Мировая история

3
Древний Египет

Месопотамия располагалась в долине всего лишь одной из великих рек, ставших колыбелями цивилизации, тем не менее единственным древним примером, сравнимым с этой империей в тот период истории по устоявшейся власти, можно привести Египет. На протяжении нескольких тысячелетий после ее гибели материальные следы первой цивилизации в Нильской долине удивляли человеческие умы и питали их воображение; даже греков поражала легенда о таинственной мудрости жрецов земли, где богов считали наполовину людьми – наполовину животными. И ученые до сих пор не жалеют своего времени на попытки выяснить сверхъестественное значение расположения египетских пирамид. Древний Египет всегда считался самым величественным зрительным наследием старины.

О египетской истории нам известно гораздо больше, чем о событиях в Древней Месопотамии, хотя бы потому, что в долине Нила археологи обнаружили несметные богатства Египта. Однако между этими цивилизациями существуют важные отличия: ведь шумерская цивилизация появилась раньше, и египтяне могли воспользоваться ее опытом и перенять конструктивный пример. В чем конкретно все это проявлялось, вызывает большие споры. Вклад месопотамских ремесленников просматривается в сюжетах раннего египетского искусства, в оттисках цилиндрических печатей, существовавших на заре египетской письменности, в сходных приемах монументального строительства из кирпича и заимствовании иероглифики или пиктографической письменности Египта, сходной с шумерской. Судьбоносные и плодотворные связи между Древним Египтом и Месопотамией представляются бесспорными, но как и почему зародились первые каналы их общения, остается загадкой. Самые ранние археологические свидетельства общения поступают из 4-го тысячелетия до н. э., а эпоха шумерского влияния на египетскую культуру могла наступить после переселения народов, прибывших в дельту Нила. Влияние шумеров распространялось до самого севера Египта, оно-то прежде всего и определило историю египтян, отличную от истории любого другого центра цивилизации, историю самого Нила, а также доисторические особенности Египта и самобытность его истории.

Египет располагался вдоль Нила и ограничивался обрамляющими его пустынями; перед нами предстает государство в виде одного вытянутого оазиса, орошаемого водами одной реки. В доисторические времена эта территория должна была представлять собой протяженное болото длиной 965 километров и шириной, кроме дельты, не больше нескольких километров. С самого начала ежегодные паводки служили основным механизмом организации хозяйственной жизни и установления ритма существования на ее берегах. Сельское хозяйство постепенно пускало корни в заиливавшихся руслах, из года в год все больше наполнявшихся осадочными слоями. Однако первые общины оставались неустойчивыми и с трудом выживали в условиях околоводной среды; львиную долю их средств к существованию безвозвратно смывало в илистые протоки дельты Нила. От самых древних времен сохранились только те предметы, которые изготавливались и использовались народами, проживавшими на границе районов подтопления, на редких каменистых выступах в пределах таких районов или по обе стороны долины. Перед наступлением XL века до н. э. эти народы стали испытывать влияние радикального климатического изменения. Из пустынь наступал песок, а потом настало время засухи. Владевшие примитивными земледельческими приемами, эти люди вынуждены были спуститься в долину Нила, чтобы начать возделывание плодородной почвы его поймы.

Таким образом, с самого начала эта река служила источником жизни населения Египта. Нил представлялся в мыслях древних египтян великодушным божеством, бесконечную щедрость которого следовало с благодарностью принимать, а не опасным, грозным источником внезапных губительных потопов наподобие тех, от которых страдали люди Шумера, старавшиеся сохранить свои поля. Как раз в таких условиях земледелие (внедренное позже, чем в Леванте или Анатолии) дало быструю и щедрую отдачу, а также обеспечило бурный рост населения, «демографический взрыв», послуживший высвобождению человеческих и природных ресурсов. В 4-м тысячелетии до н. э. шумерский опыт мог послужить катализатором прогресса египтян, хотя нельзя сказать, что он был решающим фактором. В долине Нила всегда существовал потенциал для возникновения цивилизации, поэтому внешнего стимула для ее зарождения могло не потребоваться. Это очевидно хотя бы потому, что, когда египетская цивилизация наконец-то появилась, она выглядела единственной в своем роде, и нигде ничего подобного найти не удается.

Самые глубокие корни этой цивилизации удается обнаружить с помощью археологии и более поздней сохранившейся традиции. По ним обнаруживаются следы оседлых народов, населявших Верхний Египет (юг, то есть русло Нила) во времена неолита. Приблизительно с L века до н. э. эти народы существовали за счет охоты, рыбалки, сбора зерновых культур и, в конечном счете, занялись целенаправленным земледелием в долине реки. Они обитали в селениях, разраставшихся вокруг базарных площадей, и, можно предположить, принадлежали кланам, символами или тотемами которых назначались животные; изображения таких животных появляются на керамических изделиях. Здесь можно попытаться отыскать фундамент политической организации Египта, которая начинает возникать с появления клановых вожаков, правивших областями, населенными их сторонниками.

На ранней стадии в распоряжении этих народов уже находилось несколько собственных важных технических изобретений, хотя развитие земледелия здесь еще не достигло такого высокого уровня, как в других областях древнего Ближнего Востока. В Египте научились строить папирусные суда, обрабатывать твердые материалы, такие как базальт, и выковывать из меди мелкие предметы домашнего обихода. Египтяне, надо сказать, достигли большого мастерства во многих делах, задолго до появления письменности у них появились искусные ремесленники и, судя по изготовленным ими ювелирным украшениям, уже сложились различия населения по принадлежности к сословию или положению в обществе. Затем, приблизительно в середине 4-го тысячелетия, отмечается усиление внешнего влияния, очевидного сначала на севере, в дельте Нила. Множатся свидетельства торговли и общения с другими областями, особенно с Месопотамией, влияние которой проявляется в изобразительном искусстве той поры. Между тем охота и подсобное земледелие уступают место более интенсивному сельскому хозяйству. В творчестве появляется искусство барельефа, которому позже предстоит сыграть определяющую роль в египетской изобразительной традиции; изобильнее становятся медные товары. Все это, как представляется, возникает внезапно и сразу, практически без прообразов, и в эту эпоху закладываются основы политической структуры будущего царства.

Процесс формирования тогдашнего царства шел в два этапа; в 4-м тысячелетии там сформировалось два царства – одно на севере, второе на юге, то есть одно в Нижнем Египте, а второе в Верхнем. Их бросающееся в глаза отличие от Шумера заключалось в полном отсутствии городов-государств. Египет явно двигался от общественной формации, существовавшей до появления цивилизации, непосредственно к системе управления большими территориями. Древние «города» Египта представляли собой торговые (базарные) поселения земледельцев; земледельческие сообщества и кланы объединились в группы, послужившие основой для более поздних территориальных образований. Египет должен был сформироваться в виде политической единицы на 700 лет раньше Месопотамии, но даже гораздо позже египтяне смогут накопить весьма скудный опыт городской жизни.

О царях прежних двух частей нынешнего Египта приблизительно до XXXII века до н. э. нам известно совсем мало, но вполне можно предположить, что они оказались победителями после нескольких веков борьбы за укрепление своей власти над все более крупными сообществами народа. Примерно в то же время появляется письменность, и она могла сыграть свою роль в консолидации политической власти. Более того, поскольку к началу нашего повествования о Египте письменность там уже существовала, нечто большее, чем в случае с Шумером, складывается воедино в непрерывную историческую летопись египетской цивилизации. В Египте письмо от момента его появления использовалось не просто в качестве административного и экономического средства фиксации сделок, но для описания событий на памятниках и реликвиях, предназначенных жить в веках.

Приблизительно в 3200 году до н. э., читаем мы в древних письменах, великий царь Верхнего Египта Менес покорил северную часть. Таким образом произошло объединение Египта, превратившегося в огромное государство, простирающееся вверх по Нилу до скалы Абу-Симбел. Этому государству предстояло стать еще больше и продвинуться еще выше по течению реки, которая считалась сердцем Египта. И ему еще предназначалось пережить периодические спады, но пока перед нами открывается самое начало цивилизации, просуществовавшей до наступления эпохи классической Греции и Рима. Практически 3000 лет – полтора срока существования христианства – Египет оставался историческим субъектом, причем большую часть этого срока он служил источником восхищения и центром поклонения. За такой долгий период времени произошло множество событий, не обо всех из которых нам дано узнать. Все-таки устойчивость и прочность власти египетской цивилизации способны поразить наше воображение больше, чем ее превратности.

Времена высшего величия египетской цивилизации пришлись приблизительно на 1000 год до н. э. Предшествующий период египетской истории поддается четкому рассмотрению в виде пяти крупных традиционных этапов. Три из них называются, соответственно, времена древних, средних и новых царств; между ними вклиниваются первый и второй промежуточные периоды. Очень относительно эти три «царства» означают периоды процветания или как минимум устойчивого правления; промежуточные стадии представляют собой времена ослабления или завоевания по причине внешних или внутренних факторов. Всю эту схему можно представить в виде своеобразного пирога из трех коржей, отделенных двумя бесформенными слоями джема.

Но не таким вот «пирогом» нагляднее всего представляется египетская история, к тому же не ко всем случаям такой прием подходит. Многие ученые предпочитают воспроизводить древнюю египетскую хронологию на основе тридцати одной династии царей, и такая система имеет большое преимущество с точки зрения учета объективных критериев; при этом удается избежать вполне объективных, но щекотливых разногласий по поводу, например, отнесения первых династий к «Древнему царству», или назначения для них отдельного «архаичного» периода, или проведения линии, отделяющей начало и конец промежуточных эпох. Тем не менее схема с пятью фазами вполне отвечает нашему замыслу, если еще выделить архаичную предысторию. Нынешнее представление о датировании и династической периодизации истории Египта выглядит следующим образом:

В соответствии с данной периодизацией мы возвращаемся к временам, когда, как и в месопотамской истории, возникает некий разрыв, так как Египет оказывается охваченным непрерывной серией мятежей, возникающих за пределами его границ. В данном случае вполне подходит изношенное слово «кризис». На самом же деле настоящий конец древней египетской традиции настал по прошествии еще нескольких столетий. Некоторые современные египетские ученые настаивают на том, что прочное осознание египтянами своей этнической принадлежности началось с приходом к власти фараонов. Как бы то ни было, речь об этом удобнее всего начинать вести, имея в виду начало 1-го тысячелетия, если только исходить из того, что величайших достижений египтяне уже добились.

Они, прежде всего, заключались в создании монархии и сосредоточении вокруг нее всей жизни народа. Свое выражение египетская цивилизация нашла в самой государственной форме. Государство возникло сначала в Мемфисе, а к строительству этого города, служившего столицей Древнего царства, египтяне приступили еще при жизни царя Менеса. Позже во времена Нового царства столица обычно находилась в Фивах, хотя отмечены периоды, в течение которых возникают сомнения относительно расположения египетской столицы. Мемфис и Фивы представляли собой величественные религиозные центры и дворцовые комплексы, но на самом деле им не было суждено преодолеть данный статус и превратиться в настоящие урбанизированные объекты. Само отсутствие городов до того времени тоже выглядит важным с политической точки зрения моментом. Цари Египта, в отличие от монархов Шумера, возникли не как «большие люди» общины города-государства, которым изначально поручили представлять интересы этой общины. Не относились они и к людям, которые наравне с остальным народом подчинялись богам, правившим всеми людьми, как великими, так и рядовыми. Они выступали посредниками между своими подданными и неземными силами. Противостояния между дворцом и храмом в Египте удалось избежать, и, когда появляется египетская монархия, власть ее становится безграничной. Фараонам предстояло стать богами, а не слугами богов.

Только при Новом царстве титул «фараон» начали применять при обращении лично к монарху. Раньше этим словом обозначалось место проживания царя и его двора. Тем не менее на гораздо более раннем этапе египетские монархи уже обладали властью, тогда еще производившей большое впечатление на древний мир. Об этом свидетельствует непомерно большой размер изображения фараона на самых древних памятниках. Его они унаследовали от доисторических царей, пользовавшихся особой святостью у подданных из-за дарованной им власти обеспечивать процветание за счет благополучного земледелия. Такие полномочия приписываются некоторым африканским правителям-чудотворцам даже в наше время; в Древнем Египте они сосредоточивали свое внимание на Ниле. В народе считалось, что фараоны распоряжались ежегодным подъемом и снижением его уровня: самой жизнью, и ничуть не меньше, живущих на берегах этой реки общин. Первые известные нам обряды, проводившиеся египетскими монархами, предназначались для обеспечения плодородия, обильного орошения и осушения болот. На самых ранних изображениях Менес предстает за рытьем канала.

Во времена Древнего царства появляется представление о царе как об абсолютном господине земли. В скором времени его почитают как потомка богов, изначально владевших землей. Его возводят в статус бога – сына Осириса по имени Гор. Он берет на себя великие и ужасные обязанности священного создателя порядка; тела его врагов изображаются повешенными рядами как дохлые промысловые птицы, или стоящими на коленях в мольбе, чтобы им в ритуальном порядке вышибли мозги. Справедливым считается то, «что фараон любит», а злом – то, «что фараон ненавидит»; он – существо всезнающее как бог, и поэтому ему нет нужды в каком-либо своде законов, чтобы им руководствоваться. До образования Среднего царства только ему одному даровалась загробная жизнь, на которую можно было надеяться. В Египте упорнее, чем в каком-либо другом государстве бронзового века, всегда подчеркивали воплощение бога в правителе, даже когда эта идея все больше опровергалась фактами жизни с приходом Нового царства и открытия железа. Затем из-за бедствий, навалившихся на Египет по воле иноземцев, совсем не осталось возможности продолжать верить в божественную власть фараона над всем миром.

Но задолго до всего этого египетское государство приобрело еще одно ведомственное воплощение и структуру в виде тщательно продуманной и зримой иерархии бюрократов. На вершине иерархической лестницы находились визири, губернаторы провинций и придворные вельможи происхождением, как правило, из знати; отличившихся величайшими заслугами из их числа хоронили с почестями, достойными самих фараонов. Менее знаменитыми семьями предоставлялись тысячи писцов, необходимых для укомплектования и обслуживания совершенного по составу правительства, руководимого высшими придворными чинами. Представление о нравственном облике этой бюрократии можно составить по литературным произведениям, в которых перечисляют достоинства, необходимые для успешной карьеры писаря-грамотея: прилежание, самообладание, благоразумие, уважительное отношение к начальникам и скрупулезное отношение к точной передаче весов, мер, земельной собственности и правовых форм. Писарей-грамотеев учили в специальной школе города Фивы, где преподавали не только традиционную историю, литературу и владение разнообразными шрифтами, но, как можно предположить, к тому же геодезии, архитектуре и бухгалтерии.

Бюрократия правила страной, большинство населения которой относилось к сословию земледельцев. Спокойно жить этим земледельцам не давали, так как им приходилось предоставлять народ для выполнения масштабных общественных работ монархии, а также сдавать излишек урожая на существование благородного сословия, бюрократии и крупных духовных учреждений. Зато земля у них была богатой, и плодородие ее постоянно повышалось с помощью приемов орошения, разработанных в додинастический период (вероятно, его следует считать одним из самых ранних проявлений непревзойденной возможности мобилизации коллективных усилий, которая должна была служить одним из признаков египетского стиля управления). Вдоль оросительных каналов тянулись поля с такими основными земледельческими культурами, как овощи, ячмень и эммер (пшеница двузернянка); в рационе питания эти культуры дополнялись мясом домашней птицы, рыбы и дичи (все они в изобилии фигурируют в египетском искусстве). Домашний скот использовали в качестве тягловой силы и для вспашки полей еще в Древнем царстве. С небольшим изменением такое земледелие сохранилось в качестве основы жизни в Египте до современных времен. Зерна в бассейне Нила выращивалось достаточно для снабжения Римской империи (Египет, образно говоря, считался зернохранилищем Рима).

На излишке продукции такого сельского хозяйства Египта к тому же существовала собственная единственная в своем роде форма расточительного потребления, обеспечивавшая широкий спектр масштабных общественных работ с камнем, невозможный в древности. Дома и хозяйственные постройки в Древнем Египте возводили из глинобитного кирпича, уже применявшегося во времена, когда династий еще не существовало: то есть внешне они практически не менялись на протяжении веков. Другой подход существовал к дворцам, склепам и мемориалам фараонов; их строили из камня, в изобилии встречавшегося в ряде районов долины Нила. Притом что их искусно украшали тонкой резьбой сначала с помощью медных, а потом бронзовых инструментов, а также часто раскрашивали, приемы использования камня можно назвать весьма незатейливыми. Египтяне изобрели каменную колонну, но их великие достижения в области строительства относятся не столько к архитектуре и технике, сколько к области общественного и управленческого стиля. Они смогли проявить себя в беспрецедентном и практически непревзойденном сосредоточении трудовых ресурсов на конкретном проекте. По распоряжению писаря-грамотея собирали тысячи рабов и поденщиков, иногда даже целые полки солдат призывали для того, чтобы вырубить в скале и перетащить вручную на место огромные массы строительных конструкций для возведения сооружения. При наличии только таких примитивных технических средств, как рычаги и салазки, – никаких лебедок, шкивов, блоков или канатной оснастки тогда не существовало, – с помощью насыпки колоссальных откосов грунта египтяне возвели множество потрясающих воображение наших современников зданий и сооружений.

Такие сооружения стали появляться при III династии. Самыми знаменитыми из них считаются пирамиды над склепами царей в Саккаре под Мемфисом. Одна из них под названием «Ступенчатая пирамида» по традиции рассматривается в качестве шедевра первого зодчего, имя которого сохранилось, – Имхотепома, служившего советником при фараоне. Его произведение выглядело настолько впечатляющим, что люди видели в нем доказательство богоподобной власти правившей тогда династии. Эта и другие пирамиды выросли над цивилизацией, существовавшей до тех пор в одних только низеньких глинобитных жилищах, подавляя своим величием. Столетие или около того спустя для возведения пирамиды Хеопса (Хуфу) использовались каменные блоки весом 15 тонн, и как раз в это время (при IV династии) в Гизе было закончено сооружение самых крупных в Египте пирамид. Строительство пирамиды Хеопса продолжалось 20 лет; легенда о том, что на нем было занято 100 тысяч человек, теперь считается большим преувеличением, но без нескольких тысяч строителей там было не обойтись, а огромное количество камня (5–6 миллионов тонн) доставлялось из каменоломен, удаленных от строительной площадки на 800 с лишним километров. Это колоссальное сооружение безупречно сориентировано по сторонам света, а ее ребра длиной 230 метров отличаются меньше чем на 20 сантиметров, то есть допуск при этом оценивается в 0,09 процента. Эти пирамиды служили самым убедительным доказательством власти и веры в себя фараонов. Но пирамиды как таковые служили всего лишь доминирующим объектом в составе большого комплекса сооружений, составлявших в своем единстве место упокоения тела правителя после завершения им земного пути. Поблизости находились роскошные храмы, дворцы, склепы Долины царей.

Такие грандиозные памятники общественных работ в прямом и переносном смысле служат крупнейшим наследием древних египтян, оставленным потомкам. По ним можно понять, почему позже у египтян появилась репутация великих ученых: потомки совершенно справедливо считали, что эти величественные памятники построили люди, владевшие самыми совершенными математическими знаниями и безупречными практическими навыками. Однако такое умозаключение все-таки представляется натянутым и не совсем верным. Даже при высокой степени геодезических навыков получается так, что только в новейшие времена инженерное проектирование потребовало большего, чем элементарные математические знания. Совершенно определенно, что для возведения пирамид их не требовалось. Достаточно было передовых представлений в области измерений и применения некоторых формул для вычисления объемов и весов, в чем египетские математики преуспели, что бы там ни выдумывали их поклонники в более поздние времена. Современные математики не очень высоко оценивают теоретические достижения египтян, ведь они в этой науке, можно с уверенностью утверждать, находились приблизительно на уровне вавилонян. Они владели десятичной системой исчисления, которая на первый взгляд выглядит современной, но, по большому счету, их единственным значительным вкладом в нынешнюю математику называют изобретение дробных единиц.

Несомненно, владением примитивной математикой можно в известной мере объяснить чистоту астрономических представлений египтян, и в этой области познания потомки тоже должны, как ни странно, выражать им огромную благодарность. Результаты их наблюдения за звездами были достаточно точными, чтобы позволить прогнозировать подъем воды в русле Нила и рассчитывать ритуальное расположение зданий на местности. С этим не поспоришь, но египтян с их знаниями теоретической астрономии вавилоняне оставили далеко позади. Письмена, посвященные египетской астрономической науке, предназначались для увековечения преклонения перед астрологами, но их научная ценность была низкой, а качество прогнозирования распространялось на относительно малый срок. Единственным надежным трудом, на котором базировалась астрономия египтян, был календарь. Египтяне первыми среди народов планеты установили продолжительность солнечного года, составляющего 365¹/₄ дня, и разделили этот год на двенадцать месяцев из трех «недель» по десять дней каждый с пятью дополнительными днями в конце года. Такой календарь, следует отметить, восстановили в 1793 году, когда французские революционеры попытались заменить христианское летоисчисление чем-то более рациональным.

Составители этого календаря, хотя и посвятили его по большому счету наблюдению за звездами, могли к тому же наблюдать по нему причины заметных событий, важных для жизни народа Египта, например паводка на Ниле. По такому календарю египетские земледельцы определили три времени года, состоявших приблизительно из четырех месяцев каждый: один сезон служил им для сева, второй приходился на наводнения, третий – на сбор урожая. Однако бесконечный Нил определял порядок жизни египтян на более глубоких уровнях.

Структура и основательность духовной жизни Древнего Египта производили поразительное впечатление на соседние народы. Геродот полагал, что греки позаимствовали имена своих богов из Египта; тут он заблуждался, но интерес представляет то, что вообще пришел к такому умозаключению. Позже культ египетских богов рассматривался в качестве угрозы римским императорам; египетских богов запретили, но римлянам все равно приходилось мириться с ними из-за их привлекательности для народа. Суеверия и шарлатанство с египетским колоритом все еще можно было встретить среди культурных европейцев XVIII века; забавное и невинное выражение восхищения мифологией Древнего Египта просматривается в нынешних обрядах секты храмовников, то есть современных братствах тамплиеров, состоящих из почтенных американских бизнесменов, устраивающих по большим праздникам шествия по улицам малых городов в своих фесках и мешковатых штанах. Выходит, что в египетской религии, как и в некоторых других сторонах этой цивилизации, которые надолго пережили политическую среду, в которой поддерживались и сохранялись, до сих пор осталась прежняя живость.

В египетской религии присутствует нечто, для европейца совершенно неуловимое. Словами типа «живость» суть в полной мере не выразить; религия в Древнем Египте представляла собой некую всепроникающую философию, считающуюся само собой разумеющейся функцией наподобие сердечно-сосудистой системы человеческого тела, а не самостоятельным учреждением, которому позже присвоили понятие церкви. В Древнем Египте, естественно, существовало духовное сословие – жрецы, обслуживавшие конкретные культы и священные места, и уже при Древнем царстве некоторые из жрецов обладали статусом, предусматривающим их захоронение в роскошных склепах. Но их храмы служили хозяйственными учреждениями и оптовыми складами, а также очагами культового поклонения, поэтому многие жрецы в то время и позже совмещали свои ритуальные обязанности с должностями писцов, распорядителей и царских чиновников. Их сословие мало походило на то, что позже назовут духовенством.

Египетскую религию лучше всего рассматривать не как динамичную, энергичную общественную силу, но как способ примирения с действительностью через распоряжение различными секторами неизменного космоса. Надо сказать, что служение в египетском храме требовало соответствующей квалификации. Не следует забывать о том, что понятия и представления, считающиеся нами само собой разумеющимися при оценке (и даже в ходе разговора) менталитета других веков, не существовали для людей, в сознание которых мы стремимся проникнуть. Граница между религией и магией, например, едва ли имела значение для древнего египтянина, хотя он мог прекрасно знать, что у них существовала своя собственная сфера применения. Говорят, что магия всегда существовала в египетской религии как своего рода язва; такая оценка представляется весьма субъективной, зато в ней выражена близость связи. Еще одно понятие, которое воспринимается нами механически, отсутствовало в Древнем Египте: разница между вещью и ее названием. Для древнего египтянина название служило самой вещью; реальный объект, отделяемый нами от его обозначения, приравнивался к нему. То же могло касаться остальных представлений. Египтяне жили в мире символов как в родной стихии, принимали ее как данность, и, чтобы понять этот народ, нам остается только преодолеть постулаты нашей глубоко предметной культуры.

Поэтому для понимания значения и роли религии в Древнем Египте требуется изменение мировоззрения как такового. На самой заре религии появились безусловные свидетельства ее важности; практически на всем протяжении их цивилизации древние египтяне демонстрируют поразительно стойкую тенденцию к поиску посредством религии способа проникновения через все разнообразие практического опыта ради достижения неизменного мира, легче всего понимаемого через жизнь мертвых, обитавших в том мире. Возможно, здесь к тому же обнаруживается пульсирование Нила; каждый год он уходил и возвращался снова, его цикл повторялся, причем неизменно, как воплощение космического ритма. Крайним изменением, грозящим человеку, считалась его смерть, то есть предельное проявление распада и превращения в прах, прекрасно известное всем. Одержимость смертью просматривается в египетской религии с самого зарождения: ее самые известные воплощения, в конце концов, представлены мумиями и погребальными предметами из гробниц, хранящимися в наших музеях. При правителях Среднего царства пришла вера в то, что все люди, а не только монарх, могли рассчитывать на жизнь в потустороннем мире. Следовательно, посредством исполнения обряда и приобретения символа, заранее составив свое «досье» для предоставления судьям в загробном мире, человек мог подготовиться к жизни в мире мертвых и обоснованно рассчитывать на стабильное благополучие, дарованное там всем обитателям. Представления египтян о загробной жизни тем самым отличались от мрачной версии жителей Месопотамии; людям там ничего плохого не грозило.

Борьба за достижение данного результата для такого количества покойников на протяжении многих тысячелетий придает египетской религии мученический смысл. В этом состоит и объяснение одержимости тщательно продуманной заботой, проявляемой при оборудовании склепов и проводах покойного к месту его вечного отдохновения. Самое знаменитое отображение такой заботы можно наблюдать в сооружении пирамид и практике мумификации. Во времена Среднего царства на исполнение погребальных обрядов и мумификацию царя уходило семьдесят дней.

Египтяне верили в то, что после смерти человека его ждет суд бога Осириса; при вынесении благоприятного для него вердикта душу покойного определяли жить в царстве Осириса, а вот в противном случае его отдавали на растерзание чудовищу – наполовину крокодилу, наполовину гиппопотаму. Однако человек при жизни должен был задабривать не одного только Осириса: египетский пантеон состоял из огромного числа богов. Всего у египтян числилось около двух тысяч богов, и им полагалось исполнять несколько важных обрядов. Происхождение многих из них относится к доисторическим зверям-божествам; бог-сокол Гор считался ко всему прочему богом-хранителем египетской династии, а появиться он мог в 4-м тысячелетии до н. э., когда прибыл в Египет с таинственными захватчиками. Эти животные подверглись медленному превращению в человека, однако не до конца; художники к человеческим телам присоединяли звериные головы. Такие существа переставлялись в пантеоне по-новому, когда фараону требовалась консолидация их культов ради достижения политических целей. Таким способом поклонение Гору соединили с поклонением богу солнца Амону-Ра, воплощением которого стали считать самого фараона. Позже Гора стали считать сыном Осириса от его супруги Исиды. Эту богиню ремесел и любви можно назвать самой древней из всех египетских богов: она, как и остальные египетские божества, упоминалась еще во времена додинастической эпохи. Исида – это воплощение вездесущей матери-богини, свидетельства о поклонении которой дошли до наших дней из всех уголков Ближнего Востока периода неолита. Испокон веков ее изображали с младенцем Гором на руках, и такой сюжет перешел в традицию христианской иконописи в виде Девы Марии.