2
На крыльце сельсовета стояли председатель и парторг, перед ними тихо гомонящей толпой собрались обеспокоенные местные жители. Люди ждали, ждали, что председатель сейчас всё объяснит, всех успокоит: «Ошибочка вышла, нет никакого нападения, это пограничники, с недосыпу, танки с зайцами перепутали». Но нет, все по-настоящему. Война началась и будет собирать дань. Отцы, сыны, братья уйдут и, возможно, навсегда.
– Земляки, – начал председатель свою речь, – нашу многострадальную родину втянули в войну, но я верю, что мы справимся и вломим врагу, как всегда это происходило. Много говорить не считаю нужным. Основная часть наших жителей знает, что такое боевые действия. Поэтому всем мужикам призывного возраста надлежит явиться завтра утром сюда с вещами. Поедем в район для распределения. Также женщинам и подросткам с двенадцати лет тоже надо прийти, – председатель сделал небольшую паузу и вытер платочком пот со лба, – полевые работы никто не отменял. Будем учиться в эту уборку без мужиков обходиться. Очень надеюсь, что только эту уборку, точнее, дай Бог, чтобы только эту. Всё. По рабочим местам.
К мальчишкам подошёл Иван Наумович, отец Василя и Павла.
– Всё, хлопцы, детство кончилось. Пашка, возвращайся в кузню. К тебе сейчас бригадир придёт, новый фронт работ обрисует, а вы, – обратился он к Саньке и Василю, – завтра утром берёте с собой обед и шуруете в звено механизации. Вас будут обучать работе на тракторах. Теперь не будете бегать просить, чтобы прокатили, а сами будете управлять.
Вечером деревня выглядела не как обычно. Не было посиделок на завалинке, не бегали гурьбой дети, которые всегда знали, чем себя занять. Напряжённое безмолвие, которое изредка нарушалось лаем дворовых собак, висело над посёлком.
Иван Наумович разложив на столе вещмешок, собирал в него всё, что может пригодиться в походе. Рядом, задумавшись над чем-то и глядя в пустоту, сидела его жена София.
– Вань, может тебе не обязательно прямо сразу ехать?
– Почему это?
– Ну, ты же партийный. Может, ты здесь для какой работы нужен?
Иван Наумович, отвлекшись от сборов, обернулся к жене и попытался объяснить свою позицию:
– Именно потому, что партийный, я и должен быть в первых рядах. Нужно на своём примере показать народу, что катастрофического ничего не произошло. Страна в кулаке, всё идёт,как положено, и мы справимся с любыми напастями вместе, если не будем по сараям прятаться.
Но на Софию его слова, казалось, не произвели особого впечатления. Она была далеко в своих мыслях.
– Пашку тоже сразу заберёте? – спросила она, резко обернувшись на мужа и обеспокоенно посмотрев ему в глаза, – он ведь взрослый совсем уже.
Иван Наумович поднялся со стула и прошёлся по комнате.
– Нет. Ему восемнадцать через год только будет, к тому времени мы уже дома будем, – он подошёл к жене и положил руку ей на плечо, – мне звание сержанта сразу дадут, буду взводом командовать или отделением. Не переживай.
– Ой, не знаю, – София зарыдала, закрыв лицо ладонями.
Ночь постепенно окутывала село. Проснулись и звенели в траве маленькими колокольчиками чёрные сверчки. Лягушки на заросшем камышом поливном пруду пели свадебные серенады. Уютный деревенский тёплый вечер.
Санька и Василь сидели на лавочке у соседского дома.
– Что там отец твой? – спросил Санька.
– Собирается. Мамку жалко, плачет постоянно. Говорит, чувствует, что больше не увидит его.
– А он?
– Он говорит, что не надолго едет, что у нас армия самая мощная в мире, но по глазам видно – сам не знает, отобьёмся или нет, – Василь задумался, – твои там как?
– Тоже собираются, – ответил Санька, – это у него уже третья война. Говорит, что Гражданскую и Финскую прошёл и эту пройдёт. Ободряет мамку, но что-то не очень получается.
Василь встал и осмотрелся как заговорщик.
– Мне отец шепнул, оружие придумали, что может целые полки солдат перелопачивать, но у немцев тоже такое имеется. Вот теперь и будут меряться, чья лопата шире. Ладно, у нас другая задача, – подвёл итог Василь, – нас с тобой в звено механизации определили.
– Это хорошо, – ответил Санька.
– Чего же хорошего? Все путёвые трактора забрали из колхоза. Не знаю, орудия или ещё чего-то таскать, а нам рухлядь оставили. Будем постоянно в мазуте по уши, а ведь норму будут требовать. Девчат ещё в бригаду к нам назначили зачем-то.
– Так у них, может, ещё лучше получится, чем у Кольки с Сергеем. Они раздолбаи тупорылые, любая девка хитрей и дотошней. Да и веселей с ними, – Санька хитро улыбнулся.
Василь снова сел рядом с другом.
– Лошадей тоже проредили, даже Яшку увели. Калмык его за повод тянет и орёт: «Пошёл, пошёл, горбатый». Я ему говорю: «Сам ты горбатый, а его Яшкой зовут». Хрен с ним, сдюжим. Лишь бы батьки наши вернулись быстрей. Всё. Давай по домам. Утром всех проводим и к тракторам пойдём, учиться.
Санька подошёл к своему дому и взглянул в окно. На лавочке у печи сидел отец, Архип Емельянович, и подбивал сапог, на кровати мать, Домна Ивановна, подшивала одежду и причитала по-женски:
– Чего они тебя сразу тащат? Молодых вон сколько, пусть они повоюют, не всё же тебе.
– Молодых много, только техника сейчас другая, это тебе не шашкой махать. Один грамотный пулемётчик может наступление остановить, а пару залпов артиллерии целый полк с землёй и навозом перемесят. Вот и думай. Они же к нам не с рогатками пришли, вот и требуются опытные люди.
– Что же будет теперь? – слова женщины прервал короткий всхлип.
Архип Емельянович отложил сапог, подошёл к жене и обнял её, присев рядом на кровать.
– Ну чего ты, родная?
Она тихо заплакала и уткнулась лицом в плечо мужа.
Утром провожать призывников собралась вся деревня. Стояли подводы, запряжённые лошадьми, несколько грузовиков из района. Весело заливалась гармошка. Чуть в стороне находились мужчины с вещмешками. Между ними, надев боевые награды, подпрыгивая на протезе, маячил старый Мирон и ободрял собравшихся. Он проверял на них одежду, интересовался, что взяли с собой и наставлял их по-отечески, на правах бывалого солдата.
Из здания вышли председатель и парторг в сопровождении представителя комиссариата. Провели перекличку.
– По машинам! – прозвучала команда, и сразу же кто-то из женщин вскрикнул, как на похоронах.
– Хватит причитать, – рявкнул председатель и добавил уже спокойно, – всё хорошо будет. Мужики у нас крепкие, не первый раз в руки оружие берут, справятся.
– Трогай, – снова прозвучал зычный голос представителя военкомата.
Санька с Василём смотрели в след машинам, увозившим куда-то их отцов.
– Пойдём, – резко сказал Василь и быстрым шагом направился прочь от собравшихся.
– Так рано ведь, – семенил рядом Санька.
– Давай, давай, не хватало ещё, чтобы я слезу пустил.
– Ой, беда какая. Я в любой момент, по желанию могу. Хочешь зареву? Не веришь?
– Знаю я, что ты артист, отстань.
Санька стал забегать вперёд и пытался приободрить друга.
– Накостыляют наши батьки немцам и вернутся, вот увидишь.
– Хорошо бы, – Василь остановился и сказал, серьёзно глядя другу прямо в глаза, – одно я точно знаю, не получится у тебя с тракторами как с Янтарём.
– Чего? – не понял ничего Санька.
Василь повалил его на землю резкой подсечкой и пустился бежать.
– Семнадцатый трактор мой, – крикнул он на ходу, оглядываясь на друга и выставив ему кукиш.
Санька, кряхтя, поднялся:
– Зараза ты хитрожопая, ещё меня артистом называет.
На краю поля стояли колхозные трактора. Вид у них был потрепанный. Нужен практически ежедневный ремонт и обслуживание, они не годились для армии, поэтому их и оставили. Именно на этой технике предстояло трудиться Саньке и Василю. Работа на полях стоять не должна, хоть война, хоть природные или политические катаклизмы происходят в стране, а деревня должна молча выполнять свой долг. В то время, пока две столицы выходят на демонстрации, совершают перевороты и свергает правительства, русское село, смирившись с обстоятельствами, кормит страну и пополняет свежей кровью армию.
Перед тракторами полукругом стояла группа девушек, с ними же Санька и Василь. Молодой механик Николай проводил знакомство с техникой и объяснял, какие дела предстоят.
– Не будем долго рассусоливать, – начал он, – все друг друга знают, новый человек один. Просим.
Вперёд вышла Катерина. Она была одета в неизвестный деревенским жителям рабочий комбинезон и косынку, из-под неё выскальзывала непослушная прядь волос, которую девушка постоянно поправляла, смущённо поглядывая на молодого механика.
– Вот, знакомьтесь, Катерина. Она приехала к нам в гости из Белоруссии, но из-за того, что началась война и проходит сейчас как раз в тех краях, тётка её домой не пустила. Спасибо ей за это, рабочие руки нам сейчас позарез нужны.
Девушка хитро посмотрела на Саньку и чуть заметно улыбнулась. Тот сразу залился румянцем и как бы случайно, спрятался за Василём.
– Так, познакомились, – продолжил Николай, – всех, кого удалось собрать, разбили на звенья и распределили по разным фронтам. Перед нашей группе поставлена задача: проводить вспашку полей вслед за теми, кто будет убирать зерно. Пока уборка не началась, мы должны научиться управлять техникой, проводить техобслуживание и элементарный ремонт. Болячки у тракторов одинаковые, редко что-то новое сломается.
Николай подошёл к кусту, отломил длинную тонкую веточку, оборвал листочки и вернулся к группе. Он несколько раз взмахнул прутиком так, что тот издал свистящие звуки.
Пороть будете, товарищ преподаватель? – спросила Катерина, а девушки залились звонким смехом.
– Указка, – ответил Николай, смутившись, – сейчас я вас кратко ознакомлю с устройством техники и оборудования, потом будем пробовать заводить и управлять. У кого получится, тот будет за рычагами, а остальные пойдут на плуги, в прицепщики. Дело, я вам скажу, не менее ответственное и опасное. Поэтому ухо держим востро.
Нужно заметить, что у девушек совсем не получалось заводить трактор. Сколько ни пытались. То пусковой двигатель дёрнет в обратную сторону, то девчонка, напуганная грохотом и вырывающимся из выхлопной трубы дымом, стоит, как вкопанная, обхватив голову руками, и боится подойти к трактору.
Было решено: утром, после обслуживания и заправки, Санька и Василь заводят все трактора, а управлять как-нибудь научимся. Научились. С горем пополам, неуверенно, но всё же научились хрупкие, молодые девушки, которые ещё недавно в дочки-матери играли, управлять железными «чудо-юдами» с непонятным именем НАТИ, которых до недавнего времени и в глаза не видели.
День у новых механизаторов был разделён на несколько частей. Утром рано – пару часов обучения, затем вся группа уходила на мехток подкидывать и подгребать убранную пшеницу. К вечеру почти без чувств падали на кровать. На следующий день, чуть свет, снова на работу.
Пришло время пахать. Как и положено, каждый смазал и заправил свой трактор, затем Санька с Василём завели, и каждый, взяв на плуг прицепщика, зашёл в свою загонку. Работа пошла. Санька, довольный собой, чётко подруливал, не давая уйти трактору с нужной траектории. Как иначе? Ведь прицепщиком у него была сама Катерина, нельзя в грязь лицом упасть, нужно быть лучшим. Ещё не понятно, зачем она на механика поглядывает. Ничего. Вот увидит она, кто здесь лучший механизатор. Двигатель хорошо изучил, потягаемся ещё.
Санька управлял на поворотах мастерски, с ходу, без суеты, заходил на новый круг. Вот на очередном повороте кочка, будь она неладна. Трактор подкинуло, затем плуг. Санька расстроился, что не получилось красиво зайти в загонку и с досадой, прибавил газу. Обернулся. Сердце оборвалось. Катерины нет на плуге. Остановился, выскочил из трактора. Девушка лежала на пахоте лицом вниз, присыпанная землёй, и не двигалась. Санька подбежал к ней, перевернул и, упав рядом с ней на колени, стал ощупывать, пытаясь найти, что повредилось и не зацепило ли плугом. Он забыл о том, что он гордый, серьёзный мужчина, и кричал почти в истерике:
– Катя, Катерина, Катенька, где болит? Скажи что-нибудь, Катя.
Подбежали девушки, увидевшие произошедшее. Санька пытался расстегнуть комбинезон, который, перекрутившись, лямкой давил девушке на шею.
– Сыйди, шалый, – вскрикнула Катерина, влепила «спасителю» звонкую затрещину и вскочила на ноги.
Санька от неожиданности опешил и сидел на земле, глотая ртом воздух, как оглушенный карась.
Примчался механик.
– Что у вас тут? Все живы? Может, к фельдшеру? Пусть осмотрит на всякий случай.
– Не треба, – ответила Катерина, сверля Саньку взглядом, – меня уже ощупали и сказали, что всё в норме.
Однако потёрла ушибленное плечо и поморщилась.
– Аккуратней на поворотах, танкист, – добавила она.
Санька встал с земли, отряхнулся и сказал с недовольным видом:
– Я ж не специально. Разве тут углядишь все кочки в траве, – затем подошёл к плугу, осмотрел его, – ну что, поехали?
– Поехали, – ответила девушка, – только не спеша и с расстановкой.
Санька совсем расстроился, залез в трактор, старался больше не смотреть на свою прицепщицу и лишь бурчал себе под нос:
– Ощупали её… Да больно надо… Просто хотел посмотреть, не поломала ли чего себе. Ощупали, блин… За неё беспокоишься, а она ещё и по роже дала. Совсем уже, – добавил погромче, – соображать надо и держаться по-человечески, а то вошь за собаку сильней держится, чем вы на плуге, – но его слова заглушал грохот работающего на полных оборотах трактора.
Работа продвигалась. Санька уже отошёл от пережитого шока и снова уверенно держался за рычаги трактора, который, упираясь изо всех своих чугунных сил, полз вперёд, таща тяжёлый прицепной плуг. Санька мельком взглянул в зеркало заднего вида и заметил, что Катерина подаёт ему знаки руками. Он остановился, сделал обороты двигателя поменьше, чтобы тот не сильно шумел, и высунулся в проём, строго и недовольно глядя на свою прицепщицу.
– Чего тебе?
Катерина указывала в сторону соседней машины. Санька спрыгнул на землю. Соседний трактор не двигался, девушка, управляющая им, махала руками над головой.
– Чего она там? – спросил Санька, стараясь не смотреть в глаза Катерине.
– Заглох, наверное. Ты же видел, что они еле ползут.
– Тьфу ты, – парень плюнул на землю и с недовольным видом направился на помощь.
Так продолжалось несколько дней. Парни бегали от трактора к трактору, ремонтировали и заводили их. Затем Василь перестал помогать.
– Не дело это. Будем жопу рвать – она порвётся. Мы пока по полю мечемся, гектары не прибавляются. Видал, с учётчицей вместе новый парторг ходит? Она выработку замеряет, а он что-то там себе записывает. Меня отец предупреждал, чтобы хоть из кожи вон, но норму сделай, а не то статья или вредительство могут приписать. Пусть механик сам помогает или назначит отдельно человека на это дело. Но Санька лишь отмахивался.
– Ладно тебе. Не дурак же он? Видит, что мы не волыним, а работаем. Если не помогать, то вообще никто норму не сделает. Что тогда?
– Ну, как знаешь, – ответил Василь, поправляя картуз, – я тебя предупредил.
Через неделю такой работы всё вышло так, как и предупреждал Василь. В один из дней к сельсовету подъехала чёрная «эмка», или ГАЗ М-1, из неё вышел представительный мужчина средних лет и направился в здание. В кабинете находились председатель Андрей Егорович, парторг, учётчица и опустивший голову Санька. Он сидел возле двери на табуретке, как провинившийся школьник в кабинете директора. На пацана, которому по возрасту положено голубей по крышам гонять, у парторга были другие планы.
– Это он? – спросил вошедший партийный работник, указывая на Саньку.
– Он, он, – закивал парторг и засеменил навстречу, протягивая руку и в реверансе прогибаясь перед районным начальством.
Мужчина поздоровался со всеми и подошёл вплотную к Саньке.
– Объясняю суть проблемы: ты саботируешь установку о необходимости выполнения плана. В другое время, возможно, я попытался бы тебя вразумить, но сейчас каждый поступок отягощён военным положением. Тем более это было не один и не два раза, а происходит ежедневно. Что имеешь сказать в своё оправдание?
Мужчина подошёл к столу, выдвинул табуретку и присел.
Санька ничего не ответил, лишь вздохнул, отвернув голову.
– Ну, вот, стало быть, признаёшь, – констатировал мужчина.
– Чего он там признаёт, – вмешался председатель, вскочив из-за стола, – не успевает просто. Мы его на другую работу переведём, под мою ответственность. Буду лично его контролировать, семь шкур спущу.
Парторг не дал договорить Андрею Егоровичу:
– Перестаньте. Тут ремень не поможет. Видно, что это его принципиальная позиция. Механик говорит, что у него лучше всех получается трактором управлять и в ремонте соображает.
Парторг подошёл к сидевшей тут же учётчице и продолжил, положив руку ей на плечо:
– Вот и ответственное лицо подтверждает, что у девчонок есть норма, а у этого подлеца редко даже до половины дотягивает. Правда ведь, Тамара Григорьевна?
Женщина закивала головой.
– Так и есть, девки справляются, а у этого не хватает. Много не хватает. Так и есть.
– Даже сверх нормы. Вы же так говорили? – добавил парторг, заглядывая женщине в глаза.
– Так и есть. Даже сверх нормы. Я говорила. Так и есть.
– Ну, вот видите?
Довольный собой, парторг вышел на середину комнаты и принял важную позу:
– Я считаю, что нужно, просто необходимо, показательное дело, чтобы другие не сомневались в неотвратимости наказания. Никому не позволительно в такое тяжёлое для страны время нарушать закон и распоряжения партии.
– Перестаньте, пацан ведь, – вмешался председатель.
– Он не пацан, – резко осёк его парторг, – он механизатор, которому родина доверила самую ответственную задачу – обеспечение нашей Рабоче-крестьянской Красной Армии продовольствием, а он саботирует это поручение. Причём систематически.
Председатель глубоко вздохнул и отвернулся к окну:
– Не знаю, может, не стоит сразу так сурово?
Районный начальник встал с табуретки и подошёл к Саньке:
– Дело серьёзное. Ты понимаешь? Тебе сейчас со мной придётся ехать, разбираться. Домой можешь не скоро вернуться.
– Понимаю, – ответил Санька, ещё сильней опустив голову.
Парторг снова подскочил к учётчице, понимая, что дело пошло. В этот момент он напоминал жирную муху, которая нашла себе пропитание.
– У вас ведь всё задокументировано?
– Так и есть. Всё задок… – женщина запнулась, пытаясь произнести длинное, заковыристое слово, – записала я всё. Так и есть.
В это время Василь бежал к своей бригаде. Девушки встретили его недовольными претензиями:
– Где вас леший носит?
– Друг твой куда запропастился? Заводите трактора.
Василь отдышался.
– Запропастился. Увезут его сейчас в район. Может, в тюрьму посадят. Вот так.
Катерина подошла к нему ближе:
– За что это в тюрьму, что случилось?
– А вот из-за этих, – Василь указал на остальных девушек, – он же бегает весь день, им трактора заводит и ремонтирует, а у самого в загонке не прибавляется, сама знаешь. Он норму за всё время ни разу не сделал. Статья.
– За это в тюрьму? – изумилась Катерина, – он ведь всё звено тянет. Если бы не Санька, тут бы вообще ничего вспахано не было бы.
– Ну, все же молчат, заступиться и объяснить некому.
– Мы объясним, – решительно сказала Катерина, – пошли, девчата. Это что же такое? Хорошего хлопца не за что судить…
Василь с облегчением выдохнул. Он этого и добивался. Напрямую попросить девчат – не дело. Могли испугаться. А так они «сами решили», теперь всей гурьбой, единым клином шли на подмогу к Саньке, и горе тому, кто встанет у них на пути.
Дверь в кабинет председателя резко открылась, в неё буквально влетела Катерина, за ней, столпившись и прижимаясь друг к другу, как перепуганные гусята, и все девушки звена.
– Здравствуйте, уважаемый начальник из района. Мы пришли за Саньку говорить.
Парторг кинулся к ним, пытаясь вытолкать:
– Ты рехнулась что ли? Вы уже на поле должны быть. Залетели, как квочки. Быстро пошли вон отсюда. Я вечером ещё выработки ваши замеряю, вместе с ним под суд пойдёте.
– Постой, постой, – остановил его представительный мужчина, – пусть скажут, раз пришли.
Катерина отодвинула в сторону парторга и решительно шагнула вперёд:
– Я знаю, где мы должны быть, а кто трактора заводить будет, если вы Саньку заберёте?
– Не понял, – изумился мужчина, – объяснись.
– Ведь техника на ладан дышит, чего там скрывать. Глохнет и ломается постоянно, а он чуть что – бежит помогать. Его машина стоит, но остальные-то благодаря ему работают. Мы и прозвали его Санька-пускач.
Районный начальник приподнял брови и вопросительно посмотрел на парторга.
– Что теперь скажешь? – перевёл взгляд на учётчицу, – вы об этом знали?
– Так и есть. Весь день бегает, а своё не пашет.
– Так какого хрена… – взорвался мужчина, но тут же осёкся, вспомнив о присутствующих заступницах, – спасибо, девушки. Идите, не беспокойтесь, а ты, Санька, за дверью подожди.
Когда все вышли, он продолжил разнос:
– Что за клоунаду вы мне здесь устроили? – грозно посмотрел на председателя, – с этими двоими всё понятно, вы куда смотрели.
Председатель с удивительно спокойным и удовлетворённым видом развёл руками.
– К сожалению, я не имею возможности стать рядом с каждым работником и следить, чтобы исполнялись установки. У нас для этого есть учётчик и парторг. Тем более, меня никто в известность не поставил, что есть какие-то недочёты в работе звена механизации. Самостоятельно всё решили, самостоятельно подбили документацию и самостоятельно же вызвали вас.
Районный начальник успокоился.
– Документы переделать. Наработанные гектары делить на всех поровну, раз уж они у вас одной командой работают.
– Так и есть, работают. Переделаем, – выпалила учётчица, не поднимая глаз от пола.
Мужчина подошёл вплотную к парторгу, который всё так же стоял, вытянувшись в струнку, только бледности в лице прибавилось.
– Я уже слышал о Вас. О Вашем особом рвении в работе, но почему-то не думал, что Вы и так можете. Ставлю себе на заметку, и, если ещё раз решите на чужом горбу в рай заехать, я и для вас статью подберу.
Парторг чуть не упал в обморок. Нижняя губа задёргалась, а глаза заблестели, как у ребёнка, который вот-вот расплачется. Мужчина подошёл к столу и стал собирать бумаги, подготовленные для него.
– Эту «филькину грамоту» я забираю с собой. Теперь у меня есть документальное подтверждение того, что вы намеренно пытались очернить самоотверженных тружеников тыла. У вас пацан на себе все трактора тянет. Можно сказать, благодаря ему работы вообще продвигаются. В задницу целовать должны, а не оговаривать. Ведь вы ему этими писульками дорогу в тюрьму устлали, – он постучал пальцем по стопке бумаг, – в следующий раз, когда у вас возникнет желание делать в район какие-то доклады, доложите о возникшей ситуации председателю. Он не дурак и во всём разберётся, не надо через голову прыгать.
Мужчина подошёл к двери, взялся за ручку и, обернувшись, посмотрел на учётчицу.
– Так и есть?
– Так и есть, доложим, – всё так же, не поднимая глаз, ответила женщина.
– Я так и понял, – расстроенно сказал мужчина, затем обратился к председателю, – пройдёмте со мной.
Перед сельсоветом столпились люди: девчата-трактористы, Василь, почтальон и Санькина мать, Домна Ивановна. Ждали, что будет дальше.
На ступеньки вышли районный начальник с председателем и выдвинули перед собой Саньку.
– Знакомьтесь, – обратился мужчина к собравшимся, – Александр Архипович, младший механик звена механизации. Про Саньку-пускача всем забыть, теперь только по отчеству.
Новоявленный механик спустился со ступенек, демонстративно задрав нос и надвинув на глаза картуз. Василь вернул его на землю лёгким ударом под дых и дружеской похвалой:
– Растыка.
Вечером, после работы, Санька с Василём сидели на бревне. К ним подошла Катерина и незаметно подала знак Василю, чтобы тот отошёл. Он всё понял: