Buch lesen: «У смерти твои глаза»
Это абсурд, вранье: череп, скелет, коса.
«Смерть придет, у нее будут твои глаза».
Иосиф Бродский
Я живой,
Я лечу по каналам любви.
Я живой,
Я цвету, если хочешь – сорви.
Я живой,
Я тону у тебя на руках,
Город мой…
Юрий Шевчук
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Человек, развалившийся в желтом кресле напротив меня, с первого взгляда показался неприятным типом. Лишь он переступил порог моего новенького офиса (только вчера мы отпраздновали новоселье) и сыто, с оттенком презренья осмотрелся по сторонам, как я почувствовал волну антипатии, поднявшуюся горлом. Узкое, вытянутое лицо истукана с острова Пасхи, поджарое тело, скрытое строгим черным костюмом от Армани с бриллиантовыми запонками, высверкивающими из темных туннелей рукавов. Судя по запонкам, костюму, холеной роже и повадкам избалованного кота, оказавшегося посреди помойного царства, – денежки у него имелись, и немалые. Я поморщился в душе, состроил сам себе кислую физию, точно объелся лимонов, и выпустил из клетки самую гнусную из своих улыбочек – подобострастную.
Посмотрим, с чем вы припожаловали ко мне, господин Чистоплюй!
– Прошу вас, садитесь!
Я указал ему на кресло и подвинул к посетителю коробку с кубинскими сигарами. Между прочим, дорогие бестии, по сто пятьдесят рубликов за штуку. Господин Чистоплюй покосился на шкатулку и поморщился, точно увидел вместо сигар самокрутки с дрянной махоркой.
– Нет! Благодарю!
Он зябко помял ладони, словно совершал обряд омовения, и уныло зевнул.
Я не собирался терпеть подобную наглость. Мои сигары ему не пришлись ко двору, а теперь восседает в кресле, как на троне, и изображает скучающего монарха. Но тут я увидел на его правой руке золотой перстень с огромным бриллиантом и решил малость обождать с выставлением потенциального клиента за дверь. В конце концов в финансовом плане я переживал сейчас далеко не самые подходящие для гонора времена. Новый офис и ремонт движка в катере сожрали практически всю наличку и обнулили счет в банке. Остались сущие крохи, только чтобы счет не закрыли. А тут еще и юбилей града на носу – 300 лет – значит, предстоит недельки на три‑четыре полный штиль.
– У вас ко мне какое‑то дело? – осторожно осведомился я, на всякий случай положив руку на кнопку сигнализации, прилаженную к внутренней поверхности стола. Проводок от кнопки тянулся в соседнюю комнату, где наводил порядок мой напарник и компаньон Гонза по прозвищу Кубинец. Вдруг потребуется помощь, если господин Чистоплюй окажется психопатом и кинется на меня. На такой случай мы и провели в соседнюю комнату сигнализацию. Вдвоем‑то утихомиривать куда сподручнее. А судя по поведению, посетитель выдался как раз из опасной категории – непредсказуемых.
– Да, – рассеянно отозвался Чистоплюй. – Я хотел бы нанять вас.
Какой бесцветный голос. Но это уже ближе к истине, стало быть, рядом гонорар.
– Внимательно слушаю. – И я вежливо развесил уши.
– Иероним Балаганов, – представился потенциальный клиент.
– Даг Туровский, – любезно ответил ему я. – Частный сыщик.
– Я знаю. Потому к вам и пришел. У меня очень деликатное дело, которое… я бы не хотел его огласки. Так что если это возможно…
– Мне дать вам расписку? – съязвил я, убирая руку от кнопки. Этот тюфяк явно был неспособен на шизоидные действия.
– Зачем же расписку. Расписку не надо. Можно и так. Как‑нибудь так. – Господин Чистоплюй обмяк и съежился в кресле, будто снедаемый жаром.
Знаем мы все их деликатные дела – сбежавшая любовница, подозрения в отношении супруги, возможный шантаж. Список прост и банален, как фиговый листочек на срамном месте у античной статуи.
– Пропал один человек. Сегодня утром пропал. И это очень странно.
Я уже приготовился услышать душещипательную историю трагической любви, о сбежавшей дамочке и украденных кредитках, которые были обналичены, пока Простачок досыпал счастливый сон на ложе любви, но история оказалась совсем иной.
– Пропал мой компаньон. Романов Роман Исаевич. Он выехал из дома в девять утра, но до офиса не добрался, – голосом полным трагизма сообщил мне Иероним Балаганов суть проблемы.
Таким замогильным тоном вещают о приближающемся апокалипсисе или на худой случай о подходе цунами, но никак не о трехчасовом отсутствии компаньона. Я усомнился в сексуальной ориентации потенциального клиента, но, приглядевшись, сомнения отбросил. В этом плане он был чист, как годовалый младенец, извлеченный из крестильной купели.
– Почему вы сразу паникуете? Может, он закатился куда‑нибудь с девчонками и сейчас попивает винцо и развлекается на полную катушку, – забросил я наживку.
Но Иероним Балаганов тут же отмел мои слова как клевету на пресс‑конференции:
– Это невозможно. У него же семья. Я усмехнулся:
– У многих семья, а гуляют. Не мне вам объяснять прописные истины.
– Да я знаю, – господин Чистоплюй внезапно сник, – но не в этом случае. С Исаичем такой номер не пройдет.
– Не пройдет так не пройдет, – с легкостью согласился я.
Раздался еле различимый скрип двери, но от этого скрипа Иероним Балаганов подскочил, словно по нему шарахнули в упор из гранатомета. В кабинет заглянул Гонза.
– Проходи, – потребовал я и обратился к Иерониму Балаганову: – Позвольте вам представить, мой напарник и компаньон – Гонза Кубинец.
Господин Чистоплюй немного успокоился и внимательно изучил вошедшего Гонзу. Увиденным он остался удовлетворен. Обычная, ничем не примечательная внешность среднего мужчины среднего класса в среднем заштатном городишке. Этакий господин N из уездного городка Энска.
Гонза занял голубое кресло за своим рабочим столом, примыкавшим к моему перпендикулярно, и включил компьютер, а также звукозаписывающую аппаратуру. Мы записываем любой разговор с посетителем, независимо от того, будет он нашим клиентом или так и останется человеком с улицы.
– Итак, мы остановились на вашем утверждении, что Роман Исаевич Романов, ваш компаньон, три часа назад пропал, – повторил я для протокола.
– Точно так. Истина ваша. И я уже очень волнуюсь.
Гонза посмотрел на меня вопросительно, но я проигнорировал его взгляд.
– Так почему же вы отрицаете возможность, что ваш напарник просто поехал отдохнуть, позабыв вас об этом предупредить?
– А вы считаете возможным, чтобы человек, обязанный заключить контракт на сумму, превышающую десять миллионов рублей, просто забыл об этом досадном факте и отправился покутить с девочками? – с внезапно проснувшейся агрессией вопросил Иероним Балаганов.
– Десять лимонов, конечно, меняют дело, но, может, у него были на то свои причины. Не желать контракта.
– Мы работали на этот контракт последние полгода. Он спал и видел, что заключит его, а вы мне толкаете невесть что.
– Отлетает, – спокойно согласился я. – Теперь расскажите подробно о вашем компаньоне, о контракте и о возможных врагах. В общем все, что сочтете нужным.
Иероним Балаганов опасливо посмотрел по сторонам и вкрадчиво поинтересовался:
– Вы меня пишете?
– Безусловно. Это необходимо, – внезапно подал голос Гонза.
– Хорошо. Ладно, – пробормотал господин Чистоплюй, уговаривая себя.
Его нерешительность, скорее, говорила об апатии, связанной с давно вынашиваемым и упущенным в последний момент контракте, чем о расстройстве с исчезновением компаньона. И я его понимал.
– Мы должны были заключить контракт с компанией «СОРОК ин». Суть контракта состояла в продвижении компании на российский рынок.
– Чем занимается компания «СОРОК ин»? – поинтересовался я.
– Самый высокий уровень лифтового оборудования для гостиниц, а также их техническое обслуживание, – ответил Иероним Балаганов.
– А вы представляете какую компанию?
– «Седуктиве Бед». Нам принадлежат гостиницы «Астория», «Петер‑хаус» и «Еврохотель». Но не в этом суть. Я на сто процентов уверен, что исчезновение моего компаньона никак не связано с этой деятельностью. Слишком уж тогда необъяснимо выглядит его исчезновение.
– Для раскачки у меня есть два вопроса. Вопрос первый… – Я выдержал минутную паузу, когда‑то ведь играл в театре в современной постановке «Гамлета». Моя роль была короткой, но зато лаконичной. Я играл бедного Йорика, вернее, его череп. – Была ли у Романа Романова охрана?
– Естественно. Человеку такого положения не иметь охраны просто смешно.
– В этот раз, когда Романов выехал из дома, охрана была?
– Целый катер сопровождения. Человек восемь.
– И как же тогда он умудрился исчезнуть? Куда смотрели сопровождающие? – настал мой черед изумляться.
– Я сам не знаю, – подавленно произнес Иероним Балаганов. – Исаич ехал первым в своем катере представительского класса. Не очень скоростной «бентли». Медленная машина, но он ее любил. Охрана следовала за ним в скоростном полицейском катере «чероки». Шеф охраны божится, что сам помогал сесть в катер Исаичу. Нигде катер не чалился, но, когда приплыл на служебный паркинг…
– Где это? – спросил Гонза.
– Мы держим офис в Адмиралтейском РАЕ, – не оборачиваясь на Гонзу, ответил господин Чистоплюй. Похоже, он принял Кубинца за моего секретаря. Отчасти в этом была крупица правды. – Когда же катер оказался на служебном паркинге, охране пришлось попотеть. Из катера никто не вышел. Сперва шеф службы безопасности приказал ждать. До встречи с представителями «СОРОК ин» оставалось еще сорок минут, а что могло взбрести в голову Исаичу, кто его знает. Человеком он был взбалмошным, с изрядной придурью. Но когда спустя полчаса никто так из катера и не появился, охрана начала паниковать. Шеф отправился к катеру Исаича. Вошел на борт…
– Но никого в катере не обнаружил, – предположил я.
– Так и было. Истинно так. Никого. Шеф безопасности не поддался панике. Он тут же оповестил меня.
– Отсюда вытекает второй вопрос: почему вы обратились к нам? У вас есть собственная служба безопасности. Так же напомню, что имеется в городе и полиция. Почему вы не обратились в органы?
– Я не хочу, чтобы факт исчезновения Романова стал всеобщим достоянием. Это может повлечь ряд финансовых проблем для нашей компании. Поэтому я не обратился в полицию. А внутреннюю службу безопасности я также не могу задействовать практически по этим же причинам. Только тут добавляется нежелание возможной паники в компании. Шеф безопасности сообщил охранникам, сопровождавшим его, что Исаич покинул катер возле дома. Сперва он решил ехать, а потом покинул катер, но программу не изменил и никого не оповестил.
– И они поверили в этот идиотизм? – не смог сдержать изумление Гонза.
– Пришлось. Не везде так платят, как мы.
– Значит, вы не хотите огласки и поэтому обратились к нам? – переспросил я.
– Именно так.
– Тогда, чтобы мы решили, браться нам за это дело или нет, стоит обговорить две вещи: мы должны знать все о Романове Романе Исаевиче. Все, что вы посчитаете нужным нам сообщить, это во‑первых. А во‑вторых, сумма нашего гонорара.
– Это не проблема. Каковы ваши обычные расценки?
Я нахмурился, пытаясь сориентироваться. Заказа такого уровня у нас еще не было. Так что сравнивать не с чем.
– Все зависит от… времени, которое мы затратим на вас…
– А как быстро вы сможете его найти? – задал встречный вопрос Иероним Балаганов.
– Это зависит от объема полномочий и информации, которую вы нам предоставите, – уклончиво ответил я.
– Полная свобода в доступе к информации и неограниченные ресурсы. Только найдите его.
– В каком виде рекомендуется его найти? – осторожно поинтересовался я, понимая, что, вполне возможно, Романова Романа в живых уже нет.
– В любом. Только если он мертв, я хотел бы узнать, кто его убил. Мне не нужны доказательства, только убедите меня, что убил именно этот человек, и никто иной. И все. И никому. Ни в полицию, никуда.
– Я хотел бы, чтобы вы поняли, мы не можем гарантировать, что его найдем.
– У вас отличная репутация. Если не сможете найти вы, не сможет никто.
– Тогда пять тысяч рублей в качестве стартовой цены, – решился я и назвал цену, соотнеся ее с высоким статусом объекта поиска.
Этих денег хватило бы, чтобы подправить наш пошатнувшийся бизнес.
– Десять, – откликнулся Иероним Балаганов. – Я хочу, чтобы вы посвятили этому делу все свои возможности и способности.
Я увидел, как алчно облизнулся Гонза.
– С ценой условились, – согласился я. – Теперь расскажите мне все, что считаете нужным, о Романе Исаевиче Романове, включая любые мелочи. Для работы пригодится каждая деталь.
– Кстати, а он не родственник императорской фамилии? – поинтересовался Гонза.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Романов Роман Исаевич принадлежал к императорской фамилии, но был, что называется, седьмая вода на киселе, да и то потомок незаконнорожденного отпрыска великого князя Константина Николаевича, прижившего младенца от горничной в возрасте шестнадцати лет. Так что ныне царствующему императору Петру IV он приходился таким далеким родственником, что о существовании Романа Романова император, похоже, и не подозревал. По крайней мере, отцу Романа Исаю, всю жизнь мыкавшемуся от зарплаты до зарплаты, никто из царствующей ветви не предложил помощи по‑родственному. Роману Исаевичу приходилось надеяться только на собственные силы, вскарабкиваясь по жизненной лестнице, и он вскарабкался.
Иероним Балаганов не углублялся в подробности карьеры компаньона. Упомянул только, что знакомы они порядочно. Высидели диплом о высшем юридическом образовании в Петропольском университете имени Ломоносова, после чего оба поступили служить в прокуратуру, откуда уволились через два года и замутили собственное дело, скопив порядочно денег за годы беспорочной службы. Балаганов опустил историю происхождения начального капитала, но у меня не оставалось сомнения, что взошел он на коррупционной ниве, впрочем, я мог ошибаться, как заблуждался Исаак Ньютон до того, как огреб яблоком по голове.
Бизнес раскрутился, влились зарубежные инвестиции, но во главе пирамиды продолжали оставаться Иероним и Роман – два столпа компании «Седуктиве Бед». Компания процветала и достигла такой высоты, когда конкуренты становятся неопасны, вернее, действуют другими методами, нежели шантаж, угроза расправой, похищение, и методы эти чисто экономические, ну, в крайнем случае, заказное убийство.
В отличие от деловой части жизни личная складывалась у Романова Романа далеко не столь безоблачно. Два брака. Первый закончился в психиатрической лечебнице, куда по решению суда поместили Иоланду – жену Романова, после того как она исполосовала кухонным ножом няньку и годовалого ребенка. Экспертиза постановила – шизофрения. Малыша спасти не удалось. Няня после выписки из больницы постриглась в монахини.
Второй брак также оказался неудачным. Прожив с нынешней женой десять лет, Роман Исаевич балансировал на грани развода.
Но я чувствовал, что в этой стоялой воде рыбку истины не словить, поэтому углубляться в особенности семейной жизни Романова Романа не стал, оборвав господина Чистоплюя на полуслове вопросом:
– Вы не заметили чего‑нибудь странного в поведении Романова в последнее время?
– Точно, заметил. – Иероним Балаганов подскочил в кресле. – Совсем об этом забыл. Только сейчас, когда вы сказали, вспомнил. Была странность. Точно. Истинно так.
Господин Чистоплюй уставился на меня, обрел вид задумчивого Будды, созерцающего туманные вершины, и, казалось, забыл, кто он, зачем и как здесь оказался.
Я смиренно ждал две минуты, пока он отомрет, но клиент не возжелал возвращаться к внешнему миру, углубившись в самосозерцание. Гонза строил грозные гримасы, призывая меня к активному действию и показывая, что именно я должен сделать.
Но приступ оцепенения прошел сам собой. Осмысленность вернулась во взгляд Иеронима Балаганова.
Он дважды моргнул и вопросительно посмотрел на меня.
– Я что‑то…
– Да, – подтвердил я его невысказанную мысль. – Вы хотели сообщить, что странного было в поведении Романова.
– Точно. Истинно так, – безвольно согласился он. – Исаич последний день ходил какой‑то подавленный, тусклый. Таким он был, когда Иоланда устроила мясорубку в его доме…
– Первая жена? – уточнил я. Господин Чистоплюй кивнул.
– Он не походил сам на себя. Все время о чем‑то бормотал себе под нос. Долго не вылезал из Сети. Обычно он не интересовался Интернетом. Только деловая переписка, а тут новостные сайты все проштудировал, причем упор делал на странички, где содержались даже не новости, а сплетни о жизни нашего города. Зачем бы это он стал тратить свое драгоценное время на такую ерунду? В общем, не такой он был, как обычно. Это почувствовали все. Я прямо спросил его: «Исаич, какие проблемы?» А он отмахнулся и сослался на близящийся развод. Эта сучка Вика все соки из него высосала. Тогда я удовлетворился этим ответом, но сейчас думаю, что не так прост портрет, как его малюют.
Господин Чистоплюй перевел дух и словно бы изготовился вновь погрузиться в состояние отрешенности, как вдруг что‑то вспомнил:
– Он все время крутил какой‑то компакт в руке.
– Музыка? – подбросил вопрос Гонза.
– Нет. Вряд ли. Он его не выпускал из рук. Скорее диск для компа.
– Этот диск нашли? – спросил я.
– Нет. Нигде нет. Ни в офисе. Ни на катере. Видно, пропал вместе с Романовым. – Иероним Балаганов умолк.
Я прикрыл глаза и задумался. Картина не прорисовывалась. Я не видел ключевого фрагмента, но дело меня занимало. Пропавший на виду у всех человек, история прелюбопытнейшая.
Я бросил взгляд на Гонзу и прочел в его глазах тот же азарт, что снедал меня.
– Мы беремся за это дело, – озвучил я наши с Кубинцем мысли.
– Великолепно. Я не сомневался в вашем решении, – изрек господин Чистоплюй.
– Для начала вы должны прислать к нам в офис персональный компьютер Романова, за которым он последний день работал. Только не трогайте его. Наш специалист покопается, попытается извлечь что‑нибудь полезное, – отдал я распоряжение, но Иерониму Балаганову оно не понравилось.
– Дело в том, что в компьютере содержится важная, я бы сказал, конфиденциальная информация, связанная с деятельностью фирмы, – вкрадчиво заявил он.
– Не беспокойтесь, ни байта не утечет из этого офиса, – пообещал я. А Гонза добавил:
– Если хотите, мы можем дать расписку о неразглашении.
– Нет, – отказался господин Чистоплюй. – Что мне ваша расписка.
Он извлек из внутреннего кармана костюма изящную кожаную записную книжку, отстегнул ремешок крепежа и золотым «паркером» вписал мой заказ.
– Через два часа компьютер со всем обеспечением…
– Достаточно жесткого диска, – поправил я.
– Будет у вас.
– Дальше. – Я покопался в памяти и извлек мысль, помеченную ярлычком «!». – Почему с вами не приехал шеф безопасности?
– Он не в курсе, что я собрался к вам.
– Нам важно с ним поговорить плюс осмотреть катер, откуда исчез Романов…
– Он на служебном паркинге под охраной. В любой момент можете подъехать и осмотреть. Я предупрежу ребят. – Иероним Балаганов продиктовал Гонзе адрес. – Я предупрежу Плавникова – это наш шеф безопасности, – чтобы он явился к вам в офис.
– Это не обязательно, – отказался я и посмотрел на Кубинца. – Гонза, поедешь с господином Балагановым, поговоришь с Плавниковым, осмотришься на месте. Может, что важное подцепишь.
Гонза кивнул.
Иероним Балаганов извлек из карманчика записной книжки прямоугольник картонки и протянул его мне.
– Моя визитка. В любое время дня и ночи.
Я положил визитку под пресс‑папье, предварительно вбив телефонный номер господина Чистоплюя в память сотового.
Иероним Балаганов достал чековую книжку, выписал чек на пять тысяч рублей задатка и протянул его мне. Чек откочевал в сейф, стоящий у меня под столом. Я кивнул Балаганову, и он выбрался из кресла и проследовал в холл. Гонза задержался у моего стола. Я извлек из сейфа девятимиллиметровый пистолет «питон» в кобуре и протянул его Кубинцу.
– Разрешение с собой?
– Обижаешь, Даг, – протянул Гонза.
– Все сам понимаешь. Инструкцию читать не буду. Действуй по ситуации.
Гонза скинул пиджак, приладил кобуру под мышку, затянул ремни и, на ходу всовывая руки в рукава пиджака, вышел. Я проводил его взглядом, поднялся из‑за стола, подхватил нечитаные газеты и вышел в холл – проводить.
Закрыв за Кубинцем и господином Чистоплюем дверь, я включил сигнализацию на случай, если кто‑то попытается вскрыть дверной замок, пока я буду отсутствовать, и направился к лифту, в один миг опустившему меня в широкий подвал, где по моему заказу строители оборудовали маленький домашний пивоваренный заводик. Каждый имеет право на увлечение. Моим увлечением было пивоварение.
В подвале пахло хмелем и болотной сыростью. «Откуда же сырость?» – взволновался я, но тут же определил, что сыростью исходил мох, специальный болотный мох (два мешка), привезенный для меня из Ирландии. Я заказывал мох для ирландского красного сорта, к приготовлению которого намеревался приступить сразу же по переезде, но ирландское красное откладывалось на неопределенное время. В связи с заказом у меня не оставалось ни одной лишней минутки для подготовки и приготовления этого шедевра пивоварения. Мешки со мхом стояли в углу, напротив непомерно длинной платформы, накрытой стеклянным колпаком, где сушился зеленый солод для темного пива. Я проверил температуру под колпаком, обогнул платформу и двинулся мимо длинных рядов стеклянных темных бутылок, где дозревало пиво, сваренное мною еще в старом доме и с трудом перевезенное на новое место.
Я задержался только возле рабочего стола, опустился в черное кресло, подхватил трубку телефона и набрал номер. Ответа долго ждать не пришлось.
– Ирисов слушает. – Голос раздался с трубке спустя четыре гудка.
– Иван, привет, это Даг, – представился я, ощущая легкое раздражение. Иван был приятным типом, но каждое посещение им нашего дома заканчивалось тем, что откупоривались пивные бутылки, причем он норовил ухватить новые, экспериментальные сорта. – Срочно требуется твоя помощь. К нам привезут винчестер. Надо бы его посмотреть. Поподробнее. Самим некогда. Так что мы на тебя рассчитываем.
– Когда? – коротко поинтересовался Иван Ирисов, видно уже предвкушая дегустацию пива.
– Часика через два.
– У меня машина не на ходу.
– Возьми такси. Оплатим, – пообещал я.
– Такса обычная, – предупредил Иван Ирисов.
– Кончай торговаться. Выезжай, – потребовал я и повесил трубку.
Выбравшись из‑за стола, я подошел к бочкам, поставленным друг на друга, выбрал чистую кружку, подставил ее под кран, нацедив полную, дождался, пока усядется пена, добавил еще пива и с превеликим удовольствием в четыре глотка опустошил.
Вернувшись к столу, я распотрошил газеты и просмотрел заголовки. «Амнистия в Чечне», «Президент Латвии собирается в Санкт‑Петрополис», «ССША не удалось навести порядок в Афганистане», «Джордж Сорос избавляется от красных долларов». Ничем не заинтересовавшись, я пролистал газету, остановился взглядом на статье о реставрации мечети на Кронверкском канале и, не обнаружив тут для себя ничего интересного, отправил газету в мусорную корзину. Туда же отправились «Известия» и «Дом Романовых». Покончив с прессой, я просмотрел распорядок дня. На сегодня предполагалось начать фильтрацию сусла для темного по английскому рецепту с добавлением еловых иголок. Этот рецепт я еще не пробовал и очень волновался за качество продукта.
Так же я заметил в ежедневнике запись о покупке нового гидрозатвора – третьего по счету, упоминание о намеченном звонке в ресторан «Эсхил‑ХР», куда я поставлял свое пиво, где оно расходилось по высокой цене, и вечерний выход в Мариинку на «Царя Эдипа».
Выезд в Мариинский театр я никак не мог пропустить. Идея принадлежала не мне, а Ангелине. Я видел ее последнее время так редко, что наши встречи за месяц легко уместились бы в обеденный перерыв в каком‑нибудь дорогом бутике на Невском канале. Я хотел загладить свою вину, хотя и знал, что Ангелина вне себя. Мне пришлось долго ее уговаривать, чтобы выбраться куда‑нибудь. В конце концов она выбрала Мариинку, юбилейную премьеру – последний балет Чайковского в новой постановке Сафутдинова. Но продолжала дуться. Я знал средство от ее обиды – верное и сногсшибательное. После Мариинки я проложил наш маршрут через ресторан «Эсхил‑ХР», где собрался подарить Ангелине кольцо с бриллиантом и предложить руку и сердце. Она давно его ждала, что ж, не стоит обманывать надежды юной женщины. В конце концов в нашем доме вполне найдется место для еще одного человека. Правда, с ее появлением придется нанять повара. Кухня давно пустует. До сего момента на поваре мы экономили. Готовили, что могли. Такой расклад событий мне уже давно казался неправильным.
Отметив в памяти, что у Ангелины я должен быть в шесть вечера, я отправился за суслом.
