– День рождения, говорю, у меня скоро!
– А, ну круть, че! Поздравляю! Сколько тебе, мать, натикало?
– Девушкам такие вопросы задавать неприлично.
– Ну, надеюсь, не шестнадцать, а то посадят за совращение несовершеннолетней.
Девушка хихикнула и заулыбалась.
– Спасибо, зайчик, за комплимент. А что ты мне подаришь?
– А что ты хочешь, э-э-э, киска?
Олег оторвал взгляд от полосы дороги и улыбнулся ей. Он совсем забыл, как ее зовут. В телефоне она была записана как «Леша резина» – зачем он так ее записал? Для конспирации? От кого? Ему уже давно было на всех наплевать.
– Я хочу айфон, зайчик, новый айфон, подари мне, пожалуйста. – Девушка улыбнулась в ответ. – И шубу, а то я мерзну, зима же.
Раз она «Леша резина», значит, имя начинается на Л. Лена? Лиза? Люся? Не, ну точно не Люся. Лера? Ой нет, две Леры – это уже перебор, хотя было бы удобно.
– Зайчик, ну ты чего молчишь?
«А ведь она тоже забыла мое имя».
– «Люблю, куплю и поедем» – вот три слова, которые откроют путь в сердце любой девушки.
– Слушай, а ты чего такая меркантильная? Помнишь, как меня зовут?
– Олег, ты прикалываешься? У нас вообще-то отношения.
– А-а-а-а, ну, извини, куплю айфон тебе, готовь чехол.
– А я?
– Что «я»?
– Меня как зовут?
– Люба?
– Ты серьезно? Какая, блин, Люба?
– Лиза?
– Не, ну вообще несмешно, какая еще Лиза?
– Лукреция?
– Я Лена, запомни ты уже наконец, Ле-на, – девушка сказала по слогам и тяжело вздохнула.
– Надо ж, какое имя примитивное, это слишком просто для тебя, я буду тебя звать Лукрецией.
– Зови как хочешь, шуба с тебя!
– Сначала с айфоном разберемся, сегодня закину тебе бабок, которые на валенки копил! Плевать, босиком похожу по сугробам, лишь бы ты с айфоном была.
Лена засмеялась.
– Хватит прикалываться. Что, у тебя обуви нет? А они дорогие?
– Кто?
– Валенки.
– Очень! Один валенок как полтора айфона стоит! Так что еще и на чехол хватит!
Лена задумалась.
– То есть ты мне сколько в итоге денег-то дашь?
– Ну, умножь полтора айфона на два валенка, сколько получится?
Лена впала в ступор. Олег покосился на нее. Считает, что ли?
Минут через пять они въехали на территорию базы – словно по мановению волшебной палочки попали в зимнюю рождественскую сказку. Могучие вековые сосны стояли укрытые снегом, домики были наряжены в гирлянды огней, горели фонари с шапками снега, освещая вычищенные дорожки.
Олег заглушил двигатель, стало очень тихо. Так тихо, как может быть только зимой. Медленно кружился снег, где-то у бани гавкнула собака, но тут же замолчала, ей тоже не хотелось нарушать эту тихую идиллию.
– Как красиво! – Лена улыбнулась. – Так спокойно, вот бы на пенсию сюда жить переехать.
– Мы до пенсии с таким правительством не доживем. – Олег засмеялся. – Пятый домик, Лукреция, давай иди, готовься, а я пока по делам сгоняю и к тебе.
– Хорошо, – девушка покорно вздохнула и вышла.
Олег приехал сюда с благой целью – дать денег на храм. Хотел дать крупную сумму Таше, а уж там она пусть сама занимается. Но как это сделать, он не знал. Наташа с ним не разговаривала, всячески его избегала, хоть и продолжала работать на базе, а база сейчас стала его.
На поминках на девятый день, когда Олег уже более-менее пришел в себя и, как это положено, вспоминал о Максе, об их дружбе с детства, о преданности и верности, Наташа, сидевшая напротив, вдруг сжала кулаки и вся побелела.
– Лицемер!! – она вскочила и крикнула на весь зал. – Как ты смеешь?! Где ты был?! Где ты был, сволочь?!
На нее тут же зашипели со всех сторон:
– Тише, тише, Наташ, что он мог сделать, успокойся.
Олег стоял со своей стопкой растерянный, не знал, что и сказать.
Выплеснув эмоции, Таша мгновенно обессилела, устало опустилась на стул.
– Из-за тебя все, все из-за тебя, будь ты проклят, сволочь!
Последнюю фразу она сказала негромко, устало, но во внезапно наступившей тишине она прозвучала необычно резко.
Олег готов был сквозь землю провалиться тогда. Но потом это прошло.
Правда, они так и не разговаривали.
А сейчас, наверное, надо было начинать.
Он взял телефон и позвонил. Наташа не отвечала. Ну не любила она Олега, могла и специально не ответить. Он вздохнул, сунул пачку денег в карман, вышел и быстрой пружинистой походкой пошел в ресторан.
– Она в церковь ушла, Олег Владимирович, где-то час назад, – толстая повариха с колпаком и половником ткнула им куда-то в сторону. – Скоро придет уж, садитесь поешьте пока.
– Да я добегу до церкви, а вы отнесите пока еду в пятый домик.
– А что именно?
– Да всё, что есть в меню, всё и несите, мы всё попробуем.
Он выскочил из ресторана и рванул в сторону церкви. Как все-таки красиво! И это теперь все его.
Олег быстро пересек базу и вышел за забор. Рождественская сказка погасла, через поле горела одиноким окном церковь, сзади стояли деревянные дома деревни. Дым из труб поднимался вертикально вверх и таял в холодном зимнем небе. Цепочка лисьих следов шла через поле к оврагу и дальше к лесу, где-то хрипло лаяла собака. Олег заскользил по тропинке и через десять минут вошел в храм.
Там только что закончилась служба, горели свечи у алтарей, батюшка, степенный и величественный, с бородой, в рясе, стоял в окружении прихожан и что-то им рассказывал. Олег подошел и встал рядом. Неудобно было прерывать его ясную и спокойную речь. Лучше, наверное, батюшке напрямую деньги отдать, чтоб Ташу не видеть. Он немного повздыхал и наконец решился:
– Святой отец, тысяча извинений, как к вам обращаться, Христос воскрес?
– Господь с вами, сын мой, отец Сергий я, – батюшка с улыбкой отреагировал на сумбурную речь Олега.
– Я это, вам денег принес на церковь, – Олег вынул из кармана большую пачку пятитысячных и протянул ее батюшке. – Вы за Макса помолитесь, пожалуйста, за мужа Наташи, ну, директора базы, соседа вашего, вы ж его знаете наверняка, он же вам всегда помогал.
– Знаем, конечно, царствие ему небесное, хороший был человек. Супружница его, Наталья, только что на службе была. А вы, молодой человек, вас как зовут?
– Да Олег я, Олег, да я-то вам зачем, вы за Макса помолитесь, ладно? – он попятился к двери.
– Мы и за вас молиться будем.
– Да за меня не надо, я уж сам как-нибудь, вы за Максима лучше, друг это мой, лучший друг.
Он развернулся и выскочил на улицу.
Стало легче: в церкви он не знал, как себя вести. Олег быстро пошел обратно, он опаздывал. Нужно было заехать к Вике, потом его ждала Лера, да еще и Лена-Лукреция куковала в пятом домике. Он решительно ничего не успевал.
Олег быстро шел, почти бежал по тропинке и вдруг краем глаза увидел силуэт девушки справа от него. Она медленно брела по замерзшему озеру спиной к нему, низко склонив голову в капюшоне, смотря себе под ноги. Олег сразу понял, кто это.
– Наташ! – он окликнул ее. В абсолютной тишине ледяного мира его голос прозвучал непривычно резко.
Девушка замерла, как от выстрела. Стройная и молчаливая, она стояла посреди озера, сливаясь с пейзажем.
Олег выругался и сошел с тропинки, шагнул в сторону озера и тут же провалился в снег по колено.
Ругаясь на чем свет стоит, он медленно шел к ней по полю, высоко, как цапля, поднимая ноги и проваливаясь по колено в вязкий снег.
– Наташ! – он снова окликнул ее, вступив на лед. – Ты чего тут делаешь, чего домой не идешь?
Олег шел к ней, отряхивая брюки. На льду снега было по щиколотку.
Но Таша не двигалась. Виден был только пар от дыхания, и немножко дрожали плечи. Было очень холодно.
– Наташ, ну ты чего? – Олег обошел вокруг и заглянул ей в глаза.
Она так похудела! Реально пол-Наташи осталось.
Таша была замотана шарфом по самый нос, как Пятачок в гостях у Кролика. Сверху была шапка и капюшон. Огромные глаза, как блюдца, испуганно смотрели на Олега.
В холодном лунном свете кружились снежинки и падали на грешную землю. Некоторые из них попадали на лицо и руки, таяли, так и не долетев до земли.
– Ты чего здесь, Таш? – Олег снова спросил и улыбнулся.
Наташа только моргнула.
– Пошли домой, а? Я это… тут фотка есть на памятник. Говорят, ты спрашивала.
Он достал телефон и замерзшими руками стал листать фотки в галерее. Сколько фотографий! Сколько всего уже было – события, лица, улыбки. В какой-то момент мелькнул смеющийся Макс на катере с пойманной щукой. Чистый, открытый взгляд, искрящиеся глаза.
– Это мы перед корпоративом, – Олег развернул экран к Таше.
Она часто-часто заморгала, пытаясь справиться с эмоциями.
– Какой счастливый! – Наташа выдохнула, в глазах блеснули слезы. – Счастливый-то какой!
– Таш, ну чего ты, уж времени-то прошло.
– Господи, как тяжело! Как же тяжело! Господи! – Она задрожала, как раненая птица, расплакалась и попыталась отвернуться.
Олег физически почувствовал огромную душевную боль этого человека. Он шагнул вперед и обнял ее.
– Как же жить-то, Олеж? Нет сил, – она всхлипнула, – нет сил жить.
«Как дети, петляющие в темноте, на ощупь, не знаем, кто мы и откуда, зачем мы здесь. Может, надо просто жить, а?» – эти слова всплыли откуда-то из глубин памяти, того давно забытого летнего вечера.
– Надо просто жить, Наташ, просто жить. Не думать ни о чем.
– Тяжело, – тихо сказала Таша и отстранилась. – Ты прости меня, Олеж, ты же лучший друг у него, он за тебя ведь знаешь как, всегда тебя защищал, всегда: «Олег, Олег… Олег, Олег». Только и слышишь: «Олег да Олег». Ты уж прости.
Она как-то путано говорила.
Вдруг у Олега в руках зазвонил телефон. Фотография счастливого Макса пропала, и вверху экрана побежала надпись: «Леша резина».
Олег попытался скинуть звонок, но замерзшие пальцы впустую скользили по экрану.
Наташа стояла какая-то потерянная и смотрела себе под ноги.
– Таш, ты это, мне идти пора.
– Угу, – она кивнула, качнулся капюшон.
– Я пойду, ладно? Ты давай, держись! Хорошо?
Таша опять беззвучно кивнула.
Олег медленно обошел ее, хотел еще что-то сказать, но передумал.
Он пошел прочь, к теплу, к красивой жизни, к девушке, ждущей его у камина. Все быстрее и быстрее. Не оглядываясь.