Buch lesen: «Наше пересечение», Seite 7

Телефон заставляет меня вздрогнуть. Не спешу его доставать из сумки, а даже наоборот, откладываю это как можно дальше, надеясь, что звонок прервётся. Это наверняка Арчер, а я не желаю слышать и эхо от его голоса, не говоря уже об отце.

В конце концов, я всё равно вытягиваю его, чтобы посмотреть на время. И когда экран вспыхивает, я судорожно поднимаюсь на ноги и бегу, потому что звонок был от Иви. Она не просто так требовала встречи. Это было срочно. Внутри всё переворачивается только от одной мысли, что не всё в порядке с Остином.

Улица. Дорога. Такси. Сообщение с адресом. Набор её номера и протянутые гудки, которым хочется подвывать.

– Где тебя носит? – недовольно ворчит она.

– Отец знает.

– Что знает?

– Что мы видимся. Что мы встречаемся. Мы не должны, Иви… ты рискуешь, когда связываешься со мной.

– Сейчас ты нужна мне!

– Я уже еду. Отец… он… – язык едва может повернуться, чтобы рассказать сестре выдвинутые требования.

– Грейс, что он сказал? – с обеспокоенностью в голосе, спрашивает она.

– Я должна родить ему сына. Черт… Иви… он даже составит для этого договор. Договор! Понимаешь? Он сошёл с ума…

– Он родился таким.

Иви берёт паузу, и я тоже. Водитель с ужасом подглядывает в мою сторону через зеркало заднего вида, и становится тошно от того, как я живу.

Всё чаще я желаю быть той, кто живет, сводя концы с концами, где над тобой не нависает моральный урод в виде отца. К сожалению, такое невозможно, только не со мной и не с моей жизнью. Я полностью в его руках. Он – мой кукловод, который с закрытыми глазами может дёргать нужную ниточку. Взгляд падает на обручальное кольцо, с которым я хочу отпилить не только палец, но и руку до локтя. Я ненавижу его. Ненавижу его вычурность, блеск и проклятые камни. Ненавижу того, кто подвёл меня к этому, и кто согласился на это. А именно отца и Арчера, хотя в последнее время второй ведёт себя странно, либо я не замечала этого раньше. Кажется, я даже ненавижу, как он дышит. Меня раздражает каждый его шаг. Спать в одной постели ещё хуже. Каждый раз я прячусь в доме и жду, когда он уснёт, создавая занятой вид. Каждый раз, когда он стучит в кабинет, я быстро сгребаю бумаги и делаю такой серьёзный и вдумчивый вид, что едва сдерживаю смех над самой собой. До чего я докатилась и насколько низко пала. Сейчас смерть кажется божьей милостью, но я не могу. Не могу жить без него. Это получается с трудом. Я не должна, я обещала себе и согласилась на всё ради него. Я готова гореть в этом аду вечно, но только ради него. Знать, что он свободен и счастлив – вот чего я хочу. Хотя, конечно, это ложь, ведь я хочу, чтобы он был счастлив только со мной. Тяжело думать или представлять, что меня забыли и оставили. В глазах сутками напролёт кадры киноленты. Нашего короткометражного фильма с плачевным концом.

– Мисс? – спрашивает мужчина, вырывая меня из потока мыслей.

– Спасибо, – говорю я, и сую в пять раз больше, чем должна. Эти деньги мне ни к чему, а мужчина, возможно, кормит семью. Я буквально дала ему зарплату за неделю работы в час пик.

Глаза таксиста расширяются, и он уже хочет что-то сказать, но я хлопаю дверцей и спешу внутрь, оглядываясь со всех сторон, чтобы рассекретить хоть одного своего наблюдателя. Но ничего. Все вокруг проходят мимо, не обращая на меня никакого внимания.

Захожу внутрь и девушке-хостес называю пароль Иви, получая лёгкую улыбку в ответ.

– Проходите за мной.

Молча киваю и в спешке вышагиваю за своим проводником, попутно скидывая пальто. Девушка оставляет меня, а я путаюсь в собственных рукавах и дёргаюсь, ведь сейчас мне не перед кем быть леди, можно быть собой.

– Отец задержа… – копошусь я, поднимая голову, но застываю.

Этого. Не. Может. Быть.

Я узнаю его из миллиона даже с закрытыми глазами. Я засыпала, обнимая его, и утыкалась носом в лопатки. Он был моим вдохновением. Был всем моим миром. Я хотела и хочу проводить с ним каждую секунду жизни. Я всё хочу с ним, но не могу. У меня отобрали мою душу, я живу подобно зомби. Единственный радостью стали те, кого я не могу видеть. У меня отобрали не только его, но семью и друзей.

Я не могу выдавить из себя и слово, не говоря уже об имени. Парень поворачивается, и те самые глаза, которые я вспоминаю, засыпая и просыпаясь – встречаются с моими, прибивая меня к невидимой стене за спиной.

– Грейс, – выдыхает он.

Закрываю глаза, пытаясь совладать с собой и с нахлынувшими эмоциями. Я не должна плакать. Не должна показывать ничего. Всё, что я действительно должна – оттолкнуть его раз и навсегда.

Проглатываю осколки из собственного разбитого сердца и открываю глаза.

– Сними эту маску, Грейс. Я не стану говорить с той, что ты строишь из себя. Твоё актерское мастерство – последнее, что волнует меня.

– Это не маска. Зачем ты тут?

За небольшой промежуток времени, я отточила свои навыки бессердечности и равнодушия. Люди верят в то, что у меня нет сердца, что я – робот. Хоть чем-то я могу гордиться.

– Грейс, – вновь выдыхает он, делая шаг ко мне, из-за чего я всеми силами стараюсь отшатнуться назад, но не могу. Не получается.

– Мы уже всё решили.

– Мы ничего не решили.

Диего поднимает руку и проводит костяшками пальцев по моей щеке, ровняя всё моё самообладание к чертям. Я не просто позволяю ему коснуться себя, я сама льну к нему. Глаза закрываются, а из груди моментально вылетает вся скопленная тяжесть. Одно его касание – и я чувствую себя живой. Той, кем была и являюсь на самом деле.

– Расскажи мне правду.

Эти слова вырывают из чувства эйфории, и я отшатываюсь назад, распахнув глаза.

– Нет никакой правды. Я её написала. Ты хочешь, чтобы я ответила то, что ты хочешь. Но правда одна.

– Правда не одна, Грейс. Я знаю, что ты что-то скрываешь, и причастен к этому твой отец.

– Ты ищешь виноватых, но их нет, – виновата только я, потому что связалась с тобой и поставила под угрозу тебя и твою семью. Хочется добавить эти слова, но я сжимаю зубы и поднимаю подбородок.

– Расскажи мне правду, Грейс. Ты не имеешь права держать меня в неведении. Мы могли бы справиться со всем вместе. Как Иви и Ноа.

– Они не справлялись. Они сбежали.

– Они боролись.

– Давай поговорим нормально, Грейс. Решим всё вместе.

– Тут нечего решать, ты не понимаешь. Слышишь? Нечего!

Его губы дрогнули, в глазах блеснула боль, но он не развернулся и не ушёл, как мне бы хотелось. Он портил мой план. Я не могла позволить себе отношения с ним сейчас, потому что я на войне со своим отцом. И это чудовище с лёгкостью воспользуется им против меня, потому что Диего – моя слабость.

– Хочешь сказать, что наши отношения были фарсом?

– Да.

– И то, как я заставлял тебя стонать, было притворством? – он ухмыляется, когда замечает вспыхнувшие щеки. Подлец.

Но Грейс, мать его Мелтон, не сдаётся.

– Мне просто хотелось любви, Диего. Никто никогда меня не любил: ни родители, ни родная сестра. Они все всегда уходили, а я оставалась одна со своими демонами. Но увидев тебя, я поняла, что ты тот, кто может мне подарить это чувство. А сама я никогда не смогу дать тебе этого, потому что ты правильно заметил ещё в первый раз. Я живу сказками. И я правда думала, что полюблю тебя, но…

Сквозь желчь, я продолжала говорить, пока его губы не обрушились на мои в жестком поцелуе. Простонав, я вцепилась руками в его грудь и попыталась оттолкнуть, но он сжал мою талию в своих сильных руках и прижал меня к стене. Диего скользнул языком меж моих губ, и я наконец почувствовала его вкус. Как же давно я не была с ним так близко, и как же я люблю это чувство. С Диего я ощущаю себя нужной, свободной. Я чувствую себя дома.

Он цепляет мои бёдра пальцами и заставляет запрыгнуть на него и обвить ногами торс. Я подчиняюсь ему, и между нами не остаётся никакого пространства. Парень запускает ладонь в мои волосы, сжимая их в сильном кулаке, и продолжает яростно целовать, вкладывая в поцелуй все свои эмоции.

– Скажи мне что это, если не любовь? – рычит он, отпуская мои губы. Прижавшись своим лбом к моему, он смотрит мне в глаза. В его карих глазах я вижу жгучее желание, которое откликается сладкой болью в низу живота. Боже мой, какой же он красивый. За это время, пока мы не виделись, он стал ещё взрослее, мужественнее, а волосы ещё длиннее. Так и хочется накрутить прядь на палец.

– Диего…

– Если ты сейчас опять начнёшь нести свою хрень, которую заготовил для тебя твой отец, я трахну тебя прямо у этой стены.

– Ты мне угрожаешь?

Диего наклоняется к моему лицу и кусает мою нижнюю губу.

– Возможно.

– Не знала, что тебе нравятся замужние женщины.

Я клянусь, что хотела пошутить, но испанской заднице это так не показалось.

Он сильно сжимает мои ягодицы, заставив вскрикнуть. Удивлённо таращусь на него. Диего тяжело дышит, грудь яростно вздымается, а в глазах стоит голая ярость.

– Я хочу убить его, – хрипит он.

– О, я тоже хочу убить его. Когда я просыпаюсь, а он ещё спит, я заношу подушку над его головой и придумываю причины оставить его в живых, но их становится меньше и меньше с каждым днём. Так что когда-нибудь я его просто грохну, – пытаюсь ослабить напряжение, но потемневшие глаза говорят об обратном.

– Ты спишь с ним в одной кровати?

– Только очень одетая и по надобности.

Хватка на моей заднице ослабевает.

– Ты не ответила на мой вопрос. Ты любишь меня?

– Ты спрашивал не это. Но да, я люблю тебя. И всегда любила, – последние слова я шепчу, потому что это кажется мне самым страшным секретом. Особенно сейчас, когда у отца в руках моя жизнь.

Диего нежно касается губами моей щеки.

– Тогда что мы до сих пор здесь делаем? Завтра улетим в Испанию.

– Не выйдет.

– Да, ты права. Сначала разведемся с Арчером. Хотя есть возможность остаться вдовой. Ты не против, надеюсь?

Я вздыхаю.

– Я всегда за. Но не в этот раз. Я в Лондоне не просто так.

– Это связано с тем, что мы до сих пор не можем заняться сексом, и я сплю один уже больше месяца?

– К сожалению, да, – неловко киваю я и решаю сказать правду, потому что нет смысла больше лгать: – Как ты знаешь, мой отец – моральный урод. Он портил жизнь всем и всегда.

– Иви уже посвятила меня в обстановку вашей семьи.

Сжимаю челюсти.

– Мы позже поговорим об этой сучке-предательнице. И о твоём знакомстве с ней тоже.

Он лучезарно улыбается и заставляет меня продолжить.

– Он приехал в Принстон и начал угрожать мне и требовать, чтобы я вышла замуж за Арчера, бросила тебя и переехала в Лондон. И я посчитала это идеальной возможностью отомстить ему за всё. Теперь я строю из себя сладкую дочурку, убитую горем разлуки с любимым. Делаю вид слабой и трусливой, а сама рою для него яму.

Я так весело и с удовольствием рассказывала ему свой план, что не заметила, как оказалась на полу. Хотя бы на ногах. Но факт остаётся фактом: он просто скинул меня и отошёл на несколько шагов назад.

– Ты выбрала месть вместо наших отношений? – спрашивает Диего, все ещё не веря в это.

Неохотно киваю, впервые испытывая чувство вины.

– Похоже на то.

– Ты сейчас, блять, серьёзно? – Диего запускает ладони в волосы и оттягивает их.

– Я не…

– Господи, мать его, – грубо перебивает он. – Тебе пора повзрослеть. То, что твой отец – редкостный ублюдок у которого проблемы с головой, не даёт тебе право так расправляться с людьми. Все переживают за тебя. Я лечу к тебе с другого конца этого гребаного мира, чтобы спасти тебя. А оказывается, что в эту задницу ты сама загнала себя. Я никогда не переживал за разницу в возрасте. Но сейчас я как никогда понимаю, что ты ещё ребёнок. Глупый ребёнок.

Диего задерживает на мне взгляд тёмных глаз, и проходит мимо, направляясь к выходу. Кажется, ступор, из которого не желает выходить моё сознание – приобрёл скорость ленивца. Глаза вовсе отказываются моргать, из-за чего ощущение того, что в них засыпали песок – накаляется до предела. Дверь хлопает, а я вздрагиваю и наконец-то прихожу к жизнеспособностям.

В этот раз, это он бросил меня. Диего делает меня слабой, уязвимой. Отец знает, за какие ниточки дёргать, и я только что оборвала эти соединяющие линии вновь. У меня только два исхода: отец узнаёт и отрывает мою голову; отец продолжает наивно полагать, что я та самая глупенькая Грейси, которой можно управлять. Он был прав, когда говорил, что я похожа на него. Возможно, у нас есть одно сходство: мы зубами вгрызаемся в любимое. Для него это деньги. Для меня – Диего.

– Вам что-нибудь принести? – тонкий женский голосок с правой стороны привлекает моё внимание.

Поворачиваю голову и окидываю взглядом официантку, смотрящую на меня щенячьими глазами. Она наверняка чувствует моё превосходство, видит во мне самую настоящую богатенькую суку, которая умеет разве что пилить ногти, и то неровно. Я люблю ломать стереотипы и первое впечатление о себе.

– Позовите администратора.

Голубые глаза девушки с именем Лина расширяются ещё больше. Кивнув, она чуть ли не бежит в сторону, а я занимаю стул.

Плечи расслабляются, и я выдыхаю весь груз, тянущий на дно. Сердце ноет. Всё внутри болит, но внешне я остаюсь той же холодной. Я ещё не до конца привыкла к тому, что нужно притворяться. Быть собой было так легко и приятно. Но, к сожалению, такой я могла быть только в Принстоне. Настоящая Грейс осталась где-то там. И если у меня ничего не получится, она и останется там.

– Вы хотели меня видеть? – женщина лет тридцати, укомплектованная в деловой костюм, смотрит мне в глаза и пытается быть суровой. Но я отчетливо вижу испуг, который она пытается скрыть.

– Сколько стоит смена официантки с именем Лина?

– Это конфиденциальная информация, мисс.

– Я заплачу столько, сколько нужно, чтобы Вы сегодня сняли её смену.

– Что Вы имеете в виду?

– Мне необходим кто-то.

Женщина всё ещё непонимающе смотрит на меня.

– Мне просто нужен собеседник, пожалуйста, – говорю я без высокомерного тона и надутой деловитости. – Я прошу Вас. Пожалуйста.

Почти минуту, она смотрит на меня и кивает. Взгляд карих глаз смягчается.

– Хорошо, но я спрошу у неё, желает ли того она.

– Спасибо.

Смотрю ей вслед и почему-то чувствую, как надежда тлеет прямо у меня на глазах.

Когда люди видят меня, они разбегаются, как крысы с тонущего корабля или тараканы из-под тапка, желающего раздавить их. Я не помню, когда в последний раз находилась в компании нормальных людей, не смотрящих на меня, как на отброс общества, а в моём положении – поселенца. Как будто я выдернула их счастливой шанс прямо из-под носа, заняв управляющую должность в компании отца. Я готова уйти и оставить всё это дерьмо им, но только после того, как раздавлю отца. Мне не нужна ни капля из всего того, что воссоздал этот ублюдок. Компания, выстроенная на костях и крови. Лучше быть бедным материально, чем морально.

– Вы хотели меня видеть, мисс, – говорит та девушка, которая выглядела напугано и являлась официанткой.

– Пожалуйста, зови меня просто Грейс.

– Я могу чем-то помочь Вам? – спрашивает она, но тут же исправляется: – Грейс.

– Для начала, не пугайся меня. Я не чудище. Мне просто нужна нормальная компания. Можешь заказывать всё, что угодно.

– От меня что-то требуется?

Пожимаю плечами и бросаю на пол сумку, которую подарил Арчер.

– Быть собой.

Девушка кивает, и я немного улыбаюсь, когда она садится за стол.

– Спасибо, Лина.

Глава 8

Диего

– Смотреть противно на ваши кислые мины, – говорит Иви, когда заходит в полупустую кухню.

– Что ты хотела? – улыбается Ноа, удерживая кружку у рта. – Мы пьём чай, а не пиво.

Идеальная бровь девушки дёргается вверх.

– Сейчас восемь утра.

– Кто думает о времени, когда дело доходит до дерьмовой встречи?

– Я, например. Не обязательно упиваться в дрова, чтобы решить свои проблемы. Глупый мужской выход.

– Работающий мужской выход, – исправляет он.

– Это неважно, Ноа.

Парень закатывает глаза, после чего, переводит взгляд на меня. Понимаю его немую просьбу поддержать, поэтому киваю. Мужская солидарность? Нет, скорее практически каждый парень поддержит его слова. Может быть алкоголь не выход, но довольно действующий и работающий способ забыться и уйти от реальности хотя бы на небольшой промежуток времени.

– Ты хочешь сказать, что он прав? – хмурится Иви, скрестив руки под грудью и посмотрев в мою сторону.

Пожимаю плечами и поднимаю кружку с чаем.

– Ты не захочешь услышать ответ.

Иви фыркает и отворачивает от нас, вероятно, начав готовить завтрак для Остина, потому что на столешницу ложится парочка жестяных формочек для обжаривания яичницы.

– За то, что дерьмо случается, – говорит Ноа, держа кружку по центру стола, который разделяет нас.

– Да, – встречаюсь с его кружкой, соглашаясь с тостом.

Что может быть хуже? Не знаю. Что может быть лучше? Тоже не знаю. Я сижу на кухне сестры Грейс и её мужа, чокаясь со вторым кружками, наполненными чаем после того, как разочаровался в девушке, которую люблю.

Ночь без сна не осталась бесследной. На все предложения Иви воспользоваться патчами – я отказывался. Я не сладкая девочка, которой требуется смазка для задницы и тонна косметики. Мне ровным счётом плевать на внешний вид, которым можно распугивать людей. Чувствую себя разбитым корытом, но всё поправимо. Если я отрублюсь в самолёте, то расцелую пилота.

– Ты уверен, что не хочешь попробовать ещё раз? – спрашивает Иви то, что крутится у неё на языке со вчерашнего дня, но она решилась спросить это только сейчас.

– Да, – без сомнения отвечаю я.

– Что она сделала, из-за чего ты решил всё закончить?

– Это не наше дело, Ив, – отрезает Ноа.

– Она же моя сестра!

– Она твоя сестра, но не маленькая девочка, которой нужно слюни подтирать. Она замужем. Ей не десять. Она сама выбрала такой путь, значит, её устраивает. Хватит лезть в её жизнь.

Ноа чуть ли не стукает кулаком по столу, но всё же удерживается от подобного жеста, хотя его тон вполне понятен. Он не потерпит возражений, и Иви это видит так же, как и я. Задержав несколько секундный взгляд на муже, девушка принимает поражение и отворачивается к плите.

Перевожу взгляд на Ноа, который подмигивает мне и улыбается.

– Учись, пока я живой.

– Не один ты умеешь управляться с неугомонностью сестёр Мелтон, – усмехаюсь я.

– Проявишь слабость и всё, считай себя мякотью.

– Ноа! – пыхтит Иви, направляя в него невидимые ножи, вылетающие прямиком из её глаз.

– Хочешь сказать, что с удовольствием приняла бы тюфяка? – подначивает парень, искоса поглядывая на меня с тенью улыбки. Я знаю, чего он добивается: страсти. Иви наверняка подобна Грейс. Стоить бросить спичку – и вспыхнет пламя.

– Я вообще ничего не хочу говорить, – хмурится она.

– Тогда поговорим вечером.

Тут я уже не могу сдержать смешок. Чувство дежавю накрывает с головой. Это так похоже на мои отношения с Грейс, что одновременно сдавливает грудную клетку и забавляет. Именно дерзкий язычок Грейс и её взгляд, бросающий вызов, привлекли меня. Она была сломлена так же, как и я, но восстановив меня – она уничтожила снова. Это гораздо хуже. Я наивно думал, что Грейс не пойдёт на такое. Полагал, что человек, испытавший боль, никогда не причинит её другому, потому что сам прошёл этот огонь, потому что сам прочувствовал эту внутреннюю разбитость. Я ошибался. Она пошла. Она выбрала месть, а не меня.

Чай давно остыл, но почему-то обжигает горло, когда я делаю большой глоток. Находясь в компании Иви и Ноа понимаю, что всё могло быть иначе, если бы она выбрала меня. Я мог без раздумий собрать вещи и свалить с ней хоть на край света, лишь бы защитить то запретное и настоящее, что мы обрели. Но выбирая её – она не выбирает меня. Когда человека спрашивают, какое чувство самое сильное; какое чувство самое светлое, чистое и непорочное; какое чувство подвергает изменениям и подталкивает на поступки; какое чувство способно спасти человеческую жизнь? Все хором отвечают любовь. Это ложь. Сильнее любви – ненависть, желание отомстить. Но у них есть послевкусие – опустошение. Когда совершается месть, что остаётся? Ничего. Цель осуществилась, что дальше? Ты мог слепо идти к ней, теряя всё, что окружает: друзей, семью, любовь, осознание придёт только в конце, но, к сожалению, может быть уже поздно. Ничего не вернуть, остаётся лишь чувство пустоты и одиночества.

– Как вы сбежали? – интересуюсь я.

– Просто: собрались и уехали, – отвечает Ноа, как будто убегать – это норма для жизни.

– Без плана?

– Нахрена план? Обычно они никогда не работают. Вы просто берёте и делаете, без заморочек, тогда всё получается.

– Он даже не искал вас?

– Диего… отец никогда не полагался на меня, – выдыхает Иви.

– Почему?

– Потому что я всегда делала в точности наоборот его словам. Он всюду таскал за собой Грейс. Все надежды были возложены на неё. Грейс всегда говорила, что в семье есть урод и это она, но всё совсем наоборот. Это я позор идеальной семейки Мелтон. Но я рада быть изгоем.

– Потому что теперь свободна?

– Да. Я живу с человеком, которого люблю, у нас самый лучший малыш на свете. Просыпаясь утром, я вижу любимое лицо на соседней подушке. Плевать, что мы не купаемся в богатстве, но у нас уже есть что-то. Отец говорил, что лишил меня всего, на самом деле это не так, он подарил мне всё. Под всем, я имею в виду свободу.

– Похоже на короткую сказку, – улыбаюсь я, радуясь тому, что они обрели. Это чувство эмпатии всё же никуда не делось, я умею радоваться за других, даже если не получил подобного.

– Это так и есть, – подтверждает Ноа слова жены и, покинув стул, привлекает Иви в объятия.

Я не замечал, какой она кажется маленькой рядом с ним. В какой-то степени я даже побаиваюсь, что объятиями, он раздавит её или сломает кости. К счастью, он обращается с ней, как с самой тонкой хрусталью. Ноа умело сочетает жёсткость и мягкость в отношении Иви. Честно признаться, увидев его первый раз, я нагнал себе не самых красочных идей в голове, но первое впечатление обманчиво. Ноа только с виду кажется суровым, на самом деле, проведя с ними почти двое суток, я могу сказать, что он отличный товарищ. Говоря правду в лицо, он не стесняется отстаивать свою позицию и оберегать то, что ему дорого. Позавчера он был готов разорвать меня на куски, а сейчас мы попиваем чай из их кружек и даже улыбаемся друг другу. Чудно, что я подружился с семьей Грейс.

Мобильник начинает звонить в кармане в ту же секунду, что и стук по входной двери. И пока Ноа отлучается к порогу, а Иви поворачивается к плите, я принимаю вызов, которой может осушить мой мозг.

– Как я рад, что ты мне позвонила, – говорю я, начиная на дружеской ноте.

– Не заговаривай мне зубы, испанская жопа-Фуэнтес, – фыркает сестрёнка.

– Испанская жопа-Фуэнтес? – смеюсь я. – Если следовать логике, то ты тоже жопа и тоже испанская.

– Во мне только часть от мамы.

– Это не меняет того, что ты являешься жопой. Получается, ты полужопа, это даже хуже обычной жопы.

– Не переводи тему, – раздражённым голосом, тараторит Мари, в то время как я продолжаю посмеиваться над ней, проходясь по копне волос.

Ей точно не понравится мой рассказ, и всё, что я могу делать – нервно смеяться, используя отвлекающий манёвр. Но это длиться недолго. Когда я поворачиваюсь и поднимаю голову, улыбка сходит с лица также быстро, как и прекращается смех. Мне больше не весело. Судя по вытянутым лицам, Иви и Ноа в том же шоке, что и я.

– Грейс? – Иви не скрывает удивления.

Глаза её младшей сестры стеклянные и покрасневшие, ко всему прочему – смотрят на меня. Слышу собственное имя в трубке, которое повторяет Мария десятки раз, но не могу ответить. В горле пересохло, а язык прилип к нёбу.

– Проклятая связь! – буркает сестрёнка и вызов завершается.

– Вряд ли я хочу с тобой обниматься, – говорит Ноа, – ты можешь неожиданно перегрызть мне глотку.

Иви открывает рот, чтобы что-то сказать, но вновь хлопает им и плотно сжимает губы. Но у неё не такая хорошая выдержка, как у остальных, поэтому она прыскает.

– Ты такой придурок, Ноа.

– За это ты меня любишь.

– Не могу отрицать.

– Я должна поговорить с вами, – тихо сообщает Грейс, что довольно странно, вчера она была громче и воодушевлённой.

– Ты немного не вовремя. Я должен увезти Диего в аэропорт.

Взгляд зелёных глаз девушки, которая растоптала меня, устремляется в мою грудь, как будто она боится посмотреть в лицо.

– Мне нужно поговорить со всеми вами.

– Ладно, нам всё равно выезжать только через полчаса, – следом добавляет он, за что получает немые проклятие от жены.

– Ноа! – фыркает Иви.

– Что?

– Прекрати издеваться!

– Я констатирую факты.

– Прекрати констатировать факты.

– Как скажешь, – кивает парень.

Иви закатывает глаза, а её муж ослепительно улыбается. Я бы с удовольствием поддержал его положительное настроение, но не могу.

– Давайте поговорим вместе, раз уж у вас двоих это не получается, – вздыхает девушка.

– Дело не только в нас! – голос Грейс срывается и становится сиплым.

– А в ком ещё? – интересуется Иви.

– Я не знала… я узнала только сейчас…

– Грейс, присядь и расскажи, что произошло.

Взгляд Грейс отрывается от меня. Вижу, как она нервничает и по пути к дивану, начинает копошиться в сумке. Честно, внутри меня что-то обрывается. Я представляю только одно: беременность. Она беременна от своего смазливого британца. Никакие мысли больше не лезут в мою голову, кроме этой. Я уже представляю, как слова: «Я беременна», слетают с её губ и ставят крест на наших отношениях раз и навсегда. Это ещё больше ранит меня. Сердце ноет, а в ушах раздаётся мерзкий оглушающий звон. За несколько секунд, которые я потратил на шаг в сторону дивана, эти слова успели прокрутиться в моей голове миллион раз. Она говорила, что между ними ничего не было, но чего ей стоит солгать?

– Ты должна увидеть вот это, – Грейс протягивает стопку документов в сторону Иви, и вновь смотрит на меня. Сейчас она наконец-то подняла глаза и упёрлась в мои.

– Что это такое? – хмурится Иви, бегая взглядом по листам обоюдно с Ноа.

– Отец подставлял нас всё это время… Все эти счета открыты на твоё и моё имя. Он ворует, Иви. Ворует у собственной компании.

– Зачем ему это? Это же не логично. Кто вообще тебе это дал?

– Я сама себе это дала. Вчера Майкл ляпнул о том, что он помогает отцу.

– Грейс, мы прекрасно знаем его натуру. Это подстава. Он подставит тебя. Он бы никогда не сказал тебе об этом, и тем более не признался, что помогал отцу. Ты не понимаешь, во что вмешиваешься!

– Это ты не понимаешь, во что ввязалась, Иви. Это наши подписи стоят на этих грёбаных документах. Это мы с тобой можем сесть за решётку, если хоть где-то промелькнут эти листы. Отец отмывает деньги.

– Где ты взяла их?

– О, я просто позвонила в банки и потребовала отправить мне открытые счета и истории операций.

– И что, мы богаты? – морщится Иви. – Я была бы рада, если бы отец просто в них захлебнулся.

– Он захлебнётся, – цедит Грейс, и меня передёргивает от тона её голоса, который пропитан ненавистью.

– Я вызову себе такси, – говорю я, не желая оставаться и находиться с ней в одном помещении. Это больше не моя Грейс, она осталась в Принстоне.

Поднимаюсь с дивана и вытаскиваю телефон из кармана, но Грейс резко возникает передо мной, как кирпичная стена, на которую я смотрю сверху вниз. Вряд ли её хрупкое тело способно остановить меня.

– Я не хочу больше выяснять с тобой отношения, Грейс. Мы решили это вчера.

Её тонкий пальчик утыкается в мою грудь, и я убираю её руку в сторону, на секунду задерживая касание.

– Нет, ты дослушаешь меня, Фуэнтес, – хрипит она.

– Мне не нужно объяснять дважды. Я понял тебя с первого раза. Ты хочешь отомстить отцу, я не желаю в этом участвовать. Мы хотим разного.

– Не смей вести себя, как обиженный мальчик!

– Я не обижен, Грейс. Я разочарован.

– Я пошла на это ради тебя!

– Да, ради меня ты вышла замуж и свалила в Лондон. Прекрати превращать это в драму. Мы могли решить всё вместе, даже не говори, что ничего бы не получилось. Мы могли хотя бы попытаться, но ты как обычно, решила всё за нас. Даже не пытайся гнуть своё. Всё было бы иначе, если бы ты хотя бы объяснилась. Но ты оставила мне чёртову бумажку.

– А ты думаешь мне дали время подумать? Дали выбор? Отец хотел посадить тебя, и у него бы получилось, если бы не я.

– Спасибо, что сделала одолжение и вышла замуж ради моей свободы, которая есть и без этого. Упомяну тебя в завещании.

– Ты не понимаешь, Диего!

– Что я должен понимать?

– Если бы я не вышла замуж, отец мог вмешаться в твоё дело с аварией, и ты легко из свидетеля перешёл в подозреваемого, а потом в осуждённого. И не только по этому делу. Он мог повесить на тебя ещё десяток дел, чтобы засадить на пожизненный срок. Но он бы не остановился. Он бы добрался до каждого из твоей семьи. Потом до Сам, до Оли, до Мари, до Бейкер. Он бы испортил жизнь каждого. Мой отец в этом мастер. Я стала той, кто принял всё, чтобы вы остались свободны и счастливы! Я ненавижу свою жизнь, ненавижу, что у меня нет возможности всё исправить. Но теперь она есть. И сейчас я рада, что пошла на это, потому что, встав против, никогда бы не узнала о том, что он делает. Мы могли бы видеться через стекло всю жизнь! Ты понимаешь, чему я могла подвергнуть тебя и твою семью? Это не эгоизм. Я всё отдам ради тебя и ради твоего счастья, даже если придётся оставить тебя!

– Ты и так оставила меня.

– Только для того, чтобы ты был свободен!

В комнате повисает гробовая тишина. Растерянно хлопая глазами, Иви переглядывается между мной и Грейс, мы же в свою очередь, смотрим друг на друга и тяжело дышим, словно пробежали марафон, в нашем случае словесный.

– А сейчас… сейчас он требует наследника… – выдыхает она.

– Требует наследника? – переспрашивает Ноа.

– Да, он, мать вашу, даже составил договор, по которому я должна родить ему сына, потому что неправильный ребёнок ему не нужен. Имеется в виду девочка. Иви и я – неправильные дети. От нас нет прока.

– Он двинулся, – фыркает парень.

– Итак, если все эти договора вскроются, ты можешь высылать нам сухари, Ноа. Отец просто подставит нас, как будто это мы воруем у компании.

– Сейчас ты выглядишь ещё безумней его, – выдыхает Иви.

– Я не спала сутки, обзванивая все банки.

– Как он пользуется деньгами?

– Обычно. У него есть доверенность на счета. Он может делать всё, что захочет.

– Ты узнала всё за ночь?

– Да, пришлось поднапрячься. Майкл мне помог.

– Грейс, мне не нравится это.

– Тебе понравится, если я скажу о том, что он потребовал большую часть денег?

– Насколько большую?

– Я отдаю ему абсолютно всё, мне не нужны они. Это деньги, вымоченные кровью.

– Что ты хочешь делать?

– Я хочу оставить его без всего, – выплевывает Грейс, – хочу, чтобы он чувствовал себя никем, чтобы почувствовал то, что чувствовала я, когда захлёбывалась кровью.

Последние слова выбивают из меня весь дух. Дыхание сбивается, а в горле застревает мерзкий вкус желчи.