Рэстл Скэффолд. Начало

Кровью по лезвию. Клинком по душам и костям: кровавая жатва не закончится до тех пор, пока палачу правосудия самому не снимут голову с плеч

Сумрак дня

Убивая их, я ничего не чувствую.

Ничего, что могло бы меня остановить.

Он вытер окровавленное, холодное лезвие о белоснежно-белое полотенце. Вглядевшись в эту манящую, бездушную сталь, и смотря в свое чудовищное отражение, в памяти всплыли все эти лица. Красивые и застывшие на одном моменте. «Один момент – подумал он, – кратчайший миг. И вот… тебя уже – нет. Как будто и не существовало вовсе. Так легко, быстро и… больно наступает смерть».

«А что останется после тебя?» – вдруг пронеслась мысль.

Вокруг была тишина. Не слышно ни щебета птиц, ни их пения. И даже не слышно того, как за тобой, по пятам, не успеешь и оглянуться или хотя бы понять, что произошло, стоит скончание твоего часа, твоей жизни. Она всегда приходит неожиданно, резко. И проблемы уже не кажутся такими явными проблемами. Теперь – это совершенно не проблемы. Отнюдь – у мертвых нет проблем.

Пожелтевшая трава, шелест листьев под ногами и хруст, когда наступаешь на них. Словно хруст костей и жизней, которые я ломаю.

Дождь закончился, в воздухе повисла сырость и холод сентября. Солнце только начинало озарять перепутанными тонкими лучами улицу, а те падали на еще зеленые листья деревьев. Укутывая в свою атмосферу, наблюдая за беспечностью, цикличностью природы – постепенно отдаляешься от реальности. Забываешься и растворяешься. Именно в такие моменты хочется жить, и хочется жить из-за таких моментов, а вот умирать…

Кому взбредет в голову думать в такие моменты о смерти? – вновь подумал он, – что есть смерть, кроме как не величайший обман? И так много вопросов: кто удостоен смерти, а кто – нет? Неужели смерть – это конец? Вот так исчезнуть, не почувствовать больше ничего – какого это?

..и никаких ответов… Ни единого ответа, ни на один вопрос.

Да… Быть может, не мне решать, удостоен кто-то жизни своей или же нет. Не я судья и не несу фальшивой справедливости за спиной, когда в руке нож. Далеко не безгрешен и уж точно не свят. Но кто как не я, кому как не мне жертвовать правосудием ради правосудия? Потому как если убить убийцу, количество убийц не изменится.

И да: быть может, мои дела ничего не решают.

…но это не важно. Ведь когда приходит время убивать, думать уже не приходится.

12:31, 1975

Судебно-медицинский морг, Лэнгфилд

Длинный полуосвещенный коридор вел вглубь – в конце стояла дверь. По правую сторону стояли двери, по левую – изредка встречались маленькие окна. Свет полуденного солнца падал тусклыми пятнами на окрашенные болотно-зеленым цветом стены. Тишину рушили шаги всего нескольких человек.

Кёртис в белом халате шел впереди, ведя за собой еще двоих. Подойдя к двери, патологоанатом, взявшись за ручку, сказал сиплым голосом:

– Советую надеть маски.

На стенах, покрытых белым кафелем, кое-где виднелись трещины.

Кёртис вошел в секционную. За ним последовал Уильямс и Хэпберн. Ни помощник шерифа, ни детектив не стали подходить к столу – они лишь немного отошли от двери. В помещении было холодно. Отовсюду пробивалась давно знакомая вонь этого места – сладковатая, омерзительная и смешанная с формалином.

Почти вся мебель за исключением шкафов была здесь из нержавеющей стали. На столе посреди комнаты лежал черный пластиковый мешок.

Вымыв руки, он натянул перчатки. Взял со стола файл и вручил следователю. Откашлявшись, начал:

– Результаты экспертизы. Отчет и фотографии со вскрытия так же в файле.

Детектив вытащил несколько фотографий, отдал файл Уильямсу.

– На шее отчетливо видны следы удушья, но повреждена сонная артерия справа.

– Была задушена, а тело – брошено в реку?

– Я думаю, что не совсем так… – прокашлявшись, патологоанатом продолжил, – она нахлебалась воды еще до того как умерла. И, учитывая сломанные ребра с конечностями…

– Задушили в воде.

– Задушили и перед этим еще пытались сломать ноги. На одной из них след от топора, как я полагаю.

– Второй труп за неделю… А ведь сегодня только среда, – произнес со вздохом Уильямс, осматривая фотографии со вскрытия. Выражение лица у помощника шерифа не менялось, оставаясь каменным и безразличным.

– Судя по тому, насколько набухла кожа, тело пробыло в воде около трех-четырех месяцев… Наверняка сказать точно, с утопленниками сложно работать.

Патологоанатом подошел к столу и встал по другую его сторону. Подняв голову в белом свете ламп, теперь стало резко виден болезненный бледный цвет кожи и темные круги под, как будто выцветшими, голубыми глазами.

– Не желаете взглянуть?

– Нет, пожалуй, нет, доктор Кёртис…

Хэпберн взял файл у помощника шерифа и достал оттуда еще несколько фотографий – те, что рассматривал Уильямс. Уильямс же подошел к столу, Кёртис расстегнул молнию на мешке – только до середины. И, когда тот пару секунд осмотрел труп, кивнул с поджатыми губами и отвернулся, проведя тыльной стороной руки по усам, засунул руки в карманы, патологоанатом застегнул мешок.

– Доктор…

– Кёртис.

– Да, доктор Кёртис, жертва точно не была задушена до того, как тело сбросили в реку? – детектив, не поднимая головы, вложил фотографии обратно в файл.

– Абсолютно.

– Спасибо. Это все, что нам было нужно. Всего хорошего, – с этими словами Уильямс спешно покинул помещение. Хэпберн уже последовал за ним, но коснувшись ручки, его остановил патологоанатом:

– Извините, а где было найдено тело?

Оуэн Хэпберн открыл дверь и обернулся.

– Труп прибило к берегу реки. Нашли детишки, игравшие рядом, – и c этими словами вышел.

20:10, 2015. В ночь массового убийства в лесу

Кэтрин Прис

Звон цепей звучал в темноте. Лишь над ее головой сменял секунды с минутами маленький таймер с красными цифрами. Отсчет заканчивался через пять минут. Еще сорок пять до этого она пыталась сломать железную цепь с замком на ноге камнем, но все было напрасно: тем небольшим булыжником навряд ли можно было хоть что-то сломать, а вокруг ничего больше не было. Она была заперта в клетке, на которой так же поблескивал в свете луны еще один замок. А ключа у нее не было ни от одного из них.

Слезы давно перестали течь. Руки и ноги болели от многочисленных ударов и порезов. Становилось все холоднее и холоднее, на небе сгущались облака. Скоро все это должно было закончиться, но, не отступая, она пыталась делать хоть что-то, чтобы выбраться.

Внезапно она услышала чье-то движение: шелест листьев с шуршанием. Это она отчетливо слышала. Оглядевшись по сторонам, в следующее мгновение в небо поднялся красный огонек, который ненадолго осветил небо, и она начала звать на помощь и греметь цепями.

Красный свет пропал.

– Кто здесь? – услышала она в ответ женский голос.

Медленные шаги приближались. Она не переставала кричать и дергать цепь.

Затем кто-то передернул затвор. Она повторила, дергая цепь. Через несколько секунд из темноты вышла девушка с дробовиком в руке. Та бросилась к противоположной стороне клетки, настолько далеко, насколько ей позволяла цепь, с теми же воплями о помощи. Хлоя растерянно смотрела на Кэтрин, захлебывающуюся в слезах. И, когда перевела взгляд чуть выше и, увидев таймер с отсчетом в две минуты, она поняла.

– Сейчас-сейчас, я постараюсь…

Положив дробовик на землю, девушка взяла большой камень, валяющийся в шагах десяти от клетки, и попробовала сломать им замок – но не вышло. И, подняв дробовик, она нацелилась в темноте и выстрелила.

Промах. Выстрелила еще раз, и замок слетел. Открыв низкую дверцу, она подошла к ней, видя, что руки и ноги ее закованы в цепи. Боясь навредить ей дробовиком, она взяла камень и начала бить им.

– Быстрее, пожалуйста – совсем низким и дрожащим голосом произнесла Кэтрин. На таймере оставалась одна минута. Переводя взгляд то на отчаянные попытки помочь ей, то на истекающие секунды.

Разбив таким образом замок только на руках, та не успела взять дробовик, чтобы снять цепь с ее ноги, как время истекло, Кэтрин оттолкнула ее и в следующую секунду на нее упали сверху и пронзили, вперившись в землю, несколько железных прутьев. Сильно ударившись плечом о клетку и упав на землю, Хлоя замерла, затаила дыхание и слабо поднялась, медленными и неровными шагами отходя от тела. Она была мертва.

19:30, 2015. В ночь массового убийства в лесу

Амелия Кеннет

Открыв глаза, голова закружилась, но затем она поднялась с холодного бетонного пола и села: болели локти и колени. Подняв голову и убрав с лица русые пряди волос, она осмотрела помещение: оно было тесным и темным – лишь два фонаря на противоположных концах давали слабый красный свет. Попытавшись встать, она поняла, что ее левая нога чем-то обмотана: это была цепь, крепившаяся к столбу. С той же левой стороны от нее была железная дверь. Попытаться открыть ее не удалось – цепь на ноге не давала: не хватало буквально шага. Начинали наворачиваться слезы. Сделав шаг вправо от двери, она наступила на что-то – диктофон, на котором оказалась всего одна запись:

«У тебя есть тридцать пять минут, чтобы распутать цепь, найти ключ и снять ее. Откроешь дверь – прямо по коридору, по лестнице через люк наверх. Люк откроется через сорок четыре минуты. У тебя будет минута, чтобы выбраться наверх.

В углу на коробке включился экран телевизора, и тут же начался отсчет времени. Подойдя к экрану, она увидела девушку в клетке, судорожно и почти обессилено дергающую цепи, пытаясь вырвать их. Это была Кэтрин.

Не сделаешь этого – умрешь, а вслед за тобой – еще одна девушка, которую ты прямо сейчас видишь. Будешь жить ты и она – зависит только от тебя».

10:33

Мастерская

В мастерской стояли пять полицейских и шериф. Они достали коробку, стоявшую на маленьком разбитом окне, что было над ржавым шкафом. Фото всех жертв, вещи, принадлежавшие всем им – все Он собирал там. Мерфи стоял над этой коробкой в перчатках, чтобы не испортить отпечатки, и рассматривал фотографии людей, лица которых он видел уже не раз. Убрав некоторые вещи, он достал оттуда золотые часы. Появилось ощущение, будто эти же часы он уже видел когда-то. «Много ли часов я видел?» – и, с этой мыслью, положил их обратно, передав коробку криминалистам. Мерфи понимал, что теперь – все по-другому. Теперь у них есть достаточное количество зацепок, теперь они не смогут закрыть это дело так же, как предыдущие разы. Они его раскроют.

11:42

Чистилище

Железная дверь была открыта, внутри было темновато. Мерфи стоял возле входа, смотря на два дерева, обмотанных в какую-то белую ткань.

Один из помощников шерифа выскользнул из прохода со словами, обращенными к нему:

– Лучше не заходите туда, – и отошел в сторону, в кусты.

Но Мерфи вошел, прикрывая нос рукавом своего бежевого пальто.

Посередине – хирургический стол, под ним – тело с десятком кинжалов, во всю стену – разбитое зеркало, рядом – мясницкий крюк. Под ним, на белом кафельном полу – застывшая лужа крови, въевшиеся лужи крови почти повсюду.

Некоторые полицейские вроде сержантов вошли в соседнюю комнату – дверь в нее была справа. В той комнате в углу, давно засохшая роза, листья которой валялись на полу, а стебель пророс сквозь грудную клетку, толпились криминалисты и несколько любопытных сержантов, не побоявшихся запачкать обувь. Мерфи же дальше порога не ступил, оставшись у входа, чтобы наблюдать за работой опергруппы: те тщательно, но тщетно искали улики.

Мерфи посмотрел на потолок: в месте, что было ровно над столом и над которым сейчас сверкали вспышки фотоаппаратов, была установлена плита – к ней крепились кинжалы, и те теперь уже были в теле того парня.

Из-за спины донесся голос:

– Добрый день, шериф.

Мерфи обернулся: перед ним стоял парень лет тридцати, показывая свое удостоверение.

– Декстер Рейган, специальный агент ФБР. Отдел уголовных расследований.

– Чем могу помочь? – спросил Мерфи, доставая пачку сигарет из кармана.

– Уж скорее вы нам, – убирая удостоверение, отвечал он, – вы расследовали все дела об убийствах и исчезновениях людей в этом городе всю жизнь. ФБР будет содействовать в расследовании. Все уже согласовано, так что нам могла бы помочь информация, которой вы располагаете.

– Хотите сказать, что это дело теперь ведете вы?

– Вовсе нет, просто содействуем расследованию, основываясь на взаимопомощи.

Из рации, что была прикреплена на поясе Рейгана рядом с M1911, раздалось шипение:

– Рейган, говорит Террел. Мы нашли еще три тела. Прием.

– Террел, где вы находитесь? Прием.

– Мы примерно в одном километре к западу от вас. Прием.

– Пусть опергруппа приступает к работе. Конец связи.

Мерфи стоял, вдумчиво глядя куда-то вдаль и считая все тела. «Двое живы, шестеро убиты и еще трое. Одиннадцать всего».

Лучи холодного утреннего солнца прорезали желтые опавшие листья и растягивались по стволам деревьев. Белое потускневшее небо только начинали затягивать тучи. Шериф и Рейган подошли на место: там их встречали два кинолога и собирающий следы криминалист.

Тела двух девушек лежали возле большой железной клетки, еще одна была внутри – в дальнем углу справа: открытые глаза смотрели вверх через длинные спутанные русые волосы. Тело было пронзено несколькими железными прутьями, пятна крови выступали на одежде.

Рейган, отойдя от уже оцепленной лентой клетки на десяток шагов, достал блокнот, наблюдая за работой кинологов с собаками в поводках. Потянулся в карман за ручкой, но, взглянув вверх на деревья и задержав свой взгляд на секунду, убрал все обратно и подошел к Мерфи, который переговаривался с кем-то по рации.

– Шериф, скажите, в этом лесу есть камеры? – оглядываясь по сторонам, он смотрел на Мерфи, который удивленно и в недопонимании смотрел на него.

– Идите за мной.

Они отошли от клетки и Декстер подвел его к тому месту.

– Вы знали, что здесь установлены камеры?

Мерфи вопросительно посмотрел на Декстера.

– Посмотрите вверх.

Мерфи поднял голову, и взгляд его надолго задержался на том, что он там увидел.

– Видите это?

Мерфи опустил голову и перевел взгляд на Декстера.

– Если камеры транслируют и сохраняют запись, то полдела уже сделано.

Мерфи понял то, что хотел сказать ему Декстер только через несколько секунд и, опомнившись, сказал:

– Вам не интересно, кому понадобилось устанавливать камеры в лесу и где они еще могут быть?

– То есть, их устанавливала не полиция?

– Если бы это было дело рук полиции, то я бы об этом знал. Так, вам не интересно, кто это мог сделать и каким образом?

Но Декстер уже не слушал Мерфи. Он по рации вызывал к себе нескольких человек, чтобы дать распоряжение обыскать весь лес. Очевидно, вызвать кинологов, еще нескольких судмедэкспертов, а затем дожидаться результатов экспертизы.

Рация в руках у шерифа зашипела:

– Шериф, говорит Рэддел, прием.

– Я вас слушаю, Рэддел. Вы что-то нашли?

– Да. Здесь люк в земле.

-…прием, – Рэддел стоял с сержантом, смотря на закрытый люк в земле. Сюда они пришли по засечкам, оставленных кем-то на стволах деревьев.

На другой стороне продолжительное время висела тишина, но Мерфи, наконец, ответил:

– Проверьте что там и доложите. Конец связи.

Хэпберн и помощник шерифа обменялись взглядами и, опустившись на землю, открыли люк: там была лестница, ведущая вниз. Рэддел вынул из кармана куртки фонарик и, когда сержант спустился, помощник шерифа спустился за ним, держа включенный фонарик в одной руке.

Это был узкий коридор, ведущий куда-то вглубь, в темноту. Справа от них, на стенах, были фонари, ни один из которых сейчас не работал. Они шли по узкому коридору с невысоким потолком – помощнику шерифа приходилось опускать голову, чтобы идти дальше вслед за сержантом, свет фонариков поглощала темнота и витающая в воздухе пыль, так что он рассеивался уже в пяти шагах. Через минуту они дошли до развилки: слева был заваленный проход, справа – открытая железная дверь.

Шериф и Рейган уже выходили из леса. Мерфи, раздумывая, курил сигару. Декстер шел немного позади, изредка переговариваясь по рации.

– Детектив из вашего участка уже взял показания, так что цепочка событий у нас уже есть.

Мерфи только кивнул в ответ.

– Нашли выкопанный гроб со скелетом внутри, – начал он.

– И это как-то связано?

– Да. В 1975 году, когда произошло первое серийное убийство, у нас была версия, что убийцей мог быть восьмой по счету, труп которого так и не нашли. Но вместо трупа нашли вырытую могилу с пустым гробом и инициалы на надгробии того человека.

Рейган выжидающе посмотрел на него.

– Гроб тот тогда оказался пуст. А теперь, спустя сорок лет, выяснилось, что нет. У гроба было двойное дно.

Рейган кивнул.

– Но разве так важно это, если убийца убит?

– Один – да, а вот второго еще только предстоит найти.

– Почему вы так в этом уверены?

– Вижу, – с этими словами Мерфи оставил Рейгана и отошел к патрульным и нескольким сержантам.

Трупы уже не валялись повсюду – их отвозили в морг. Из всех полицейских машин осталось теперь только две. Сгоревший седан все так же стоял у поленницы. Топор, принадлежавший неизвестному мужчине, забрали в качестве вещественного доказательства, и, после работы судмедэкспертов, тело загрузили и увезли. Мерфи наблюдал за их работой, так что проводил удаляющийся грузовик взглядом.

Скоро нужно было уезжать, составлять основной протокол о деле и дожидаться несколько дней результатов экспертизы, чтобы приступить к основной работе. Предчувствие чего-то пока что непонятного застыло в груди и выражалось в задумчивости, внимательности во взгляде и цепкости к деталям.

В 12:24 фургон выехал. В 12:43 полицейская машина, ехавшая в том же направлении, что и фургон, остановилась: последний уехавший фургон съехал с дороги и перевернулся. Из машины вышли два офицера, держа наготове пистолеты. Двери были распахнуты. Один офицер осмотрел фургон изнутри – двери были распахнуты. Тот увидел, что пакет, в котором должен лежать труп – разрезан и пуст, второй же нашел водителя на переднем сиденье с перерезанным горлом и еще одного в заляпанной кровью одежде и с оторванным ухом.

В 12:46 Рейган вызвал Мерфи по рации.

Мерфи, стоя у ворот и уже собираясь уезжать, взял рацию в руки:

– Шериф, прием. Он…

– Что? Повторите, – Мерфи не услышал последних слов, – прием.

– Он сбежал.

Будущее способно повторять ход прошлого

1975

I

17:28, 31.10.1975

Шум дороги иногда сменялся в голове отрывками бессвязных воспоминаний, и он снова проваливался в сон. Он видел случайные обрывки, знакомые места и лица, пока не остановился на одном.

Длинная дорога вела вдаль, куда уходил теплый желтый закат. Он обернулся назад: там стоял деревянный домишко с таким же деревянным забором. Посмотрел снова вперед: Карен махала ему рукой, переходя через дорогу на обратную сторону улицы с такими же деревянными домами и уже заходя в свой дом и хлопая дверью. Он не помахал ей в ответ, а просто посмотрел вслед, оглядывая улицу по сторонам: справа надвигался грузовик. Тут он обернулся – хотел уже зайти в дом – и увидел, что выбежал его кот. Входная дверь была отворена – он забыл ее закрыть, пока они с Карен играли. Он побежал на кота, чтобы поймать, но тот отскочил и выбежал на дорогу. Не успев за ним и сначала упав на землю, он поднялся и, хотел было уже кинуться к нему, но замер: кот, как и он сам, застыл на месте, оба глядели на приближавшийся грузовик. Через две секунды все случилось. Грузовик проехал и тут же скрылся из виду. Кот остался лежать на дороге.

Осмотрев улицу еще раз, он подошел к коту: тот лежал полудохлый на черном асфальте и, содрогаясь, задыхался: грудная клетка была продавлена, как и задние лапы с черным хвостом. Посмотрев на морду, на зеленые глаза, из которых текли слезы, он снова оглянулся – никого не было – и отошел к обочине. Подняв небольшой камень, мальчик, присев рядом с питомцем, нагнулся, воздел камень над головой и с выдохом, зажмурившись, обрушил на кота удар.

Отбросив камень, он больше не поворачивал голову и зашел домой.

Тогда ему было восемь лет.

Открыв глаза, Эйт увидел за окном проплывающие мимо горы и деревья. Бьюик резко повернул и поехал вверх, машина остановилась и двигатель заглох. Приехали. Ник вышел из машины первым и закрыл ворота. Эйт вышел последним, пожимая плечами и расправляя свою помятую белую футболку, и оглянулся: два уже припаркованных мотоцикла стояли рядом с черным бьюиком Майка. Все расходились и он один стоял на месте, смотря на небо и на обступающий со всех сторон лес.

– У тебя все в порядке? – подошла к нему Сара, поправляя короткие пряди рыжих волос, разлетающихся на ветру.

Он рассеянно кивнул ей в ответ и перевел взгляд на дом.

Близился закат. Было последнее число октября.

16.10.2015

Полицейский участок, кабинет Джеймса Мерфи

На краю стола горела лампа. Кабинет застыл в полумраке. Свет падал на стол, заваленный папками. Стрелка на часах перешла за одиннадцать. Мерфи просматривал все дела за время с 1970 по 2015 год, в попытках найти похожие убийства. Но он искал не те известные ему случаи в 1975, 2005, 2010 годах.

На этот раз все было иначе, все шло по-другому, но уже в пользу расследования. Тел уже не восемь, а девять. Один сбежавший, убивший еще двоих невинных. И двое выживших.

Убийц теперь двое. Двое убийц, совершивших преступление в одну ночь, но в одно ли время? Были ли они знакомы? Действовали поодиночке или вместе? Личность второго еще только предстояло установить, а вот первый…

Помимо этого, Джеймсу приходил в голову одна глупая мысль: не было звонков. Того ли они подстрелили? И в следующую же секунду сам на него отвечал.

Было слишком много вопросов, ответов на которые пока не было. На все нужно было время: сейчас необходимо проделать много работы, и еще больше ждало впереди.

18:01, 31.10.1975

Небо было чистое и лишь из-за черты небосвода выглядывали темные облака. Деймон и Дэвид – один блондин, другой брюнет и друг с другом никогда не ладившие – пошли в лес прогуляться, когда солнце только начинало заходить за горизонт. Разойдясь в лесу и пойдя каждый по разным протоптанным тропам, Дэвид набрел на мастерскую, гаражная дверь которой была открыта. Войдя внутрь и с интересом разглядывая все вокруг себя, он первым делом обратил внимание на слесарный станок.

Там было довольно чисто и прибрано, ничего лишнего на полках: они были полупустые. На столах вдоль стен тоже практически ничего не было кроме отдельных инструментов. Слева он увидел дверь: и та была не заперта. Он не стал туда входить, а лишь приоткрыл ее и заглянул внутрь: в углу стояло охотничье ружье, в паре шагов так же виднелась деревянная дверь, с потолка свисала лампочка на коротком проводе.

«Ничего интересного» – подумал он и закрыл дверь.

Обернувшись, парень сделал пару шагов вперед к полке, рассматривая несколько фигурок, сделанных из дерева. Потянувшись за одной и достав с полки одну из них, он повертел в руке непонятной формы фигурку: что это было, он не мог понять, так что поставил обратно на полку, вернув фигурку в прежнее положение. Сделав шаг назад, донесся странный щелчок справа: слетел болт, и полка одним краем оказалась на столу внизу, а все то, что на ней стояло – на полу. Этот шум нарушил окружавшую тишину. Дэвид застыл на месте: на стене, с которой свалилась полка, было приклеено много вырезок из газет. Вся та небольшая часть стены, которую закрывала эта полка, была обклеена объявлениями и новостями.

Взгляд Дэвида медленно перемещался по строкам и заголовкам от одного фрагмента к другому. Поверх заголовков местами были приклеены фотографии изуродованных тел, а справа – карта штатов и места, отмеченные синей нитью. Последняя точка стояла на Лэнгфилде – именно там, где был лес. И там, где все они сейчас находились.

В следующую секунду до него донесся скрип досок: чей-то ботинок показался из-за стены.

– Деймон, ты?

Но вслед за ботинком в ответ ему выскользнуло лезвие ножа.

– Я смотрю, ты нашел мою коллекцию, – произнес совершенно незнакомый голос.

Деймон блуждал по лесу, осматриваясь и зовя Дэвида. Но его не было. Они разошлись всего десять минут назад, однако Деймон его не видел: он возвращался на то место, где они виделись в последний раз, уходил глубже в лес, но ни отклика, ни шорохов не слышал. Подумав, что, должно быть, Дэвид решил пойти обратно, Деймон развернулся и ушел.

Он зашел с главного входа, обойдя дом с левой стороны. Эйт с Патриком в это время были на улице, и Деймон с ними пересекся, задав вопрос, с которым он и зайдет в дом. Они пытались разжечь костер: Эйт пытался поджигать, а Пат таскал ветки, которые по большей части были сырые, как и воздух. Бросив это дело, мимо них в ту же самую секунду прошел Деймон, направлявшийся к входу, и задал вопрос, но те лишь покачали головами.

Когда Деймон закрыл дверь, они достали сигареты и закурили: почти смерклось, а тишина все так же висела в нерушимом и дрожащем от редких порывов ветра воздухе.