Buch lesen: «Мировая жила»
Дмитрий Парсиев
* * *
Я насмерть замерз. Я знаю, что умер
Кто дал мне копье и вернул меня в строй?
Откуда я здесь и как очутился?
И самое главное, кто я такой?
Мне чужд этот мир и все незнакомо
Здесь правят князья железной рукой
И только друзья со мной те же что прежде
Напомните братцы мне, кто я такой?
Из песен Акима.
Глава 1. За «изнанкой» мира
Океан был светел и игрив. Утреннее солнце пригревало, но не пекло. Мореходная ладья летела на юг, рассекая барашки волн. На корме царило расслабленное умиротворение. Один из Бобров стоял у руля. Время от времени он слюнявил указательный палец, как Аким научил, и поднимал к ветру, в надежде определить его направление. Ветер несомненно откуда-то дул, бобровый палец очень быстро обсыхал. Вот только откуда именно он дует, заскорузлый толстокожий палец определять отказывался.
Макар что-то вдумчиво строгал из деревяшки, то ли пульку то ли свистульку. Ольха возилась с навигационным камнем, шептала на него какие-то новые приказки и время от времени ругалась неразборчивым свистящим шепотом. Оголенный до пояса Вершок развалился прямо на палубных досках. Со стороны могло показаться, что он просто лежит и бездельничает. На самом деле, опять же по научению Акима, Вершок принимал «солнечные банны».
Сам Аким уединился ото всех на носу, ставил очередные опыты, используя подручные средства. В этот раз этими средствами оказались: морская вода, которую он черпал ведром из-за борта, и глиняная чашка. Если уж кого и можно было заподозрить в полной бездеятельности, так это Коротка. Из камбуза, куда отряжены были в этот день братья Цапли, доносились запахи готовящегося завтрака. Выносить спокойно эти запахи Мышонок не мог, а потому мотался бесцельно туда-сюда по ограниченному простору корабельной палубы.
Вершок припомнил Акимины наставления, что в одном положении «банны» подолгу принимать неполезно, решил перевернуться со спины на живот, как услышал заполошный вопль. Голос своего друга Коротка он не мог спутать ни с чьим другим, рывком вскочил на ноги, готовый бросаться на защиту Мышонка. Короток, оказалось, уже стоял прямо перед ним, цел и невредим, но был бледен как мел, а со лба сочился липкий пот.
– Версок! – Мышонок был предельно испуган, – Там у Акимы вода льется в другую сторону. Мы заплыли за изнанку мира. Мы сейсяс в небо упадем!
– Чего? – Макар на всякий случай отложил свою поделку и перекинул нож на обратный хват.
– Мы сейчас в небо упадем, – привычно перевел Вершок слова своего друга.
Все взгляды, не сговариваясь, скрестились на Акиме. Тот оставил свои опыты, стоял и смотрел на них с носа ладьи, при этом имел вид несколько ошалелый, немного виноватый, но отнюдь не испуганный. Макар первый решительно двинулся к Акиму. Остальные пошли следом. Вершок топал, громко сердито сопя, показывал своим видом, что если Аким опять выкинул штуку и напугал Мышонка, то ему сейчас крепко влетит.
– Акима, рассказывай, ты зачем малахольного напугал? – потребовал Макар, поигрывая ножом в руке.
– Так я это… – Аким пожал плечами и протянул глиняную чашу с пробитой во дне дыркой.
Все уставились на дырявую чашку, однако, никакой связи коротковских воплей с испорченной утварью усмотреть никто пока не мог.
– Так. Ладно. Акима, ты зачем чашку испоганил? – Макар решил повести дознание с более очевидного вопроса.
– Ох. Сейчас покажу, – со вздохом ответил Аким и сунул чашку Макару в руку, – Держи и смотри.
Макар убрал ножик и принял чашку двумя руками. Теперь все смотрели, как Аким поднимает ведро и из него наливает воду в дырявую чашку. И никто не оторвал взгляда, пока вся налитая вода не пролилась в дырку, а чашка опустела. Если не считать Акима, которого как виновника и возмутителя спокойствия в расчет не брали, недоумевали все, кроме Коротка.
– Ну сто вы, не видите сто ли? – кипятился Короток, – Вы не видите? Она крутится!
– Кто крутится?
– Вода крутится, – пояснил Аким. Он снова поднял ведро и снова наполнил чашку. Уходя через дырку, вода и впрямь закручивалась маленьким вихрем.
– Ну крутится, – Вершок неестественно громко поскреб затылок, – Вода всегда крутится, когда в дырку уходит.
– О-о, – Аким возвел очи горе, – А в какую сторону она «всегда» крутится? Ну, вспоминайте.
Вершок покопался в памяти и закрутил пальцем в воздухе, показывая, как крутится уходящая в дырку вода.
– Во-от. Молодец. А теперь показываю последний раз, – разыгрывая мученика, обреченного на труд столь бесконечный сколь и бесполезный, Аким снова поднял ведро и наполнил чашку.
– Она в другую сторону крутиться, – не выдержав, опять заголосил Короток, – Мы заплыли за изнанку мира! Мы сейсяс свалимся в небо!
– Что? На самом деле? – удивился Вершок и с опаской покосился на облака.
– Леший вас закрути. Морока нифрильная. Пифагора с Магелланом на ваши пустые головы, – Аким ругался так выразительно, что все поняли, свалиться в небо им не грозит, – Мы просто пересекли экватор!
– Э-э. А что такое экватор? – на всякий случай уточнил Макар.
– Да, чтоб вас, балбесов, – Аким обреченно выдохнул, – Ну, считайте, что это середина мира. Потому и вода после его пересечения закручивается в другую сторону.
– А я-то все понять не могла! – неожиданно для всех подала голос, молчавшая до сих пор, Ольха, – Почему у меня навигационный камень начал все наоборот показывать? Переход через середину мира все объясняет!
– Ну, – буркнул Аким, – Коли все объяснения у вас теперь имеются, не смею утруждать вас излишней теорией.
– Так сто? – переспросил Короток, – В небо мы не упадем?
– Нет, Короточек, – «со знаем дела» успокоил Вершок, – Мы сейчас как раз наоборот только-только через середину прошли. До изнанки нам… о-ох как далеко! Можешь успокоиться.
– Да узэ успокоился, – Короток беззаботно махнул рукой, – К тому зэ вон кораблик плывет и тозэ никуда не падает.
– Какой кораблик?
– Где кораблик?
– Ах, ты ж… леший заверни. Точно, – Аким зашарил по карманам, но Ольха уже сама достала и засветила приближающую монету.
– Прям на нас идут, зараза, паруса эльфийские, – ругнулся Аким, – Эх, что ж Вася никак не встанет? Так ведь бревном и лежит.
– Что-то чутье мое недоброе шепчет, – сказал Макар, – Кораблик этот неспроста прямо на нас идет.
– Бука! – заорал Аким, стоящему на руле Бобру, – Вертай влево. За нами пираты гонятся!
А Вася и впрямь по-прежнему оставался в беспробудном сне, таком глубоком, что сердце едва билось. И ему снился сон, в котором Копьеносец открыл перед ним дверь…
* * *
– Заходи, – сказал ангел.
– Что там? – спросил Андрей опасливо.
– Второе прачечное отделение, – ангел оставался несокрушимо бесстрастен.
Андрей пожал плечами и перешагнул порог. Изнутри и впрямь пахнуло теплым влажным воздухом, будто в баню пришел. Копьеносец зашел следом, прикрыл за собой дверь, стало темно. Но глаза понемногу привыкли, Андрей начал видеть очертания, потом смог осмотреться.
Помещение походило на предбанник, плесневелый, тесный, сырой. В углу за малюсенькой конторкой на табурете примостился… Андрей даже ахнул… самый настоящий бес. Не такой крупный и опасный, как встреченный в дюнах демон, но с рожками, клыками и полузвериной мордой. Бес на Андрея даже не взглянул, как, впрочем, не взглянул и на Копьеносца. Строчил что-то в огромной амбарной книге, часто макая в чернильницу перо с изрядно разлохмаченным кончиком.
Чтобы не поставить кляксу, бес, обмакнув дрянное перо в чернила, излишки слизывал языком. Из-за этого на кончике пера чернил оставалось мало, только чтобы написать одно, край, два слова. Андрей завороженно глядел, как бес макал перо в чернильницу, потом тыкал им себе в язык, потом писал слово, а потом все повторялось. Вид у беса был сосредоточенный и скорбный.
– Принимай прачника, – неземной голос ангела в тесной каморе колокольно ударил по ушам. Бес, как и сам Андрей, покривился.
– Ему «этажом ниже», – сухо ответил бес, не оторвав взгляда от своей писанины.
Андрей догадался, что бес выразился метафорично. Никакого нижнего этажа под земляным полом, разумеется, и быть не могло.
– Он не самоубийца, – приглушать голос Копьеносец может не хотел, а может не умел.
Бес снова скривился и даже голову в плечи втянул. Однако стоически продолжил писать. Андрей, весь сжавшись, ждал что ангел скажет что-то еще. Ангел молчал, в упор глядя на беса, а потом будто бы на что-то решился. Андрею даже показалось, что на бесстрастном лике его на мгновение отразилось какое-то чувство. Андрей сам себя одернул, подумав, что скорее всего ошибся, а виной всему неверный тусклый свет. Он уже успел составить себе представление, что никаких человеческих чувств ангелы не испытывают. Как бы то ни было, Копьеносец бережно расправил одно свое крыло, выдернул из него перо и протянул бесу.
Бес сцапал перо так ловко, будто сделка с ангелом была для него делом совершенно обычным. Осмотрел полученную взятку, удовлетворенно цыкнул языком, и даже лизнул. В заточке или очинке перо из крыла ангела не нуждалось. Старое он упрятал куда-то, как показалось Андрею в одну из складок тощего своего кожистого живота. Новое перо обмакнул в чернила и, приготовившись писать буркнул:
– Кто?
– Кто Я? – ошарашенно переспросил Андрей.
– Знать не хочу, кто ТЫ, – огрызнулся бес. И посмотрел на Андрея демонстративно, как на пустое место, потом, правда, покосился с опаской на Копьеносца, а дальше стал задавать вопросы, сам же на них отвечать, а ответы записывать в свою книгу, – Кто по сути? – угу, посмертный дух… Вид вещественного носителя?.. Ладно и сам вижу: биологический; Вид духовной емкости… ого, настоящая живая душа!.. впрочем, ныне утрачена; Причина утраты духовной емкости: самоубийство…
– Непредумышленное… – грозно поправил Копьеносец, заставив беса зажать себе уши.
– Хорошо, хорошо, – бес сморщился как от прострельной зубной боли, – Пишу: непредумышленное. Так, что еще? Ага. Время отработки: безвременное.
– Это в смысле навсегда? – упавшим голосом уточнил Андрей.
– Это в смысле безвременно, – отрезал мерзкий бес. Слегка приподняв тощий зад с колченогого табурета, выудил из-под него что-то, напоминающее треугольную печать, подышал старательно и сделал в книге оттиск. А потом засунул обратно и невозмутимо сел снова на табурет, – Принят!
– Иди, – паровозным гудком напутствовал ангел, указывая кивком на еще одну дверь, противоположную от входной.
Андрей понимал, в этом месте задавать вопросы или тем более спорить, себе дороже. Враз вернешься в желтые дюны, где дожидается голодный демон. Он пересек тамбур, стараясь не глядеть на беса, хотя проходил от него так близко, что можно рукой дотронуться, отворил внутреннюю дверь и переступил порог того, что Копьеносец назвал «вторым прачечным отделением». А когда дверь за ним закрылась, его поглотила тьма.
* * *
После такого глубочайшего сна, управление телом возвращалось через предельные усилия. Вася с огромным трудом поднялся с подвесной корабельной койки, только чтобы затем тут же рухнуть на трюмные доски. Он слышал, на палубе поднялась суета, нехорошая суета. Цепляясь за койку поднялся на ноги и повлекся шаркающей походкой древнего старика. С каждым шагом силы возвращались, а тело становилось все послушней. Когда выбрался на палубу, чувствительность вернулась почти полностью. Он выдохнул было с облегчением, но по ушам ударил близкий вопль.
– Вася присол! Братсы, глядите, Вася здесь! – «когда ж Мышонок наш научится чувства свои сдерживать», – подумал Вася. Он сощурил заслезившиеся глаза, стараясь привыкнуть к яркому свету после трюмной тьмы.
– Вась, ты как? – глаза еще толком не видели, но полный тревоги голос он Акима узнал. А еще понял, что тревожится Аким отнюдь не о его здоровье.
– Уже в порядке, – световые пятна понемногу замедляли безумный пляс, слезы под веками высыхали, Вася смог разглядеть очертания Акиминова лица, – Что случилось?
– Пираты, – коротко сообщил Аким, – Скоро догонят.
Уже через пару минут к Васе полностью вернулось зрение, и он сам теперь видел, как неестественно быстро их нагоняет громада чужого парусного судна. Без приближающей монеты Вася смог рассмотреть на носу людей, одетых в одинаково пошитые одноцветные одежды.
– А они точно пираты? – спросил Вася.
– Теперь уже и сам не уверен, – отозвался Аким, – Одеты по форме, ну, в смысле по образцу. Больше походит на принадлежность к войску.
– Что-то не встречал я пока таких «образцов» ни в одном войске, – засомневался Макар, – Для боя такие образцы-формы не годятся.
– Это потому, Макарка, что стрелкового боя с использованием огнестрела ты пока еще не встречал.
– Акима, поясни.
– Пояснить дело недолгое, – Аким развернул полотно приближающей монеты, преследователи стали видны крупно, будто находились в десятке шагов, – Глядите. Ни меча, ни копья. Ни лука, ни арбалета. Броня отсутствует…
– Броня пирату ни к чему, – резонно вставил Макар, – Если в воду упадешь, все, считай на дне.
– Ну допустим, – не отступил Аким, – Ты вглядись, что у них в руках.
– Орудия какие-то, – предположил Макар.
– Это понятно, что орудия. Только вот не орудия труда. Вообще ни разу. А еще очень уж эти орудия походят на ружья!
– Акима, ты ведь третий год зудишь, что нету у нас этой твоей химии. А теперь ружья…
– Да. А теперь ружья! – Аким начал горячиться, – Пока я могиора той стрелой не взорвал, думал, что химии нету. А теперь вот, ружья! Морока нифрильная…
– Акима, не подымай волну, – пригасил Вася, – Ольха, ты что скажешь?
– Про «химии» ничего не скажу, – ответила Ольха, – Но то, что их корабль напитан нифрильной могией под завязочку, можете даже не сомневаться. Я так думаю, что немыслимая его скорость, – та же могия. На одной силе ветра так быстро эта громадина идти просто не способна.
Вася попытался сопоставить озвученные доводы, но сопоставить их пока не мог. Он уже достаточно глубоко погрузился как в личность, так и в память снящегося ему Андрея. Что такое огнестрел, он теперь и сам мог объяснить не хуже Акима. Вот только здесь на Ниферии нет металлов, невозможен порох, а догоняющий их корабль – парусник! Не атомный, не дизельный и даже не на паровом ходу. Парусник, и этим все сказано… Или не все?
– Вась, что делать будем? – спросил Макар деловито.
Вася понимал отчетливо, Макар не о том спрашивает, будет ли бой. Бой для него очевиден. Он спрашивает, какая для боя будет выбрана тактика.
– Что делать? – Васино чутье сражению противилось, – Не знаю, что делать. Невозможно просчитывать бой, когда о противнике ничего не знаешь. Значит так, они нас скоро нагонят. Стрелки и Ольха спрячутся. Да, Акима, ты тоже прячешься. Если запахнет жареным, будьте готовы к стрельбе. Остальным готовиться к бою, но оружие не доставайте пока.
– Вась, – Аким округлил глаза, – Кроме как в трюме прятаться больше негде.
– Вот в трюм и прячьтесь.
– А как стрелять-то из трюма?
– Никак. Как время придет, поднимитесь на палубу и будете стрелять.
Аким хмурился, но спорить не стал. Однако и Ольха не спешила спускаться в трюм.
– Вася, – решила она предупредить, – Боюсь на том корабле очень сильный мога. Возможно, не один. Я чую, там не олухи-пираты. Там люди серьезные.
– Вот поэтому, ты тоже пока прячешься. Все. Бегом. Они близко уже.
Чем ближе подходил корабль, тем больше поражал размерами. Только в высоту их мореходную ладью превосходил вдвое. Вася разглядел и узнал с удивлением корабельную пушку. Полтора десятка солдат в типовой форме держали в руках ружья. Странные ружья. Ни прицела, ни простейшей мушки на стволе. Да и держали у живота, будто в прицеливании и нужды никакой нет.
– Эй. На судне! – разнесся с огромного корабля многократно усиленный властный голос, – Вы незаконно проникли во внутренние воды империи. Ваше судно будет конфисковано. Вы будете доставлены в имперский суд. А, да… Сопротивление бесполезно.
Последние слова произнесены были нехотя, будто бы в угоду положенному правилу. Будто бы тот, кто их произносил предпочел бы, чтоб они все-таки «посопротивлялись». Но Вася уже и сам понял, – бессмысленно. Он показал украдкой парням пальцовку, чтоб не дергались. Придется сдаваться. Он сжал Макару плечо. Понимал, как не хочется тому отдавать подаренный ханом меч. Но видно не судьба ему ходить с богатым клинком. Эльфийский меч отобрали. Этот тоже отберут.
– Наши приборы фиксируют на вашем судне одиннадцать разумных, – снова загремел голос, – Приказываю остальным выйти на открытую палубу. Оружие сложить. В случае неподчинения будете уничтожены.
И Вася подчинился. Братья Цапли, Аким, Ольха вышли на палубу. Парни бросали оружие себе под ноги. Макар отцепил ножны с мечом, тоже бросил, и ни один мускул на лице не дрогнул. А вот Короток чуть не рыдал. «Не горюй Мышонок, – улучив миг, шепнул ему Аким, – я тебе другой валятор сделаю. А этим… мы еще отомстим». Огромный корабль притерся боком к их ладье. С его высокого борта перекинули веревочный трап.
– Поднимайтесь по одному, – в разносящемся с корабля голосе ощущалась этакая ленца, притомившая рутина. В качестве противника Вася со своими парнями владельцем голоса явно не воспринимался.
Они поднялись один за другим на борт корабля. Бойцы в серой форме их обыскивали на наличие оружия. Нифрил, на удивление, не искали и не отбирали. После подняли трап и даже осматривать ладью не стали. Отошли шагов на триста и шарахнули по ней из кормовой пушки. От единственного выстрела ладья получила такие повреждения, что начала тонуть прямо на глазах.
Вася не мог поверить своим глазам. И даже не убойная сила пушки его так поразила. Ведь сама их ладья – дорогая вещь. А эти захватчики не удосужились даже заглянуть в трюм, да что там, подобрать брошенное на палубе оружие поленились, хотя один только ханский меч стоит целое состояние. Эти моряки просто все потопили, исходно полагая, что никакой ценности на ладье для них нет и быть не может.
Как нет ценности в стеклянных бусах, в бамбуковых дубинках и деревянных луках для любителя сафари на джипе с навороченной оптикой на карабине. Его ребят воспринимают как папуасов недалеких. Вася испытал какую-то даже веселую злость. Он чувствовал, что дружбы с этими имперцами не выйдет, а вот подраться с ними еще придется. Со временем… когда выяснится, чего они собою стоят и что там за ружья такие без прицелов. Макар, будто почувствовав его настрой, шепнул ему в ухо:
– Вась, ты заметил? Оборотня-то у них нету.
Вася едва удержался, чтоб не хлопнуть себя полбу. Кабы глазастый Макар ему не указал, сам Вася так бы и оставался со странным ощущением, что что-то не так в этих бойцах. А у них действительно отсутствовал оборотень. Вася слегка кивнул Макару утвердительно. Деталь важная!
Глава 2. В клетке
Их отвели куда-то глубоко в нижнюю часть трюма явно ниже уровня воды, где заперли в клетку, для одиннадцати человек слишком тесную. Когда конвоиры в серой форме ушли, Вася перевел дух, все ж таки убивать сразу их не стали. Хотя, радоваться тоже нечему, обещание доставить в имперский суд ничего хорошего не сулило. На одном суде он уже побывал, на ханском. Азум тогда отправил его с ребятами на верную смерть и не прирезал сразу только потому, что сам князь за них заступился. В этот раз даже князь не заступится, не знает князь ни про какую империю.
Никакого окна, само собой, в этой части судна и быть не могло, но свет худо-бедно изливался из вмурованной в потолок приспособы. Аким было полез ее осматривать, но его одернули и заставили сесть.
– Ну что ж, – начал Вася, когда они тесно расселись на полу маленькой камеры, образовав что-то вроде совещательного круга, – Будем разбираться.
– А то ж, – Акима вынудили сесть, но чтоб заставить его молчать требуется либо угроза жизни, либо дело. Кроме разговоров других дел в этой клетушке не предполагалось, и он, ясное дело, взял слово первым, – Тут разбираться и разбираться. Мы, оказывается, целую империю под носом прохлопали.
– И это первая странность, – Вася для наглядности загнул на руке один палец, – Целая империя с пушками, ружьями и огромными кораблями. И никто про нее даже не слыхивал.
– И оборотня не имеют, – вставил Макар и добавил зачем-то без всякой связи, – Хотя одеты по образцу.
– К нифрилу странно относятся, – отметила Ольха, достав из кармана, она показала несколько монет, – Я точно знаю, этот корабль насквозь пропитан нифрильной могией, но нифрил у нас даже не искали.
– А ессо у них имеется имперский суд, – Короток тоже решил внести вклад в перечисление странностей, – Ну как так-то? Кого напугаес таким судом, когда про него никто не знает?
– Ну почему же никто? – вдруг донесся со стороны неожиданный голос, – Меня имперским судом еще бабка стращала. Хотя… вашим Белым волком – Красным князем пугала чаще…
– Кто здесь? – пока остальные только начали озираться, Макар успел подскочить на ноги.
– Да не пугайтесь. Я здесь. В соседней камере.
По другую сторону коридора за прутьями точно такой же клетки стоял эльф, настоящий, черноволосый, только челка у него была белая.
– Эльфе-е-нок?! – у Ольхи от удивления отвисла челюсть, – Ты? Ты! Ты… что не убиваемый что ли?
– Я тоже рад тебя видеть, ведьма, – эльф даже не без галантности отвесил поклон, – Я так долго тебя ненавидел, что ты мне теперь как родная. Посему можешь называть меня просто Лери.
– Как ты здесь оказался, Лери? – строго спросил Вася, он вспомнил эльфа, от которого однажды спас Ольху в ойсбургском порту.
Судя по раздувшимся крыльям носа, эльф Васю тоже вспомнил. Рука его сама невольно потянулась к скуле, когда-то ушибленной Васиным крестьянским кулаком.
– История моя горька и печальна, но утруждать вас полным пересказом я не стану, – сдержанно ответил эльф.
– Это ты большое одолжение нам сделаешь, – жизнерадостно согласился встрявший Аким, – Вся история – это перебор. От самого «залпа Авроры» даже я свои истории не начинаю.
– Я умею быть кратким, – холодно сказал эльф и продолжил, обращаясь к Ольхе, – Твой матерый меня спас. Он выдавил вместе с кровью большую часть яда. И вовремя наложил заморозку. Остатки яда не попали в голову и сердце. Каким-то чудом мертвые в тех кустах меня не учуяли. Я выжил.
– Тот матерый его отец, – сообщила Ольха, указав на Васю. Однако на эльфа видимого впечатления ее слова не произвели. Он продолжал рассказывать и смотреть только на нее.
– Когда я очухался, город кишел Поднятыми мертвецами. Но мне снова повезло. Меня подобрали и затащили на эльфийский корабль. Я думал, вернусь, наконец, на острова, но… мы попали в шторм.
Эльф замолчал и помрачнел, вспоминая. Подгонять его никто не стал, ждали, когда сам продолжит.
– Буря унесла нас далеко на юг. Когда она утихла, мы радовались, что все обошлось, но появилась эта образина, – эльф обвел решетки ненавистным взглядом, – В общем, мои спасители решили принять бой. Корабль потопили. Всех убили. А я… опять выжил.
– Да ты и впрямь везучий, – восхитился Аким.
– Знали бы вы, как я устал от этого «везения», – ответил эльф с горечью.
– А что там насчет бабки? Которая судом пугала, это давно было?
– В детстве, – пояснил эльф, – Моей бабке, почитай, триста лет. Она много чем пугала. Я думал, старческие бредни. Оказалось, нет.
– К старикам надо прислушиваться, – наставительно сказал Вершок, – Они в себе мудрость носят.
Насчет старческой мудрости эльф высказываться не стал. Но, судя, по кислому выражению на лице, с Вершком он не согласился.
– А что еще говорила бабка? – продолжал допытываться Аким.
– Мало чего, – эльф покривился, – То есть говорила-то она много. Не заткнешь. Но что из ее россказней было про империю, вот так сразу и не ответишь.
– И все же, – поднажал на эльфа Вася, – От того что ты вспомнишь, может наша жизнь зависит. Откуда она вообще узнала про эту империю?
– Я так понял, что раньше имперцы ходили к нам на острова. Торговали. Даже делились знаниями.
– А почему теперь перестали?
– Опять же, по бабкиным словам, – пожал плечами эльф, – Расхотели они нас дальше учить, потому как в обмен мы им дать ничего не могли.
– А чему учили-то?
– Так тайнам нифрила, – пояснил эльф, – О том, как можно использовать нифрил они знают очень много.
– А, кстати, – спросила Ольха, – Почему у нас нифрил не отобрали, ты не знаешь?
– Догадываюсь…
– И почему же?
– У них тут глушилки стоят. Использовать нифриловые заклятья здесь вы не сможете.
Ольха тут же попыталась засветить монету.
– Леший, не получается, – сообщила она после нескольких попыток.
– Вот именно, – эльф утвердительно кивнул, – И ваш нифрил им не нужен. У них самих его как грязи. Это бабка так говорила. И еще. Их могия не такая, как у нас. Вот вы думаете у них сильный мога на корабле?
– А чего тут думать, – вскинулась Ольха, – Вон как нифрильным духом шибает.
– Не-а. У них нифриловых приказов – на все случаи жизни. А пользовать их любой может.
– Погоди-ка, – возразила Ольха, – Мога использует монету, как вспомогательное средство. Но не более. Все зависит от его личной силы и искусства.
– Вот поэтому моги у них и перевелись. Их заклятия не требуют ни силы, ни умений. Сказано же, в тайны нифрила они проникли намного глубже нашего.
– Чет, странно это.
– А я кажется понимаю, – раздумчиво сказал Аким, – Когда на смену личному мастерству приходят технологии, это самое личное мастерство исчезает за ненадобностью. Прав этот эльф. Если довели они свои знания до такого совершенства, что каждый дурак может те заклятья пользовать, так и не нужны им больше моги.
– Ну хорошо, – заговорил Вася после некоторого молчания, – А про оружие их что можешь сказать?
– Могу сказать, что оно вполне себе смертоносное, – ответил эльф, – Через те горловины плюет невидимыми глазу снарядами. С одного попадания убивает.
– А как целят они?
– Никак, – эльф обреченно махнул рукой, – Те снаряды сами летят куда надо. Даже препятствие загибают, а через него бац… и дырка в голове!
– А не врешь?
– Сам видел.
– Вот те на, – Макар даже присвистнул, – А как обарывать их?
Эльф промолчал. Как «их обарывать», он не имел ни малейшего представления.
– Подумаем, Макарка, – урезонил Аким, – Когда поймем по какому принципу их ружья цель находят, тогда и решение найдем.
– А скажи еще… Лери, – Ольха все же решилась назвать эльфа по имени, – Там в порту, когда тебя ядовитая стрела сразила, ты сказал про могу с Черепашьих островов. Так он на деле-то – тоже имперец?
– Думаешь я тебе при смерти соврал? – эльф скривился в «понимающей» ухмылке, – Нет, не соврал. Тот мога себя именно так и называл. А то, что он может быть имперцем… теперь да. Теперь и я так думаю. И бабке своей верить начинаю…
* * *
Для друзей потянулось томительное ожидание. Раз в день им приносили еду. Дважды в день их выводили в отхожее место. Строго по одному и под конвоем. Парни строили все мыслимые предположения, как скрутить конвоиров, но придумать ничего так и не смогли. Имперские бойцы в серой форме не оставляли ни единого шанса. Конвоировали с соблюдением строгих правил, бдительности не теряли, как по отработанному, по меньшей мере два ствола всегда наставлены были, как выразился эльф, «горловинами» на ведомого справлять нужду пленника.
Ольха в прениях не участвовала и большую часть времени занимала себя, вслушиваясь в мешанину корабельных заклятий. Благодаря особой способности видеть самую суть нифрильной могии, за это время она их пересчитала и распознала назначение. Хотя поначалу задача казалась невыполнимой. Принцип строения заклятий был для нее совершенно новый, но она справилась.
Первым она смогла прочитать заклинание светильника, что освещал их клетку. Им оказался деревянный брусок с нифриловым покрытием. Аким добрался до него в первый же день. Снять, правда, для осмотра не смог. Зато поскреб немного и сделал предположение, что покрытие наносилось путем напыления на клейкую поверхность мелкой нифриловой «муки». Так это или нет не столь важно. Важно, что решетчатого строя как у обычной цельной монеты это «напыление» не имело. И тем не менее, заклятие в этом тончайшем слое присутствовало и исправно работало, выдавая зеленый нифрильный свет.
Ольха двое суток ломала голову над тем, как может держаться заклятие на этом покрытии, пока не обнаружила, что вместо обычных ячеек, способных держать в себе целостный образ, покрытие имеет просто огромное количество ячеечек мельчайших, содержащих вместо образа, простейший знак. Когда она поведала об этом открытии, Аким тут же вспомнил о двоичном коде, и о том, что на Старшей Сестре сложнейшие вычислительные устройства выстроены на самой простой основе: ноль – единица.
Поскольку Ольха уже сталкивалась с программированием, ей еще Хухля многое объяснял, когда работал над своей Сетью, она быстро ухватила общий принцип, и распознание заклятий стало лишь делом времени. Некоторые заклятия оказались слишком сложны для нее. К примеру, как работает навигационный прибор этого корабля, она так понять и не смогла. Оружие, к расстройству парней, тоже осталось для нее загадкой. Но зато она поняла, как работает нифриловая «глушилка», не дающая засвечивать нифрил, и она нашла способ «заглушить глушилку».
За основу она взяла заклятие, что подарил ей когда-то старый Лис Бартоло. То, которое позволяло скрыть нифрил от нифрилоискателя, и послужило в свое время службу, делая человека невидимым для Поднятых мертвецов. Еще позже это заклятие оказалось способно вообще предотвращать «поднятие» мертвеца.
В этот раз, чтобы справится с «глушилкой» над ним пришлось хорошо поработать и подстроить под особый способ кодировки, используемый на корабле. Зато, когда Ольха с видом ярмарочного ловкача засветила монету, ради смеха создав морочного Акиминого двойника, сам Аким от радости вскочил и замахал в возбуждении руками.
– Да ты прям великий хакер, Ольха! – устоять на месте Аким не смог, а бежать в тесной клетке было некуда. Он кинулся было поначалу обнимать саму Ольху, но в последний миг постеснялся, поэтому обнял попавшегося под руку Мышонка и проорал ему в ухо, – Теперь мы их сделаем!
– Се ты мне крисис в ухо прямо, – обиделся Короток, прикрываясь ладошкой, – Я сяс сють не оглох.
Вася потратил минуту, чтоб успокоить Акима, а потом и всех остальных. Как только он рассадил всех по местам, заговорил нарочито спокойно и деловито:
– Итак. Теперь мы можем использовать нифрил. Я хочу услышать полный перечень нифриловых приказов, заклятий и проклятий, что нам теперь доступны.
Все замолчали и посмотрели на Ольху, как на самого знающего могу.
– В монетах недостатка нет, – сказала Ольха, показывая полгорсти монет, – Могу морок навести, могу и боевым проклятием жахнуть… Одним словом, все, что мы и раньше использовали. У нифрила, сами знаете, только одно ограничение. Он воздействует на сознание живого существа. Пилить решетки и резать глотки нифрил не способен.
