Buch lesen: «Застенец 2»

Дмитрий Билик

* * *

Пролог

В этот раз музыкальная отбивка новостей звучала изначально тревожнее и будто бы даже быстрее. Обычно ухоженная, ведущая была накрашена наспех, отчего в глаза еще ярче бросался ее возраст, да и выглядела она растерянной.

После длительной паузы, каждая секунда которой растягивалась в вечность, она торопливо заговорила, читая в спешке набранный на суфлере текст.

– В эфире экстренное включение «Вестей». С вами Антонина Черноглазова. В ряде регионов наши граждане столкнулись с агрессивно настроенными существами неизвестного происхождения. В данный момент высказывают версии о… – тут она на мгновение запнулась, но быстро взяла себя в руки, – о так называемой магической природе существ. Наш специальный корреспондент готов к прямому включению из Похвистневского района Самарской области. Илья…

На зарябившем экране появился худой парень с измазанной в грязи щекой. В правое ухо у него был вставлен наушник. На мгновение картинка мигнула и наконец-то пошел звук.

– На х… выбираться надо отсюда, Серега. В п…у эту работу, выжить бы…

Видимо, именно сейчас он услышал голос ведущей. Потому что картинка выровнялась, а сам журналист приобрел более серьезный вид. Даже паника в глазах исчезла. Одно дело – истерить при собственном операторе, и совсем другое – когда на тебя смотрит вся страна.

– Добрый день, Антонина, если его можно действительно назвать таковым. Именно сейчас в нескольких сотнях метров от нас разворачивает свои силы специальный десантный батальон. Они уже сдержали первую попытку прорыва этих… – тут он замялся, не зная, как называть тех самых существ, – монстров. И теперь Вооруженные Силы Российской Федерации…

Его вполне воодушевляющий рассказ прервал леденящий душу крик. Камера дернулась, зумом выхватывая кучу мельтешащих перед вооруженными людьми точек вдалеке. С виду все это напоминало муравьев, которые пытаются нахрапом взять раненую осу. С той лишь разницей, что крохотные муравьи не могут отрывать конечности у существ, превосходящих их в размерах.

Невпопад раздавались автоматные очереди, кричали упавшие без всякой надежды подняться на ноги, хрустели разрубленные кости, чавкало мясо, отделенное от этих самых костей.

Камера выхватила одного из несчастных с висящей культей вместо левой руки. Он что-то яростно кричал, держа автомат в правой, и отстреливался короткими очередями. Бешеный комок, словно собранный из шерсти и зубов, яростно дергаясь, влетел в его шею и пустил фонтаны крови в разные стороны.

Рядом полз его собрат по оружию, правда, без всякого оружия. За ним волочилось что-то мерзкое, длинное, красное. И только если пристально приглядеться, становилось ясно, что у солдата нет не просто ног, у него отсутствует половина туловища ниже бедер.

Заметался оказавшийся ближе всех к оператору десантник, снимая что-то с разгрузки. Его заглушил шум приближающихся вертолетов. Однако в самый последний момент громкий хлопок затмил собой все. И десантник вместе с подступающими «муравьями» разлетелся на части.

Тут уже желание журналиста жить взяло верх над профессионализмом. Он крикнул нечто нечленораздельное, после чего оператор последовал примеру товарища. Камера уткнулась в землю, некоторое время еще снимала сорную траву и ковыль, а после выключилась. Будто бы сама собой. Но последние звуки рядом с ней, словно инфернального происхождения, красноречиво говорили, что неприятель добрался и сюда.

Те, кто работали в телецентре, относительно быстро поняли что к чему, и вернули картинку в студию. Правда, лучше не стало. Ведущая испуганно хлопала глазами, словно все это случилось в двух метрах от нее, и не могла вымолвить ни слова.

На мгновение показалась даже рука, машущая из-за студийной камеры. И только после этого девушка бессвязно пролепетала:

– Просим прощения. Технические неполадки. Мы позже… вернемся.

А затем исчезла и она. С противным писком во весь экран появилась разноцветная таблица настройки изображения. И так было по всем каналам.

* * *

– …все перебиты. Несколько трупов отправлено на изучение в Новосибирск, остальных увезли на Рощинский полигон.

Было видно, что командующий Центральным военным округом генерал-майор Шапочников нервничает. Несмотря на седины и приличный послужной список. Спроси Евгения Николаевича еще вчера, у кого идеальная карьера в армии, тот, с присущим ему юмором, ответил бы, что у него. А теперь… теперь непонятно, что будет дальше.

– Потери? – сухо спросил Президент Верховный Главнокомандующий.

Этого вопроса генерал ждал. И боялся. Хотя понимал: не спросить президент не мог. Если уж по федеральному каналу показали…

Шапочников всегда не понимал, почему этого маленького коренастого человека так боятся. Но теперь, когда ощутил на себе этот пристальный взгляд исподлобья, почувствовал себя нашкодившим мальчишкой, которому приходилось оправдываться.

– По предварительным данным около двух тысяч убиты и семь тысяч безвозвратно ранены.

Хотел сказать еще что-то, но не смог. Язык прилип к гортани, а по спине между лопаток потекла струйка холодного пота. Будто он лично был виноват в неожиданном появлении этих мерзких тварей.

– За один день, – тихо произнес Президент Верховный Главнокомандующий, словно размышляя. – Что по гражданским?

– Пока с… считаем, – начал заикаться Шапочников. – Думаю, потерь больше.

Он замолчал, явно что-то обдумывая. Молчали и все остальные генералы, включая министра обороны. Случившееся нельзя было назвать даже чрезвычайным происшествием. Сюда больше подходило слово «катастрофа».

– Что скажете, Александр Мергенович?

Министр обороны заговорил неизменно тихим голосом, точно рассказывал обычную бытовую историю. Однако бледный вид свидетельствовал о крайнем волнении.

– Мы впервые столкнулись с таким противником, Виталий Витальевич. Армия не была готова к подобному развитию событий на нашей территории. Большая часть существ появилась в Самарской области, что мы связываем с наличием города иносов…

– Связывают, – прервал президент, и в глазах его на мгновение блеснуло зарево надвигающейся бури. – Аналитики чертовы. Конечно, это из-за иносов, из-за кого же еще?

Он помолчал, глядя на беззвучно работающий в кабинете настенный телевизор. Совещание решили провести срочно, поэтому до Кремля главнокомандующий не доехал. Остался в Ново-Огарево.

Именно Кремль сейчас показывали. Могучий, древний и будто замерший в ожидании чего-то недоброго. А хорошего ничего ожидать не приходилось. Просто так флаги не приспускают.

– И Васютин этот, идиот, – не стал сдерживаться президент. – Руководитель федерального канала, тоже мне. Такое в прямом эфире пустить.

– Васютина уволим, Виталий Витальевич, – робко подал голос начальник Главного контрольного управления президента РФ Семенов, бодрый до невозможности, исполнительный и вместе с тем глуповатый. – И журналистку. Оператор с корреспондентом, к сожалению, мертвы. Им мы ничего…

– К сожалению? – зацепился за слово главнокомандующий.

– В смысле, без сожаления. То есть, просто мертвы.

У Шапочникова громко стучало сердце. Когда он увидел, что президент тяжело вздохнул, на короткий миг даже показалось, что он знает, о чем думает Виталий Витальевич. Кадры, кадры, кадры. Даже на такой высокой должности начинаешь ощущать их резкий дефицит. Хотя скорее, именно на подобной должности он ярче всего и воспринимается.

Семенова давно надо было уволить. Он, что называется, не соответствовал своему креслу. Об этом знали все. Вот только где найти компетентную замену, да еще такого же преданного, как Семенов?

– Васютина перевести, но без лишнего шума, – сказал наконец Виталий Витальевич. – Придумайте ему там занятие. Но чтобы все поняли, что к чему. Журналистку не трогать. Тут показательные порки не нужны. Надо думать, что теперь делать дальше. Вы же понимаете, к чему все идет?

Шапочников понимал. Он представлял масштабы катастрофы и очень хотел сохранить задницу в тепле на своей должности. Из ниоткуда взявшиеся твари – не просто недоразумение. Это лишь первая ласточка.

– Будут еще так называемые прорывы, – подтвердил его догадку президент. – И теперь надо быть к ним готовыми. Как бы нам не хотелось, но привычный нам мир изменился. И теперь он никогда не станет прежним. Несколько глав ОДКБ уже прислали письма с готовностью оказать поддержку. Даже американцы готовы выслать солдат НАТО. Дожили! Они хотят нам оказывать поддержку!

– Может, настало время для ассиметричного ответа, Виталий Витальевич? – подал голос Грознов. Один единственный из генералов, который, казалось, даже сейчас сохраняет невозмутимость. По крайней мере, по его сдвинутым бровям складывалось именно такое ощущение.

– Ответ кому? Иносам?

– Виталий Витальевич, так ведь понятно, кто за этим стоит, – не унимался Грознов.

– Мне кажется, что они сами не рады этим прорывам. И у них там, внутри, тоже что-то происходит. По крайней мере, пока никаких ответов из-за стены не поступало.

Шапочникову показалось, что на мгновение президент утратил всю суровость и решительность. Впрочем, длилось подобное недолго. Короткий миг.

– Пока суть да дело, Александр Мергенович, переведите все силы сдерживания в режим несения боевого дежурства. Отозвать всех из отпусков. Вы сами все знаете, чего я Вам объясняю. Подобное не должно повториться!

Шапочников облегченно выдохнул. Не сняли, обошлось. Но у него родился довольно серьезный вопрос. Надолго ли?

Глава 1

Зейфарт сейчас представлял собой осадную башню на поле боя. Столь же величественную и неприступную. Он никогда не был крепким здоровым мужиком, как у нас принято рисовать супергероев. Однако именно сейчас от него настолько мощно веяло силой, что хотелось быть поближе к директору. Но у него были свои намерения на мой счет.

– Портупей-юнкеры, сюда, живо!

Мне и бежать не пришлось. Просто сделал пару шагов вперед. А вот от занимающих позицию лицеистов отделилась пара человек: Извольский и Аввакумов. Отличники учебы и военной подготовки.

– Ирмер-Куликов, на Вас семерки и шестерки. Народу там много, а толку не особо. Будете удерживать площадку перед заводом. От Вас многое зависит, внутри недомы. Они вряд ли что-то могут противопоставить противнику. Аввакумов, возьмите взвод пятерок и встаньте у северного входа. Извольский, на Вас все, кто рангом выше. Вы вместе со мной встанете во главе нашей крохотной армии. Господин подполковник, – обратился Зейфарт к начальнику моей охраны. – Нам бы очень понадобилась Ваша помощь.

– У меня личный приказ Его Величества охранять Ирмера-Куликова, – холодно ответил тот.

Твердолобый, чтоб его, дурак. Нас того и гляди вообще сметут отсюда. А он – приказ. С другой стороны, именно теперь я окончательно понял серьезность Императорского конвоя. Они были готовы пожертвовать и своей, и чужой жизнью, лишь бы выполнить приказ.

– Пусть так, – даже не пытался скрыть разочарование Зейфарт. Он быстро понял, что дальнейший разговор бессмыслен. Поэтому обратился к нам. – Надеюсь, вы все поняли. С Богом, господа.

Собственно, ничего передавать с помощью испорченного телефона и не понадобилось. Практически все лицеисты, сейчас притихшие, слышали слова директора. Я даже с удовольствием увидел кислое лицо Бабичева. Ну да, применил Зеркало, теперь будь любезен встать под командование Извольского. И еще с грустью и некоторым удивлением посмотрел на Варвару, которая также отправилась вместе с командиром «Людей чести». Наши отношения были настолько сложными, что я до сих пор даже не поинтересовался, какой у нее ранг. Получалось, что выше пятого. Однако, в таком-то юном возрасте…

Правда, на этом прилив изумительных и положительных эмоций закончился. Во-первых, я понимал, что ничего хорошего ждать не приходится. Во-вторых, легко сказать – возьми под руководство людей. Нет, обучение тактике у нас проходило постоянно. К тому же фельдфебель частенько «вбивал в наши пустые головы прописные истины». Однако, одно дело – теория, а другое – практика.

Что ж, будь так, война план покажет. Мне сейчас демонстрировать собственное бессилие просто нельзя. Лицеисты и так растеряны до невозможности.

– Шестерки и семерки, за мной, бегом! – перенял я манеру командования Зейфарта. А что? Надо учиться у лучших.

Площадка перед заводом была просторная. С дальней стороны ограничена мастерской, с другой – местом, где частично еще остался забор, в котором теперь зияло несколько прорех. Знаю, порядка никакого в хозяйстве.

Я понимал, почему директор определил нас именно сюда. Это самый что ни на есть, тыл. Тылее некуда. Вряд ли нам здесь будет угрожать что-то серьезное. По крайней мере, я очень на это надеюсь. Быть героем всея Империи сейчас мне хотелось меньше всего.

К тому же молчаливые казаки, ставшие моей тенью, тоже довольно внушительная сила. Кстати, хорошо бы договориться сразу обо всем на берегу.

– Ваше Высокоблагородие, – обратился я к Черевину, – позвольте полюбопытствовать, Вы будете ждать, когда меня попытается разорвать на части какая-нибудь иномирная мерзость, или откроете огонь на поражение, как только увидите ее?

Вопрос был, что называется, насущный. Наверное, оттого Черевин и позволил себе на пару секунд задуматься. После чего ответил:

– Легче попытаться предотвратить угрозу, чем тщетно бороться с ее последствиями.

У меня с души камень упал. Значит, на пятерых казаков я могу рассчитывать.

– Господа! – повысил я голос, обращаясь к лицеистам. Правда, тут же добавил, исправляясь: – И дамы…

Помимо Дмитриевой здесь были девчонки из команды «Победителей» – Завольская и Штейнберг.

– Семерки, расставьте Силки у забора. В бою используйте Проклятие и Искру. Вы важная часть нашего отряда. Шестерки, на вас Кистени, Стрелы и Громовой шаг. Юнкеры, сегодня у вас замечательная возможность проявить себя! – повторил я слова Зейфарта.

И надо отметить, что моя короткая речь воодушевила лицеистов. Я понял одну важную вещь – для того, чтобы люди не паниковали, нужно увлечь их каким-нибудь делом. Тогда для страха времени не останется.

Так и было, пока мы готовились к обороне. А вот когда пришло время ждать, липкая рука страха вновь забралась за шиворот и схватила за шею. У меня самого подрагивали колени, но я всем своим видом демонстрировал спокойствие. По крайней мере, пытался. Я же, на минуточку, тот самый застенец, который убил главаря Слепцов.

Правда, ждать долго и не пришлось. Как я и предполагал, основной удар пришелся на силы Зейфарта и высокоранговых юнкеров. Со стороны главного входа раздались звуки взрывов, воздух раскрасился синевой заклинаний, запахло паленой шерстью и кровью. А потом настала и наша очередь действовать.

Как оказалось, в этом мире нигде нельзя чувствовать себя в полной безопасности. Даже находясь в тылу. Сначала я увидел сквозь прорехи в заборе черные кругляши, напоминающие перекати-поле. Вот только эта сорная трава приближалась к нам с поражающей быстротой. Подпрыгивая так высоко, что мы диву давались.

Сверкнула впереди Баррикада – это подполковник Черевин решил на всякий случай обезопасить лицеистов. Четвертый ранг, значит. Собственно, на что-то подобное я и рассчитывал.

Правда, Баррикада вышла не такой уж большой. Всего лишь метров тридцать в ширину. Более того, сыграла даже в минус. Потому что стоявшие впереди лицеисты стали жаться к ней поближе, сбивая строй. Умирать сегодня не хотел никто.

Первыми ударили казаки. Серебристой вспышкой у дыр в заборе залязгали созданные клинки, расходясь в стороны и заменяя собой массовую мясорубку. Я насчитал сразу пять Вспышек мечей. Одно из заклинаний было массивным, ярко выраженным и явно принадлежало подполковнику. Остальные более блеклые, крохотные, клинки зазубренные. Все потому, что подчиненные Черевина не дотягивали до четвертого ранга. Но и то неплохо. Боже, храни Его Величество за мою охрану!

Крохотные комочки, не больше полуметра в диаметре, разлетелись на составные части. Один из нападавших, окровавленный и умирающий, влетел в Баррикаду и оглушенный сполз вниз. Даже погибая он не оставлял попыток дотянуться до человеческой плоти. А я повнимательнее разглядел иномирную тварь.

Тело нападающего на самом деле не было круглым, скорее, вытянутым – мощные передние и задние лапы, широкая пасть, крохотные подслеповатые глазки и нос с множеством вибриссов на нем. Видимо, ориентируются по запаху, сволочи. Иллюзию же шара создавала густая шерсть, которой твари были облеплены со всех сторон.

А еще они оказались быстрыми. Чересчур быстрыми. Из десятка Кистеней шестерок достигли цели лишь пара. Стрелы вышли столь же бесполезными. Попробуй попади в такую шуструю цель. Более действенным оказался Громовой шаг.

Вскрикнул один из лицеистов, завалившись на бок, в его руку вцепился черный комок ярости, пытаясь отгрызть ее. Благо, на помощь бросились несколько юнкеров, в доли секунды превратив шерстяной клубок в подушечку для булавок. Вот тебе и ответ, зачем нужно все время иметь при себе кортики.

Это нам еще повезло, что твари не очень сообразительные. Нападали в лоб, не понимая, что с краев никакой защиты, кроме редких Кольчуг, на шестерках нет.

Отступил на шаг назад подполковник. Баррикаду прогрызали нападающие, все-таки пробравшиеся через Вихрь мечей и многочисленные Силки. К слову, последние сработали неплохо, но слишком уж много оказалось тварей.

Нашу оборону сминали. Правый фланг спешно пятился, раненых становилось все больше, а несколько лицеистов и вовсе лежали, не подавая признаков жизни. Я, уже даже не вспоминая о желании хранить свой ранг в тайне, шарашил в толпу Громовым шагом. И не только я.

Шерстяные зубастые клубки разлетались на части, однако их ряды пополнялись новыми собратьями. Рядом замер в ужасе Горчаков, водя кортиком перед собой. Словно был готов отразить нападение того, кто прорвется через Баррикаду. Протопопов хоть и выглядел более сосредоточенным, даже пытался колдовать, но формы его заклинаний рассыпались прежде, чем он вкладывал в них силу.

Только Дмитриева замерла, отрешенная, чужая. Будто читала интересную книгу, которая перенесла ее в другой, выдуманный мир. А потом она повернулась ко мне, поглядела пустым отсутствующим взглядом и тихо проговорила:

– Необходимо продержаться совсем немного, помощь уже близка. Нужно защитить всех.

Это ты молодец, хорошо придумала. А я все не могу решить, чем бы заняться. У меня только один простой и незамысловатый вопрос – как?

Баррикада разрушалась, напоминая собой сейчас дырявую натянутую простыню. Несколько тварей почти пробрались сквозь нее, толкаясь мускулистыми конечностями и распихивая друг друга. Когда они прорвутся, быть беде.

И дело не в том, что заклинание подполковника вышло плохим. Все объяснялось просто – сил мага оказалось недостаточно, чтобы в такой короткий срок противостоять нападающим. Форма заклинания попросту не успевала восполниться.

Тогда я предпринял самоубийственный шаг. Даже самоубийственнее, чем демонстрация заклинаний шестого ранга. Точнее, в сложившейся ситуации только данное действие могло мне помочь. Хотя скорее уж, всем нам. Но в будущем явно принесет больше бед, чем пользы.

Именно сейчас я отвернулся от смерти и крови, приблизился к Черевину и положил руку ему на плечо. Сказать, что тот удивился – не сказать ничего. В другой ситуации подобный жест сочли бы фривольным. И правильно бы сочли. В моем мире только за легкий намек на такое сразу клеили радужные ярлычки на книги и запрещали к упоминанию. Все-таки цивилизация, и все такое.

Но об этом сейчас думать было недосуг. Я напрягся, прогоняя внутреннюю силу через тело. По ощущениям это напоминало, как если бы тебя выпустили после вчерашнего матча с забитыми мышцами на новую игру. Не размявшись. С первых минут.

Виски закололо, голова загудела, пальцы задрожали. Наверное, все дело еще и в том, что я отдавал много силы. Чересчур. Потому что действовать надо было поспешно. К примеру, в госпитале, с тем же штабс-капитаном, дар тек намного медленнее. Теперь я выдавливал его из себя невероятно быстро. Как пюре из пакета с крохотной дырочкой, пытаясь сжать настолько сильно, как только было возможно.

И тогда взгляд подполковника с неодобрительного сменился сначала на удивленный, а после на признательный. Черевин даже коротко кивнул, а я на мгновение почувствовал форму его заклинания, структуру заполнения, даже отдельные элементы ковки. Будто подсмотрел за чужой работой через приоткрытую дверь.

Мне и поворачиваться не понадобилось, чтобы понять трансформацию заклинания. Я чувствовал, что Баррикада восстанавливается, латаются дыры, расширяется сфера действия, заполняется ею вся площадка. Теперь под защиту заклинания попадали не только те лицеисты, которые стояли в центре. Под защитой оказались все юнкера, включая раненых.

Как известно, у каждого происшествия есть плюсы и минусы. Из плюсов – мы наконец закрылись от этих чертовых прожорливых комков из шерсти и зубов. Минусы – мои силы тоже не безграничны.

Чувствовал я себя хорошо первые секунд двадцать. А потом начало колбасить. По ощущениям это походило на тот самый заклятый июльский матч в плюс тридцать. Когда во втором тайме я понимал, что сейчас где-нибудь упаду и больше не встану.

Только ко всему прочему добавилась боль в костях, мышечные судороги, поплыли разноцветные круги перед глазами. Магия выкрутила рубильник на полную, забыв про предохранитель.

– Лиза, сколько еще нам надо продержаться? – чужим голосом спросил я, чувствуя невероятную сухость во рту.

– Уже, – тихо ответила девушка.

Тогда я все же крутанул головой, чтобы посмотреть, о чем она говорит. И увидел одинокую фигуру у забора, закованную в сияющий Панцирь – улучшенный вид Кольчуги, составляющий сплошной доспех.

Мерзкие твари тоже заметили появление незнакомца. И даже вроде как обрадовались. Часть из них поспешила выковырять вкусный деликатес из магической консервной банки. Если это наш спаситель и его единственная фича – защитное заклинание пятого ранга, то у меня плохие новости. Мы тут все сдохнем!

Однако маг будто бы не замечал неприятеля, пусть с каждой секундой все тяжелее и тяжелее продвигаясь вперед. Казалось, он нарочно привлекал внимание шерстяных тварей. И надо сказать, это у него получалось вполне неплохо.

Все больше зубастиков отлеплялись от Баррикады, увлекаемые новой целью. В какой-то момент я даже понял, что дальнейшая подпитка Черевину не нужна и отпустил его. Весьма вовремя, ибо сам едва держался на ногах. А наше защитное заклинание осталось в неизменном виде. Разве что чуть сузилось, но всего на какие-то десять метров. Теперь все внимание было приковано к чужаку, затрудненные движения которого казались мне какими-то знакомыми.

В какой-то момент тот, облепленный со всех сторон чужемирными тварями, остановился и стал создавать форму. Странную, невероятно сложную, при этом совершенно не обращая внимания на неприятеля, слившегося в одну живую, бурно шевелящуюся массу.

Он не плел и не ковал. Скорее, собирал форму по кусочкам, словно замысловатую мозаику. И только тогда я догадался, кто передо мной. Догадался и одновременно испугался за мага. Куда ему с его способностями браться за такие заклинания?

Но вот закончил создавать форму, и в нее полилась сила. Хлынула бурной рекой, заполняя все пространство. А потом все вспыхнуло.

В первую очередь воспламенился сам человек, словно состоял из горючего газа. Сейчас он напоминал яркий факел. А вместе с ним загорелись и все враги.

Все произошло в короткое мгновение. Твари кричали, скрежетали зубами, шерсть трещала на их телах, превращаясь в жесткую корку. И вдруг все закончилось.

Случилось все так быстро, что я даже удивиться не успел. Словно каждый день только и видел подобные чудеса.

Казалось, зубастики сгорели изнутри. Не просто сгорели, а превратились в кучки золы, осыпавшиеся у ног нашего спасителя. Лишь сквозь пепел их останков блестели на свету крохотные, будто жемчуг, сульфары.

Воздух наполнился запахом гари и пережаренного мяса. Он был таким насыщенным и плотным, что к горлу подступила тошнота. Но, как выяснилось, я оказался еще стойким. Многие выжившие лицеисты согнулись, выблевывая свой завтрак.

Я же смотрел на того, кто пожертвовал всем. Того, кто не мог сотворить подобное заклинание с его уровнем развития силы. Человека с широким внутренним руслом, как говорил Пал Палыч, и оскудевшей рекой дара.

Будочник преобразился. В том числе внешне. Кавалерийский черный мундир с красными выпушками, теперь местами подпаленный, ему невероятно шел и будто бы был сшит идеально по фигуре. На воротнике закреплены петлицы, которые позволялось носить лишь тем, кто проявил себя: за «Военное отличие». И грудь увешанная орденами: «Белый орел», «Военный святого Георгия четвертой степени», «Святой Анны», «Орден святого Владимира четвертой степени». Да твою мать, кто же мог подумать, что Будочник не просто сумасшедший мужик, доживающий свой век, а массовая машина для убийств?

Спасший нас подполковник (офигеть, так он Высокоблагородие!) разоделся подобным образом не просто так. Я понял это только что. Будочник был не из тех, кто кичился своими достижениями. Скорее наоборот, собственное прошлое он тщательным образом скрывал, словно стыдясь содеянного.

Все это он сделал по одной простой причине. Будочник пришел сюда умирать. Отсюда и Испепеление – заклинание третьего ранга, которое мой незадачливый учитель попросту не мог потянуть. Точнее, был способен его создать. Но цена за него оказалась невероятно высока.

Будочник все это понимал. И все равно сделал. Как понял? Почувствовал? Осознал, что мне угрожает опасность? Все это было уже неважно. Кроме того, что сейчас он стоял, пошатываясь, передо мной. Все, что успел произнести Будочник, уместилось в три слова:

– Вот так, лицеист.

И прежде чем я бросился к нему, он упал, словно тряпичная кукла, сильно ударившись головой.