Орден мантикоры

Дом «Зингера». Невский проспект 28

Могучий «Хаммер» был похож на сердитого жука «пожарника». Окрашенный в яркий алый цвет кузов вызывал уважение у остальных автомобилей, а высокохудожественное граффити приковывало внимание праздношатающихся горожан. И было чему удивляться! На бампере и бортах внедорожника талантливый художник запечатлел сцену Куликова поля. За основу была взято легендарное полотно кисти художника Авилова, но имелись очевидные авторские правки. Так, в образе Пересвета был изображен скуластый мужчина, с обритой наголо головой, и длинным чубом, спадающим на глаза. Вместо копья он сжимал в руке кривую саблю, острие которой было угрожающе занесено над головой недруга. Вызывал недоумение и наряд былинного рыцаря. Обнаженный до пояса, он демонстрировал анатомическую мускулатуру, которой мог позавидовать мистер Вселенная. На шее висела толстенная цепь белого металла, и амулет в виде скрещенной рунической свастики. Штаны просторные, пояс обмотан кожаным ремнем, на нем приторочена компактная булава, и пара кинжалов в простецких ножнах. Свободной рукой он держался за рыжую гриву, низкорослой лошадки с мохнатыми копытами. Не боевой конь, а раскормленная лошадь Пржевальского! Зато Челубей был мужчина что надо! Монгольский Ален Делон в восточном одеянии! Кафтану с пестрыми золочеными узорами мог позавидовать модельер Васильев, на собольей шапке в качестве кокарды сверкал здоровенный изумруд, похожий на сияющий глаз циклопа. Гламурный богатырь будто собирался на парад мод, и вовсе не допускал мысли о скорой кончине. Он кокетливо размахивал длинным копьем, зажатым в правой руке, а в левой стискивал веревочную петлю, при помощи которой намеревался спеленать врага. Его конь был наголову выше лошадки противника, снаряженный богатой упряжью. Войско великого князя Дмитрия Донского, расположившееся на фоне сражающихся богатырей, взирало на поединок равнодушно. Отдельные ратники сидели на земле, и жевали какую то снедь. Стереотипно вели себя их противники, храбрые воины Мамая. Вопреки сложившемуся историческому убеждению, они мало напоминали азиатов по антропометрическому типу. В рядах вражьего войска можно было разглядеть голубоглазых блондинов. Всадники спешились, и наблюдали за драматическим ходом поединка. В целом, глядя на картину складывалось впечатление, что талантливый живописец изобразил шарж, запечатлев героическую страницу древнерусской истории на кузове внедорожника.

Автомобиль стоял под знаком «остановка запрещена». Сквозь глухую тонировку было невозможно разглядеть водителя, мотор издавал приглушенное урчание, из серебристой выхлопной трубы вырывались клубы голубого дыма. Рядом с колоритной машиной немедленно собралась группа зевак.

– Движок не вырубает, – процедил сквозь зубы худой мужчина. – А бензин нынче дорогой…

– Это дизельный мотор! – верткий парнишка со знанием дела заглянул под оцинкованный кузов внедорожника. – У дизелей экономичные двигатели.

– Богачам по хрену… – мужчина сплюнул себе под ноги. – Уже битый час здесь стоит, всю экологию загадил, сука!

– Сейчас его накроют! – вмешалась полная женщина. – Вон, полицейская машина стоит!

– Этим все равно. Откупиться! Денег – мама не горюй!

– Жалко… – проговорил молодой человек. – Классное граффити, и для фэнтези очень убедительно написано. – он достал смарт, и снимал колоритную машину на камеру.

– Что ты имеешь в виду? – подозрительно нахмурился мужчина.

– Очевидно, что сцена заимствована из истории. Куликово поле. Донское побоище произошло в четырнадцатом веке. Во главе русского войска стоял Дмитрий Донской, а татар возглавлял темник Золотой Орды, хан Мамай. На картинке запечатлен момент единоборства богатырей Темир-бея, более известного под прозвищем Челубей, и инока Александра Пересвета. Историки считают, что никакого поединка на самом деле не было. И некоторые исследователи также полагают, что Мамаева побоище не состоялось.

– Как это не состоялось? – женщина с интересом слушала историческую лекцию.

– А вот так! – мальчишка пожал плечами. – Постояли войска друг напротив друга несколько дней и разошлись. Татары уже не имели прежней силы, а русские воины в тот исторический момент находились на пассионарном подъеме. Принято считать, что с Куликова поля ведет свое родоначалие земля русская! – не без гордости закончил парнишка.

– Откуда ты все это знаешь? – недоверчиво ухмыльнулся мужчина.

– Читаю много, – сухо отрезал парень.

– Странные у него здесь татары нарисованы, – женщина ткнула пальцем в заднее крыло «хаммера». – Волосы светлые, глаза круглые. Чудь белоглазая!

– А вы знаете, что племена половцев именовались славянами по аналогии с термином «полова», то есть солома. У них были светлые волосы. Наше предубеждение насчет антропометрических данных древних народов основано на вымышленных образах. Между прочим, князя Игоря византийцы описывали темноволосым, смуглым человеком.

– Шибко умный… – проворчал мужчина. – Вон инспектор идет, сейчас разъяснит, какого цвета рожа бывает после лишения прав!

К перекрестку неторопливо шагал тучный капитан. В такт ходьбы он постукивал себя по бедру жезлом. На отечном лице читалось торжество, смешанное с кровожадной алчностью. Так приближается старый лев к покалеченному оленю. Медленно, преисполненный чувства собственного достоинства. Еще сидя в салоне, офицер предусмотрительно пробил информацию по нарушителю. Владелец машины – крупный бизнесмен, ни тебе депутатской неприкосновенности, ни чиновничьего покровительства. Сладкая добыча! Он обошел внедорожник, пытаясь вглядеться в черноту тонировки.

– Он здесь уже больше часа стоит! – льстиво улыбнулся мужчина.

– Шикарная граффити! – вздохнул мальчишка.

– Разберемся! – офицер стукнул жезлом по стеклу.

Никаких признаков жизни, только мотор свирепо урчит, выбрасывая в атмосферу клубы сизого дыма.

– Придется вызвать эвакуатор! – лицемерно вздохнул парень.

– Разберемся! – повысил тон на октаву инспектор. Он еще раз стукнул жезлом по стеклам «хаммера». Вызов эвакуатора означал крушение надежд на сказочное обогащение. Этот толстосум заплатит штраф за нарушение правил парковки, а его личный водитель без хлопот доставит дорогую машину на место ее постоянной дислокации. А инспектору пиши бесконечные бумажки, и никакой награды за труды праведные!

– Наверняка водитель в салоне сидит! – подлила масло в огонь толстая тетка.

Скорее повинуясь приступу гнева, нежели следуя здравому смыслу, инспектор дернул хромированную ручку двери. Та на удивление легко поддалась, дверца открылась, изнутри пахнуло зверинцем. Офицер не успел проанализировать необычные ароматы, из внедорожника высунул голову самый настоящий полярный медведь, оскалил огромные желтые клыки, и огласил Невский проспект громким ревом. Женщина от неожиданности отпрянула, и уронила на асфальт авоську с продуктами. Вдребезги разбилась банка консервированных томатов, алая как кровь густая жидкость оросила сухой асфальт. Мужчина повернулся вокруг своей осей, и задал стрекача вдоль канал Грибоедова. Остальные зеваки потеряли дар речи. Они таращились на хищника, с таким выражением лиц, будто из салона «хаммера» выпрыгнул инопланетянин. И было от чего потерять голову! Медведь был совсем небольшой, – подросток, он с трудом умещался в тесном кузове джипа, но зверь обладал суровым полярным нравом и серьезными клыками. Инспектор инстинктивно замахнулся жезлом, как умелый укротитель. Мишка наклонил голову, решив, клацнул могучими челюстями, и перекусил полосатую палочку напополам. Офицер насупился как обиженный ребенок, у которого отобрали ценную игрушку. Психологи утверждают, что в стрессовых ситуациях люди ведут себя на автоматизме. Они становятся естественными как малые дети, на этом принципе основан алгоритм тестирования личности. Лишившись заветного орудия, инспектор выдал ключевую фразу, на которой взросло не одно поколение сотрудников ГИБДД.

– Капитан Савчук! Ваши документы!

Медведь проигнорировал требование офицера, выплюнул мятый жмых, и лениво махнул могучей лапой. От удара инспектор рухнул на проезжую часть, завизжали тормоза, автобус затормозил в полуметре от распластанного на асфальте человека. Мускулистая мужская рука высунулась из дверного проема внедорожника, невидимый пассажир оттеснил хищника в салон, дверца захлопнулась, и «хаммер» с ревом умчался в сторону Адмиралтейского собора. Капитан поднялся на ноги. Казенная форма оказалась располосована на груди, следы когтей дикого зверя отпечатались на голой груди, не причинив сотруднику полиции вреда. Толстуха всплеснула руками.

– Вы прямо в рубашке родились, гражданин начальник!

Вокруг собиралась толпа, из автобуса выскочил водитель, на бледном лице витала растерянная ухмылка.

– Я ничего не нарушал… Я ничего не нарушал! – оно повторял одну фразу, как мантру.

Инспектор отправил расползающиеся лохмотья, сделал суровое лицо, и неожиданно грохнулся в обморок.

Мальчишка первым очнулся от столбняка. Он выключил режим видеосъемки, и набрал телефон скорой помощи. Время близилось к часу дня, от томатного пятна, разлитого на асфальте, поднимались сладкие испарения.

* * *

Стрелки часов на думской башне застыли в положении перевернутого острого угла. Час дня. С высоты двадцати трех метров старая часть города раскинулась как на ладони. Прямые улицы, расходились веером от здания Адмиралтейства. В лучах полуденного солнца город был похож на гигантский торт, так и ждущий, чтобы кулинар разрезал острым ножом сливочную пасту. Люди суетились возле лежащего без движения полицейского, издалека завывала сирена «скорой помощи». Богатырского сложения мужчина прильнул к стеклу, и мрачно следил за тем, как «хаммер» лавирует по Невскому проспекту.

– Ледь в жилу, ромам! – от его зычного баса дрожали стены купола. Он налил себе в бокал пахучей браги, и одним глотком осушил содержимое до дна.

– Опять к твоей машине прицепились? – улыбнулась женщина. На ней были надеты только кожаные штаны, и сапоги-казаки на высоких каблуках. Девушка была занята тем, что вдевала в специальные кармашки, крепленные к подкладке «косухи», метательные ножи.

– Ледь им в жилу! – упрямо повторил мужчина. По густой бороде стекали капли браги. – Лезут как черетняки, спокою от них нет!

– Ты выбрал очень заметную тачку, Данила! – женщина накинула на плечи куртку, придирчиво одернула подкладку.

После чего продела через плечо сумку, бережно убрала туда массивный кастет, компактные нунчаки, и старую, поржавевшую от времени гранату «лимонку». – Понты дороже денег! Ну ладно взял «хаммер», сейчас такой моделью никого удивишь, на кой ляд ты заказал граффити?!

– Вешняя лета лукавство мает! – загадочно ответил здоровяк. – Моя парсуна вещает аки зерцало!

– Ну, допустим, твоя картинка обладает наивысшей исторической достоверностью. Кому это интересно?

– Глаголю ресноту! – взревел богатырь. – Право каждому требно!

– Нет, брат… – вздохнула женщина. – В Нижнем Мире никому твоя правда не нужна. Ладно. Вызывай свою тачку, пока весь город не переполошили. А то небось, местные менты уже план перехват объявили.

Данила сунул два пальца в рот, и издал оглушительный свист.

– Борзо прибудет, Земфира. Одна хвелина…

Земфира кивнула, и вдруг насторожилась, метнулась к узкому проходу, ведущему из глобуса вниз к мансарде, втянула носом воздуха, и тихонько зарычала, оскалив белые острые зубки.

– Выжлеца чуешь? – тихо спросил богатырь. Он отставил кубок в сторону, и пытался слушать, наклонив огромное красное ухо, больше похожее на кусок оплавленного металла, чем на деталь человеческого черепа.

– Федя здесь, сучий сын… – прошептала женщина. Она достала из кармашка метательный нож Гиббена, и изготовилась к броску. Потекли томительные секунды ожидания, внизу скрипнула ступенька, сквозняк принес далекий женский смех. «Дом Книги» – культовое место горожан, так уже повелось с благословенной поры, когда советские граждане по праву считались самой читающей нацией в мире. По трем этажам, заполненным полками с книгами, с утра и до закрытия магазина бродят толпы бездельников. Впрочем, двух персонажей вольготно расположившихся в мансарде здания, это обстоятельство не смущало. Данила неподвижно застыл на месте, похожий на каменное изваяние былинного богатыря. В бороде искрились капли липкой браги. Дрогнула веревка, крепящая лестницу, Земфира перенесла центр тяжести на толчковую ногу. На пол с легким стуком упала высохшая доска, нож вылетел из ее руки быстрее пули, сделав два с половиной оборота, впился в дощатую опалубку. Раздалось пронзительное мяуканье, рыжий кот промелькнул между фигурных стоек фиксирующих декоративную фигуру на фасаде здания, и скрылся на лестнице. Женщина выхватила очередной нож, но было поздно. Далеко внизу раздались частые удаляющиеся шаги.

– Ушел, змееныш… – процедила Земфира сквозь зубы.

– Перетолмач! – выдохнул Данила.

– А что здесь переводить? Паж был здесь только что! Сначала встречаю его в баре, думала обозналась, нет, точно он! Фальшивую гинею сунул, на полюбуйся! – она швырнула массивную золотую монету. – Где он их штампует, ума не приложу! Теперь здесь шляется. Неспроста это! – она подбежала к окну. – Вот он, красавец!

Из подъезда «Дома книги» вышел парень в клетчатом шарфе, задрал голову, и помахал рукой. Только что «скорая помощь» увезла героя полицейского, и красный «хаммер» вернулся на место своей парковки. Федя вразвалку подошел к внедорожнику, и провел гвоздем по борту машины.

– Осе тать! – взревел славянин.

– Выследил нас подлец. Теперь следи, как бы змеиной мазью ступени не обгадил!

– Аспиды худшие из тварей! – убежденно поддакнул Данила.

– Этот мерзавец так и ищет, какую подлянку совершить. В прошлый раз измазал птичьим пометом поручни лестницы. И послал дружка своего кота-паршивца. Я следом за котом, а перила все в сучьях, ладони ободрала, от дерьма потом кожу три дня нарывами крыло. Не могла ножи метать, пришлось бальзам втридорога у ведьм выторговывать.

На Казанском мосту корчил рожи Федя. Он пританцовывал на месте, ножны хлопали по худым бедрам. Земфира послала парню воздушный поцелуй.

– Шут гороховый! Конечно, он здесь все норы знает! Альма матер. Ничего. Скоро встретимся. Уходим, Данила!

Богатырь горестно вздыхая, и посылая проклятья в адрес святотатца, осквернившего его великолепный автомобиль, спускался в вниз в мансарду. Ступени жалобно скрипели под тяжестью его массивной фигуры. Оказавшись на лестнице, экзотическая парочка запросто спускалась по лестнице, расталкивая посетителей. Спускаясь вниз, герои преобразились удивительным образом. Сейчас, это был высокий, богатырского сложение мужчина, одетый в дорогой костюм от «бриони», и красавица брюнетка, словно только что сошедшая с подиума. Казалось, экзотический внешний вид должен был привлекать граждан, но посетители «Дома книги» реагировали на эффектную парочку необычно. Люди отшатывались в стороны, словно их горячим воздухом обдало. Некоторое время они озадаченно крутили головами, ища обидчика. Кое-где вспыхивали ссоры, а в воздухе оседало голубое облачко невесомого пара, и легкий запах кислой браги растекался по помещению. Молодая женщина держала на руках маленькую собачку. Песик задрожал всем телом, выпучил блестящие глазки, и громко чихнул. Сельского вида тетка, проводила людей испуганным взглядом, и украдкой их перекрестила. Земфира резко обернулась, словно ей в спину кипятком плеснули, и по лисьи оскалила острые зубки.

– Ночь – зной!

Боль со сна.

Пепел тает, горечь зла! – она очертила сцепленными пальцами в воздухе полукруг.

Женщина в страхе смешалась с толпой. Позже, оказавшись на улице, она ощутила сильное жжение за грудиной. «Скорая» примчалась на вызов через одиннадцать минут, врачи зафиксировали обширный инфаркт. Несчастная скончалась в реанимации следующей ночью. При ней не было обнаружено документов. Авоська с продуктами, и невесть откуда взявшийся томик Бредбери. Новенькая книга со склеенными страницами. Продукты достались санитарам, а книжку забрал на дежурство врач реаниматолог. Но это случится позже, а пока колоритная парочка вышла на Невский проспект. Данила обвел взором городскую перспективу, а Земфира морщила изящный носик.

– Никак не привыкну к местному запаху!

– Погано чуять! – согласился богатырь. – Но зело лепный град!

Он распахнул дверцу «хаммера», зеваки в страхе отшатнулись.

– Вы видели?! – охнул водитель автобуса. – Там медведь в машине сидит!

Будто в подтвержденье его слов, зычный рев огласил Невский проспект.

– Чушь собачья! – отшатнулась женщина.

– Нравиться мне это шоу… – рассмеялась Земфира, и нырнула в салон. Оттуда раздалось недовольное ворчание дикого зверя, звон оплеухи, жалобный писк. Внедорожник пересек двойную сплошную линию, развернулся на Невском проспекте, и под красный сигнал светофора помчался в сторону Московского вокзала. А следом за ним, как военный эскорт, увязалась стайка полицейских автомобилей.

22 апреля. 13.45

В зале было душно. Оба ринга оказались заняты, там работали молодые перспективные спортсмены. В мае предстояли отборочные на первенство Европы, тренер спешил. Он приветливо махнул рукой Алексею.

– Поработай по мешку, Леша! Все занято, пока…

– Нормально, Андрей Михайлович! У меня много времени.

Тренер втолковывал что- то высокому парню в шлеме. Михалыч выманил его из «Динамо» у того были железные икры, уникальная реакция, и хлесткий прямой правый, а также заносчивый характер и чудовищное высокомерие. Пару раз Алексей проводил с ним спарринг, болели скулы, кружилась голова от жестких джебов противника. Варяг не пощадил неуклюжего спортсмена. Уже в раздевалке Ермаков увидел, как парень умело передразнивает его манеру боя. Согнутые в коленях ноги, голова вдавлена в шею как у черепахи, скованные движения. Все смеялись. Приступ ярости ударил в голову горячей волной, Алексей выскочил из душа, но новичок уже ушел. Ярость прошла быстро. Осталась тоска и обида. Он сам помогал новичку осваиваться, когда тот появился в секции. Боксер похвалялся, что чемпионской фамилии не хватает титула. Станислав Звягинцев. Действительно, весомое имя. За глаза его все называли чемпионом.

Алексей подошел к мешку, и провел короткую серию. Звучное эхо разнеслось по залу – кулаки выстреливали как камни из пращи. Михалыч с удивлением обернулся. Станислав переминался с ноги на ногу в своем углу. Слушал тренера, кивал головой. Ермаков стиснул зубы. Он слышал, как новичок высмеивал старого тренера. Парню двадцать три года, он уже дважды выигрывал первенство России. Новичок – реальный претендент на призовое место в осеннем чемпионате, и тогда прямой путь в профессионалы. Зависть – плохое качество! Впрочем, зависти не было, скорее обида на самого себя. Через два дня тридцать лет. «Чугунная башка» будет праздновать юбилей! Фраза как из юмористического журнала. Алексей неожиданно для себя обнаружил, что пританцовывает возле мешка. Тугие икры звенели от едва сдерживаемой энергии. Это все вынужденный кросс по городу! Мужчина решил сменить тактику, и вместо угловатых свингов начал работать прямыми «двойками». До сего дня мышцы будто отказывались усвоить прямые удары. Джебы Ермакова были медленными, без жесткого акцента, а правый прямой, вовсе «ватный». Такой удар не представляет опасности для противника. Конечно, сокрушительный левый свинг. Но боксеры быстро привыкли к неуклюжему сопернику, и его знаменитый свинг редко достигал цели.

Тренер отвернулся от Звягинцева, и внимательно наблюдал за Алексеем. Мужчина пружинисто танцевал вокруг мешка, удары сотрясали тяжелую грушу. В зале повисла пауза. Боксеры подошли к канатам. Алексей повысили темп, и это удалось ему без труда. Он двигался необычайно пластично, кулаки мелькали в воздухе, почти не уловимые глазу. С потолка, в месте крепежа мешка, посыпалась сухая штукатурка. Жалобно скрипели цепи. Ермаков остановился. Каждая клеточка тела звенела как натянутая струна, в мышцах кипела лютая сила. Сердце билось ровно, дыхание глубокое. Мужчина вытер тыльной стороной ладони пот со лба, и виновато улыбнулся.

– Я хотел попробовать прямые, Андрей Михайлович!

Тренер поджал губы, раздвинул ему веко пальцами, внимательно посмотрел в зрачок.

– Леша, ты ничего не принимал?!

– Андрей Михайлович! Вы меня больше десяти лет знаете!

– Извини. Такую технику допингами не получишь.

Станислав недовольно топтался в углу, как взнузданный рысак.

– Тренер! Я остываю…

– Поработай с Лариком пока… Только аккуратно! – отрывисто бросил тренер. – Ларик шлем надень. У нашего чемпиона садистские наклонности! – пробормотал он себе под нос.

Тучный увалень Степа Ларионов, был безобидным деревенским пареньком. В секции над ним беззлобно подшучивали. Он брался за любую работу, запросто мог подмести пол в зале, когда уборщица брала выходной, и бегал за минералкой. Он занимался боксом с раннего детства, но не имел ни малейших спортивных талантов. Иногда он выступал спарринг партнером для разогрева. Ребята его жалели, боксировали скорее ради развлечения. В настоящий момент он прыгал через скакалку. Услышав тренера, послушно кивнул, отложил скакалку, и важно сопя, надевал перчатки и шлем.

– Что я буду делать с этим обмороком?! – недовольно прокричал Станислав.

– Отработай левый боковой, – рассеянно бросил Михалыч. Он помял трицепс Ермакова, надел лапы, выставил их перед собой. – Давай, Леша! Точные и прямые. Работай «двойками»!

Мужчина встал в стойку. Выстрелил несколько парных прямых, тренер махнул лапой, боксер легко поднырнул, кожаная лапа просвистела над головой. Опять два точных прямых, взмах лапой, Алексей играючи уклонился.

Тренер опустил руки.

– Если бы я не знал тебя столько лет, то решил бы, что все это время, ты морочил нам голову!

– Андрей Михайлович! Я сам не понимаю… сегодня, чудной день какой- то!

– День рождения Ленина! – усмехнулся Михалыч. – За одну ночь боксерами экстра класса не становятся!

– Получается, что я – боксер экстра класса? – простодушно улыбнулся Ермаков.

– То, что я вижу сейчас, да… Давай дружок, поработай на ринге! Надевай шлем!

Из распахнутых окон лился прозрачный солнечный свет, бесшабашная шумела молодая листва. И на душе у человека бушевала такая же светлая огненная весна. Он схватил первый подвернувшийся под руку шлем, за спиной раздался грузный шум упавшего тела. На ринге, лицом вниз лежал Ларик. Длинные руки вытянуты вдоль туловища, ступни повернуты носками вовнутрь. Налицо тяжелый нокаут. Кричал Михалыч. Старый тренер взлетел на ринг как юноша, поднес ватку с нашатырем к носу, Ларик открыл мутные глаза, глупо улыбался.

– Смотри на пальцы! – тренер растопырил перед его лицом пятерню. – Сколько пальцев видишь?! Говори!

– Три… слабым голосом произнес Ларик. Он пытался встать на ноги, и завалился на бок.

– Лежи на месте! А сейчас сколько пальцев?!

– Пять…

– Отлично. Умница.

Звягинцев стоял в своем углу, облокотившись локтями на канаты. На губах блуждала кривая ухмылка.

– Какого черта ты это сделал?! – рявкнул Михалыч. Тот равнодушно пожал плечами.

– Я отрабатывал левый боковой, как вы и говорили!

Алексей поднырнул под канаты, помог Ларику подняться. Парень бессмысленно таращился по сторонам.

– Леха! Это ты?!

– Я, конечно я, приятель! Пойдем в душ!

Ермаков кивнул ухмыляющемуся чемпиону.

– Не хочешь поработать со мной?

– Жду не дождусь!

В раздевалке он усадил Ларика на скамейку. Подошли товарищи, принесли бутылку с водой. Парень уже очухался, благодарно кивал головой, жадно глотал соленую «Боржоми».

– Я случайно прозевал прямой… – оправдывался он. – Попался на обманку. Он показывал мне с левой, и подловил правым прямым. Я и зевнул!

Алексей вышел в зал. Звягинцев издалека помахал рукой, как бы приглашая на светскую вечеринку. Тренер неприязненно покосился на чемпиона.

– Ну, Леша, может быть сегодня твой день!

Ермаков нарочито неуклюже прошелся по настилу, как бы пародируя собственную манеру боя. Станислав фыркнул в нос, вышел в центр ринга.

– Бокс! – Крикнул Михалыч. Остальные боксеры столпились возле ринга, наступила звенящая тишина. Было слышно, как по трассе проехал грузовик.

– Ну, Чугунная башка, проверим насколько она крепкая! – подмигнул Звягинцев.

– Работаем! – выдохнул Алексей. Он ковылял по рингу приставными шажками, словно нарочно дразня соперника. Чемпион же скользил по настилу как тень. Гладко, бесшумно, стремительно. Он уверенно занял центр ринга, и быстрыми джебами гнал противника в угол. С первых секунд боя стало ясно, что это первоклассный спортсмен. Его прямой правый был почти неуловим. Бывший Ермаков обязан был «зевнуть» такой удар. Но сегодня все изменилось. Сегодня особенный день. Мужчина самую малость уклонился, и черная перчатка просвистела в двух сантиметрах от виска. Необычайно обострились все чувства. Хороший удар боксера длится одну седьмую секунды. Алексей сумел разглядеть мельчайшие трещины на перчатке, почувствовать острый запах кожи и пота, он услышал даже тонкий свист воздуха, незаметные колебания молекул кислорода. Звягинцев попытался провести серию, но перчатки месили воздух. В том месте, где только что находился мешок для битья, корявый, неподвижный парень, по прозвищу Чугунная башка, осталась его тень. Станислав кинулся в атаку, и опять промахнулся. Ермаков даже не предпринимал попыток перейти в наступление. Благодаря удивительным способностям, он видел движение соперника сквозь призму искаженного времени. Это было похоже на драку во сне, где удары замедленные и бессильные. Словно издеваясь над чемпионом, он дал ему пару безвредных затрещин, и сместился вдоль канатов. В зале царила гробовая тишина. Ее нарушал лишь шум листвы, доносящийся с улицы, и частое прерывистое дыхание Звягинцева. Ермаков с деланной ленцой поднырнул под его руку, и нанес короткий апперкот. Голова чемпиона откинулась назад, будто на шарнирах, он пошатнулся, и ушел в глухой клинч.

Раздался звон гонга, Михалыч нырнул под канаты.

– На сегодня хватит. Все в душ! Леша, подойди потом ко мне.

В сторону поверженного чемпиона он старался не смотреть. Боксеры медленно расходились, сдержанно переговариваясь.

– Ермак теперь на отборочные поедет!

– Классный бокс!

– Ермак молодец. А такого бокса я давно не видел…

– Жалко, что Михалыч не дал Лешке чемпиона вырубить!

– Жаль. Стас уже поплыл…

Алексей быстро принял душ, оделся, выскочил в коридор. Там он столкнулся со Звягинцевым. Чемпион жарко дышал ему лицо.

– Я не знаю, какой дряни ты обожрался, но кайф пройдет, и ты опять превратишься в мешок для битья, понял?! То, что ты научился порхать по рингу, тебя не спасет. Быстро пристреляюсь! Тебе сегодня повезло, что Михалыч остановил бой! – Маленькие глаза сверкали в полумраке, как у взбешенного хищника. Вероятно, это и называется спортивная злоба. Алексей не умеет долго злиться. Но ему присущи вспышки ярости. Мужчина присел, левая рука вырвалась как пушечное ядро из жерла. Крупное тело отбросило назад, словно тряпичную куклу.

– Это за Ларика… – процедил сквозь зубы Ермаков, и направился в тренерскую комнату.

На выходе из секции он столкнулся с мушкетером из бара. Тот стоял в дверях, преспокойно насвистывая модный мотивчик, ладонь покоится на эфесе шпаги. Незнакомец словно невзначай заслонил проход, и пялился на мужчину своими рыжими глазами.

– Ты следишь за мной? – Ермаков легонько толкнул тщедушного парня в грудь, и тут случилось непредвиденное. Хлюпик перехватил его кисть, без видимых усилий вывернул ее, впился глазами в пятно на пальце.

– Добро пожаловать в семью, рыцарь! – проговорил он гнусавым голосом.

– Ах ты, козел!

– На тебе сошелся клином белый свет… – пропел чудак, отчаянно фальшивя.

– Чмо болотное! – боксер хотел ударить легко, чтобы не травмировать тщедушную грудную клетку человека, но промахнулся. Хлюпик стоял в двух шагах входа, прозрачные глаза наркомана источали ровный изумрудный свет. Ермаков сжал кулаки – парень словно порхал по воздуху. Он готов был присягнуть, что тот не двинулся с места, и будто по мановению волшебной палочки переместился на полтора метра за микроскопическую долю секунды.

– Кто ты такой?!

– Купи линзы, а то ромов пугаешь! – мушкетер цедил слова сквозь зубы. – До свиданьица! Алексей устремился следом за чудным человеком, но тот ускорил шаг, казалось, это марафонец чешет по Среднему проспекту, умело лавируя среди прохожих. Бессмысленная гонка продолжалась пару минут, пока преследователь не понял, что новый знакомый нарочно дразнит его, позволяя держаться в зоне видимости. Похоже, хлюпику наскучила игра, он на ходу обернулся, изобразил улыбку на корявой физиономии, и дал такого темпа, что сравнялся в скорости с маршруткой. Алексей остановился, дальнейший бег не имел смысла.

Костя по-прежнему находился вне зоны действия сети. Это единственное, что омрачало праздничное настроение. И еще конечно пальцы, и таинственный беглец. Ему не приходилось видеть, чтобы хлипкий паренек развивал такую скорость. Все в нем было необычно, и речь и поведение, и эта шпага. Давешняя сцена в баре не казалась больше безобидным розыгрышем.

Тренер коротко и без обиняков заявил, что выставляет на отборочные его кандидатуру. «Если ты покажешь такой бокс, какой я сегодня видел, титул наш!»

Сдержанный Михалыч сиял как начищенный самовар. После разговора с тренером, Алексей зашел к спортивному врачу. Тот тщательно изучал кожу на пальцах, колол иголками, боли почти не было. Слабые отголоски чувствительности, будто сквозь заморозку.

«Впервые такое вижу»! – признался доктор. – «Такое впечатление, что папиллярные линии исчезли. Гладкая кожа, лишенная узоров, температуры и тактильных реакций»!

Он выписал направление к кожному врачу. Во время осмотра, Ермаков отметил, что белые полосы выползли за пределы фаланги. Дрянь пожирала кожу, как метастазы.

Воздух истекал сладкими ароматами новой весны. На сером асфальте подсыхали бурые пятна луж. Запахи ощущались остро, будто насыщенные специальными добавками. Расплющенный нос боксера уже много лет требовал сосудосуживающих капель. Свежесть ароматов кружила голову. Он вышел на набережную лейтенанта Шмидта, пряный аромат свинцовой Невы сочетался с прогорклым металлом мостов, и сухим привкусом каменной набережной. Он без труда разглядел людей, гуляющих в районе площади Труда. Расстояние не меньше семисот метров, но он увидел красный шарф высокой брюнетки, и серую кепку ее спутника. Он вспомнил девушку с родинкой на скуле, и короткий номер ее телефона всплыл перед глазами. Черт возьми! Нечто неуловимое менялось в его сущности. Новые ощущение были удивительны, они радовали и пугали одновременно. После недолгого раздумья он решил перенести визит к врачу на понедельник. Сегодня он одолжит у Регины Павловны деньжат до получки, и пригласит незнакомку в ресторан. Все будет именно так! Алексей втянул волнующую смесь ароматов, и бодро зашагал по набережной. В такую погоду не хотелось спускаться в метро.