– Я видел, как вы били какого-то капитана, если бы не солдаты вы бы убили его. Видимо он не самый хороший человек. И сил у вас было достаточно в тот момент.
– Его стараниями я тут, а могла бы в штабе сидеть.
– Если хотите мы можем с Жемиром помять его хорошенько, мы хоть и старые, но многим молодым фору дать можем.
– Спасибо, не стоит, давайте лучше выпьем. С вас тост.
Тирт вновь заулыбался и, достав из кармана два стакана, видимо знал, что пригодятся, начал разливать по ним мутную жидкость.
– Ну, давайте выпьем за нашу победу над коварным врагом!
Они выпили раз, второй и третий, пока в голове у Китти не стали путаться мысли, а язык заплетаться. Тирт помог ей дойти до кровати, по отцовски уложил её в постель. Он укрыл её тёплой курткой и, погладив по голове спросил.
– Ну как ваши душевные раны?
– Легче. – с трудом шевеля языком, пробормотала она и улыбнулась.
– А мне полегчало от вашей компании, сладких снов.
Тирт удалился к остальным солдатам, что продолжали пить и веселиться. А Китти, закрыв глаза, представляла свой дом и мысленно гуляла по саду, в её фантазиях было всё так хорошо и правдиво, что хотелось остаться там навсегда. Фантазия мутнела, как и рассудок, вскоре водка окончательно переборола разум и Китти погрузилась в сладкий сон, где вновь вернулась в летний сад.
Глава 7
Капитан Чак Зит проснулся очень рано, солнце даже не виднелось на горизонте. Он не спеша вышел из палатки, накинув на голый торс лишь чёрный офицерский китель. Спалось ему довольно таки плохо, его терзало волнение и страх, он ещё ни разу не был в бою. Чак боялся не самого боя, а своего поведения в нем, боялся не так подать приказ, не так среагировать либо вовсе не убить ни одного медива. Зит был рад как ребёнок, когда узнал, что его роту, вместе с десятками тысяч других солдат «Горохраны» переводят в регулярные части и отправляют на фронт. В патриотическом восторге он устроил попойку для своей роты и отмечал это, как ему казалось важное событие, до утра. Капитан верил, что фронт это трамплин для его амбиций, что здесь он сможет проявить себя, получить новые звания и награды, завести полезные знакомства, а по возвращению домой, сможет купить себе квартиру и навсегда распрощаться с общежитием.
На улице было прохладно, дул слабый ветер, стоял негустой туман. Чак закурил папироску, вдохнул горького дыма и с какой-то радостью посмотрел на проходящих рядом бойцов спецподразделения, в чём-то он завидовал этим мастерам войны, желая быть хоть немного на них похожим. В столь ранний час весь корпус был уже на ногах, на передовые позиции выдвигались танки и бронемашины, разворачивалась батарея тяжёлых орудий, а бойцы разведки уже выдвигались в пелену тумана в сторону противника. Никто толком не знал ни позиции врага, ни их оборону, генерал Тарма хотел взять неожиданностью, и к тому же он очень верил, что боевой дух солдат сыграет немаловажную роль.
Небо озарили первые багровые лучи солнца, а утреннее спокойствие разорвал в клочья первый артиллерийский залп. Сотня орудий разных калибров выпустили в сторону медивского лагеря тонну взрывчатки. Где-то вдали послышались приглушённые хлопки. Затем последовал новый залп, а за ним ещё один, а вскоре все они слились в сплошной грохот.
Солдат начали подымать по тревоге. Танки зарычали, прогревая двигателя, а над головами просвистели два десятка реактивных бомбардировщиков. Вся котивская военная машина пришла в движение. Бойцам раздавали по несколько боекомплектов. Ни у кого не было нужды ни в патронах, ни в гранатах. Тарма не хотел, что бы его корпус поиграл первый же бой.
Чак оделся, получил положенные боеприпасы, сделал пару глотков из фляжки и встал перед построенной ротой. После увиденного, к нему пришла какая-то уверенность, ожидание лёгкой прогулки, а не боя.
Все с нетерпением ждали этого наступления и вот оно начиналось. В утренних сумерках корпус генерала Тармы двинулся вперёд, десятки танков и тысячи солдат шли мстить коварному агрессору. На инструктажах солдатам недвусмысленно объясняли, что без крайней надобности пленных брать не нужно.
– Ну что, ребятки, дадим прикурить этим засранцам! – крикнул Зит своим бойцам.– Пленных брать нам не к чему, так что не утруждайтесь сильно по этому поводу, бейте всех без раздумий. Довольно они уже нашу землю топчут. Пришло время и нам их потоптать! Патронов не жалейте, но не вздумайте расслабляться, враг коварен!
Зит шёл впереди своей роты наперевес со свеженьким, блестящим автоматом. Чёрный китель офицера поблескивал на первых солнечных лучах, он у него всегда был гладко выглажен и постиран, а каждая петличка и звёздочка прицеплена по всем нормам уставов. Зит очень гордился своей новой ролью, ролью офицера вооружённых сил. Впереди него, разминая сочную травку в грязь, плёлся танк, огромное железное чудовище, самая сильная сторона армии Муринии. Солдаты гордились танкистами и завидовали им. Муринские танки славились своей крепкой броней и выносливостью, ещё в Анбарских княжествах они заставили себя уважать. Теперь же эти машины мчались на запад за новой порцией уважения.
Неподалёку от роты Зита, плелись солдаты Батальона номер 0, им было очень тяжело не то, что бы воевать, а просто идти после вчерашней пьянки. Лица их были помяты, форма рваная и грязная, контраст с наглаженными бойцами горохраны был на лицо. Некоторые из солдат батальона находили в себе силы шутить друг над другом и горохраной.
Заместитель командира роты Чака, лейтенант Орен Вишет, завидев средь бредущей толпы защитников Ирка, Китти Лину, тут же подскочил к своему командиру и широко улыбаясь, сказал.
– Капитан! Тут ваша подруга идёт!
– Какая? – Удивился тот.
– А что вам по морде била!
– Знаешь, где бы я таких подруг видал бы! Довелось вот пересечься с этой ненормальной. Что ж я её тогда вместе с этим террористом не пристрелил. Всем бы лучше было и мне и ей. А то смотри на неё, идет сука такая, нос в землю уткнув. Должна в тюрьме сидеть, а не на воле гулять!
– А, что она на воле-то делает? Ты же говорил, что посадили её.
– Ну, видимо амнистировали. Я слышал Маут указ какой-то издал, по которому всех котивских заключённых по желанию в добровольцы направили. Наверно и эта курица на радостях записалась. Ожидала, что пересидит где-нибудь. А не получилось. Так ей сучке и надо. Пусть мучается, тварь. Это ей за нашего друга. – Зит недобро поглядывал на едва перебирающую ногами, девушку.
– Вот поэтому ты в свои тридцать с лишним не женат, Зит! Это всё потому, что ты женщин не любишь. Их ведь любить нужно, а не в тюрьмы сажать. Так глядишь, девственником и помрёшь! – рассмеялся Орен.
– Ты не заговаривайся, помни я тут главный, а ты на побегушках! – сказал Зит и тоже засмеялся.
– Нет, ну правда Чак, её бы отмыть, причесать, переодеть, а потом вновь раздеть и ух. Я бы нашёл ей применение, давай я примирю вас.
– А давай ты помолчишь, от твоей болтовни уши вянут, а член свой в узел завяжи, он пока тебе не пригодиться.
– А я бы с ней пообщался!
– Не льсти себе боец, она тебе не даст! – сказал Зит и тут же громко рассмеялся. – Разве, что как мне, по морде.
– Ну да, тебя-то она приласкала!
– Она напала на меня со спины, так любого можно поколотить. Да и хоть тварь она, но всё же баба, а баб бить как-то не по-мужски. И вообще, Орен, закрой свой рот, а то кишки простудишь.
Колонны шли несколько часов, пока на холмах не показался медивский лагерь, что расположился рядом с небольшой деревушкой. Впрочем, ни деревни, ни лагеря уже не было, враг спешно покинул позиции, а муринская авиация и артиллерия сровняли всё с землёй. Воевать было не с кем. Но, опасаясь засады, Тарма приказал открыть шквальный огонь из танков по лагерю. Зит с наслаждением смотрел, как снаряды ложатся на холмах, поднимая в воздух горы земли и огня. В ответ была тишина, и армия двинулась вперёд.
Боя не было, колонны одна за другой вошли в лагерь, сопротивления и вовсе не было. Зит увидел лишь развороченные деревенские дома, вывернутые бомбами наружу. Всюду валялась посуда, одежда и прочие людские вещи, всё, что не успели украсть медивы, валялось прямо под ногами, в грязи. Так же всюду лежали тела медивских солдат, кто-то помер после боя в Ирке от ран, многие от бомбёжек. Стоял мерзкий запах гниющей плоти и гари, отступающие не успели их захоронить и бросили под открытым небом. Зит запнулся о, что-то мягкое и отступив в сторону, увидел мертвеца с оторванными ногами, труп лежал уже не первый день и вид был очень неприятным. Капитан еле сдержал, накативший приступ рвоты и резко запил его водой. Жужжали мухи, птицы поедали падаль, которой здесь было много, по руинам бегали одичавшие собаки. Вдруг кто-то завопил под ногами и Чак увидал истерзанного медива, грязного и всего перемотанного бинтами. С трудом он проговорил:
– Помогите мне, пожалуйста, я сдаюсь, подайте мне воды…
– Вот тебе водички, урод. – сказал один из солдат Зита и пустил медиву пулю в лоб. – Пей на здоровье.
Чак огляделся и услышал как, то и дело, раздавались одиночные выстрелы, и тут же смекнул, что это солдаты добивают раненых. Он подошёл к бойцу, что застрелил раненого и попросил, впредь быть сдержанней. После чего нагнулся к трупу и обыскал его карманы, но не найдя ничего важного, пошёл с ротой дальше.
Живых медивов было не много, чуть больше двух десятков, котивы быстро с ними расправились. Доходило и до издевательств над мертвецами, кода озлобленные солдаты стреляли по трупам. Чак представлял войну по-другому, ему стало скучно и он решил перекурить. На глаза ему попался небольшой сарай, которому удалось уцелеть при бомбёжках. Внутри лежал разный инвентарь: лопаты, да вёдра. Было темно и пахло сырой травой, в сарае было поприятней, чем на улице. Капитан закурил сигарету и присел на стул без спинки, через открытую дверь наблюдал за солдатами своей роты, что копошились по округе.
– Товарищ капитан, – крикнул солдат по имени Ферн, ротный пулемётчик, – разрешите и нам перекурить.
– Курите, всё равно будем ждать, когда Тарма сообразит, что ему дальше делать.
Только Чак договорил, как почувствовал, что-то твёрдое под лопаткой, сердце резко заколотилось, на лице проступил пот, он хотел было обернуться, как тихий голос его остерёг.
– Дёрнешься, пристрелю!
– Пристрелишь меня, пристрелят тебя, кругом мои солдаты.
– А мне плевать на твоих солдат, мне свалить отсюда нужно, помоги. Иначе пристрелю тебя.
– Как я тебе помогу? Кругом наши солдаты, даже если я захочу, то никуда ты не убежишь.
– Тогда и твою жизнь мне сохранять ни к чему?
– Сдавайся в плен, тебе сохранят жизнь.
– Многим ли вы сохранили жизнь, ублюдки?
Зит услышал, как взводиться курок и, не думая ни мгновения, отпрыгнул в сторону и тут же раздался выстрел, пуля пробила стену, пролетев десяток метров, ранила кого-то в ногу, тот с криком упал на землю. Приземлившись на пол, Чак тут же схватил винтовку медива за ствол и попытался её выдернуть из его рук, но противник оказался силён. Завязалась драка. Прозвучали ещё несколько выстрелов и солдаты Зита тут же ворвались в сарай и начали бить медива прикладами. Чак всё-таки выхватил его винтовку и, схватив врага за воротник, выволок его на улицу, где при свете дня смог разглядеть его лицо, круглое и крепкое, поросшее бородой. Это был обычный медивский солдат, который не успел покинуть лагерь по каким-то причинам. Он был ранен в ногу и от того не мог встать на обе, а лишь прыгал на одной, но пару ударов вновь повалили его на землю. Чак был зол и осыпал несчастного множеством ударов. После чего он достал свой пистолет и, приставив его к затылку медива яростно заорал.
– Кто ты такой? Звание, подразделение? Имя командиров?
– Я, я п-п-простой солдат, рядовой м-моё имя Дер Вамор, я с пехоты, я не знаю наших командиров, они погибли в Ирке. Пощадите, я не хотел вас убивать.
–Что-то мне не вериться, что не хотел. Ты ранил моего солдата, ты был так смел в сарае, когда тыкал мне винтовкой в спину, так чего ты ссышь сейчас? Где все твои друзья? Где ваше медивское полчище?
К месту событий стягивались бойцы разных рот, все смотрели как Чак мучает испуганного до смерти медива. Кто-то смеялся, а кто-то предлагал командиру поскорее его пристрелить. На всё это смотрела и Китти с бойцами своего батальона.
– Армия ушла в Аппор, больше я ничего не знаю. – сквозь слёзы бурчал медив.
К Чаку подошёл какой-то майор и оглядев израненного противника заговорил.
– Товарищ капитан, это простой солдат, он ничего не знает. А про то, что они ушли в Аппор и так известно, не устраивай комедию, пристрели его и делу конец.
– Будет выполнено.
Это дело было ему не впервой, он нажал на спуск и оборвал жизнь медивского солдата. Ему не было его жалко, жалко Чаку было, что первый убитый им враг на войне был так беспомощен. Зеваки молча расходились, раненого бойца погрузили на носилки, а медива просто отбросили в сторону. Капитан поправил форму и стряхнул с неё грязь. Где-то в стороне раздались тихие хлопки, он обернулся и увидел как Китти хлопает в ладоши.
– Молодец, капитан Зит. В вашей жизни всё стабильно, убиваете в затылок, с первым убитым врагом вас. Примите мои искрение поздравления.
– Шла бы ты отсюда, любительница медивов!
– Вы, моральный урод, надеюсь, вас убьют в предстоящем бою. – Китти молча развернулась и пошла в сторону.
Чак словно озверел, он кинулся ей вслед и, нагнав, схватил рукой за рукав и с силой дёрнул к себе. Китти обернулась и с криком влепила капитану пощёчину, Зит хотел уже ударить её и замахнулся на неё кулаком, но чей-то удар опрокинул его на землю. Падая он видел, как солдаты батальона 0 оттаскивали девушку в сторону, а когда он упал на землю, кругом уже стояли Киттины сослуживцы. Над ним склонился крепкий мужчина с рыжей бородой и, глядя на растерянного капитана, сказал.
– Что вы за капитан такой, на девку с кулаками бросаетесь?
– Не твоё дело, уйди в сторону. Я проучу эту суку. Она ответит за нападение на старшего по званию.
– Скорее я вам руки переломаю, товарищ капитан.
– Ты смеешь мне угрожать, собака рыжая? – Чак встал, отряхнулся и крикнул. – Вторая рота! Тут вашего командира покалечить хотят.
Уже через мгновение солдаты Чака вступили сначала в словесную, а потоми в рукопашную перепалку. Завязалась драка, сослуживцы Китти отстаивали её, кидаясь на солдат горохраны. Зит отхватил пару ударов, но и сам успевал раздавал тумаки на лево и на право. Неизвестно во, что бы перешла драка, если бы мимо не проезжал автомобиль советника генерала Тармы, полковника Грета. Он сначала крикнул во всё горло на дерущихся, но оставшись неуслышанным приказал своей охране стрелять в воздух. Несколько очередей успокоили побоище, и следующие слова полковника слышали уже все.
– Вы, что творите, идиоты? Медивов не нашли так решили друг друга поубивать? Что здесь произошло? Хотя мне это неинтересно. Если, что-то такое повториться под трибунал пойдёте. А зачинщикам драки я предложил бы оставить сил для врага.
Все остались при своём мнении, Китти всё также ненавидела Чака, Чак всё также не переносил эту глупую девчонку. Идя со своими солдатами дальше, он размышлял, не скрывая злой обиды на неё.
«Кто виноват этой дуре, что она загубила свою карьеру? Если у неё нет в голове ума, то кто ж ей его туда вложит. Всё в игры свои медиволюбские играет. Как будто уроку ей не было. Нет, Чак, держаться тебе от неё подальше надо, а то не миновать беды. Она специально меня провоцирует, вывести меня из себя хочет, что бы я сделал с ней, что-нибудь, а там хлоп и под трибунал меня. Мстительная тварь. Как она вообще выжила? Везучая сука, надеюсь в Аппоре её прибьют наконец-то и делу конец».
Усмирив дерущихся, полковник Грет поехал к генералу Тарме. Грет был старый вояка, начинал службу ещё когда страны Муриния как таковой не было. Грет воевал под командованием Маута ещё в ульянских войсках, будучи командиром роты, его солдаты штурмовали столицу Катакана. Так же он принял участие в объединении Муринии и в оккупации Канильской области. Последний год он находился на должности заместителя командующего третей армии генерала Тармы. С ним у него складывались довольно сложные отношения. Тарма был вспыльчивым и импульсивным, редко думал в долгосрочной перспективе, но был упорен в своих начинаниях. Герм же был спокоен и любил всё просчитывать наперёд. Они дополняли друг друга, но каждый мечтал избавиться от другого.
Генерал Тарма был большим и тучным, его, некогда крепкое тело профессионального борца, давно заплыло жиром, круглое, морщинистое лицо, редко отображало эмоции и было постоянно хмурым, будто кто-то сказал ему грустную новость. В войсках его прозвали «хмурый Окер», Окер было его именем, хотя чаще его называли просто Тарма. Его карьера постоянно петляла между взлётами и падениями, он не был любимчиком Маута и тайно ненавидел Маунда Маута, в чём-то заслуженно считая его путь к генеральству слишком лёгким. В это прохладное утро «хмурый Окер» пил чай из стеклянного бокала, сидя на скамье. Кругом суетились люди, а он молча сидел и смотрел в зелёную даль.
– Товарищ генерал, солдаты разбрелись по деревне и начали грабить и добивать раненых. А по пути к вам я видел, как солдаты с нулевого батальона били морды солдатам бывшей горохраны. Солдаты ожидали боя, а получили такое. Нужно, что-то делать, пока дисциплина не рассыпалась. – доложился Герм.
– А чего вы хотели? Сборище отщепенцев из нулевого и озабоченные горохраники. Их рядом нельзя держать. Узнайте зачинщиков и накажите их. Мне не нужны раздолбаи.
В следующую минуту к ним подбежал молодой, лопоухий связист и дрожащей рукой протянул огромную рацию генералу Тарме, тот молча взял и, кивнув на рацию, вопросительно посмотрел на бойца. Солдат показал пальцем вверх и удалился. Звонил Маут.
– Генерал Тарма слушает.
– Здравствуй генерал, Маут тебя беспокоит. Как ваши дела? – прошипел вперемешку с помехами голос Маута.
– Дела хорошо, мы взяли гетерский лагерь.
– Какие потери? Сколько врагов убито, сколько взято в плен?
– Говоря честно, в лагере не оказалось гетерской армии, они отступили. Потерь нет. Пленных тоже. Противник ушёл в Аппор.
– Генерал Тарма, добровольцы сдержали натиск солдат Лесо младшего на город Ирк, дав тем самым вам шанс, добить его корпус. Вы вчера обещали перейти в наступление и переломить ситуацию на юге, но решили дать им отступить в укреплённый город? Чего вы ждали? Время для удара уже потеряно, в Аппоре Лесо дождётся подмоги и надаёт по вашей ленивой заднице! На северном и центральном участке наши солдаты дали бой врагу, а вы сидите, мозоли на заднице натираете, боюсь, я ошибся в вашем назначении. Требую немедленно принять меры по исправлению ситуации, иначе на вашу должность я найду генерала порасторопней. Всего вам хорошего, генерал.
В рации раздались гудки. Маут не дал шансов Океру хоть как-то оправдаться, тот был в бешенстве. Тарма швырнул бокал о землю и громко заворчал, проклиная солдат, время и погоду. Все у него как всегда были виноваты. Герм выхватил у него из рук рацию и, убедившись, что связь с Маутом отключена, спросил:
– Так, что делать то будим?
– Брать Аппор.
***
Ночь была тихой и безоблачной, миллионы звёзд смотрели с неба на землю, мерцая своим холодным светом. В эти минуты в палатках шли ожесточённые споры и громкие разговоры, касательно следующего дня, на который был назначен штурм логова врага. Не смотря на страх, почти ни кто не переживал, более того, все жаждали скорее ударить по злобному врагу, вонзить штыки в их подлые спины, сжечь дотла их танки и предать забвению имена их командиров. Патриотическая истерия захлестнула муринские сердца и теперь все жаждали лишь мести, слабо понимая, что сами могут сгинуть в бою.
Лишь у Китти не было ни патриотического подъёма, ни жажды мести медивам. Ей до сих пор было страшно. Страшно до самых кончиков волос.
Собственно и генерал Тарма не был наполнен патриотическим порывом, он слишком хотел поскорее взять город. Ему было плевать на то, сколько солдат должны погибнуть во имя этого и какие разрушения нанести городу. Окер с удовольствием бы сровнял город с землёй, дабы увеличить шансы на победу, но к его сожалению, артиллерия застряла в сутках пути позади. И он стоял перед выбором, ждать пушки и потерять драгоценное время, угрожающие его карьере? Или же идти на рисковый штурм? Но и он тоже мог выбить из под его тучной задницы стул, в случае провала.
На эту тему шли оживлённые разговоры в роте Зита.
– Мы разве не будем ждать наши пушки?– говорил один из солдат, обращаясь к капитану Зиту.
– Видимо нет.
– Потерь будет много, очень много.
– Я не думаю, что товарища Тарму это сильно беспокоит.
– А меня что-то беспокоит, да ещё как!
– Домой к жёнушке надеешься вернутся?
– Ну конечно! Это же у вас капитан ни ребенка, ни котенка! А меня супруга дома ждет. Живым, а не в деревянной коробке.
– С жалобами и предложениями обращайся к партийному офицеру, а не к простому капитану, я, к большому сожалению, ничем помочь не могу.
– А вы были женаты?
– Нет, у меня даже девушки нет, не до любовных дел мне, времени слишком много отнимают. Если бы можно было бы, что бы разом и жена хорошая и двое детей здоровых сразу. А все эти сопли, любовь, романтика не по мне. Не романтик я.
– Ну и дурак вы, товарищ капитан.
– Это почему ещё твой капитан дурак, товарищ Нак?
– Да потому, что если у тебя нет тех, ради которых ты готов отдать всё, тебе и жить незачем. Мне вот есть ради кого умирать, и ради кого жить. Я решил, что если вернусь живой, то мы обязательно сделаем ребятёнка.
– А мне вот не о ком волноваться и переживать и это даже хорошо. А знаешь почему? Да потому что, я не забиваю себе голову мыслями о доме и семье, а в бою эти мысли до добра не доводят. Так что дурак ты, Нак, а не я!
– Вы меня не переубедите, я считаю, что в этой жизни нет другого счастья, кроме семьи, а все другое это не счастье.
– А что?
– Просто удовольствие. Но не счастье.
– Ну, с тобой Нак, все понятно. Врать не буду, может и ты прав, может и я когда-нибудь обузой вроде семьи обзаведусь. Но это не скоро. По крайне мере пока война не закончится. А там можно и долг миру отдать, ребятишек наделать. Сразу нескольким девушкам!
– Смотрите капитан, к концу войны может и сил не хватить, с миром-то рассчитаться.
Зит рассмеялся и вышел из палатки на перекур. Звёздное небо освещало лагерь. Он уставил взор на сияющий небосвод и на мгновение почувствовал какую-то тоску и пустоту. Затянувшись сигаретой Чака окликнул чей то голос, это был командир батальона Март, он велел поднимать роту к бою.
Медивы даже не подозревали, что перед их позициями буквально на расстоянии броска, уже готовились к бою десятки тысяч озлобленных котивов. Генерал Тарма нервно курил, опершись спиной на холодную броню танка. Он понимал, если у него не получится, милостыни у Маута просить будет бессмысленно. У него была два выхода первый это победа в бою, не зависимо от цены, а второй это позор и неминуемые последствия. Солдаты же верили, что снесут врага как волна. Аппор был пред их глазами, оставалось просто протянуть руку и взять подлого врага за горло, но страх всё же заколол в сердцах необстрелянных бойцов, они понимали, что не каждому суждено вернуться домой.
Город просматривался в командные бинокли, он был пуст и мрачен. Не видать было ни людей, ни солдат. Одиноко в сумраке ночи стояли деревья, дома, столбы. Город был сдан медивам несколько недель назад почти без боя, от того и был цел. Много местных остались в городе и видимо сейчас сидели по домам.
Ночное небо вздрогнуло он гула котивских самолётов, на медивов надвигалась смерть. Город ожил, засверкали прожектора, застрочили зенитки. С неба, на ночной город посыпались бомбы. Всё поменялось, теперь гетерские солдаты в ужасе закапывались под землю, а муринцы с наслаждением смотрели, как самолёты утюжат врага.
Перед замершими в кустарнике солдатами третьего батальона, в который входила рота Чака Зита, появился майор Март, огромный, словно гора, он окинул взором солдат и негромко, но довольно бодро начал говорить.
– Ну что, солдатики, пришло время и пороху понюхать, это вам не жалкий лагерь с сотней калек и недоносков! Это реальные силы врага, сегодня мы узнаем, можем ли мы утереть нос этим ублюдкам! Или будим и дальше ссаться в окопах, натирая ноги убегая прочь на восток! Мы должны показать этим сволочам, что это наша страна и медива здесь ждёт смерть! Не жалейте патронов на этих выродков, бейте их! Штыком, прикладом, хоть зубами грызите, но добудьте эту проклятую победу! Ваши семьи ждут, когда наша армия начнёт бить врага и если вы струсите, то над вами будут смеяться да же бабы! Я лично кастрирую каждого, кто побежит назад! Нам не нужны трусы и, тем более, что бы они размножались! По команде бежим вперёд, только вперёд, по вам будут стрелять, из пулемётов и из пушек, но вы должны бежать, что есть сил, потому что если вы замешкаетесь, то сразу смерть! В городе у вас больше шансов выжить, чем на подступах к нему, я побегу с вами, но если увижу хоть одну тварь, что перепутает стороны и побежит против шерсти, уверяю вас! Убью, и не одна скула не дрогнет! Ну, товарищи, желаю удачи! А теперь, слушай мою команду, в бо-о-о-ой! За мной, за Муринию! За Маута! Впере-е-е-ед!
Команда прозвучала одновременно во всем муринском войске, пятьдесят тысяч солдат и сотни танков устремились вперёд. Лавина ярости и злобы мчалась прямиком на Аппор.
Зит с автоматом наперевес бежал впереди своей роты. Первые минуты было темно и тихо, но в следующее мгновение в небо взлетела одна, а за ней десяток осветительных ракет, следом в глаза ударил свет прожекторов и начался ураганный огонь с медивских позиций.
Пули обрушились свинцовым дождём на передовые цепи котивских солдат, раздались крики, и слышно было, как падают мёртвые на холодную траву. Следом за пулемётами раздались залпы из пушек и ручных гранатомётов. Линия обороны медивов освещалось словно днём, защитники быстро осознали опасность, и со всей своей мощью давали отпор.
Зит стиснул зубы и не в силах даже кричать, он начал мычал, пытаясь перебить страх. Каждый шаг давался с трудом, ноги дрожали, а глаза боялись смотреть вперёд. В следующее мгновение котивские танки вырвались вперед и помчались на вражеские окопы. Зит видел, как перед ним в бронемашину со свистом влетел реактивный снаряд, раздался мощный взрыв, обдавший его горячим потоком и, в метре от него упала башня уничтоженного танка.
А тем временем, лавина котивских солдат ударила по позициям медивов, начался ожесточенный рукопашный бой. Танки, протаранив вражеские окопы, вошли в город. Ожесточение достигала апогея, ни кто не жалел никого, котивы стреляли, резали, кололи, душили руками и грызли зубами. Зит сам не понимал, как и что он творит, он впрыгнул в окоп и, не мешкая ни секунды, вонзил штык в грудь пулемётчика, тот закряхтел и повалился на землю. Следом он накинулся на второго, начал душить его руками, но медив был довольно коренастым и тут же откинул худого капитана в сторону. Нанеся Зиту пару крепких ударов по лицу, тот вынул нож, и хотел было воткнуть его ему в грудь, но кто-то выстрелил ему в голову. Огромный, мускулистый медив упал на колени, после чего повалился всем своим весом на помятого капитана с разбитым носом. Зит с трудом скинул его с себя и поднялся на ноги, во рту стоял привкус крови, проведя языком по зубам, он понял, что парочка из них осталось, где то в земле.
Окинув взором заваленный трупами окоп, Чаку стало плохо, и его схватил приступ рвоты. Отдышавшись, он высунул голову из вражеского окопа и с испугом оглядел творящийся кругом ужас. Теперь Чаку стало действительно страшно, но собрав силы в кулак, он окликнул своих бойцов и велел идти дальше, по улице, по которой уже ползли котивские танки, обильно поливающие огнём всё окружающее их. Чак, вместе со своими бойцами побежали по улице, скрываясь под фасадами домов. Кругом грохотал бой, Зит подгонял бойцов, стараясь не отставать от танков, под защитой их брони он чувствовал себя спокойней. Мнимому спокойствию пришёл конец, когда оба танка подорвались на минах, а из соседнего дома, что розовым фасадом смотрел на бойцов горохраны, выглянули десятки стволов. Зит успел только закричать, шквал огня обрушился на бойцов. Он видел, как падали на землю мёртвые солдаты с застывшим испугом в глазах, его глаза так же застыли от ужаса. Чак прополз под шквальным огнём и укрылся за бронёй подбитого танка.
– Хреново нас встретил Аппор, товарищ капитан! – Дрожащим голосом проговорил молодой солдат, втягивая голову в плечи, словно черепаха.
– А ты чего ожидал? Живым поди вернуться домой хочешь?
– Да хотелось бы. Я ведь капитан говорил, что детишек нужно бы настругать.
– А, это ты, Нак. Не узнал тебя. Я смотрю? медивам придётся стругать вместо нас, вон как косят. Суки. Я понять не могу, где все? Почему мы тут одни и куда нам деваться из этого ужаса? И кстати, сукины дети, почему мы не отстреливаемся?
– Вы прячетесь командир, и мы прячемся. Вам страшно и мы ссымся. Поднимайте роту в бой.
– Ты как со мной говоришь, Нак! Обалдел совсем? Беги к взводу Орена и передай ему приказ, отходить вглубь квартала, мы их прикроем.
Взвод Орена прятался за бронёй другого подбитого танка и так же его солдаты боялись поднять голову, уж слишком плотный был огонь медивов. Нак приподнялся, натянул каску на голову и, сделав пару глубоких вдохов, резко сорвался с места. До второго танка было бежать не более пятидесяти метров, но не добегая пары шагов, вражеская пуля звонко лязгнула о каску Нака и сорвала её с его головы. Не успел солдат осознать произошедшее, как следующая пуля насквозь пробила его голову. Бездыханный труп рядового упал к ногам Орена. Чак скривил лицо и что-то пробормотал себе под нос.
– Суки, даже шанса нам дать не хотят! – и высунув автомат, открыл беспорядочную стрельбу по фасаду дома.
К счастью Чака и его солдат, на улице показались три муринских танка. Они без труда разнесли фасад дома, что был занят гетерцами, в щепки и уползли, лязгая гусеницами вдаль. Зит провёл перекличку среди роты и двадцать с лишним человек не отозвались. Не все они погибли, возможно, лишь затерялись в суматохе. Но это было всё равно печальным итогом первого боя, к тому же, сам Чак не понимал где они и куда им дальше двигаться, связи не было, а огонь гетерцев был настолько плотным, что идти вперёд не было возможности. Капитан решил действовать, как его инструктировал Март. Майор велел ему и остальным ротным в случае потери ориентации во время городского боя, занимать любую выгодную позицию и держаться там до сеанса связи. Так Зит и поступил, заняв здание школы.