себя. Право на уединение. Ведь всё меньше и меньше вещей остаются приватными для современного человека, постоянно окруженного огромными толпами в густой суете городов.

Мы подошли к широкой лестнице на самом конце кормы и остановились.

–– Но нет ничего невозможного, если вы знаете КАК это сделать! – доктор Мюллер улыбнулся.

–– К счастью для меня, и особенно для вас, мистер Гренвилл, я вовсе не шаман и тем более не колдун вуду! – и доктор подмигнул мне.

Я вздрогнул от неожиданности и улыбка доктора стала шире когда он заметил мое удивление.

–– В этом отношении вы можете спать сегодня совершенно спокойно, дорогой Чарльз. Поскольку при столкновении с менее деликатным оператором человеку больше следует беспокоиться о том, какие именно цели он преследует. Стоит переживать вовсе не тогда, когда он изменяет чей-то сон, а когда он порабощает самого сновидца, "отключает" или разрушает его без возможности восстановления! – доктор Мюллер покачал головой. – Вопреки распространенному мнению среди невежественных обывателей, это очень просто сделать. И на самом деле, это совершается гораздо чаще чем вы думаете.

Я уставился на доктора с недоверием, но не знал что ответить или возразить на это.

–– Что же касается моего "наглого вторжения" в вашу личную жизнь, о чем вы так сильно переживаете, но не говорите мне об этом – то тогда просто вспомните, что я ведь доктор. А от доктора, как и от своего духовника, можно не скрывать многие секреты, не так ли? Вот такому священнику, как например Дональду Редгрейву, обычный человек часто открывает в десять раз больше тайн в одной единственной исповеди, чем можно увидеть в одном его сновидении! – назидательно проговорил доктор, глядя на меня с усмешкой.

–– А наш замечательный капеллан, принимающий такие исповеди от других людей, однако сам прибегает к моему участию и всецело полагается не просто на мою скромность, но даже целиком доверяет мне свою жизнь!

Доктор Мюллер снова стал серьёзным и, прежде чем сбежать вниз по лестнице, быстро добавил напоследок:

–– У меня нет никаких волшебных зонтов и я ничего не могу обещать заранее. Хорошие сны не так просто найти, и ещё труднее спроецировать. Но в любом случае – я ведь не Оле Лукойе. Хотя куда лучше то, что я НЕ его брат, потому что именно вот он-то как раз и занимается этими вопросами…

Доктор кивнул мне и устремился вниз по лестнице, прыгая как мальчишка через две-три ступени.

Какой ещё брат? Занимается чем? Окончательным "отключе-нием" сновидящих, вот чем. Черный Всадник! Теперь-то я вспомнил всю сказку целиком и мне стало не по себе.³⁴ Я проглотил тугой ком в горле, но липкий комок спутанных мыслей в моей голове остался.

Но как же доктор узнал, о чем я вообще думаю? Про "вторжение" в личное пространство, о вуду, шаманах, Оле Лукойе… Неужели он действительно может читать мысли, вот так запросто? Так ведь он только что сделал это! И что же, выходит, мы все "открытые книги" для него?

Мои мысли окончательно перемешались с моими страхами и в голове просто воцарился хаос. Я повернулся на каблуках и медленно пошел назад, ощущая себя довольно измотанным, слабым и раздавленным. Несмотря на ветер пробирающий до костей и сильный холод на променаде, мне было очень жарко, лоб и шея обильно потели.