Buch lesen: «Легенды Сэнгоку. Демоны ночи»

Карты

Хиномото восток

Хиномото запад

Провинции Токайдо

Пролог

– Жутко здесь.

–Только не говори, что ты боишься темноты!

– А кто её не боится? Ты вообще знаешь где мы?

– А то, вот-вот появится Киото! Думаю, утром будем уже там.

– И что дальше?

– Ну ты и балбес Соба! Я же сто раз повторял – придём, найдём сёгуна и всё ему расскажем.

– Так нас к нему и пустили.

– Но ведь кто-то должен наказать их? Кто-то должен быть главнее всех? Кто, если не сёгун?

Соба лишь пожал плечами. Ответа он не знал. Не знал он и кто напал на их деревню в Танбе¹ и убил всех жителей. Всех; отца, мать, бабушку с дедом и даже брата и сестру. Всех кроме него, Собы. Уцелели и его нынешние спутники – друг Кано и его восьмилетняя сестрёнка Каэдэ. Именно Кано, которому, как и Собе уже исполнилось тринадцать, решил пойти в столицу и рассказать обо всём тамошнему правителю, сёгуну Асикага. Вот только как попасть к этому самому сёгуну он понятия не имел. Решил пойти на удачу, больше то всё равно идти некуда. Спрашивали у прохожих, пользовались дорожными указателями. Читать правда, никто не умел, только Каэдэ знала, как выглядит слово «Киото». Однажды, отец показывал его, когда привёз из столицы карту с расположением дорог.

Но, как бы они не старались держаться избранному пути, этой ночью им довелось сбиться с дороги. Шли через горный перевал и, ни с того ни с сего заплутали. И фонарь был с собой, и факел наготове, и всё равно потерялись. Будто кто-то специально увёл их в другую сторону.

Тут то друзья и начали вспоминать о всякой нечестии и невидали, пугая друг друга страшными историями. Наконец, совсем стемнело и дороги даже с фонарём нельзя было разобрать, Соба зажёг припасённый факел.

– Зачем? – возмутился Кано. – Он может ещё пригодиться.

– Вот именно, «зачем», если мы уже утром будем в Киото? – передразнил его Соба.

– Вы бы не кричали, – предостерегающе произнесла Каэдэ, идущая рядом с братом и не на миг не отпускающая его руку. – Тут и так жутко. Вдруг, нас кто-нибудь услышит.

Мурашки пробежали по телу всех троих. Но, Кано не собирался впадать в панику и не так уже громко произнёс:

– Не бойся сестрёнка, когда я рядом, вам нечего бояться.

Соба, шедший на пару шагов впереди, вдруг неожиданно вздрогнул, увидев перед собой нечто странное и чуть не выронил факел.

– Ты что творишь? – повысил на него голос Кано.

– Мне показалось, что я что-то увидел.

– Трус! – Кано вытянул вперёд руку с фонарём и попытался осветить путь.

На расстоянии двух-трёх шагов всё затягивал неизвестный и непроницаемый мрак. Лишь деревья, в крохотный освещённый ореол, тянули свои корявые, извилистые лапы к непрошенным гостям, словно страшные чудовища. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь хрустом сухих, ломающихся под ногами веток.

– Это просто деревья, – с насмешкой произнёс Кано. – Ты боишься каждой тени. Штаны то сухие?

– Тебе лишь бы поиздеваться, – обиделся Соба, но штаны между ног всё равно ощупал. Сухо.

– Давайте уже пойдём тихо, – предложила Каэдэ. Она не видела ни деревьев, ни дороги, но боялась больше всех.

Вдруг раздался неожиданный шум. Будто птица вспорхнула. Только какая-то большая и совсем рядом. Потом ещё одна. Друзья остановились и насторожились. Стали оглядываться, да что толку, тьма непроглядная кругом. Встали спина к спине, почувствовав дрожь друг друга.

– Это, что-то нехорошее, – стуча зубами произнёс Соба. Он водил факелом в разные стороны, пытаясь разглядеть хоть что-то, но всё тщетно.

Кано тоже держал фонарь на вытянутой руке.

– Это просто птицы, – успокаивал он себя, чувствуя, как когтистые лапы страха всё сильней сжимают его сердце.

Хлопанье крыльев стало усиливаться. Казалось, их тут целая стая. Может летучие мыши? Или утки, спавшие где-нибудь неподалёку в маленьком пруду и испугавшиеся человеческих голосов.

Внезапно Каэдэ взвизгнула. Брат обернулся и застал за своей спиной только сестру.

– Где Соба?

На месте, где только что стоял их друг лежал лишь его факел. Ни звука, ни крика.

– Сбежал, трус! – выругался Кано презрительно.

Следующее, что он почувствовал, это как рука Каэдэ, по-прежнему сжимавшая его кисть, начала тянуть его вверх. Он потерял дар речи, когда увидел, что его сестра медленно поднимается в воздух. Сначала она молчала, скованная незримым страхом. Но потом, хлопанье крыльев невидимых птиц разбавилось странными звуками, походившими одновременно и на воронье карканье, и на несвязную человеческую речь. Девочка истошно закричала. Птицы, если это были они, будто вторив ей, вихрем закружились вокруг молодых людей, издавая уже некий металлический, каркающий смех.

– Сестра! – закричал Кано сквозь заполнявший уши шум. Он уже хватал её за ноги, но так и не смог удержать. Каэдэ, с пронзительным криком пропала в мрачной вышине.

Брат звал её, но она только кричала, отдаляясь в неизвестной тьме. И тогда Кано побежал. Думал, что бежит на голос сестры, но потом понял, что это лишь эхо, звучащее с разных сторон с очень быстрой периодичностью. «Птицы» преследовали его, хлопая своими жуткими крыльями где-то рядом, смеялись со скрежетом, но на его не нападали.

Кано бежал, выкрикивая имя сестры, но ответа не слышал. Дух перехватывало, ноги подкашивались от страха и постоянно обо что-то запинались. И вот он упал, лицом вниз, выронив фонарь из рук. Перевернулся быстро на спину, чтобы осмотреться, но ничего не увидел. Нечто пыталось его ухватить за руку, но он с силой вырвал её, почувствовав, как кожу будто раздирают когтями. Кано закричал от боли. Нащупав на земле какой-то предмет, он стал отмахиваться, но не по кому не попадал. Его фонарь лежал рядом на земле и всё ещё светил. Тускло, но Кано смог разглядеть, что отбивался совсем не палкой и даже не камнем. Перед ним была настоящая человеческая рука, вырванная по локоть, с которой ещё стекала свежая кровь.

Паника охватила некогда храбрившегося мальчика. Он откинул конечность во тьму и вдруг застыл. Его голос, словно камнем застрял в глотке, он не мог больше кричать. Глаза наполнились неописуемым ужасом, а сердце замерло, что он даже не чувствовал его биения.

Перед ним, на расстоянии вытянутой руки, отчётливо различалось лицо его друга. Бледное, окровавленное и безжизненное. С его шеи, отделённой от тела, тоже лилась кровь.

Кано открыл рот, желая издать пронзительный вопль, но так и не смог это сделать, лишь хрипло выдохнув. Невообразимый панический страх овладел им, а из глаз полились слёзы.

Голова Собы пропала. Вместо неё появилось ещё более ужасающее зрелище. Тень с человеческими очертаниями, крыльями за спиной и жуткими красными глазами, святящимися в темноте.

Кано не шевелился, пронизанный насквозь ледяной обречённостью. Он лишь мог наблюдать, как это неизвестное существо медленно приближается к нему. Последнее, что он отчётливо видел, в свете гаснущего фонаря, это как длинные, чёрные и острые словно клинки когти, впиваются в его грудь. Верно подбираясь к его сердцу.

Он всё же смог закричать. В последний раз. Его вопль стал лишь дополнением к жуткому, металлическому смеху кровожадных существ.

Глава 1

Лето 20-го года Тэнмон (1551 г). Тракт Токайдо, Хиномото.

Ходить по дорогам Хиномото в одиночку опасно. Но ещё опаснее путешествовать по бездорожью, потому как, большинство людей думает совершенно одинаково. Именно в горах, лесах, заброшенных трактах и глухих деревнях встречались самые отъявленные негодяи. Поэтому, больше всего инцидентов происходит в, казалось бы, безлюдных местах. А всё потому, что многие путешественники считают основные дороги опасными.

Куро думал так же и решил пойти в разрез общему мнению, выбрав путь по тракту Токайдо. Тут и людно, и проходимость большая, несмотря на повсеместные войны. Он даже необычно легко пересёк границу Микавы и Овари. В большие города он не заходил, а то чего доброго примут за шпиона, но деревни посещал. Чтобы переночевать в местных храмах или рядом со святилищем.

Когда Куро приближался к заставам. Ему всё же приходилось взбираться в горы, удаляться в дремучие леса или переплывать бурные реки, лишь бы не попасться на глаза пограничной страже. Благо, отец успел научить его многому, до того, как отдал в монастырь. Начиная лет с четырёх Куро учился плавать, как под водой, так и на поверхности, лазать по стенам и даже знал кое какие азы выживания в дикой природе. Но, именно поэтому он сейчас шастает по незнакомой местности, лишь бы не оказаться вновь в стенах треклятого монастыря с горсткой монахов, жадно поглядывающих на юное, свежее тело.

Раньше, он и представить себе не мог, что осмелится так далеко уйти от дома. Да не просто уйти, а сбежать на очень долгий срок. По крайней мере до той поры, пока он не станет таким, что отец пожалеет о своём решении. Куро был готов на всё, лишь бы не жить в окружении священнослужителей и самому, в последствии не обрить голову.

Конечно, отец не пренебрегал им, а даже наоборот, выделял его способности среди двух старших братьев. Он даже говорил им, чтобы они равнялись на Куро. Но, как оказалось, сила, ловкость и смекалка ничего не значит перед правом наследования. Так, старший брат оставался в семье, чтобы потом заменить отца. Второй, должен ему во всём помогать до того, как он встанет на ноги. А третий, с глаз долой. В монастырь, чтобы среди священников тоже был свой человек, да и запас неплохой, чтобы позвать обратно в час нужды.

Само собой, третий сын не собирался с этим мириться и вовсю протестовал против занудных монахов, пытающихся вдолбить ему веру в «Чистую землю». Вообще-то, он совсем не против умереть когда-нибудь в бою, чтобы потом попасть в край блаженных и не знать забот суетного мира. Но, чтобы умереть в бою, Куро должен был стать воином, а не монахом. А ещё, как-то раз, разозлившийся на него настоятель ляпнул, что у его отца, есть и другая семья, а он, Куро, никакой не третий, а чуть ли не девятый. Мальчик, конечно это запомнил и даже поверил, ведь его имя, собственно и означало – «девятый ребёнок».

От притеснения монахов и от обиды на несправедливое решение отца, Куро, пробыв в монастыре всего три года, решил сбежать. Мало того, что его лишили семьи, так ещё и отняли всякую надежду на возвращение. Зачастую в таких больших семьях, все кто младше третьего сына вообще придавались забвению или использовались в политических целях.

Итак, дождавшись, когда начнётся сезон дождей и землю зальёт словно из ведра, мальчик бежал. Он не зря выбрал это время года, поскольку в такую погоду, мало кто кинется на его поиски. Люди в эту пору стараются и носу из дома не показывать. Даже если отец бросит в погоню своих лучших следопытов, в такую погоду их шансы ничтожно малы. А когда дожди прекратятся, след беглеца уже остынет.

Таким вот образом, мокрый, грязный, уставший несостоявшийся монах и непослушный сын, миновал Микаву, Овари и вступил в Оми. Здесь он перестал торопиться, больше не опасаясь погони и стал как-то заботиться о себе. Ловил рыбу в мелких речушках, питался лесными ягодами и воровал рис в небольших деревнях. Ему это было не зазорно. Так отец говорил, когда обучал его, – «Если хочешь выжит – все средства хороши». Куро и выживал.

Вскоре он добрался до озера Бива. Огромного, единственного во всей Хиномото не имеющего себе равных в размерах. Дожди прекратились, и непогода сменилась нестерпимой духотой и палящим солнцем. Зато Бива блистало в лучах небесного светила, словно хорошо отполированное зеркало. А за ним, будто божественные обители виднелись; священная гора Хиэй со своими многочисленными храмами и великая столица Киото – дом Императоров и сёгунов Асикага. Однако, не то, не другое не являлось целью Куро.

Он обошёл их стороной. Вернее, прошёл между ними по пересечённой местности и через много дней, с тех пор как покинул Микаву, предстал перед вратами Курамадэра. Очередного храма, оплота школы Сингон, стоящего на склоне горы Курама. Это место просто источало древними знаниями, непостижимыми тайнами и магией. Именно здесь родился великий бог войны Бисямон-тэн. Именно здесь тренировался знаменитый герой Минамото Ёшицунэ. И здесь, по слухам, жили те, кто мог сделать из Куро могучего и непобедимого воина. Такого, чтобы отец, при следующей их встрече, сказал – «Вот он достойный наследник!».

Мысли о будущем не давали мальчику покоя. Он был зол, обижен, но упрям и устремлён в своём решении. Оглядев огромные деревянные, красные врата, с белой черепицей на выгнутой крыше, он ступил на ступени храма. Куро и представить себе не мог, что ждёт его по ту сторону врат, но надеялся, что выйдет из них уже совсем другим человеком.

***

Курамадэра, провинция Ямасиро.

Подъём оказался не из лёгких. Для того, чтобы попасть в хондо, нужно было преодолеть приличное расстояние.

Сразу за вратами, Куро увидел небольшие домики, видимо жилища монахов. Вдоль дороги, нескончаемо сменяли друг друга маленькие святилища, посвящённые разным духам и божествам. Тут и Дзидзо, и Фудо, и Бисямон, и множество других. Везде стояли каменные фонари, которые наверняка зажигали каждый вечер. Все эти строения, как и главные врата, преобладали красными и белыми цветами, бросающимися в глаза и невероятно контрастирующие с природой.

Повсюду, заволакивая небеса, простирались и возвышались старые деревья, некоторые из которых, Куро даже не узнавал. Росли тут и клёны, и сосны, и дубы, и липы, и огромные, просто исполинские кедры, уходящие ввысь настолько, что и разглядеть было нельзя. А их мощные стволы, вряд ли могли обхватить и пятеро таких как Куро, а то и больше. Природа здесь была поистине великолепна.

Когда он начал подниматься по змеевидной тропе всё выше и выше, слух начали ласкать приятные журчания мелких речушек, бравшие своё начало в источниках на вершине горы. Весь этот пейзаж заканчивали мелодичные пения птиц.

Куро, пришедший сюда взволнованный и полный переживаний, будто завороженный забыл все свои невзгоды там, за воротами. Шёл он долго. Оглядывался, дивился и просто наслаждался тем небывалым духовным спокойствием, что наполняло его это место. Он не знал сколько занял у него этот подъём, но главного храмового помещения он достиг ближе к сумеркам. Солнце уже касалось краешком своего диска лесистой вершины Курамаямы, возвышающейся над храмом.

Хондо, не отличалось своим видом от остальных строений и тоже имело красные и белые цвета. Перед зданием, выложенная из серых каменных плит, лежала большая мандала. Значение её Куро не понимал, но предположил, что молиться надо именно на ней, сидя в центре лицом к святилищу.

Он так и сделал. Ступил на мандалу и устроился в позе сэйдза² посередине. Только молиться Куро не собирался. Он решил так выждать, когда настоятель или кто-нибудь из монахов выйдет к нему и он сможет расспросить его обо всём. Внутрь святилища, мальчик войти не решился.

Куро не заметил, как просидел на одном месте всю ночь и ненадолго уснул. Глаза он открыл, когда солнце начало греть его затылок. В хондо, по-прежнему никого не было. Даже другие монахи не появлялись здесь, будто вымерли все.

Но мальчик отступать не собирался. Как ещё он сможет стать великим воином, если будет бросать каждое начатое дело, не имея терпения и выдержки. Без наставления сведущих людей, цели ему тоже не видать.

Так он прождал ещё целый день. Ноги онемели и так просто и быстро подняться он уже не сможет. И, как бы то ни было, с мандалы он не сходил. И не только потому, что хотел что-то доказать себе и тому незримому, кто испытывает его терпение, его будто приковало к ней. Словно неведомые силы удерживали его на месте и без конца твердили – «Сиди здесь!». И он сидел.

Только на третье утро, когда Куро вновь проснулся от солнечного тепла, он увидел перед собой старца, который вполне мог сойти за настоятеля. Седой, лохматый, с длинными вислыми усами и такими же бровями, свисающими чуть ли не до щёк. Одежда красно белых тонов и обычное человеческое лицо. Не такого ожидал Куро, но ведь наверняка и не знал, что настоятель Курамадэра может быть не человеком.

– Вы настоятель этого места? – тут же спросил мальчик, обрадовавшись.

Старец лишь опустил веки в знак согласия.

– Скажите, можете ли вы научить меня искусству тэнгу? – сходу начал Куро.

Настоятель скупо покачал головой.

– Тогда скажите, кто может? Ведь здесь живёт великий тэнгу Содзёбо? Тот, что обучал Минамото Ёшицунэ.

Старец вздохнул, по-родительски посмотрел на мальчика и тихо произнёс:

– Разве найдёшь ты утешение в том, что познать хочешь? Не тот силён, кто силой обладает, а тот, кто понимает суть вещей. Достаточно лишь воли твоей. Ступай домой.

Куро опешил. Он шёл сюда почти месяц для того, чтобы выслушать эту нелепую фразу.

– Нет, так не пойдёт. Мне нужно научится, иначе мой отец не примет меня обратно в клан и снова отдаст в монахи. Скажите, как найти Содзёбо?

– Тобой пороки овладели, – вновь начал свою песню настоятель. – Отринешь их и всё наладится. Отцу перечить – значит к предкам своим неуваженье проявить.

– Вы не верно говорите, – упрямо стоял на своём Куро. Он ещё со времён пребывания в монастыре не очень-то жаловал этих монахов с их завуалированными наставлениями, а тут вновь его учить пытаются. – Вы думаете, я не уважаю своего отца? Я его очень даже уважаю, но он должен видеть, что я достоин быть его сыном.

– Отцу виднее, – произнёс старец.

– Так вы скажите где мне найти тэнгу или нет? – раздражённо вопросил мальчик.

– Опасен тот, кто мудростью не обладая, силы ищет великой. Спесь неуёмная твоя погубит лишь тебя и других. Уходи. Не найдёшь ты здесь ничего. – сказав, настоятель закрыл глаза и так и остался сидеть напротив Куро, будто уснул моментально. Он ещё пытался задать ему вопросы, но старец оставался недвижим, что камень. Все попытки вызнать у него полезную для себя информацию разбивались словно волны о прибрежные скалы и мальчик отступил. Но не сдался.

Настоятеля он донимать перестал и даже спустился с горы, но от храма далеко не ушёл, а решил жить прямо у главных ворот. Здесь, в лесистых горах да с рекой поблизости, Куро не пропадёт. К тому же, недалеко от Курамадэра есть деревушка, в которой можно было раздобыть рис. Обменять на что-нибудь. В этот раз воровать мальчик не собирался, всё-таки, ему тут жить неизвестно сколько. По крайней мере, до того, как настоятель соизволит рассказать ему, где он сможет научится боевому искусству тэнгу.

Использовав свой сикомидзуэ, скрытый в палке кинжал с клинком длинной в ладонь, Куро построил себе навес из бамбуковых стеблей и листьев. Пришлось правда изрядно попотеть, чтобы срубить толстые стебли и подогнать под нужную длину, но он справился. Теперь ни дождь, ни солнце ему были нипочём.

Потом мальчик занялся добычей пищи. Наловил рыбы в реке, для себя и для обмена. Свой скрытый кинжал он использовал как удочку, к палке-ножнам приматывал шнуры, которыми подвязывал штаны под коленями, а вместо крючка разбитую и смятую медную монету. Бывало, Куро пользовался сикомидзуэ как гарпуном, тоже для ловли рыбы. Кинжал просто вставлялся в ножны рукоятью и его можно было применить вместо короткого копья или лопаты.

Жители деревни мальчика прогонять не стали и охотно обменяли рис и кое-какие овощи на его рыбу, а также одолжили ему небольшой глиняный горшок, чтобы он смог приготовить себе похлёбку. Куро так и сделал. Сварил рис, покрошил туда лука, редьки и подсолил. Рыбу он поджарил на плоском речном камне, положенным над костром. Получилось немного сыровата, но он за время своего странствия ел и похуже. Впервые за много дней он наелся вдоволь и хорошенько выспался под своим навесом.

Всему этому, научил его отец. Однажды, краем уха, Куро слышал, что у отца был свой отряд, с которым он прибыл в Микаву из Ига. Не делало ли это его выходцем из легендарных шиноби, ведь многие его знания очень напоминали навыки людей-невидимок. Жаль только, что поступил он на службу в совсем неудачливый клан. Всего за пятнадцать лет он растерял весь свой отряд и того хуже, не сумел уберечь главу рода, а потом и его сына. Случилось так, что клан Мацудайра оказался под давлением своего могущественного соседа Имагава, а его последний глава, ныне восьмилетний ребёнок, стал заложником, дабы, оставшиеся верные своему клану вассалы, вели себя покладисто и тихо. Так, маленький клан Куро, вместо боевых навыков, начали показывать умения выращивать рис, а вместо мечей и копий, вооружились мотыгами. Лишь изредка им давали какие-нибудь мелкие поручения, в виде усмирения местных бунтов, да и то по указке Имагава. В общем, Куро в Микаве делать было нечего. На рисовом поле он себя показать никак не мог, а монастырская учёность ему претила. Зато то, чему успел научить его отец ему очень пригодилось и собой мальчик был доволен. И настоятелю он докажет, что отступать не собирается и найдёт выход даже без его помощи.

Так он прожил у ворот Курамадэра целый месяц. Люди из деревни уже сами приходили к нему с разными поручениями. То в горы за ягодой взобраться, то сбегать в соседнюю деревню, чтобы родне послание передать, то кота с дерева снять. И плату несли. Не только еду, но и одежду, и даже деньги с оружием. Один додумался коня предложить, на что Куро искренне удивился. Лошадь стоит дорого, а поручения ему давали простецкие, да и не нужен был ему сейчас скакун и от платы отказался.

Вскоре и местные монахи начали обращать на нового сожителя внимание. Сначала перекидывались парой-тройкой фраз, а потом и сами стали обращаться за услугами. В основном дело касалось должности водоноса или собирателя дров. Но, иногда просили достать целебные травы в горах. Куро знал некоторые виды, опять же от отца, а те, что встречал впервые справлялся у монахов. От них же и немного от жителей деревни, мальчик узнал, что тэнгу всё же существуют, но на люди не показываются. Шалят изредка по ночам. То подожгут что-нибудь, то ребёнка к дереву подвесят, то одежду у монахов украдут. Но большого вреда от них не было. Однако, слухи о них ходили разные. Поговаривали, что они не везде такие спокойные, а только в окрестностях горы Курама, поскольку живут тут неподалёку в долине Содзёгатани, к западу от Курамадэра. Дальше, в соседних землях учиняли они настоящие бедствия. Редко, но если начнут, то о невинных шалостях и говорить не стоит. Тэнгу спокойно могли что-нибудь разрушить, устроить огромный пожар, похитить людей и даже убить.

Впрочем, много Куро всякого наслышался, а для себя решил – если настоятель не хочет ему помогать, он сам себе поможет. Стоит только отправиться на запад от храма, в Содзёгатани.

Собрав достаточно сведений и узнав направление, мальчик собрался в путь. Но не успел он и далеко отойти от своего жилища, один из послушников принёс ему известие. Настоятель наконец-то соизволил снизойти до него. И вскоре, Куро вновь оказался на вершине, на той же мандале и стал ждать. Как и в прошлый раз, мальчик уснул, а когда проснулся, настоятель уже сидел перед ним.

– Ты упрям, – начал он на этот раз первым. – Упрямство не всем идёт на пользу.

– Так я не во вред, – пожал плечами Куро. – Я для достижения цели. Теперь то вы скажите, где найти Содзёбо?

– Нельзя найти того, кто этого не хочет. И тебя он не хочет. Не тот ты, кого стоит обучать. Лишь беды ждут тебя там, куда твой путь намечен.

– Всё-таки, в Содзёгатани мне нужно, – по-своему истолковал мальчик. – Но почему я не тот? Ведь и раньше тэнгу обучали людей. Ёшицунэ не сам по себе воином стал, живя в Курамадэра до шестнадцати лет.

– Человек, о котором говоришь ты, совсем тебе не ровня. И в нём нюансы были, но его Содзёбо принял. Тебя же ждёт судьба иная.

– Я не могу вернуться домой не с чем! – негодующе воскликнул Куро.

– Знания, найти ты можешь и в других местах, – казалось, старец готов отговаривать настырного мальчишку целую вечность.

Но Куро действительно был слишком упрям.

– Он просто не видел меня, – продолжал настаивать мальчик. – Пусть посмотрит. Я докажу ему, что способен на многое! Я готов на любые испытания!

– Не ведаешь ты, что ждёт тебя, – настоятель опустил глаза, скрывшиеся за необычными бровями. – Отступись. Пойдёшь и пожалеешь о глупости своей.

Последние слова прозвучали внушительно. Куро даже почувствовал, как сила этих слов заколебала воздух, прошла сквозь него, заставив сердце на мгновение замереть.

– Я не уйду, – по слогам повторил мальчик. – Не хотите помогать – не надо. Я сам найду Содзёбо и поговорю с ним.

Старец молчал. Он больше не препятствовал упрямому мальчишке. Тот же поднялся с мандалы, попятился, поклонился настоятелю, затем хондо и пошёл. Он теперь знал куда и никакие преграды не могли его остановить.