Buch lesen: «Пеликен»
Часть I
2024 год, июнь, Алькумэй, Крайний Северо-Восток
Следователь Денис Сартанов забросил в багажник полицейского «Патриота» рабочий чемодан и сумку с перекусом. Как сообщили, труп нарисовался далеко в тундре, куда быстро можно попасть только по воздуху. Обещали прислать «Ми-8» из соседнего района, старую развалюху. Ничего, потерпит. Скоро у него появится собственный бизнесджет. Этот медвежий угол останется в прошлом. Денис сел на переднее пассажирское кресло, автомобиль рванул из Алькумэя на вертолетку. Прохладное июньское утро с каждой минутой пропитывалось теплом, днем столбик термометра поднимется до плюс пятнадцати. На Крайнем Севере наступило настоящее лето, правда ненадолго. Это был последний выезд следователя Сартанова.
В «Патриоте» Денис чувствовал враждебный взгляд с заднего сиденья. Весь вид начальника уголовного розыска Виталика Крайнова говорил о том, что находится он в одной машине с Сартановым не по своей воле. Просто никого другого для выезда на место предполагаемого убийства не нашлось. Крайнов, с кем еще недавно они ходили в друзьях, не проронил ни слова и даже не ответил на приветствие. Из колонок раздавался знакомый речитатив:
Если ступил ты на землю чунганов,
Духов почти, – заполярных титанов,
Духи не тронут летающих вольно,
Духи убьют тундре сделавших больно…
Едва биты стихли, диджей «Пурга ФМ» бодро сообщил:
– А вот и трек из последнего альбома нашего земляка – легендарного тундро-рэпера Евража.
– Не последнего, а крайнего, – вставила девушка.
– Нет, последнего, к сожалению. Разве ты не слышала? Он стал одной из жертв алькумэйского потрошителя. Хотя в полиции отрицают, что у нас завелся маньяк, но все знают, что похоже…
– А теперь к прогнозу погоды! – задорно перебила ведущая. – Хватит о плохом! Сегодня ближе к вечеру придется потерпеть ливень с ветром, зато потом всю неделю ожидается ясная и солнечная погода. Главное, у всех наших слушателей день сложится замечательно, это точно, а все остальное просто слухи.
Денис нервным движением вырубил радио. Опять «алькумэйский потрошитель». В машине воцарилась тишина. Крайнов, сидя между экспертами, посмотрел на следователя понуро, с осуждением и недоверием. Они оба работали по тем расчлененкам. Крайнов как будто пытался разглядеть в Денисе человека, которого знал раньше, еще до этого расследования. Пару недель назад они бы обменялись дружескими подколами и набросали по дороге версий, что такого могло случиться в тундре. Теперь же Денис, глядя на бетонку, сам молча прокручивал в голове слова дежурного.
Его заинтересовало не столько официальное сообщение – «убийство на кочевке», – сколько то, что дежурный не внес в сводку, а передал на словах. В полицию позвонила чумработница, она была сильно напугана и сказала, что убийца не человек. «Он его разорвал, просто разорвал», – прокричала женщина, связь внезапно прервалась. Подробности остались неизвестны. Кого «его» разорвал и что значит «не человек»? Медведь? Так бы и сказала.
Преодолевая внутреннее сопротивление, Денис сухо бросил назад:
– Связь с бригадой не восстановилась?
Ответ последовал после долгой паузы:
– Нет. Но дежурный постоянно пытается дозвониться, – Крайнов цедил сквозь зубы.
– Он им прямо туда звонит? – Денис впервые слышал, что на кочевках есть сотовая связь, там всегда пользовались радиостанциями.
– Это место, где москвичи хотели построить крутой виртуальный парк. «Алькумэя-VR», кажется, – ехидно ответил судебно-медицинский эксперт Никита Сергеевич Палагин, сделав вывод, что Крайнов разговаривать со следователем не собирается. Денис считал его довольно высокомерным и даже слегка побаивался этого маленького лысеющего человечка с худым лицом аристократа, занесенного сюда каким-то странным случаем. Он не только орудовал секционным ножом как бог, но мог и словом пришпилить при случае.
– По звезде пошел проект, – включился моментально Крайнов. – Стройку бросили, вышка осталась. На том спасибо.
– Помним, помним, – отозвался Денис, – хипстеры в тундре перепугались, одного через две недели нашли, седого.
Но продолжать веселый разговор в том же тоне Крайнов, демонстративно отвернувшись к окну, не стал. Эту историю знали все в Алькумэе.
На месте будущего VR-парка Денис уже бывал – год назад прилетал на расположенный неподалеку золотодобывающий прииск «Незабудка», когда там погиб крепильщик. Начальник прииска хотел задобрить следователя и, чтобы тот побыстрее закончил проверку, устроил ему экскурсию на вездеходе по будущей достопримечательности Чунганского округа. Интересно, что воспоминания о той поездке вернулись сейчас, ведь именно после этого в его жизни появилась Вероника. Судьба – он снова отправляется туда, где все началось.
2023 год, август, Алькумэй
Она лайкнула его фотографии из будущего парка «Алькумэя-VR» и с прииска «Незабудка», написала в личку. Прежде чем ответить, Денис перешел на ее страницу. Тридцатидвухлетняя Вероника Скворцова из Москвы трудилась юристом в отделе по защите информации главного офиса «Голд Нордикс» – известного золотодобывающего гиганта. Фотки из разных точек планеты, рум-туры из пятизвездочных отелей, селфи на яхтах и рассуждения о преимуществах бизнесджетов не оставляли сомнений, что девушка ошиблась адресом, написав Сартанову. Что ж, красивые девушки и жить должны красиво. Хотя для юриста, даже из «Нордикса», крутовато. Денис смотрел, как длинные рыжие волосы волнами спадали то по накинутому на стройную фигуру палантину, то по строгому черному пиджаку, а иногда по обнаженным загорелым плечам. Она была настоящей красавицей – завораживающие холодным блеском изумрудные глаза, полные чувственные губы.
Странно, но черты лица показались смутно знакомыми. Девушка походила на его одноклассницу. Только та превратилась в типичную домохозяйку, оставив лишь воспоминания о тонкой и звонкой. Денис не хотел отвечать. Очевидно, что они с Вероникой из разных миров, которые никогда не пересекаются, а сообщение попало к нему, Дэну Старателю, работающему «северным романтиком» (указывать в сети принадлежность к органам руководством не приветствовалось), по ошибке. В общих друзьях только начальник прииска, который и отметил его на фото. Вот Вероника и решила, что он свой, с «Незабудки». Прииск входил в структуру «Нордикса», и на его закрытую территорию посторонних не пускали, к тому же только своих возили на вездеходах компании в строящийся неподалеку VR-парк будущего.
Вероника писала, что сходит с ума от этих мрачных пейзажей на фото, что ее всегда тянуло побывать на Крайнем Севере, и просила посоветовать, к какому времени года приурочить командировку, чтобы запечатлеть лучшие виды. Денис усмехнулся, представив ее в аэропорту Алькумэя, не знавшем ремонта с распада Союза. «Нужны красивые картинки? Выбирай декабрь», – коротко рекомендовал он.
«Лол», – ответила девушка.
Он был влюблен в ту одноклассницу. Ему часто снились эти рыжие волосы, на которые заглядывался с задней парты местной средней школы все десять лет учебы. Не мог забыть ее зеленые глаза, такой удивительной казалась она здесь, где кругом белый снег почти круглый год, такой яркой, настоящей звездой. Даже когда женился, продолжал просматривать ее соцсети. Может, поэтому все же ответил на первое сообщение Вероники и почувствовал волнение. Девушка написала: «Я слышала, в краю белого безмолвия еще остались настоящие мужчины, с которыми любые метели не страшны. Может, ты из таких – местный Мэйлмют Кид?» – в конце подмигивающий смайлик.
«Она флиртует со мной», – поразился Денис и посмотрел на свою аватарку. На фото пятилетней давности он стоял вполоборота на вершине Ключевской сопки. В тот отпуск, когда они с Крайновым отправились на Камчатку за экстримом. Горнолыжные очки подняты вверх, щетина белесая от инея, а серые глаза – единственное, что достойно внимания девушек в его внешности, как шутила бывшая жена, – щурились в лучах солнца. Больше личных снимков не было, а те, что с прииска, назвать удачными он бы не решился. С чего бы такая штучка могла им заинтересоваться? Тем не менее она продолжала общение.
Вероника поняла стеб про «приезжай в декабре», но не обиделась. Денису это понравилось. Скоро он понял: девушка не только красивая. Первое впечатление, что она лишь гламурная пустышка, не оправдалось. После его шутки о потерянном поколении миллениалов, которые книг не читают, поскольку клиповое мышление мешает сосредоточиться на чем-то одном, заявила, что вообще-то любит читать больше, чем смотреть кино. Затем оказалось, она тоже интересуется историей. Хотя выбор любимой книги немного разочаровал, тут все банально.
– В старших классах много раз перечитывала «Мастера и Маргариту», – написала Вероника. – А у вас на краю земли кино показывают? Смотрел последнюю экранизацию?
– Надеюсь, что последнюю. Не в восторге от экранизаций, книга всегда лучше. Вроде ничего фильм, хотя антисоветчины хватает, как и в оригинале.
– Сталин любил Булгакова, так что не нам решать.
– Те места, где Москва тридцатых, прикольно. Сатирические подколки по отношению к собратьям по цеху. Квазибиблейские – скучные. И добро бесформенное, не то что зло. Нравились Булгакову темные силы. Понимаю. Они дерзкие такие. Но потом перечитать не тянуло, – вдруг разоткровенничался Денис. – Лучшим романом у него считаю «Белую гвардию». По которой он потом написал пьесу «Дни Турбиных». Она-то Сталину и нравилась.
Последовало недолгое молчание, он отправил смущенный смайлик и предложил девушке придумать стоп-слово, если будет слишком душнить.
– Нет, мне очень нравятся твои лекции по литературе, – ответила она. – Неожиданно. Правда, никогда не понимала любовную линию, она самая слабая, лучше всего получился кот Бегемот и вся шайка-лейка.
– Да, домашний лектор по литературе, министр мытья посуды, генерал чистых полов, а еще я почетный донор крови, но это уже правда, – отправил Денис сообщение, снабдив его доброй пачкой скобочек.
Он забыл о времени, впервые ему так легко общаться с незнакомым человеком. Это не могло оказаться случайностью.
Следующий день провел в ожидании сообщения, чего раньше не делал никогда. Периодически проверял телефон даже на работе. Но она не писала.
– Я уже привык к потоку информации от тебя и, когда ее нет, начинаю нервничать немного. Как фронтовик, который долго не слышит разрывы снарядов, – отправил он сообщение Веронике. – Как ты?
Она сразу ответила. Общение продолжилось так же легко и приятно, как началось. Вскоре к переписке добавились фотографии из повседневной жизни, голосовые сообщения, затем видеозвонки. И Денис понял, что попал.
Да, девушка очень красивая и похожа на его первую любовь, но дело в другом. Он получил то, чего ему всегда не хватало, – собеседника, с которым можно откровенно говорить обо всем. Поражался глубине ее мыслей, кругозору. Темы возникали сами собой и не иссякали. Так случается при синхронии человеческих душ. Что это судьба, он осознал не миновало и месяца. Как оказалось, Вероника думала так же.
К этому времени она знала о его двенадцати годах в следствии, о жене, уехавшей на материк с прокурором, о его занимающей половину гостиной библиотеке. О том, что ему бывает одиноко по вечерам и он не спешит домой с работы. Но теперь Денис с нетерпением ждал каждого вечера. Читал Веронике любимые книги по телефону, вместе они смотрели кино, включая одновременно и комментируя происходящее на экране. Это было странно, но довольно мило. До той поры, пока он не задумался, не стоит ли встретиться с Вероникой уже в реальности. И тут понял: какой бы близкой ни была девушка, они из разных миров.
2024 год, июнь, Алькумэй, кочевка
Когда прибыли на вертолетку, выяснилось, что участкового не будет – взял больничный, а тот, кто мог бы его заменить, в командировке. «Ми-8» разогревался, медленно раскручивались лопасти. Рядом их ждала высокая женщина в темных очках и синем комбинезоне.
– Там еще что-то с оленями, – сдержанно, поджав губы, произнес судмедэксперт Палагин на вопросительный взгляд следователя, – не возражаете, если с нами полетит ветврач?
Денис пожал плечами, это последний его выезд, и мыслями он уже не здесь, так что все равно – говорил весь его вид. Группа направилась в пассажирскую кабину. Багаж сложили посередине, расселись по обе стороны на скамейки. Крайнов посматривал в иллюминатор, как будто еще кого-то ждал. Денис успел отправить по электронке запрос, и сейчас ему на почту пришел список работников второй бригады, находящейся на кочевке. Шесть человек, из них одна женщина. Видимо, она и звонила.
Винты заработали на полную мощность, вертолет дернулся и оторвался от земли.
– Я ждал, что тебя сегодня утром закроют, – под шум двигателя услышал Денис у самого уха голос Крайнова.
– Не понял.
– В «Пеликене» у меня получилось зайти в профиль Артема Вострецова, он дошел до верхнего уровня. И знаешь что? Со мной побеседовал тот самый Наставник, – Крайнов выжидательно посмотрел на Дениса.
– Меня это больше не интересует. Я завтра вообще последний день, увольняюсь.
– Ты голова, конечно, не нам, сирым, чета. Но увольнение тебя не спасет.
– Что ты несешь?
– А ты молодец, Сартанов, держишь секреты, но я тебе вот что скажу: из тундры не сбежишь. Важняк в курсе, я ему все рассказал. Это просто капец, что ты творишь.
– Да о чем ты?
– Ты знаешь, о чем, – Крайнов отвернулся, не желая продолжать разговор.
Денис открыл футляр, достал наушники. Включил в телефоне музыку, волнами покатилась знакомая четырнадцатая соната Бетховена. Плевать, что там нес Крайнов, скоро он забудет все это как страшный сон.
Вертолет слегка покачивался, внизу с одной стороны раскинулось желто-зеленое полотно тундры, как орнаментом украшенное причудливыми изгибами речушек и озерами, местами возвышались черные, кое-где еще со снегом, вершины сопок. С другой – темнело уходящее в бесконечность море. С высоты, сквозь просветы тяжелых облаков, городок казался крошечным и неуместным, случайной ошибкой, нарушившей вековой покой. Вертолет сделал круг и взял курс в противоположную от моря сторону – к Большому хребту.
Денис закрыл глаза. На самом деле он находился на грани, но не хотел этого показывать, нужно успокоиться – потому и включил классику. Глубоко вдохнул, задержал на мгновение воздух и представил, как легкая рябь воды южного моря, на берегу которого он вскоре поселится, переливается в лунном свете под звуки клавишных с оркестром.
На какое-то время удалось провалиться в забытье. Но долгожданное спокойствие не пришло, идиллия пропала окончательно, когда перед ним возникли из мрака два испуганных личика. Мальчик и девочка смотрели на него в упор, а потом у них… проступили пустые глазницы, раскрытые рты издали один протяжный, но безмолвный крик, как в тех кошмарах, что сводили с ума. Он чуть не вскочил с места, но морок быстро рассеялся.
Сердце гулко колотилось, непослушными пальцами расстегнул ворот, восстановил дыхание и почувствовал, как под одеждой струйками стекает пот.
Надо было уехать отсюда раньше.
Казалось бы, Вероника помогла пережить эту историю и окончательно принять то, в чем он сам себя убеждал, – его вины в случившемся нет. Что бы ни говорили другие. Но почему это его не отпускает и становится все тревожней, что с ним вообще происходит? Видения, тремор рук, провалы в памяти. Вероника говорила, что это панические атаки и ему просто нужен хороший психолог. Ничего, на Кипре подлечат – медицина там на уровне, а еще много солнца, фруктов и средиземноморская кухня. Там все пройдет. Надо пережить этот день. Один день.
Огляделся. Кажется, приступа никто не заметил. Пришел в себя, но мысли закрутились с новой силой, теперь уже о самой Веронике. Будут ли они вместе? Может, то, что он провернул, не ее идея, а оперативная комбинация? Вот и Крайнов что-то говорил про важняка. Неужели все вскрылось? Пальцы снова задрожали, он стиснул ладони в кулаки. Так не может дальше продолжаться. Он всегда боялся сойти с ума, как его отец, сейчас все чаще казалось, что фамильное проклятие настигло его в том же возрасте, что и папу, – в сорок лет.
В иллюминатор через седую дымку просматривалось озеро Изгнанника с возвышающейся вдалеке посреди воды скалой Илир Ныкыт. И озеро, дно которого терялось в глубоких разломах земли, и скала были не только окутаны мрачными легендами, но и тяготили воспоминаниями из детства.
Местные всегда считали, что озеро проклято, а после трагедии даже самые рисковые пилоты вертушек облетали его стороной. Поздней весной пять лет назад, взлетев с алькумэйского аэродрома, в озеро рухнул «Боинг 737–800», направлявшийся в Москву. Долгое время спасатели не могли подобраться к месту падения. Спустя несколько минут после того, как эвакуировали последнего из выживших, самолет загорелся. Лед под ним треснул, и «Боинг» навсегда ушел на дно, забрав с собой тела погибших. Экипаж «Ми-8», видимо, суевериями не страдал, поскольку не стал отклоняться от кратчайшего маршрута.
Западный берег уперся в гряду из высоких непроходимых сопок – Большой хребет. За ним открылась просторная долина, где обычно пасутся олени, с извилистой рекой и двумя почти идеально круглыми голубоватыми озерами посередине. Они сияли, словно распахнутые в небо глаза. Это изюминка национального парка «Алькумэя», раскинувшегося на сотни километров. Долину окружали отвесные скалы, источенные штормовыми ветрами. Между озерками виднелись заброшенный лагерь и вышка сотовой связи – остатки так и не воплощенной идеи VR-парка.
Севернее, за скальником, находились земляные отвалы и строения прииска «Незабудка», который расположился за границей парка. Вышка связи оказалась достаточно мощной, чтобы покрывать прииск, поэтому золотодобытчики поддерживали ее работу. Тем более что и за прииском, и за лагерем стоял один владелец – олигарх Марк Вальберг.
Денис достал телефон и начал снимать – не смог удержаться. Красота была родной, знакомой с детства, а он вряд ли когда-нибудь вернется сюда, потому решил сделать последние снимки на память. Тут заметил, что сотовый сигнал пропал. «Наверное, на вышке какой-то сбой или слепая зона», – решил он.
Вертолет взял влево и направился к краю долины, показался лагерь кочевников – несколько темно-зеленых палаток, на некотором удалении от них стояла высокая яранга, традиционно сделанная из оленьих шкур. «К чему такое роскошество, как яранга, – удивился Денис, – ведь оленеводы давно предпочитают более современные жилища. Праздник какой-то?» Рядом с ярангой он разглядел погасшее костровище, вокруг в беспорядке валялись вещи, с высоты не разобрать какие. Далее – трактор с прицепом. Он не удивил – оленеводы давно смекнули, что на технике передвигаться и перевозить скарб удобнее, чем на оленях, а вот новенький мощный «Трэкол» означал, что на кочевке гости. Денис продолжал фотографировать, но внезапно его палец замер. Пастбище за палатками оказалось усыпано темными, почти черными, тушками оленей, будто здесь прошелся смерч, разметав все стадо ровным слоем по тундре. Он в изумлении обернулся на судмедэксперта. Никита Сергеевич в ответ только кивнул и указал на ветврача – слухи о море среди поголовья северных оленей оказались правдой.
2023 год, сентябрь, Алькумэй
Денис вышел на пробежку. Недавно они говорили с Вероникой о том, каково это – жить в краю без деревьев. Он с гордостью сообщил, что деревья здесь есть, только очень маленькие. Сейчас присмотрелся к карликовому деревцу на своем пути, когда-то рискнувшему появиться из вечной мерзлоты навстречу солнцу, но почти сразу остановившему свой рост, склонившемуся под суровостью природы.
Огонь, который многие в молодости называли идеализмом, больше не грел. Жизнь превратилась в существование среди однообразных, сменяющих друг друга, но таких похожих лиц, среди домов, раскрашенных в разные цвета, но уже поблекших, как и его собственные мечты. Ему хватало часа на обход городка в неспешном темпе ежедневной пробежки. Навязчивые мысли не давали покоя – чего он достиг в жизни, следуя идеалам юности, завещанным в старых томах писателями прошлого?
Время стать реалистом. Все, чего он добился, слушая героев любимых книг, – это одиночество и тупик в карьере. Ведь угождать начальнику, подтасовывать факты, предавать, стремиться к успеху – не для него. В итоге жена ушла, а все, что осталось, уже не гнало по жилам кровь. Вы не оправдали себя, герои Толстого, Лондона, Ремарка и Хемингуэя. Грусти не было, лишь злость, спешащая захлебнуться, потухнуть и стать мерзким цинизмом.
После допросов и рутинных осмотров возвращался домой. Стаи бродячих собак сотрясали унылые улицы гулким лаем, дул холодный ветер, гоняя над городом дым, чадящий из трубы ТЭЦ, скрипели пустые качели на ветру. Еще недавно ему казался абстракцией, чужим параллельным измерением мир, где разовые карманные расходы исчислялись его месячным заработком, где красивые люди получали от жизни все, как в рекламе – без ограничений. Уверенные улыбки, дорогие рестораны, модные курорты, всегда роскошные женщины. И вдруг, благодаря Веронике, как в неевклидовой геометрии, где параллельные прямые иногда пересекаются, эта реальность оказалась очень близко, под пальцами, в телефоне. Как будто это и его жизнь. Возможность такой судьбы обжигала.
Что это? Поначалу любопытство, затем восторг, следом привыкание к легкому дофамину от ее сообщений. Но, если оглянуться по сторонам, он все еще здесь, в своей маленькой квартирке, которая внезапно показалась клеткой. Впервые он посмотрел на себя по-другому. Кто я такой? И почему решил, что я часть ее жизни? Все общение – лишь иллюзия, а не возможность. Еще одна издевка вселенной. Для нее – экзотика, забавный парень, что любит поболтать о книгах. А если это не так? Может, он именно тот самый мужчина, которого она искала, – покоритель белой мглы?
Он даже не подозревал, как одинок, пока не встретил Веронику. Не знал, как несчастен здесь. Что же он может ей предложить, неудачник, человек без цели? Его ждет повышенная северная пенсия, да, но дальше – старость в очередях поликлиники, потертое кресло с пледом, истории чужих жизней на желтеющих бумажных страницах и постепенный уход в вечную мерзлоту. Лучше прекратить это сейчас, чтобы не стало еще больнее потом.
Он сжал телефон, внутреннее напряжение стало физически ощутимым. Не обманывал ли он себя, скрывая за презрением к «денежным мешкам» оправдание бездействия? Через закон рано или поздно переступает каждый, просто есть те, кто играет по-крупному. Деньги – энергия, отпущенная в разной мере, кто-то рискует и берет все, как настоящий мужчина, а кто-то, как он, довольствуется малым и остается лишь карликовым деревом.
2024 год, июнь, кочевка
Вертолет приземлился на каменистый участок в ста метрах от палаток. Никто не встретил, что выглядело необычно. Для отрезанных от цивилизации прибытие вертушки – настоящее событие, люди всегда выходят к гостям. Гнетущая тишина, подобно покрывалу, опустилась на всю кочевку. Подул студеный ветер. Здесь даже в июне относительно теплые летние дни сменялись холодными, порой морозными ночами. Последним из вертолета вышел Крайнов. Он со злостью пнул попавшую под ногу пустую консервную банку, звон эхом отозвался в долине. Единственный звук в скорбном безмолвии тундры. Группа отправилась к лагерю, Денис начал осмотр территории.
В первой палатке обнаружили кучу мешков и тряпья, под ними не сразу заметили тело женщины – торчали лишь почерневшие ноги в разорванных по швам легких брюках. Как будто пыталась спрятаться перед смертью. Вот только ее это не спасло. Да и от кого она пряталась, тоже оставалось неясным. Денис сфотографировал место предполагаемого преступления, затем надел перчатки и осторожно перевернул труп, остывшая рука сжимала телефон.
Смахнул шторку на экране, сотовый разблокировался без кода безопасности. Судя по последнему исходящему на номер 112, это та самая чунганка, вызвавшая полицию. Ее лицо и тело неестественно раздулись, а выпирающая в свободных от одежды местах натянутая кожа оказалась иссиня-черной. Широко расставленные выпученные глаза покраснели из-за полопавшихся сосудов. Денис постарался скрыть изумление и продолжал осмотр. На его белых латексных перчатках оставались багровые следы, а значит, из раскрытого рта еще недавно ручьем текла кровь. Сзади раздался присвист, судмедэксперт бегло глянул на труп и произнес:
– Давно, видать, лежит, раздулась уже, может быть от газов. И кожные покровы потемнели. Странно.
– Она вызвала полицию под утро, здесь последний вызов экстренный. Недавно умерла. Нет окоченения.
– Я об этом же и говорю: странно, – высокомерно процедил судмед. – Мне это тоже известно. Да, и должно уже знатно вонять в таком случае. А тут не пахнет. От газов распирает живот, а не все тело, Денис Викторович. Ты посмотри на ноги, даже штаны не выдержали. И почему она почернела?
– Предлагаю вам выяснить это, – Денис встал, освобождая место специалисту.
– Дело труба, – судебный медик присел на корточки, чтобы осмотреть труп. – Не исключаю инфекцию, судя по кожным покровам. Если это так, то мы тут застрянем с карантином.
Странным контрастом к уродливой маске смерти смотрелся праздничный наряд женщины – цветастая камлейка, расписанные узорами штаны из оленьих шкур. Именно это вызвало холодок, пробежавший по спине, хотя и не такие трупы видел Денис в своей жизни. Женщина уставилась ничего не видящими глазами в купол палатки, рот свела предсмертная судорога, между зубов торчал кончик белого языка. Если это она успела вызвать помощь, то сообщила про убийство, а не про инфекцию, хотя, может, находилась в бреду?
– Язык обескровлен, потому белый, – поймав взгляд следователя, пояснил судмед.
– Что за жесть? – в палатку заглянул Крайнов. Он обескураженно смотрел на женщину, и было неясно, к кому именно он обращается. – Вся раздулась, что с лицом? Почему она черная? – последний вопрос явно к судмедэксперту, который только нервно повел плечом в ответ, даже не оглянувшись на Крайнова. Никита Сергеевич вытер лоб тыльной стороной ладони в перчатках. «У непрошибаемого судмеда выступил пот», – с изумлением отметил Денис.
– Выглядит так, будто умерла несколько дней назад. Но это невозможно. Денис Викторович говорит, это она полицию вызвала и сообщила об убийстве. О своем, что ли? – к судмеду быстро вернулись обычные самообладание и свойственная ему ироничность. – Весьма прозорливая женщина тогда.
– Судя по лицу, в момент смерти она кричала, – сказал Крайнов.
– Мы не можем об этом судить. В целом нет никаких зримых признаков начавшегося разложения, нет повреждений, вызванных внешним воздействием, волдырей, гнойников. Белки покраснели, но радужка ясная, нет мутной пленки, как у мертвецов, которые долго лежат, – буднично перечислял судмед. – А покровы темные.
– Ты по-людски можешь объяснить, что с ней произошло? – завелся Крайнов.
Денис неодобрительно посмотрел на него, понял, что обстановка оказывает ненормальное действие на коллегу и замечание только усугубит дело. Он быстро отвернулся.
– Надо смотреть, вскрытие делать, – ответил судмед.
Внезапно в его взгляде что-то изменилось Он провел руками по коже лица женщины, затем начал рассматривать руки, достал из саквояжа увеличительное стекло.
– Не может быть! – наконец воскликнул он. – Похоже, эта чернота вызвана кровоизлияниями. Миллионы микротравм. Чернота – это свернувшаяся кровь. Такого мне не приходилось видеть. Ее кожа – один сплошной синяк.
– Получается, ее забили насмерть? – опешил Крайнов.
– Так никто не бьет – слишком равномерно по всему телу. Теоретически такое может быть после крупной катастрофы, только я не вижу в палатке поезда. Да и внешнее воздействие сопровождается переломами, разрывами мягких тканей. Здесь этого нет.
Крайнов зачем-то достал пистолет, повертел в руках и снова убрал в кобуру. Он сообщил, что остальные палатки пусты.
– Ее как будто разорвало изнутри, – догадался Денис, о чем толкует доктор, не особо слушая Крайнова и заворожено глядя на труп.
– Да, ушибы, покрывающие тело, появляются не только от ударов. Все это может быть отеком подкожных тканей. Но есть одно но…
– Какое еще «но»? – нервно перебил Крайнов.
– Человеческая плоть не может сама собой надуться в один миг. Быстрый отек случается при аллергии. Но я не знаю ничего, что вызывает настолько сильный отек всего тела.
– Яд? – предположил Денис.
– Разве какой-то экзотический, не знаю такого. Если вирус, то не похожий ни на что из того, чему меня учили в меде.
– Вирус? – переспросил Крайнов. – Это… это что, заразно?
Судмедэксперт впервые за все это время посмотрел на Крайнова, будто только заметив. Сверкнул стеклами очков, его побледневшее лицо потеряло беспристрастность. Никита Сергеевич медленно кивнул и слегка пошатнулся на затекших ногах. У Дениса по телу пробежали мурашки. «Последний день в следствии, – подумал он, – как бы не оказался последним в жизни».
– Бубонная чума дает сыпь такого рода по всему телу, в тяжелых случаях – черную сыпь. Не зря ее называли черная смерть. Если это болезнь, то заразным может быть что угодно, например воздух. Но, мальчики, успокойтесь. Даже Эбола не развивается в один момент, женщина лежала бы с лихорадкой в кровати, а не под кучей шмотья прятала телеса. Вы еще говорите, она полицию вызвала. С температурой под сорок сделать это крайне сложно. И вообще, заболевшие не надевают праздничное платье в день смерти. А бубонную чуму давно излечивают стрептомицином, не Средние века же.
– Что же ее убило? – не выдержал Крайнов.
– Конкретнее смогу сказать после вскрытия, а сейчас надо побеседовать с теми, кто остался, – заключил судмед.
Мужчины вышли из палатки. Вблизи на ярко раскрашенной кабине «Трэкола» теперь хорошо различался знак «Нордикса». Интересно. Значит, сюда зачем-то приехали люди с прииска. Только где все?
В лагере до сих пор стояла неземная тишина, так что шум быстро приближающихся шагов показался неестественно громким. Едва отдышавшись, ветврач наклонилась и уперлась руками в колени. Постояла немного вниз головой, затем выдохнула:
– Какой-то мор, я не видела такого! Животные просто свалились замертво, но вы не поверите, что я сейчас скажу.
– Поверим, – ответил судмед. – Раздулись?
– Что?! Я думала, вы скажете, что я с ума сошла. Глаза полопались, туши огромные, некоторые с порванными животами, Господи, прости нас, грешных, что же это? Мне надо сесть. Никита, я не видела такого!
– Значит, вирус, – скорбно произнес судмедэксперт. – Если и животные заболели. Цвет кожных покровов удалось определить?
– Все черное.
