Buch lesen: "Дьявол за моей спиной"

© Д. К. Тейт, текст, 2025

© Издание на русском языке, оформление издательство «Мангата», ООО «Норгис-пресс», 2025

Плейлист

Jasmine Thompson – Ain’t Nobody

Ex Habit – Who Do You Want

She Wants Revenge – A Little Bit Harder Now

Arctic Monkeys – Do I Wanna Know?

Elle Lexxa – Lucifer

Selena Gomez – Good For You (feat. A$AP Rocky)

Cannons – Hurricane

Magdalena Bay – Killshot (Slowed + Reverb)

The FifthGuys S Polina Grace – Seven Nation Army

Kat Leon S Nocturn – Can’t Get Enough

Natalie Jane – Love Is the Devil

Odelly – Mon Démon

Two Feet – Love Is a Bitch

*  *  *

Лучшей подруге Анастасии, без которой здесь были бы только пустые страницы.

Пролог. Тогда

Сквозь щель между дверцами шкафа проникает лунный свет.

Тельце Джуд сильно дрожит. Я изо всех сил зажимаю ей рот ладонью. Другой рукой прижимаю ее к себе так, что она почти не может пошевелиться. Ее горячие слезы струятся по моей руке.

Едва слышно шепчу ей на ухо: «Тихо».

Сложно объяснить что-то шестилетнему ребенку на грани истерики, но Джуд молодец, она держится, хотя я, кажется, могу ощутить прогорклый привкус ее ужаса на своем языке.

Или это мой собственный ужас, что сжимает сердце в острых когтях.

– Бру-у-ук, выходи! Где же ты? Давай поговорим немного.

Голос моего брата нежен. Волк в овечьей шкуре. Я видела его с девушками, сначала он говорит с ними так же сладко. Но кончается все одинаково: он избивает их, берет силой. Ему нравятся слезы, когда умоляют. «Нет» в его голове всегда звучит как «продолжай».

Шаги звучат все ближе. Я зажмуриваюсь, когда его тень перекрывает полосу света. Слышу, как капли падают с лезвия топора на пол. На кухне все в крови. Ее было так много, что я поскользнулась на одной из луж, и моя пижама пропиталась красным. Ткань противно липнет к телу, вызывая холодную дрожь.

– Брук! – снова зовет он. – Я знаю, где ты.

Часть первая. Где ты?

Глава 1

05:59. Я резко просыпаюсь от кошмара, сердце гулко колотится, пальцы кажутся онемевшими. Вдох-выдох. Это просто сон. Мне больше не девять лет, я не в шкафу. Мне семнадцать, и я в своей комнате, в безопасности. Но в ушах все еще звучит крик брата «Бру-у-ук, выходи немедленно, маленькая сука» и скрип открывающейся дверцы шкафа.

Я отключаю будильник за несколько секунд до того, как он должен зазвонить, надеваю наушники и запускаю утренний плейлист. Под I Need a Dollar – Aloe Blacc одеваюсь, стараясь не обращать внимания на тянущее ощущение в затылке и зарождающуюся за глазницами боль. Натягиваю лосины, спортивный топ и футболку с длинным рукавом.

На кухне варю овсяную кашу и яйцо, вода шумит в дешевой кофеварке. Я не думаю о том, как сильно хочется вернуться в кровать и проспать полдня, полжизни. Продолжаю выполнять привычные действия одно за другим. Рутина последних лет. Подъем, завтрак, пробежка.

Если бы я знала, что через час и двадцать три минуты найду истерзанный труп, осталась бы дома.

Строго говоря, у меня на сегодня даже есть отличный повод забить на тренировку. Вчера был утомительный, долгий день. Переезд из одного города в другой, тринадцать часов в дороге и еще несколько на то, чтобы перетаскать коробки и распаковать хотя бы те, где были вещи первой необходимости.

Я окидываю взглядом ряды нераспакованных коробок и вздыхаю. Они занимают почти всю прихожую, часть стоит в гостиной. Плюс те, что в моей комнате. Сегодня точно отдохнуть не удастся, а послезавтра уже первый учебный день.

Джуд проспит минимум до восьми, тетя вернется с ночной смены в больнице только через час. Кухня в моем полном распоряжении. Я сижу за столом, запихивая в себя ложку за ложкой ненавистную кашу, листаю глупые видео в «ТикТок».

Рассвет давно наступил. За окном проехал мусоровоз. Скрип тормозов у соседнего дома, прохладный ветер колышет занавески, солнечный зайчик на стене напротив. Отстранение фиксирую все детали, особо не задерживая ни на чем внимание.

На руке вибрируют часы, очередной будильник. Складываю чашку, ложку и тарелку в посудомойку, оставляю записку: «Ушла бегать до 8, лес за автострадой».

Особого смысла в записке нет. Я бегаю каждое утро в одно и то же время, а моя геолокация всегда включена, но мы втроем договорились предупреждать друг друга обо всех перемещениях.

Женщины в этом мире должны быть осторожны. Все женщины, а не только имеющие прошлое, подобное нашему. Этому научили нас тетя и бесконечные сводки новостей о похищениях, изнасилованиях и убийствах.

Наполняю бутылку водой, в телефоне переключаю плейлист на беговой, убираю и то и другое в поясную сумку. Уже в коридоре, пока шнурую кроссовки, в голову снова приходит мысль остаться сегодня дома, дать себе перерыв. Но я не поддаюсь и выхожу на улицу.

Если остаться, если остановиться, накроет с головой. Это я поняла еще в девять лет. Поэтому не даю себе передышку, а продолжаю шаг за шагом двигаться по одному и тому же сценарию. Нагрузить себя делами, утомить настолько, чтобы для плохих мыслей и темных животных желаний не осталось сил.

Вчера мы в город не выходили, не было времени. А из окна машины мало что успели рассмотреть. Блэкмаунт. Город, о котором мы впервые услышали месяц назад, когда тете предложили здесь работу.

Чуть больше ста тысяч жителей, лесоперерабатывающий завод, мраморный карьер, заброшенный лет пятьдесят назад, скалы и очень-очень много деревьев вокруг. До ближайшего города час на машине, до другого – три. Ничего особенного.

Это мой последний год в старшей школе. Какая разница, где его провести? Если все пойдет по плану, если смогу поступить в полицейскую академию, то меня все равно ждет переезд. Я проведу здесь меньше года, что может случиться за такой короткий срок?

День будет жарким, уже градусов двадцать, хотя солнце пока еще невысоко. Дышится легко и хорошо. До леса от нашего дома полтора километра, их я прохожу пешком, чтобы дать мышцам разогреться, а еде – усвоиться.

Я продолжаю концентрироваться на этих простых, понятных действиях, на погоде и видах вокруг, чтобы не думать о кошмаре. Но мне все еще нехорошо, подташнивает от ужаса. Это было восемь лет назад, пора бы отпустить. Сайлас в тюрьме пожизненно, ему до нас не добраться.

Самоубеждение не помогает, поэтому делаю музыку погромче и перехожу на бег. Накануне вечером я посмотрела карту города и нашла небольшой лес неподалеку от нас. Бегать на природе гораздо лучше, чем по городу. Утрамбованная земля намного комфортнее, чем асфальт, а мне нравится, что вокруг нет людей, зданий, светофоров – только природа и я.

Воскресное утро, город пуст. Не считая сборщиков мусора, кажется, все еще спят. Но через метров пятьсот я все же вижу первого человека. Светловолосый парень в белой майке и джинсовых шортах поливает газон. Он замечает меня, широко улыбается и машет рукой.

Черт! Приходится натянуть такую же жизнерадостную улыбку и помахать в ответ. Я ускоряюсь, чтобы он не успел заговорить, если вдруг захочет. Он выглядит милым и симпатичным, но я не хочу говорить, не хочу улыбаться.

Хочу убежать так далеко, как смогу, словно это поможет оттянуть момент, когда мне нужно будет снова притворяться доброй девочкой, живущей с любимой сестрой и тетей и думающей только о том, что сегодня надеть и какую книжку начать читать. Простые мысли, простые желания, простая жизнь.

Но мои родители мертвы, брат в тюрьме, а я в шаге от психбольницы.

«Ну же, Брук, выходи, выхо-о-оди, тебе от меня не спрятаться».

Глава 2

Я пробегаю километра четыре, прежде чем решаю повернуть назад, как вдруг стайка птиц выпархивает из-за высоких кустов. Притормаживаю, пытаюсь выровнять дыхание.

– Это всего лишь глупые птицы, – говорю я себе и делаю пару глотков воды, осматриваясь вокруг. Что их напугало? Лес не кажется диким, но что, если опасные животные здесь есть? Там, откуда я родом, было только несколько лесопарков, в которых водились белки и, может быть, лисы, но такие пугливые, что никогда их не видела, только читала о встречах с ними в интернете.

Из-за дерева метрах в ста неспешно выходит олень. Высокий, с коричневой блестящей шкурой и ветвистыми длинными рогами. Он смотрит на меня, я не двигаюсь. Помедлив несколько секунд, животное уходит прочь. Я выдыхаю. Вот это встреча, будет что рассказать Джуд. Но надеюсь, она не потащит меня сразу же обратно в лес, чтобы самой увидеть оленя.

Пожалуй, на сегодня дикой природы с меня хватит. Я разворачиваюсь к дому и вдруг замечаю примятую траву, словно по ней кого-то тащили в глубь леса, подальше от тропы. Нужно уходить отсюда как можно скорее, я не хочу знать, что там.

«Посмотри», – говорит Голос.

Я вздрагиваю. Не слышала его почти месяц.

«Ты должна это увидеть», – настаивает Голос.

Подчиняюсь ему, иду по следу в траве. Ну конечно, куда еще он мог меня привести. Мертвая девушка. Мухи и мошки кружатся над вспоротым животом, с наполовину вывалившимися внутренностями. Разорванное платье грязное, мятое и едва прикрывает бледные ноги. Сиреневые кроссовки, высокие носки.

Закрываю глаза. Может, это просто галлюцинация? Слуховые у меня уже есть, теперь зрительные. Я схожу с ума.

«Ты не сходишь с ума».

Все сумасшедшие считают себя нормальными. Но этот запах… Трупный. Могла ли галлюцинация стать настолько реалистичной?

Я не хочу смотреть на ее лицо. Но взгляд, словно против воли, блуждает по телу, отмечая все детали. Тонкие руки, под обломанными ногтями грязь и, кажется, кровь. Спутанные темные волосы разметались по плечам и земле. На лице застыл ужас, пустые глазницы черны, в них что-то копошится.

Я прижимаю руку ко рту и носу, когда ветер доносит до меня запах разложения. Отступаю подальше и достаю телефон. Нужно вызвать полицию.

«Нет, уходи».

– Нужно вызвать полицию, так положено. Ее кто-то убил! – спорю я, судорожно пытаясь разблокировать телефон.

Руки дрожат.

«Это привлечет к тебе внимание. Второй день в городе— и сразу находишь труп? Сенсация для соцсетей».

– Она чья-то дочь, возможно, сестра, – бормочу я, но палец зависает над кнопкой вызова.

Мне не нужно внимание, я хочу быть незаметной. Окончить школу и уехать еще дальше на юг, где никто не знает моего прошлого, где никому оно не интересно. Ее найдут и без моей помощи. Дорога, по которой я бежала, утоптана хорошо, по ней явно часто ходят.

Я делаю еще несколько шагов прочь, но замираю. Дикие звери. Они растерзают ее. Если здесь есть олени, вероятно, водятся и хищники. Разве недостаточно страданий для одной души?

«Нет там уже никакой души, только мешок плоти и костей. Ей плевать. Подумай лучше о себе».

Голос настойчиво звучит в моей голове. Сжимаю левую руку в кулак, так что ногти до боли впиваются в ладонь. Я отказываюсь слушать его и нажимаю на вызов.

Диспетчер отвечает спустя пару гудков, я стараюсь говорить спокойно и четко. Видимо, слишком спокойно, раз она несколько раз переспрашивает, не розыгрыш ли это, и даже предупреждает об ответственности за ложный вызов полиции.

Наконец, спустя долгие пять минут, она произносит «Патруль выехал, оставайтесь на месте». Связь прерывается, и я раздраженно вздыхаю. Похоже, с профессионализмом тут проблемы. Она должна была поддерживать со мной разговор до приезда полицейских – что, если убийца рядом прямо сейчас?

Но город настолько маленький, что последнее убийство здесь было много лет назад. По крайней мере, то, о котором писали газеты. Мелкие кражи, пьяные драки и торговля травкой – вот и весь список дел, с которым работает местное управление шерифа.

Когда месяц назад тете предложили новую работу, она сомневалась. Считала, что нам будет лучше окончить школу в привычном месте. Но предложение было слишком хорошим: зарплата выше плюс компенсация аренды. Даже дом для нас уже нашли – гораздо больше того, в котором мы провели последние восемь лет. У нас с Джуд наконец будут собственные комнаты.

Название города, Блэкмаунт, нам ни о чем не говорило, поэтому мы провели пару часов в интернете. Ничего интересного не нашли – небольшой город, окруженный красивыми скалами и лесом.

В таких сонных, полузабытых городках, вроде этого, должно быть спокойно и безопасно. Должно быть, вот только злу все равно, где прятаться. Растерзанный труп у моих ног тому доказательство.

Запах стоит невыносимый, но я все же подхожу еще ближе и осматриваю тело. Одежда недорогая, но новая, на шее золотой кулон. Его не украли, так что дело явно не в корысти.

Край платья задран и бедра в кровоподтеках.

Убийство, чтобы скрыть изнасилование? Но зачем вспарывать живот? Это болезненная и долгая смерть. Сколько же нужно ненависти, чтобы сделать такое с другим человеком?

Крови на земле вокруг тела не видно, значит, девушку перенесли сюда уже после смерти.

Я подхожу немного ближе, стараясь не обращать внимания на копошащихся в ранах личинок. Повинуясь внезапному порыву, делаю несколько фото и тут же их удаляю. Вдруг полиция решит проверить мой телефон. Про папку с удаленными файлами они могут и не вспомнить.

Сквозь густой запах разложения я вдруг отчетливо улавливаю приятный аромат мятной жвачки. Такой совершенно неуместный, сбивающий с толку. Рот девушки приоткрыт, но сомневаюсь, что пахнет от нее. Должно быть, просто показалось.

Возвращаюсь на тропу, сердце колотится, и кровь стучит в ушах. Это не страх, я не боюсь трупов. Живые страшнее мертвых. И не отвращение, ведь смерть – всего лишь физиологический процесс. Мне жаль убитую, но это не та эмоция, от которой мои руки непроизвольно начинают сжиматься в кулаки.

Это ненависть.

Такая сильная ненависть, что мне трудно дышать. Хочется сорваться с места и бежать до тех пор, пока не останется сил на эмоции. Но будет трудно объяснить свое поведение полиции, поэтому я остаюсь стоять и стараюсь сосредоточиться, дышать по чертовому квадрату.

Вдох на четыре секунды, задержать дыхание на четыре, выдох на четыре, задержать дыхание на четыре. Повторить.

Я ненавижу того, кто это сделал, мне хочется разорвать его так же, как он поступил с этой девушкой. Око за око, и пусть весь мир ослепнет.

Голос смеется в моей голове. Ему нравится, когда я такая. Злая. Мне хочется что-то разбить, закричать. Закрываю глаза.

Это неправильно, люди так не реагируют.

«Любая реакция нормальна, это ведь жестокое убийство».

Он прав, хоть и не хочется это признавать. Но именно из-за этой душащей ненависти я и решила, что буду поступать в полицейскую академию. Мне невыносима мысль, что кто-то настолько испорченный, настолько опасный может выйти сухим из воды.

Убийцы должны быть наказаны. Я хочу наказать их.

«Убить».

– Посадить в тюрьму, – поправляю я.

За спиной раздается треск сучьев. Резко оборачиваюсь, вглядываюсь в пространство между деревьями, но не вижу ничего. Все чувства обостряются. Я почти хочу, чтобы что-то произошло, чтобы убийца все еще был здесь, попытался напасть. Дал мне шанс отомстить ему.

Но никого нет. Только шелест листьев на ветру и птичий пересвист. Мы здесь одни. Я и безымянный труп. Кожа, покрытая потом после бега, стремительно остывает. Меня начинает бить дрожь. Лучи солнца, хоть и теплые, почти не проникают сквозь кроны деревьев.

Лежащий рядом труп не пугает. Я видела мертвые тела родителей, помню, как они умирали. Как кровь заливала старый пыльный ковер. Как топор раз за разом рассекал их плоть, жилы, дробил кости. Если я закрою глаза, то снова услышу этот звук. Кажется, он навечно отпечатался в моей памяти.

На часах уже 08:15. Прошло больше часа, как я вышла из дома. Сколько же полиции потребуется времени, чтобы добраться до меня? Проверяю расстояние по карте в телефоне. От места, где я нахожусь, до полицейского участка девять километров. Совсем недалеко.

Бесконечный круговорот мыслей прерывает звонок. Джуд.

– Хэй! Ты в порядке?

– М-м-м, да.

– Звучит как-то неуверенно. Я проснулась, а тебя нет ни в душе, ни на кухне. Смотрю по геолокации, а ты в каком-то лесу. Подумала, что еще бегаешь, ждала минут пять, прежде чем позвонить, но ты все там же. Что случилось? Ногу подвернула или отдохнуть присела?

– Все нормально, – прерываю Джуд. – Ну, почти.

Я рада ее звонку, родной и знакомый голос успокаивает меня. Кто-то счел бы такой звонок слишком навязчивым, ведь я опаздываю всего на пятнадцать минут. Но для нашей семьи это норма.

Возможно, не зря. Мой взгляд возвращается к трупу. С тропинки, где я стою, видно только грязно-белую подошву одной кроссовки. Я делаю глубокий вдох и рассказываю Джуд о страшной находке.

– Ну и ну. И сколько полиция сказала ждать?

– Наряд выехал, но время не уточняли.

– Вот гады, могли бы и поактивнее шевелить своими продажными задницами.

Я улыбаюсь. Джуд всех считает продажными, ведь нашей семье вовремя не помогли, пришлось разбираться самим.

– Пока они не приедут, говори со мной. И я выхожу к тебе!

– Поговорим, но сюда идти не стоит. Ты ничем не сможешь помочь, только застрянешь здесь. Кто знает, сколько копы будут меня опрашивать, может, придется в участок ехать.

– Ты же знаешь, что я всегда готова застрять с тобой, – говорит сестра.

– Джуд.

– Ладно, ладно, тогда я пожарю блинчики, пока болтаем. Ты наверняка придешь жутко голодной.

Мой живот урчит в подтверждение ее слов.

– Тетя спит?

– Да, легла сразу, как пришла со смены. Оставила записку со списком продуктов. Хочешь, я ее разбужу, и мы заберем тебя на машине?

– Нет, думаю, полиция довезет меня до дома. Тут же недалеко.

Минут десять мы болтаем обо всяких пустяках. Я слышу напряжение в голосе Джуд – переживает, но держится. Правильно, паника сейчас ни к чему. Мы обсуждаем планы на день – нужно разобрать вещи и съездить в магазин.

Наконец в отдалении я слышу вой сирены, а минут через пять появляются трое запыхавшихся полицейских. Но не со стороны тропы, откуда я прибежала, а справа. Они выходят из-за кустов прямо к трупу.

Видимо, где-то неподалеку есть еще одна тропа или даже дорога, очень уж быстро они дошли от машины до этого места. Я бежала сюда минут пятнадцать.

Один из полицейских подходит ко мне, доставая маленький блокнот из кармана, двое других остаются осматривать тело.

Глава 3

Полицейские тратят на опрос от силы минут пять. Записывают мои данные, адрес, номер телефона, уточняют, с какой целью я бегала в такую рань по лесу, и отпускают домой. Лица у них хмурые и, кажется, раздраженные. Никакой озабоченности не проявляют.

Один из офицеров, самый молодой, вызывается проводить меня до дороги. Но идем мы почему-то тем же путем, каким я прибежала, хотя он явно длиннее. Я не задаю никаких вопросов.

Адреналин схлынул, и теперь чувствуется лишь усталость. Ужасно хочется пить, но воды в бутылке больше нет.

Уже почти у опушки офицер откашливается и говорит словно нехотя:

– Я бы посоветовал воздержаться от прогулок в лесу. В это время года у медведей гон. Ревнивый самец может напасть на неосторожного человека.

– Вы думаете, ее задрал медведь?

Этот вопрос он игнорирует. Окинув меня взглядом с головы до ног, с противной ухмылкой бросает:

– Вряд ли ты бегаешь быстрее шестидесяти километров в час.

Времени ответить он мне не дает, разворачивается и уходит обратно. Я же бреду домой, по пути написав сообщение Джуд, что скоро буду.

Здесь водятся бурые медведи? Когда мы изучали информацию о городе, этот нюанс как-то пропустили.

«Медведи ли?» – шепчет Голос в голове.

Девушка точно умерла не от когтей и клыков, рана на животе была с ровными краями, как от лезвия… Могут ли такой разрез оставить когти животного? Еще и кровь на ее бедрах… Могло ли это быть насилием? Я уже не уверена в том, что видела.

Мысли внезапно прерывает голос, но теперь уже не внутри головы:

– Как пробежка?

Тот же парень, который поливал газон, только теперь он у другого дома возится с досками у покосившегося забора. Пару секунд я мешкаю, но потом понимаю, что, скорее всего, он подрабатывает. В субботу с самого рассвета. Ну надо же. Редкость среди подростков.

– Пить хочешь?

Я мотаю головой – вот еще, брать напитки у незнакомцев. Но и промолчать будет грубо. Он уже снял майку, она торчит из кармана его шорт. Мой взгляд невольно скользит по широким плечам, грудным мышцам и прессу. Кожа в капельках пота блестит под солнцем. Парень проводит рукой по лбу, отбрасывая мешающие пряди с глаз.

– Спасибо, но до дома остался всего квартал. Немного переоценила свои силы. – Я неопределенно машу рукой в сторону леса и улыбаюсь.

– Бывает. Хорошего дня, бегунья!

Он широко улыбается и машет на прощание. Не парень, а «золотистый ретривер». От такого дружелюбия скулы сводит. Уж очень не к месту оно сейчас, раздражает. Но не могу не отметить, что он очень привлекателен – этакий соседский мальчишка.

– И тебе!

Я немного ускоряю шаг. Скорее бы оказаться дома. Еще один вежливый или любой другой разговор я не выдержу.

Сестра ждет меня на крыльце со стаканом воды. Выпиваю его залпом, и только потом мы заходим в дом.

– Я знаю, что ты устала и, возможно, хочешь завалиться спать на весь день, но, может, после душа и завтрака тебе полегчает…

– Дай мне полчаса, и начнем разбирать вещи.

Нужно занять себя. Не хочу думать ни о находке, ни о том, почему Голос в этот раз прождал всего три недели, чтобы появиться. С каждым разом перерывы все меньше и меньше. Значит ли это, что мне хуже?

Впервые я услышала его, когда мне было девять. Помог и пропал. Ребенком я думала, что он стал ответом на мои отчаянные молитвы, но чем старше становилась, тем сильнее сомневалась, что Голос вообще существовал. Мне казалось, что это просто реакция психики на сильный стресс. Дети часто разговаривают с невидимыми друзьями или выдумывают истории, это часть взросления.

Но Голос появился снова, когда я почти о нем забыла. Мне было шестнадцать, и списать все на стресс и подвижную детскую психику уже не получалось. Я пыталась его игнорировать, убедить себя, что это всего лишь слуховая галлюцинация.

И, конечно же, я гуглила. Шизофрения – самый очевидный вариант. Вкупе с агрессией и трудно контролируемыми, неприемлемыми в социуме желаниями складывалась очень плохая картина. Я была дочерью своего отца. Жестокого самовлюбленного тирана.

Официально никакого диагноза у него не было, но только потому, что он избегал врачей. Готова поспорить на все деньги мира, что он был сумасшедшим, как и мой брат Сайлас. Как, возможно, и я.

Я следила за Джуд, но она была обычной девочкой, которая выросла в милую и очень творческую девушку, совершенно обычную. Похоже, в ее гены фамильная гниль не проникла.

Стою под душем не меньше двадцати минут. Я помыла голову и тело трижды и все равно, кажется, чувствую запах разлагающегося трупа. Не знаю, что хуже – найти мертвеца или понять, что это была просто галлюцинация.

Появившись снова в мои шестнадцать, Голос теперь надолго не пропадает. Перерывы становятся все короче, сначала полгода, потом несколько месяцев, теперь три недели. Что, если однажды он останется навсегда?

Что, если все станет хуже и я причиню кому-нибудь вред? Я знаю, что мне нужно обратиться за профессиональной помощью. Но не могу, не могу себя заставить сделать это. Этот страх тянется из самого детства, когда я, утопая в огромном кресле в кабинете врача, пыталась выдавить из себя правильные ответы на его вопросы. Скользкие, как угри. Тот врач мог бы раскусить меня в два счета, если бы Голос вовремя не вмешался.

Он сказал мне успокоиться, если я не хочу оказаться запертой в психушке вдали от сестры. Диктовал мне правильные ответы.

Продолжаю думать об этом, пока принимаю душ, переодеваюсь, ем блинчики с Джуд на кухне. Сестра что-то рассказывает, но слушаю ее вполуха. Наконец она это замечает и легко трогает мое плечо.

– Ты опять пропала.

Она так называет моменты, когда я слишком надолго погружаюсь в свои мысли. Мне не нравится, это звучит слишком страшно, слишком близко к правде.

– О, быстро они!

Джуд листает новостную ленту «Фейсбука»¹, и я сразу понимаю, о чем там написано. Репортеры уже разнюхали про лесную находку.

– Не волнуйся, там нет ни слова о тебе. Написано только «бегун обнаружил тело рано утром».

Что ж, один человек точно догадается, что это я. Тот парень-«ретривер» видел меня выходящей из леса. Надеюсь, он не из болтливых и наши пути больше не пересекутся. Однако и то, и другое сомнительно. Слишком маленький город, здесь все постоянно встречаются и наверняка обожают сплетни.

– Черт! – Я откидываюсь на стуле и закрываю глаза.

– Все будет хорошо, Брук. Забей.

Она права, нет смысла переживать из-за того, что пока еще не случилось. Что кто-то из проныр-репортеров узнает мое имя, решит покопаться в прошлом. В конце концов, я ведь не обязана говорить с ними.