Космическая сага. Героями не рождаются, Героями становятся. Книга 1

Глава 1. Интерлюдия

Отказ правого двигателя, перевод мощности на левый.

Щиты с правой стороны потеряны, разгерметизация кабины.

Потеря биогеля семьдесят процентов.

Принудительное снижение манёвренности корабля тридцать процентов.

Рекомендация покинуть поле боя и отправиться на ремонт.

Связи с кораблём носителем отсутствует.

Резервные каналы связи не отвечают.

Мощность реактора снижается, возможно нарушение герметичности.

Отказ вооружений правого борта.

Входящие сообщения на экране шлема горели красным, извещая о многочисленных отказах систем и вооружений. Мой истребитель стремительно вращался в разных плоскостях, и только многочисленные тренировки не позволяли мне потерять ориентацию и помогали отслеживать ситуацию. Холодные щупальца страха, пытающиеся пробраться к сердцу, были мной отстранены усилием воли. Все мои мысли были сосредоточены на одном. Рядом маячила туша вражеского линкора, а оставшиеся две торпеды с усиленным ядерным зарядом, подвешенные на левом крыле моего истребителя, горели зелёным светом, извещая о готовности к пуску.

Рядом завершалось сражение, силы повстанцев, к которым принадлежал и мой истребитель, были практически разбиты. Карательная экспедиция, направленная к нашей звёздной системе из содружества Земли, уже готовились праздновать победу. На мой подбитый корабль уже никто не обращал внимания, но я не сдавался.

Отстранившись от окружающего, я посмотрел на фото своей невесты, размещённое рядом с главным радаром. На нём улыбающаяся рыжеволосая и конопатая девушка обнимала молодого блондина с голубыми глазами, а на заднем плане висело розовое солнце с двумя лунами.

Я на миг погрузился в воспоминания, продолжая контролировать всё, что происходило вокруг. Альфа Центавра стала убежищем для тех, кто захотел скрыться от монополии Нового правительства Земли и от навязывания новых принципов свободы и гендерных отношений в обществе. Из-за перенаселения принимались новые законы, запрещающие естественные отношения между мужчиной и женщиной. В открытую пропагандировались однополые браки, отказ от религии, от семейных ценностей и другие, подобные ограничения в нормальном развитии общества. Последние беженцы, пытающие скрыться вначале на Марсе и кольцах Сатурна, а затем и на Плутоне, смогли совершить рывок в науке и отправить большую часть повстанцев, как нас стали называть на Земле, в дальний космос.

Переселение закончилось довольно успешно, девяносто процентов кораблей смогли достичь ближайшей звезды – Альфа Центавра и смогли организовать успешную колонию. Почти тридцать лет спокойного развития поселили надежду на то, что преследование со стороны Земли уже закончилось, но пять лет назад появился первый разведчик, который смог преодолеть разделяющие нас расстояние, но даже тогда оставалась надежда, что политика Земли изменилась, но разведчик, отправив обратно зонд, атаковал ближайшую космическую станцию, на которой и погибли мои родители. Количество жертв тогда достигло семидесяти тысяч человек. С этого момента наша колония начала готовиться к неминуемому вторжению.

После гибели родителей я сразу же записался в корпус Стражей Центавры, которые должны будут первыми встретить вторжение противника на окраине системы. Пять лет изнурительных тренировок, и жизнь на постоянном адреналине. Пять лет безумного стремления стать лучшим и отомстить за смерть своих родителей. Единственным светлым лучом во всём этом была Лиза. Она появилась в моей жизни как ураган, молодую курсантку, отправленную к нам на практику, я заметил сразу и не мог оторвать от неё глаз, как и она от меня. Это, действительно, была любовь с первого взгляда. Над нами смеялись все окружающие, а потом просто махнули рукой на нас. Всё свободное время по возможности мы проводили вместе, тайком тренируясь по ночам в капсулах, имитирующих кабины истребителей. Именно поэтому нас и не трогали, так как наши показатели лётного мастерства резко пошли вверх. Если я до этого входил в десятку лучших курсантов всего училища, то после месяца наших безумных тренировок я занял первую строчку и мог спокойно уделать даже бывалых лётчиков. На несколько месяцев я смог забыть боль утраты от потери своей семьи и понял, что такое личное счастье, но радары, расположенные на окраине нашей системы, сообщили о приближении вражеского флота. В намереньях противника никто не сомневался, поэтому подготовка к встрече была максимально насыщенной. После этого нам пришлось расстаться, так как молодых курсантов отправили вглубь системы для продолжения обучения, а два крайних курса в срочном порядке, сдав экзамены, посадили на новые истребители и отправили на окраину системы, чтобы встретить флот противника.

Мотнув головой, я попытался сфокусироваться на вращении моего повреждённого корабля. Усилием воли я отстранился от реальности и стал кораблём, ощущая его незримую боль в правой стороне фюзеляжа, говорящую о серьёзных повреждениях. В какой-то момент я почувствовал, что если я сейчас произведу пуск ракеты, то она обязательно попадёт в цель. Время для меня растянулось и немного замедлилось, я нажал на активацию одной из ракет и произвёл её запуск, не обращая внимание на безумное вращение корабля, доверяя своей интуиции, которая всегда выручала меня. Повинуясь такому же импульсу, я подправил штурвалом вращение истребителя, используя боковые компенсаторы и на мгновение поймав в прицельную сетку следующий за линкором штабной корабль, произвёл пуск второй торпеды практически в упор. В тот же миг, автоматические системы защиты обоих кораблей противника классифицировали меня как враждебную цель и открыли огонь по моему подбитому истребителю. Но меня в нём уже не было. Производя запуск второй торпеды, я активировал систему экстренной катапультации, и меня мощным взрывом буквально вынесло из обломков разрываемого на части истребителя. Мой скафандр имел возможность длительное время находится в космосе и проводить различные манипуляции, он отличался от армейского, отсутствием броневых пластин из облегчённого титана, но имел большую прочность на разрыв и температуру, а также большую подвижность кистей рук, имеющих сверхтонкий защитный слой, сравнимый с обычными перчатками. В стандартный комплект скафандра входил одноразовый плазменный пистолет на двадцать выстрелов. Он стрелял специальными шариками, превращающимися в плазму, способную прожигать толстую броню.

Эти пистолеты ввели совершенно недавно, до этого были старинные стреляющие простыми пулями, начинёнными взрывчаткой. Но их недостаток был в том, что они взрывались от любого препятствия и были опасны в ношении. Ещё была стандартная аптечка с большим количеством различных противоперегрузочных препаратов и препаратов, увеличивающих реакцию человека в несколько раз. Но их применять не рекомендовалось из-за большого количества побочных эффектов.

Пока я прокручивал в голове, чем я располагаю, то успел сориентироваться, где я нахожусь, меня несло в сторону вражеского линкора. Внезапная вспышка, от которой сработало затемнение, сообщила, что моя первая торпеда удачно попала в линкор противника, взорвав лётную палубу малых истребителей ближней защиты. Датчик радиации тревожно запищал, извещая о превышении безопасного уровня, а аптечка вколола в шею противорадиационный препарат. Судя по уровню радиации, торпеду разорвало в глубине линкора, иначе меня бы уже капитально поджарило.

Буквально через несколько секунд произошла вторая вспышка, но уже где-то за линкором. Мой шлем ещё улавливал сквозь помехи, переговоры оставшихся в живых пилотов, которые летали не так далеко от меня. Судя по их радостным возгласам, моя вторая торпеда попала более удачно. Взрыв произошёл в районе рубки корабля, и в итоге корабль полностью потерял управление и обесточился, чем сразу же воспользовались наши пилоты.

Пока я вслушивался в переговоры, то в меня попало несколько мелких обломков, один из которых ранил меня в ногу, пробив скафандр, а второй пройдя по касательной, оставил сильный ушиб на плече. Оставаться в месте взрыва было опасно. Используя кресло катапульты, я направился в сторону линкора, намереваясь прицепиться к нему. Сам линкор практически остановился от взрыва, разворотившего переднюю часть. Или, что скорее всего, наши скорости были практически равны. Управляя креслом, я использовал весь запас небольшого количества топлива, который был в нём и меня ощутимо приложило о корпус линкора. От удара я на секунду потерял сознание, и аптечка опять вколола мне какой-то препарат в кровь, отчего появилось чувство эйфории. Отключить аптечку без доступа к бортовому компьютеру истребителя, не сняв скафандр, было невозможно. Поэтому мне пришлось смириться с этим. Чем хорош скафандр для истребителя, так это наличием всевозможных приспособлений, могущих облегчить жизнь пилоту. Используя магнитную подошву, я отцепил крепления и освободился от кресла, а затем направился в сторону ближайшей лётной палубы, которая подсвечивалось зеленоватым полем, сдерживающим атмосферу внутри ангара. Мы такие перестали использовать ещё два десятка лет назад из- за того, что они очень нестабильны и потребляют много энергии. Судя по его мерцанию, он работает на резервном источнике энергии, а значит, линкор серьёзно повреждён, я, конечно, не питал иллюзий захватить или серьёзно повредить линкор, но двадцать зарядов в пистолете грели мне душу. Я уже не надеялся выжить. Шансы, что мы выиграем эту битву, были близки к нулю, но и просто так сдаться я не мог. На краю лётной палубы всегда по штату стоят автоматические турели, но с моей стороны они не работали. Возможно, причина в отсутствии питания, поэтому я не стал искать подхода к ней, а двинулся напрямую. Корпус линкора периодически сотрясали взрывы, что затрудняло мне движение. Когда я подобрался к самой лётной палубе, раздался хлопок, который я не услышал, а почувствовал, и из защитного поля вылетел корабль, который можно классифицировать как спасательный бот. Очень осторожно я заглянул на палубу. Там стояло около полусотни истребителей и лёгких двухместных торпедоносцев. Вокруг них суетились пилоты и механики. Рядом с собой я увидел открытый люк переходного шлюза. Оглядевшись ещё раз, я увидел двух человек в скафандре, которые копались вокруг эмиттера силового поля, пытаясь, наверное, починить его.

Прикинув все варианты, я оставил в покое ремонтников и, прячась за обездвиженное противоабордажное орудие, пробрался в люк, после чего захлопнул его и заблокировал изнутри. На нём, конечно же, стоит камера, но кто в такой момент будет в неё смотреть. Тем более, наружный люк без карты доступа не открыть. Невероятная удача пока сопутствовала мне, поэтому я и решил рискнуть на безумную атаку. Главное – теперь правильно выбрать цели, чтобы мои двадцать выстрелов не пропали даром. Внутри шлюза, вторым был люк в форме двери полуовальной формы и на нём не было системы распознавания. Нажав на стене кнопку заполнения шлюза, знакомую мне по старым учебникам, я дождался, пока давление не нормализуется, и приоткрыл люк. Рядом с собой я увидел стоящий истребитель с разобранным задним двигателем, в котором ковырялся худощавый техник маленького роста, как минимум на голову ниже меня. Я не считал себя гигантом или большим по отношению к окружающим, но тратить заряд на этого щуплого техника я пожалел. Перехватил пистолет левой рукой, я вынул стропорез и направился прямо к нему, оглядываясь по сторонам.

Глава 2. Знакомство со службой безопасности

Несправедливость, какой бы она не была

– угроза справедливости повсюду.

Мартин Лютер Кинг.

Пока я шёл, то меня мучили сомнения, не погорячился ли я, ведь убить человека выстрелом из пистолета – это не то же самое, что убить ножом. Но вспомнив, что они прилетели к нам именно для того, чтобы убивать, я, сжав зубы, ускорил шаг и вонзил нож в основание шеи. Мой противник умер мгновенно, и подхватив тело, я затащил его под снятый кожух двигателя и только потом вынул нож после чего, присев, оглянулся. Обшарив техника, я нашёл пропуск, а с пояса снял кобуру с пистолетом старой модели, которую я видел только у знакомого коллекционера оружия и даже один раз стрелял из него. Это оружие на порохе с неплохой компенсацией отдачи, но не способное пробить даже лёгкие доспехи и давно уже не применяется на Центавре. Проверив магазин, я насчитал двенадцать патронов и, глянув в кобуре, нашёл ещё один запасной магазин.

Итак, я смог разжиться старой моделью пистолета с двадцатью патронами, подумав, я вернул свой плазменный пистолет обратно и открыл лицевой щиток, так мне было проще отслеживать ситуацию вокруг. Ближайшие люди находились от меня в шестидесяти метрах, в принципе, заметить меня не должны, так как с краю лётной палубы обычно ставят сломанную технику, а сейчас для них главный вопрос стоит в обслуживании истребителей, возвращающихся с боевого вылета. Что предпринять дальше я не успел придумать, так как у меня над головой раздался голос:

– Чак, засранец, ты куда смылся? Я что один буду вести наладку компенсатора литиевого зажигания? – говорили на очень плохом имперо, языке, распространённом в Земной Федерации.

Я отступил вглубь истребителя, прячась под его задним стабилизатором, продолжая сжимать в правой руке нож.

Внезапно говоривший спрыгнул сверху и, разогнувшись, оказался прямо передо мной, и непонимающе уставился на меня. Я, не теряясь, просто воткнул ему стропорез в живот, а затем ещё раз, отчего он, схватившись за меня руками, медленно сполз на пол палубы. При этом мы смотрели друг другу в глаза.

Неожиданно меня замутило и вырвало прямо на мёртвого пилота, а это был именно пилот, в лёгком скафандре и со снятым шлемом, в левой руке. Шлем был простого плана без тактического дисплея с простой гарнитурой связи. Пытаться переодеться я не стал, а вот забрать пропуск, висящий на шее, и точно такой же пистолет я не отказался, сунув последний в один из карманов. Цвет наших скафандров был похож, поэтому я, вытерев рот, закрыл забрало и полез на истребитель. Улететь на нём я и не планировал, но меня заинтересовало в нём не это, а подвешенные с обеих сторон две тяжёлые ракеты. Истребитель был одноместным и похожие модели мы изучали на курсах, поэтому основные характеристики я знал, и немного из управления нам тоже преподавали, чтобы понимать особенности строения кораблей противника. Спокойно забравшись в кабину, я оглядел приборную доску и понял, что эта модель более современная, по сравнению с той, которую нам показывали, но в этом нет ничего удивительного, модель была тридцатилетней давности. Найдя кнопку закрытия бронированного колпака кабины, я активизировал её. Как только колпак отгородил меня от внешнего мира, мне стало намного спокойнее, ведь я всё-таки пилот, и истребитель для меня, как родной дом, хоть и незнакомой модели. Автоматически появилась голограмма внешнего обзора, убрав оружие и нож, я привычно положил руки на джойстики управления по бокам от меня. Наполнять кабину компрессионным биогелем я не стал, как и подключать скафандр, тем более, что разъёмы сильно отличались. Чтобы осуществить задуманное – мне необходимо запустить внутренний реактор истребителя, а затем довернуть сам истребитель. А вот последнее сделать уже будет не просто, так как диспетчер может не дать мне разблокировать крепления истребителя к палубе. Поэтому действовать нужно очень быстро, и на всю операцию у меня будет одна-две секунды. В это время в ангар влетело два торпедоносца, и они сразу же были подхвачены тормозными полями, после чего посажены на палубу. Тут же открылась шахта лифта, и в полётный ангар стали завозить новые торпеды для пополнения использованного боезапаса. Торпеды были большие, и на них было много наклеек с предупреждениями. Техники очень быстро раскрыли контейнеры и с помощью манипуляторов начали вынимать их и с большой осторожностью соединять их. Как оказалось, каждая торпеда состояла из трёх частей и собирали их вместе непосредственно перед использованием, что говорило о большой опасности хранить их совместно. Лучшего момента может и не представиться, поэтому я сосредоточился и, дождавшись, когда соберут четвёртую торпеду и осторожно начнут крепить к подвеске, активировал запуск реактора и одновременно с этим нажал на кнопку экстренного взлёта. Одновременно я активировал всё вооружение, приведя его в боевую готовность. Не полагаясь на работу основного двигателя, я включил на несколько секунд компенсационные двигатели, отчего истребитель немного приподняло от палубы, а затем используя боковой стабилизатор довернул истребитель и нажал на пуск ракет.

Но ничего не произошло, я несколько секунд смотрел, пытаясь понять, в чём же дело и понял, как я ступил. На вооружение стояла блокировка и для активации нужен пропуск. Сорвав с шеи, надетый пропуск убитого мной пилота, я вставил его в щель, рядом со вторым пропуском, для полётов, который был воткнут до этого всё время.

Потратив на всё меньше секунды, я повторно навёл ракеты и нажал пуск, добавив к этому огонь из плазменной пушки истребителя, с радостью отмечая, что ракеты запустились, после чего истребитель сотряс взрыв, а голограмма внешнего обзора мигнула, заискрилась, и меня вырубило, ударив сильным разрядом тока.

Очнулся я от того, что мне кто-то заехал в челюсть. Кое-как открыв глаза, я увидел, что сижу на стуле, пристёгнутый наручниками. Но осмотреться мне не дали, так как следующий удар в челюсть опять вырубил меня.

В очередной раз я очнулся от удара электрическим разрядом мне в шею. Открыв глаза, я понял, что до сих пор сижу на стуле и пристёгнут к ним наручниками. Рядом, за таким же металлическим столом, сидит капитан с нашивками сотрудника безопасности подразделения разведки Центавры.

– Ну что, тварь, будешь сотрудничать? Что ты знаешь о втором флоте, высланном одновременно с первым? – задал он вопрос.

Я, не веря, оглянулся, не понимая, что происходит вокруг и, думая, что это какая-то ошибка, сказал:

– Это ошибка, сэр, я – не из Федерации, я…

Договорить мне не дали, так как стоящий за моей спиной человек воткнул в меня шокер, и меня трясло пару минут, пока изо рта у меня не пошла пена.

И меня опять не вырубило. Когда я опять очнулся, мне задали тот же вопрос:

– Что ты знаешь о втором флоте Федерации?

– Но я с Центавры, – начал говорить я, и сразу же получил новую порцию разряда.

Следующий раз всё повторилось снова и снова, по той же схеме, пока меня не вырубило надолго. Очнулся я всё там же на металлическом стуле в собственной блевоте, обмочившимся, со стойким запахом экскрементов. Болело всё, не только снаружи, но и внутри. Мой левый глаз полностью заплыл, нос явно был сломан и забит сгустками крови, а во рту не хватало нескольких зубов. Долго мне осматриваться не дали, так как в камеру допроса вошли двое в форме сотрудников службы безопасности.

– Молчит гад, но, если остальные ничего не могут толком сказать, этот несёт какую-то ахинею. Говорит, что с Центавры.

Подняв голову, я прошептал разбитыми губами, еле слышно:

– Младший лейтенант Волков Александр. Пятая бригада, шестого корпуса, ускоренный кадетский выпуск. Личный жетон, – тут я поперхнулся собственной кровью, но нашёл в себе силы продолжить: – Личный жетон Омега пять дробь шестьсот тридцать четыре.

Оба представителя уставились на меня как бык на новые ворота:

– Бред, – сказал тот, кто меня допрашивал, – ему кто-то подсказал.

– Ты сканировал сетчатку? – спросил второй явно старше по званию, но разглядеть, в каком он звании я не мог.

Понимая, что это последний шанс, избежать дальнейших мучений, я продолжил.

– Командир отряда полковник, Яснов, он – контуженный, и у него вместо правой руки протез. А ещё его разжаловали за то, что дал в морду генерала, когда тот сказал, что его истребители первыми сбегут с поля боя. А ещё он внебрачный сын адмирала, – но договорить я не смог, так как меня стала трясти судорога.

– Что ему вкололи? – спросил старший.

– Сыворотку правды, двойную дозу, – ответил второй.

Последнее что я помнил, была фраза:

– Врача срочно!

Дальше я помнил урывками. Меня то трясло, то рвало, то меня опять било током. Расплывчатые лица в белых халатах и с масками на лице.

Из обрывков разговора я понял, что у меня отторжение лекарства, вколотого мне во время допроса. Несколько раз я приходил в сознание под аппаратом вентиляции лёгких, но эти моменты были очень небольшими. И вот в один момент мои мучения закончились, и я очнулся на больничной койке в отдельном боксе, богато обставленном, в теле была неимоверная слабость, а дышал я с огромным трудом, но самостоятельно. Моё пробуждение, тут же зафиксировал аппарат, подключённый ко мне, и я услышал слабый писк. В бокс тут же вошла медсестра и, увидев, что я очнулся, тут же ушла. Буквально через минуту ко мне вошло сразу три врача и стали тыкать в меня разными приборами и другими диагностами. Я молча терпел, не имея сил что-либо ответить и даже пошевелиться. Затем мне вкололи что-то в руку, и я заснул спокойным сном.

Второе моё пробуждение было уже намного приятнее. Тело уже не болело, а чувство сытости говорило о том, что меня кормили внутривенно, пока я спал.

Я прождал минут пять, размышляя, как я мог так вляпаться. Скорее всего, меня нашли после взрыва линкора и вытащили из кабины вражеского истребителя, приняв за вражеского пилота, а ребята из безопасности совсем безбашенные, они все кого-то потеряли из близких людей на этой войне. Поэтому разжалобить из совершенно невозможно.

Я тоже хорош. Надо было представиться, пока была возможность говорить.

В бокс вошёл, я даже не поверил сразу и попробовал проморгаться, пытаясь рассмотреть мундир внимательнее. Адмирал флота. Кортушев. Человек – легенда. Герой с большой буквы. Это он смог вывести почти всех беженцев, оставшись прикрывать отлёт кораблей из Солнечной системы. Он настолько грамотно сражался и командовал остатками флота, и на своём корабле неоднократно бросался в самую гущу сражения, что его считали непобедимым. Его тяжелораненого эвакуировали на последнем транспортнике, оснащённом фотонным двигателем. Он национальный герой Центавры, и вот эта легенда входит ко мне в больничный бокс.

– Не дёргайся, сынок, лежи спокойно, – сказал он, усаживаясь на стул рядом с моей больничной койкой, после чего долго рассматривал меня.

– Заставил же ты нас поволноваться. Но всё хорошо, что хорошо заканчивается. Я здесь, чтобы прояснить некоторые моменты. Как тебе всё это удалось провернуть? Наши аналитики, когда нашли твой скафандр, и восстановили всю запись боя, не верили, что такое возможно. Ты даже не представляешь, что смог сделать. Ты, и только ты, смог выиграть это сражение. Выведя из строя линкор удачным попаданием всего одной торпеды, а затем ещё более невероятным попаданием в штабной корабль, именно в тот момент, когда у него на три секунды спало защитное поле от нашего попадания. А затем ты высаживаешься практически безоружным на поверхность линкора, находишь открытый люк, проникаешь на его борт и хладнокровно убиваешь ножом техника и пилота. Садишься в истребитель и ждёшь, когда появятся корабли пополнить боезапас. И в этот момент к кораблям цепляют сверхсекретное оружие, создающее сильнейший электромагнитный импульс. Подрываешь боезапас в центре построения вражеского флота именно в тот момент, когда наши корабли отошли на переформирование. Как итог, вражеский флот полностью обездвижен, и мы смогли его захватить остатками нашего флота. А ведь уже была отдана команда на эвакуацию ближайших станций и на призыв из резерва всех курсантов. Для последнего сражения.

Вот скажи, как? Как один человек смог это сделать? – спросил он, глядя на меня.

– Просто повезло, – сказал я.

– Нам бы побольше таких везунчиков, и смотришь, не пришлось бы покидать Солнечную систему, – сказал он.