В О В: Истории концлагерей и их обитателей

Итак, тем, чем выдохнул старик в черной одежде, вошло в Ядвигу. Впрочем, вряд ли можно было назвать, это вошло, нет, скорее это можно было сказать, приглашение. Да, Ядвига пригласила эту пустоту себе в тело. Она сама хотела познать мощь этой пустоты, и власти над… впрочем, власть – это предмет абстрактный. Ведь власть есть жестокая, а есть милосердная. Где та грань между жестокостью и милосердием власти? Этот вопрос спорный, и на него нет однозначного ответа. Ответа само́й жизни, самого́ времени. Порой чиновники так прилипают к своей власти, что без власти они больше не могут. Они плюют на законы и людей, и правят миром власти безграничной. Власти, которую сами себе и диктуют.

Итак, тьма вошла в тело Ядвиги, и в ее взгляде появилось что-то более зловещие чем было раньше. Что-то ненавистно-жестокое, что-то крысиное. Тут она посмотрела на Клавдию, и зловеще улыбнувшись, взяла ее за плечи, и сказала:

–Поцелуй меня.

Клавдия не поняла. Она спросила:

–Что?

Ядвига снова повторила:

–Поцелуй меня. – затем она добавила. – Я хочу, чтобы моя верная подруга поцеловала меня. – затем она вопросила. – Разве никогда не была с женщиной? Я знаю, продолжила Ядвига. Я тебе нравлюсь.

–Да. – призналась Клавдия. – Это так. Нравишься.

Они смотрели друг на друга, и их взгляду все приближались и приближались. Их уста вскоре сомкнулись, и Клавдия поцеловала Ядвигу, а та ее в ответ. Тут Клавдия почувствовала, что что-то вошло в нее. ее сердце опустошалось, и радость куда-то пропала. Все ей стало ненавистным. Она видела вокруг только призрение и унижение. Затем это чувство прошло, и Клавдия увидела в Ядвиге ту женщину, с которой она хотела бы провести всю свою жизнь. Она знала, что никогда и не при каких обстоятельствах не бросит ее, и будет с ней навсегда. Женщины снова поцеловались, и Клавдия призналась:

–Я тебя люблю

–Я тоже.

Затем Клавдия почувствовав в душе пустоту, спросила:

–Что ты со мной сделала?

–Ничего. – ответила Ядвига. – Я ничего с тобой не делала. – затем она добавила. – Я просто хотела, чтобы ты увидела, что вижу я.

Действительно. Ядвига увидела после того, как старый человек в черном вдохнул в нее пустоту. Она увидела всю ту грязь мира, и мирового господства политической власти, которая приближала этот мир к неизбежному концу. Войны, террор, политические интриги, и многое иное. Все это теперь видела ни только Ядвига, но и ее верная подруга, Клавдия.

Ядвига спросила:

–Ты это чувствуешь?

–Да. – ответила Клавдия. – Чувствую.

–Так стоит ли помогать этим с позволения сказать людям? Которые сами себя и уничтожают.

–Нет.

–Так поможем им умереть.

–Поможем. – ответила Клавдия. – Я ненавижу их.

–Я тоже.

В это время, какой-то невидимый огонь обхватил их тела, и поглотил все оставшиеся в них человеческое нутро. Их одежда сгинула в небытие, а вместо нее появилась форма советских солдат, то есть ее женский вариант. Затем они исчезли.

Наблюдавшие за происходящим Лиза, Маргарита и Александра, посмотрели на иеромонаха – Иллариона, и Маргарита поинтересовалась:

–Что это было?

–В свое время все поймете. – продолжали они свой путь домой к иеромонаху – Иллариону. – Всему свое время. – сказал он, и добавил. – Только время расставит все на свои места. Оно неумолимо бежит, оставляя позади себя лишь тень своего прошлого и смотрит далеко в грядущее.

И вот, словно по волшебству женщины оказались уже рядом с домом, в котором жил иеромонах – Илларион.

–Пошли. – сказал он. – добро пожаловать в мою хату.

Глава 8

Гость-солдат

-Итак, иеромонах – Илларион и его спутницы оказались у хаты иеромонаха – Иллариона. Почему Вы спросите у хаты? Что ж, я отвечу. Все знают, что ВОВ началась 01/09/1939г. Тогда гитлеровские войска вступили на землю Польши. Кто считает, что ВОВ началась 22/06/1941г, тот ошибается. Это гитлеровские войска напали на СССР в 1941г, а ВОВ началась гораздо раньше, в 1939г. Все знают, что граница с Польшей при КПСС была Украина, и 22/06/1941г, гитлеровские войска пересекли границу Украины. Поэтому события, которые случились после того, как Лиза, Маргарита и Александра попали в прошлое, происходили на Украине. Я не буду писать, где именно происходили дальнейшие события этой истории, да это и неважно. Война захватила весь мир, и где происходили те или иные события это неважно.

Итак, маленькая украинская деревня. Маленькие дома, ухоженные и не развалины. Вообще, украинцы умеют заботиться о своём жилье, в отличие от русских людей украинцы ухаживают за своим жильем. Вспомните украинского русского классика Н. В. Гоголя, его произведения. В них описан быт украинского народа XVIII века. Вспомните сборник рассказов, «ВЕЧЕРЕ НА ХУТОРЕ БЛИЗ ДИКАНЬКИ, НОЧЬ ПЕРЕД РОЖДЕСТВОМ, ВИЙ, ТАРАС БУЛЬБА, МАЙСКАЯ НОЧЬ ИЛИ УТОПЛЕНИЦА, ПРОПАВШАЯ ГРАМОТА», и другие его произведения. В них Николай Васильевич описывает быт и культуру, а также пишет об украинских приданиях.

Итак, на улице была хорошая погода. Лето. Солнце ярко светило на небе. На полях Украины росли цветы. Радостно и прекрасно было во круг. Где-то пастух пос. своих коз, коров. Женщины у реки стирали одежду и что-то пели. Войдя в хату, которая была в один этаж, с соломой на крыши, и маленькой печной трубой на крыши. Женщины оказались в настоящей украинской избе. У окна стол за котором сидела дивчина с отроками и отроковицами. На стене часы. Кровать. Какой-то шкаф. Во второй комнате находилась кровать, стол, большой сундук в котором лежало добро. Печь, перед ней дрова, лежат приготовленные в топку, а в печке модно было приготовить еду. Ни газа, ни света. Ничего. Только свечи в подсвечниках. Во дворе, по снегу бегала собака, охраняя своих хозяев от недругов. Вообще, зима была 1941-42г лютой. Под минус 55 градусов. В доме лежала на печи черная кошка. Греясь на печи, она знала, что один глаз всегда не спит у нее. Мышь бегала изредка по хате, и она ее ловила. На улице было прохладно. Тучи на небе сгустились грозно. Застлав все небо собой. Луна и солнце погасли. Вдали были слышны разрывы снарядов, это самолеты Вермахта пересеча советскую – украинскую границу бомбили Белгород, Хапьков, Домбас, Киев, и иные города Украины.

Хозяйка хаты увидев пришедшего домой мужа и увидев пришедших с ним женщин, поздоровалась с ними, затем предложила сесть за стол, отобедать.

Не понимая, что произошло, и где они сейчас находятся, Лиза поинтересовалась:

–Где это мы?

Маргарита спросила:

–Что происходит?

Александра посмотрев в окно, и увидев лежащий за окном снег, поинтересовалась:

–Почему сейчас за окном снег? Ведь только что было жаркое лето?

– Это потому, что, войдя в хату, мы переместились во времени.

Лиза недоуменно спросила:

– Это как?

–Об этом потом. – ответил иеромонах – Илларион. – Сейчас прошу к столу.

–Да. – сказала хозяйка дома. – Отобедайте с нами.

Гости прошли за стол.

Ночь, за окном наступила тишь. Словно по мгновению волшебной палочки все звуки стихли. На небе появилась алая луна. Звезды в тиши мерцали в далеком небосклоне небо. Впрочем, почему далеком? Сегодня казалось, что небо можно достать рукой. Красиво. Впрочем, эта красота была эфемерной. Ночь бросила наземь лучом лунного света, алую кровь лунного снега, ее света. Снег был алым. Под луной он казался жутким, словно сотни-тысяч теней лежали на нем. Истекая кровью, они лежали на земле мертвые. У кого не было каких-нибудь конечностей, некоторые были словно вывернуты наизнанку. Казалось, что их словно разорвало на части. Жуткое зрелище, не правда ли? И вот, они встали. Тени живых людей посмотрели на небо, и увидев луну и звезды, взяли с окровавленного снега свое оружие, и надев его на плечо, пошли по освещаемой луной алой дороге навстречу судьбе. Идя все дальше и дальше, они вступили на желтую дорогу лунного света, ту, что вела их ввысь, на небо, к желтой бабушки-Луны, мерцающим в далеком небосклоне звёздам их млечного пути.

Стук в дверь.

Лиза сказала:

–Стучат. – она не видела ничего подобного, сейчас, смотря в окно вместе с Маргаритой и Александрой они были в полном ужасе. Вряд ли можно увидеть что-то подобное.

Иеромонах – Илларион ответил:

–Слышу. – затем сказал матушке – Мире. – Мира, открой.

Мира встала изо стола и направилась открывать дверь. Лиза тем временем поинтересовалась:

–Что это мы видели только, что? – затем она спросила. – И вообще, где это мы?

Иеромонах – Илларион пояснил:

–Этот мир – портал между прошлого и настоящим. – затем он добавил. – Вы в прошлом.

Не поняв, что иеромонах – Илларион имеет ввиду, Маргарита поинтересовалась:

– Это как?

Иеромонах – Илларион пояснил:

–Там, в Раменском, произошел сдвиг во времени, и Вы оказались в прошлом. – затем он добавил. – Вы видели двух женщин, прилетевших за Вами. – женщины положительно кивнули головами. – Так вот, – продолжал он. – Вы здесь из-за них. – затем не дав женщинам произнести не единого слова, он сказал. – Зло всегда неразделимо с добром. – затем он с сожалением и грустью добавил. – Они всегда рядом. Рядом как два брата, две сестры.

Александра ответила:

–Я Вас понимаю.

Тем временем матушка – Мира открыла входную дверь, и увидела стоящего на крыльце солдата. Но нем была надета форма рядового. Она была вся разорвана в клочив, правой руки не было вовсе, а левая еле-еле держала ружье. Его лицо было разорвано в клоча. Нельзя было понять, молод он был или стар. Очевидно, его разорвало гранатой. Немец-фашист бросил ее в советского солдата и та, разорвав его на части, умершего советского война-солдата.

–Проходите в хату. – сказала матушка – Мира. – Мы Вас ждем.

Матушка – Мира впустила солдата в хату, и тот словно воскрес. Конечности снова насесте. Лицо было в порядке. Это был молодой мальчишка, молодой, ему очевидно не было еще и восемнадцати лет от роду. Веселый и жизнерадостный. Он никогда не был грустным. Всегда был веселым, жизнерадостным пацаном. Когда началась война, он одним из первых отправился на фронт. Звали его Дмитрий Георгиевич Лыков.

Сняв кирзовые сапоги, прошел в комнату, где его ждал обед или ужин, сел поздоровался с хозяином хаты и его гостями.

Иеромонах – Илларион посадил гостя за стол, и предложив угощение, поинтересовался:

–Как Вас зовут?

–Дмитрий.

–А по батюшке?

–Георгиевич.

Матушка – Мира села за стол, и поинтересовалась:

–Откуда Вы Дмитрий Георгиевич?

–Я? – на секунду задумался Дмитрий Георгиевич. – Пожалуй я только что пришел из Ада.

Все переглянулись меж собой.

–Да. – утвердил Дмитрий Георгиевич. – Я пришел из Ада. – затем он сказал. – Эта война самая кровопролитная что была в истории человечества. Я не видел никого, кто бы не пролил кровь на родную землю. Защищая ее, мы выкладываемся на все проценты, и даже больше, чем есть у человека. Его сила, стойкость духа, воля. – затем он, сделав паузу, поинтересовался. – А собственно, куда я попал? – затем он поинтересовался. – И кто Вы такие?

Вечная неловкая ситуация. Мы идем с кем-нибудь куда-нибудь, делаем то, о чем порой мы потом жалеем. А потом спрашиваем сами себя: зачем мы это делаем? Зачем идем с этими людьми по одной дороги? И вообще, кто они такие, эти люди? Вообще, человеческий мозг – загадка. Его мысли – непонятны. Кто знает о чем человек думает в той или иной ситуации в своей жизни? Порой, не осознавая того, что мы делаем, мы сами себя уничтожаем. Это делают ни люди, а их мысли, их разум, их мозг.

Сейчас, спрашивая у хозяев хаты, где он находится? Солдат и правда не знал этого. Он только что был на поле сражение, и вот, теперь он в какой-то хате служителя культа.

Иеромонах ответил:

–Зовут меня Илларион. Эта матушка Мира. А эти три женщины мои гости так же, как и Вы Дмитрий Георгиевич. Это Александра.

–Здравствуйте.

–Маргарита.

–Здравствуйте.

–Лиза.

Затем иеромонах – Илларион продолжил:

– Это портал. «Портал меж прошлом и будущим», – объяснял он. – Здесь находятся те, кто уже умер или находиться в глубокой коме.

Лиза озабоченно поинтересовалась:

– Это как? – затем она вопросила. – Мы что, мертвы?

–Нет. – успокоил иеромонах присутствующих. – Вы не мертвы.

Маргарита поинтересовалась:

–Тогда что с нами произошло? – затем она уточнила. – Со всеми нами?

Тут в разговор вступила матушка Мира. Она сказала:

– Это неважно. Чтобы не произошло со всеми Вами, этого уже не изменишь. – затем она добавила. – Главное, что Вы все живы.

Дмитрий задумчиво произнес:

–Живы.

–Да. – подтвердила матушка Мира. – Вы живы. – затем она сделала однозначную паузу, и продолжила. Вы здесь для того, чтобы одни из Вас могли рассказать о войне, а другие о ней рассказать.

Лиза уточнила:

–То есть?

Матушка Мира посмотрела в окно, тяжело вздохнула, тихо сказала:

–Снег. – она сделала долгую тяжелую паузу, затем тяжело вздохнула, и продолжила, сказав. – Он алый. Обагрённый кровью солдат. Бесчисленным количеством их подвигов. Подвигов, которые никогда не забудутся. Пройдут годы, десятилетия, столетия, а о ней будут помнить. Помнить те, кто никогда не видел эту войну, но кто знает о ней из историй своих родных. Из книг про войну. Страшно. Страшно, когда уходя из родного очага знаешь, что уже никогда не вернешься в него. Как это в Риме? «ИДУЩИЕ НАСМЕРТЬ ПРИВЕТСТВУЮТ ТЕБЯ». Кого они приветствовали? РИМ? ЦЕЗАРЯ? МОЖЕТ САМУ СМЕРТЬ? Это мы до подлинно никогда не узнаем. В истории мы видим, что гладиаторы приветствовали того, кто говорил от лица Рима. То есть цезаря. Но это был Рим. Теперь все по-другому. Хотя что там по-другому? Фанатик вроде Гитлера захотят построить новый Рим, и те кто пойдут за ним, те будут приветствовать этого диктатора известной фразой, «ИДУЩИЕ НАСМЕРТЬ ПРИВЕТСТВУЮТ ТЕБЯ». Безумие какое-то. Уничтожать мир ради того, чтобы поприветствовать кого бы то ни было. – на этом матушка – Мира закончила было свою речь, но тотчас же добавила. – Мы хотим, – посмотрела она на солдата. – чтобы Вы Дмитрий Георгиевич рассказала о войне без ее всяких там прикрас, а Вы, – обратилась она к женщинам. – Донесли до читателя двадцать первого века ее правдивость, – затем она уточнила. – без прикрас. – затем она обратилась к Александре, спросила. – Ваши родные тоже воевали?

–Да. – подтвердила Александра. – Воевали.

– Значит Вы знаете о войне из рассказов Ваших родных?

–Да. – подтвердила Александра. – Моя бабушка знает о войне много. Она каждый раз рассказывала о ней, пока… – тут Александра запнулась. Ей не было что сказать. Сказать, что ее бабушка больна? Этого она не могла. Для нее хоть она и была надоедливой старой перечницей, но говорить об этом она не хотела. Да кто выносит ссор из избы?

Будто понимая, что хотела сказать Александра, матушка – Мира сказала:

–Никто из нас не совершенен. К старости мы вспоминаем свою молодость, а она у всех разная. И порой, молодость приближает старость. Старость, в которой человек нуждается в нашей работе.

Александра согласилась, сказав:

–Совершенно верно.

Матушка – Мира снова посмотрела в окно. Там, вдали она видела, как на черном горизонте растлалась алая заря. Это бой. Бой добра и зла. Безумие одного человека. Его жажды власти. Власти над миром, единоличного правление.

–Итак? – поинтересовался иеромонах – Илларион. – Вы только что выслушали матушку – Миру, теперь мы ждем Вашего решения? – он обратился к Дмитрию Георгиевичу. – Готовы ли Вы рассказать о войне такой, какова она на самом деле? – затем он обратился к женщинам. – А Вы написать то, что скажет этот солдат?

Лиза на секунду задумалась, затем спросила:

–А почему Дмитрий не может написать о войне?

Иеромонах – Илларион ответил:

–У него неопределенная судьба.

Дмитрий Георгиевич поинтересовался:

–Я что, умру?

–Ваша судьба неопределенна. – ответил иеромонах – Илларион, добавив. – Война. Кто знает, что с Вами станется в будущем? – затем он осторожно добавил. – Война. Кто знает, доживете Вы до ее конца или погибните. А может быть пропадете без вести? – затем он добавил. – Мы так рисковать не можем.

Солдат с пониманием ответил:

–Ясно.

Лиза посмотрев на спутниц, и поняв, что они согласны с условием иеромонаха, его просьбою, ответила:

–Мы согласны.

–Хорошо. – ответил иеромонах, и обратившись к матушке попросил ее принести перо и бумагу.

Матушка – Мира тотчас же исполнила просьбу мужа, поставив на стол чернила, и положив на стол бумагу, она положила рядом с ней гусиное перо, сказав:

–Мы не пользуемся ручками двадцатого века. – добавив. – Пером гораздо лучше писать при свечах. – она села на свое место, и сказала. – Начнем.

Солдат спросил:

–Но с чего?

Иеромонах сказал:

–С первых дней войны.

–Что же, – сказал солдат. – с первых так с первых. – и солдат начал свой рассказ.

Глава 9

Рассказ

Сидя за столом, свеча горела в центре. Тишь и гладь вокруг, все стихло. И тучи на небе разошлись. Луна светила ярко, и звезды мерцали на небосклоне ночи. По снегу кто-то пробежал, и сел он рядом, у крыльца. Собака-волк, защитник всех людей, он тоже тот рассказ хотел послушать. С луною связана она, и говорит ему луна. Рассказ страшен и правдив. Как было все, рек тот солдат. Не приукрасив ничего, он начал свой рассказ.

–Итак, начну я свой рассказ, с печальной ноты. Сорок первый год. Война – война – война. Фашизм – бесславных мудрецов, хотел весь мир завоевать. Последняя их цель, СССР, его он – Гитлер хотел завоевать. И вторгся он в страну, в четыре часа утра. Незрима началась война. Великая война столетия. Орел иль коршун? Все равно. Штандарты – флаг фашистский пересек границу с Украиной, и двинулся к Москве он, вглубь СССР. Тогда я добровольцем пошел на войну. И хоть мне было мало, меня послали на трехмесячные курсы по военному делу я Вас Дмитрий Георгиевич отправлю, без этого нельзя. А потом на фронт. Курсы я прошел достаточно легко, затем меня отправили в разведшколу, где я прошел курс за полгода. После чего меня отправили на фронт, а оттуда меня забросили в тыл врага. В мои обязанности входило добывать информацию о дислокации вражеских войск. Как-то раз, я получил от своего командира полковника Прусакова задание: Вам надо узнать, собираются ли фашисты ждать подкрепление, или они нападут на рассвете? В Вашем распоряжении всего шесть часов. Я понимаю, что это недостаточно, но выхода нет. «Да…» – продолжил он, вспомнив ночной приказ из генштаба, который гласил; по нашем сведе́ниям в скором времени в штаб генерала Генриха Вайса будет доставлена посылка. Мы не в курсе, что это за посылка? Письменный приказ из Берлина или кто-то должен прилететь сам, и возглавить какую-либо операцию. Ваша задача, найти посылку в ближайшие два три дня, а если это человек из Берлина, то Ваша задача доставить человека в Москву. Закончив говорить приказ, полученный полковником Прусаковым из Москвы, он сказал. – Вот такие дела. Я не знаю и не могу знать, что эта за посылка. Но она важна для Москвы, и поэтому Вы должны как можно скорее найти ее за эти два – три дня. – затем он сказал. – Мы приготовили Вам легенду. – он достал из походной сумки несколько листов бумаги и протянул их мне, сказав. – Изучайте, запоминайте. – затем он добавил. – Вы пойдете не один. Вас будут страховать опытные разведчики. – на что я поинтересовался. – Может это дело поручить более опытным разведчикам? – и услышал тогда я ответ. – Когда – никогда надо начинать самостоятельную разведдеятельность. Не зря же Вы окончили школу по развед-подготовки. – я не стал перечить. И ответил. – Так точно, не зря, начал изучать свою легенду. Затем я поинтересовался. – А кто еще пойдет на это задание? – Прусаков ответил. – С Вами пойдут капитан Хренов, и старший прапорщик Лопатин. – Я прочел несколько листов, и увидев в нем строку: после того как Вы прибудете в штаб бригадефюрера СС – генерал-майор Генриха Вайса, Вы переходите в распоряжение КАПИТАНА. Причем слово капитан был написано большими буквами, и еще подчеркнуто. Из чего следовало, что слово капитан было ни что иное, как кличка или просто так звали и до сих пор зовут тех людей, которые работают на разведслужбы. Это была просто кличка или позывные. В данный момент это было позывное слово агента заброшенного в германию давным-давно, и работающего в германии до сих пор. Я тогда спросил у Прусакова. – Вы нам не доверяете? – На что он ответил. – Это не то, о чем Вы подумали. Вам просто нужна будет поддержка или прикрытия на непредвиденные ситуации. – что ж, Прусаков объяснил все, и мне ничего не оставалось как ответить. – Понятно. – затем Дмитрий Георгиевич внимательно посмотрел на внимательно его слушающих иеромонаха – Иллариона, матушки Миры, Маргариты, Александры и Лизы, и поинтересовался. – Вы хотите знать, что было дальше? – Те положительно показали головой. Дмитрий Георгиевич продолжил свой рассказ. – Итак, – начел он снова. – после того как я выучил свою легенду, вместе с капитаном Хренов, и старший прапорщик Лопатин пошел выполнять задания.

Что дальше? Этот вопрос можно озвучить как… именно как… Почему именно как… ответ прост: получить задание – это легко, а выполнить его, вопрос. Одна ошибка, и… задание провалено, а кто его выполнял, казнен. Сейчас, идя по дороге выполнять задания все трое понимали, что им нельзя ошибиться. Об этом думал больше остальных Дмитрий Георгиевич. Он понимал, что это его первое задание, и он не должен, не имеет право провалить его.

Заметив, что рядовой Дмитрий о чем-то думает, капитан Хренов поинтересовался:

–Все в порядке?

–Да, – ответил он задумчиво, и добавил. – в порядке.

Капитан поинтересовался:

–Первое задание?

Дмитрий тяжело вздохнул и ответил скрепя сердцем:

–Первое.

–Не по себе?

–Точно. – он сделал тяжелую паузу, и признался. – Я боюсь, что провала его.

Капитан Херов посмотрел на старший прапорщик Лопатина дав понять ему, что рядовой переживает, подбодряющем голосом сказал:

–Не дрейфь, мы он то же со старшем прапорщиком на первых заданиях думали, что провалим, ничего, справились.

Старший прапорщик Лопатин подтвердил:

–Точно, сдрейфили. А под конец откуда не возьмись в последней момент, когда поняли, что от нас зависит все и даже большее, мы не сдрейфили, и выполнили свои задания. Конечно, у каждого из нас они были свои, и по своей сути одно могло быть трудней другого. Но мы их выполняли, и страха тогда не было.

Капитан добавил:

–Поверти нам рядовой, Вы тоже не сдрейфите перед опасностью. Когда придет время Вы поймете, о чем я говорю.

Все трое шли по бесконечной дороге, которая все убегала и убирала вдаль. Казалось, что ей не было конца. Все трое уже устали, а на горизонте показался первая звезда, и на небосклоне появился молодняк-месяц. Тотчас который они были в пути, показался им вечностью. Но вот вдали показался хутор. Маленький дом на опушки леса. Он был в один этаж. Добротный. С тремя актами в одной его части, и одним окном в другой. Ступеньки, дверь, и вот хозяин. Старый лесничий. За свой век, а век он прожил не малый, он видел все на свете. Прошел через воду, огонь, и медны трубы. Затем судьба его забросила дальше, и ему пришлось пройти еще через то, что в простонародье называется война. Пройдя первую мировую, влившись в революцию семнадцатого года, ему пришлось еще встретить июнь сорок первого года. За полвека войны он потерял всю семью. Он был на пороге отчаяние, гибели. В тридцатые годы его обвинили в предательстве. Его имя было тому виной. Приговорив его к десяти годам в Гулаге. Сейчас, когда его отпустили, сказав, чтобы то смыл свое преступление кровью, он согласился. Здоровье уже ни то, а жизнь продолжается. Так что, когда трое пришли в хату старику Либлинштэйну Давида Самуиловича, они знали об этом его прошлом, а капитан Хренов, который брал старика Либлиштейна и отправил его в Гулаг, знал его как никто из его спутников. Итак же знал, что его обвинили в напраслину. Но что он мог сделать? Не отправляться вместо него в Гулаг.

Увидев капитана Хренова, Давид Самуилович поздоровался, и сказав ему; сколько зим, вошел в хату, и двое пришедшие с ним, за ним. Вряд ли можно описать все чувства, нахлынувшие на обоих. Старик Либлинштэйн возненавидел капитана Хуева. Он готов был убить, растерзать его, спросить, за что так обошлась с ним жизнь? Но он понимал, что и капитан был просто винтиком в той системе Советского диктата, который назывался «ПОЛИТИКОЙ».

Капитану Хуеву было жалко этого человека. В его глазах он видел ненависть. Ненависть не только к нему, но и к всей системе Советского режима. В этом Хуев не винил Либлинштэйна. Он знал, что все что произошло с Давидом Самуиловичем, это не что иное, как системная ошибка, которая происходила в тридцатые годы на каждом шагу.

–Я не хотел тогда отправлять Вас в Гулаг. – извиняющиеся сказал капитан, затем признался. – Это был приказ свыше.

–Я понимаю. – тихо, с пониманием ответил Давид Самуилович, добавил. – В СССР евреев ни чевствуют.

Хуев тяжело вздохнул, и пробурил:

– Это точно.

–Ну, зачем пришли? – спросил Давид Самуилович, переведя разговор на иную тему. – Я вчера шифровку получил, – сказал он. – в ней написано, что надо обеспечить Вас формой и документными фашистов. – зачем он-он спросил. – Что слышно о том, когда кончится война?

–Не знаю. – ответил сухо капитан. – Слышно, что мы отступаем.

–Черт! – не выдержал старик Либлинштэйн. – Когда же кончится эта ВОЙНА! – не сдержался он, выкрикнув из сердца матюги, и послав куда подальше Гитлера и все его войско вместе взятого, сказал. – Вы уж там дайте им так, чтобы помнили, надолго память осталась.

–Уж это можете быть спокойно. – заверил старика капитан. – Так дадим, что долго помнить будут. – затем он поинтересовался. – Где форма и документы? – затем он добавил. – И транспорт нам сподручней будет, не пешем топот до их штаба, ей-богу.

–Найдем. – ответил старик, и отправился за формой и документами.

А капитан сказал своим спутникам:

–Бедный человек. Его осудили лишь за то, что он еврей.

Рядовой вопросил:

–Разве за это сажают?

–Еще как, – ответил капитан, и с сожалением добавил. – сажают. – ему все еще было тошно. Тошно оттого, что он в ссылку отправил невинного человека лишь из-за того, что у него национальность ни та которая нужна в этой стране. Он, конечно, хотел ему помочь ему, но он не мог этого сделать, так как сделав это, он сам мог бы попасть вместо него в Гулаг. – Я ничего не мог сделать ничего, с сожалением сказал он, и добавил. – Ни за него же мне было на Гулаг ехать.

–Я этому не верю.

–Зря. – ответил капитан. – Вы рядовые молоды, Вам просто повезло что не попали под эту раздачу. – он сделал паузу, затем добавил. – Может быть если бы не война, репрессии до сих пор продолжались.

Тем временем вернулся старик Либлинштэйн. Он принес форму и документы.

–Ну, – сказал он. – вот и Ваша форма.

Трое посмотрели на форму, погоны на ней, и капитан спросил:

–Почему такие погоны – звания, штурман СС – ефрейтор, оберштурмфюрер – старшина, гауптштурмфюрер – капитан и словно с укором спросил. – Вы получше ничего достать не могли?

Старик Либлинштэйн удивленно спросил:

–А эти чем плохи? – затем он добавил. – Я получил соответствующие инструкции из центра, они прислали это.

Капитан посмотрел на своих спутников, сказал:

–Что же, я Вас поздравляю рядовой, – обратился он к Дмитрию Георгиевичу, и словно с усмешкой добавил. – с повышением. – затем он обратился к Лопатину. – А Вас с понижением.

–Не впервой. – бросил тот. – Дело привычное.

Капитан поинтересовался:

–Почему СС?

–Там считают. – сказал Старик Либлинштэйн. – Что люди из СС легче будет внедриться в их штаб – затем он добавил. – бригадефюрер СС Генрих Вайс, ни так прост, его намекни не проведешь. Тот еще фрукт – скотина. Та еще сволочь.

–Откуда такие све́дение?

–Из надежного источника оттуда.

Капитан Хренов понял, о ком говорит старик Либлинштэйн. Это тот человек, очевидно, КАПИТАН – это его псевдоним. Капитан Хренов попросил рассказать об этом человеке, но старик Либлинштэйн сказал, что он не знает связного, а информацию он получает старым способом, через заложенный и надежный тайник.

Затем капитан Хренов попросил рассказать хоть что-нибудь о бригадефюрере СС Генрихе Вайсе, и Давид Самуилович сказал:

–Этот человек очень жесток по своей натуре, он никогда и никому не прощает ошибок. Старый вояка, отличившийся еще в первую мировую, и под конец войны, получивший звание Капитана. – он сделал паузу, и продолжил. Когда к власти в германии пришли нацисты, Генрих Вайс примкнул к партии нацистов почти сразу же, и стал одним из явных приверженцам партии нацизма. В тридцать девятом, уже он был в звании полковника, и вошел в Польшу, оккупировав ее. Так началась ВОВ, и восхождение Генриха Вайса. Он подчиняется непосредственно Геббельсу. Он получает приказы лично от него или от его близкого окружения.

Выслушав Давида Самуиловича, капитан Хренов сделал вывод, что дело предстоит сложное, и Генрих Вайс вряд ли преподнесет на блюдечке с голубой каемочкой то, что им нужно. А нужно было им узнать, будет ли у немцев подкрепление, и будет ли доставлена им посылка? И если она будет доставлена, то что эта за посылка?

Капитан поинтересовался:

–А что слышно о том, будет ли у немцев подкрепление или нет?

–Я слышал что, скоро у немцев будет скоро наступление, без подкрепления наступление невозможно. – затем он заверил, что он доложит в штаб об этом, а что касается посылки, то им придётся самим. Он также добавил, что они идут в штаб к Генриху Вайсу, чтобы проверить все перед генеральным наступлением.

–Что же, – согласился капитан Хренов. – возможно Вы правы. – затем он поинтересовался. – А как насчет транспорта?

–Есть мотоцикл с коляской, на нем и поедите.

Трое мужчин переоделись в немецкую форму, и выйдя во двор увидели мотоцикл с коляской который только что вывез старик Либлинштэйн с заднего двора, и те сев на него и в коляску мотоцикла, попрощались со стариком Либлинштэйном, и поехали по дороге, за линию фронта, в штаб бригадефюрера СС Генриха Вайса. Что с ними станица? Это мы скоро узнаем. Сейчас же мы посмотрим, что происходит в штабе бригадефюрера СС Генриха Вайса? Итак, начнем.