Метла системы

Просто фантастическое талантливое чтиво. Гениальный поток абсолютно гениального сознания. Сюжет словами не описать. Книгу поставил на бывшее место библии

Философская волна затянула меня в глубь нелинейного повествования и бреда. В книге так все хаотично, сюжет скачет, в один момент мы во сне или совершенно в другой истории. Будьте готовы испытать на себе все мастерство автора, он впихнут в это произведении все литературные приемы, которым его научили.

История начинается в общежитие, в комнате где четыре девушки курят и проводят время за разговорами. После того как к ним вваливаются два парня, все становится довольно мерзко. Парни ведут себя нагло и так по-хамски, что испытываешь зуд от невозможности вмешаться. После идёт скачек в 9 лет, 24-летней Линор Бидсман, сообщают что её прабабушка загадочно исчезла из дома призрения и вместе с ней пропали работники и пациенты. Бабуле надо вокруг плюс тридцать семь градусов, а не то она синеет. Вдруг она раскатана в блин, мокрым крекером лежит на каком-то шоссе со следом протектора на лбу, и ходунки ее стали эдаким большим треножником.

Как-то я перестала что-либо понимать. А что родственники персонала, который… в настоящий момент недоступен? Не сочтут ли семьи, что недоступность их близких слегка необычна? Вы не думаете, что они склонятся к мысли позвонить в полицию? Я их не виню. Я и сама хочу позвонить в полицию.

В следующей главе на сцену выходит 42-летний мужчина и его откровенные размышления выглядят, как монолог маньяка. Он так подробно описывает свое помешательстве на Линор, их встречу и его фантазии. Я потерялась где реальность, а где его больные мечты, оказывается они уже полтора года встречаются. В книге временные рамки скачут, невообразимым образом.

Линор, просто я тебя люблю. Ты это знаешь. Всякая частица твоего существа любима всякой частицей моего существа. От мысли о чем-то, что связано с тобой, касается тебя, тревожит тебя, чего я не знаю, у меня кровь из глаз, внутри. – Любопытный образ. Слушай, ешь свой стейк.

Книга похожа на котел, в который Уоллес кидает своих ярких и совершенно не к месту собранных в одном произволении персонажей. Чувак собирается жрать, пока не помрет, потому что его бросила жена. Он потребляет не мыслимые объёмы еды и планирует так расширится чтобы поглотить вселенную. После одной встречи, он всячески делает намеки Линор, что для нее найдется место в его вселенной. Следующий ингредиент - это попугай по имени Влад Колосажатель, всю жизнь он не умел говорить ничего кроме «милаха-парень». Попугаю скормили новую разработку и он начал повторять целые предложения. Линор и ее соседка во избежание проблем с арендодателем решили научить его цитатам из библии. Успех был таким масштабным, что попугая сделали мессией и забрали в религиозное шоу.

Уоллес намеренно поднимает градус безумия и в конце книги ожидаешь просто взрыв.

Линор мне понравилась, в этой абсурдной мешанине событий, она была маяком для меня, чтобы я выбралась из этого абсурда. Опустим, что все мужики её хотят и влюблены, у автора женские персонажи все неописуемые красотки. Все её знакомые с удовольствием манипулируют ее чувствами. Ее парень, подруга, семья, все чего-то хотят и тянут в разные стороны. Сцена в конце, когда она сидит на стуле с закрытыми глазами, вокруг «пиявки», которые присосались к ней, где-то внизу идет псих который весит нереально много, от которого на полном серьёзе трясется все здание. Час назад её бывший парень приковал их наручниками и сказал, что они теперь сольются друг в друге.

И просто СТОП!!!

Чайник кипит и свистит, чем больше он кипит, тем более душераздирающее он надрывается и эта сцена выглядит именно так.

Дэвид Фостер Уоллес заканчивал престижный университет, ему нужно было показать свое мастерство в написании философских текстов и привести преподавателей в экстаз. Концовка выглядит так, как будто он наконец напечатал норму.

Было бы конечно идеально перечитать книгу ещё раз, некоторые моменты до меня доходят только сейчас, но я не располагаю лишним временем читать этот кирпич ещё раз.

Линор, мы вместе скукожимся внутри нашей шелухи. Мы истечем собой в небо. Понимаешь? Бляцкая мелодрама.

Контекст "Метлы"

На момент завершения рукописи "Метлы системы" американский писатель Дэвид Фостер Уоллес был 23-летним студентом Амхерстского колледжа, альма-матер его отца Джеймса Дональда Уоллеса. Специальности Уоллеса составляли философия (как у папы-профессора Университета Иллинойса) и английский язык (как у мамы-профессора Парклендского колледжа), и "Метла системы" была написана не просто по зову сердца, а как дипломная работа по языку. Ну потому что слабые духом пишут исследования чужих книг, а гигачады – свои книги.

Как неоднократно подчеркивается в романе, тут важно понимать контекст. Амхерст – один из самых престижных гуманитарных колледжей США с тяжелейшим конкурсом для абитуриентов и огромной нагрузкой на студентов. Туда поступают только гении, а оттуда с дипломами выходят только выносливые гении. Так вот, Дэвид Фостер Уоллес, даже накуриваясь дурью, страдая от первых приступов депрессии (которая затем поглотит его целиком) и участвуя в хоре, окончил Амхерст summa cum laude, то есть с наивысшей оценкой. Диплом по английскому языку, разумеется, тоже получил "отлично".

Таким образом, по контексту можно заключить, что "Метла системы" – это поразившее опытных и требовательных филологов творение молодого настоящего интеллектуала. Что интересно, изначально студент Уоллес увлекался математикой и философией, а постмодернистскую литературу открыл для себя только после 20 лет, конечно же, полюбил Томаса Пинчона, а где-то за месяц до начала "Метлы" прочитал свежевышедший "Белый шум" Дона Делилло.

Что же можно заключить по тексту?

Текст "Метлы"

На первый взгляд, "Метла системы" – это в самом деле дипломная студенческая работа, не столько целостная интересная история, сколько демонстрация старшекурсником литературных знаний, умений и навыков, приобретенных в Амхерстском колледже. По меркам студенческих дипломов роман вполне заслуживает пятерки с плюсом или ста баллов, поскольку Уоллес постарался по всем показателям: в книге есть детективный сюжет, социальная критика, любовная линия, философские идеи в применении к жизни, работа с фактурой, живые диалоги, яркие персонажи и яркие события, внезапные повороты, отсылки к авторитетам, юмор, выразительные метафоры, образы и декорации. Упражнения по аспектам художественного письма выполнены на отлично. Но как же хочется добавить "но":

Но роман выглядит так, будто автор остановился сразу же, как закончился список обязательных и дополнительных писательских заданий, и не стал расписывать текст до полноценной истории, держа в уме, что он пишет именно что квалификационную работу для получения документа о высшем образовании с отличием. Поэтому у простого читателя, не обремененного необходимостью оценить молодое дарование по достоинству, к роману "Метла системы" может возникнуть довольно много вопросов вроде "Зачем были нужны 2,5 эпизода с Джоном Бидсманом?" или "Что за чушь с телефонными линиями?" вплоть до сакраментального "А где финал?". Парадоксальным образом книга в почти 22 авторских листа очень похожа на недописанную. Но как же хочется на это "но" ответить другим "но":

Но если дать себе труд по завершении чтения поанализировать роман, то в нем найдутся достоинства, с первого взгляда незаметные.

Двигатели "Метлы"

"Метла системы" в основном посвящена событиям, произошедшим в 1990 году в жизни 24-летней Линор Бидсман, дочери магната детского питания Камношифра Бидсмана III. В книге два сюжетных двигателя: загадочное исчезновение из дома престарелых 92-летней прабабки Линор, которую тоже зовут Линор Бидсман, и нарастающая ревность влюбленного в Линор Рика Кипуча, ее начальника в псевдоиздательстве "Част и Кипуч". Прабабка – фанатка "Философских исследований" Людвига Витгенштейна – оставила мутные витгенштейновские подсказки, где ее искать, и глава семейства заставляет Линор заняться поисками, в том числе у других родственников. Рик Кипуч – невзрачный коротышка, ужасно фрустрирующий из-за внешности, особенно из-за микропениса – изводит себя и Линор страхом расставания.

Два двигателя необходимы для создания центрального конфликта романа – конфликта между стремлением Линор остаться собой и желанием окружающих превратить девушку в свою марионетку. С детства Линор приучена копировать прабабку в стиле и считать себя не более чем рассказом в чужих устах, она единственный послушный ребенок в семье, а в отношениях с Кипучем героиня занимает пассивную позицию принятия ухаживаний. Исчезнувшая прабабка и закомплексованный ухажер тянут ее каждый в свою сторону, и чтобы усилить конфликт, Уоллес добавляет других персонажей, старающихся сделать героиню частью себя – фальшивого психоаналитика Джея Кертиса, свихнувшегося на теме избыточного веса бизнесмена Нормана Бомбардини, телепроповедника Харта Ли Псикка, сексапильного альфача Энди "Встанга-Шланга" Ланга. Мир рвет девушку на части, совершенно не интересуясь, что она сама об этом думает.

В фигуре Линор Бидсман можно разглядеть самого Дэвида Фостера Уоллеса, круглого отличника из семьи интеллектуалов, которому надо держать марку в отцовской альма-матер, везде успевать, выполнять все задания и всем нравиться, но у которого никто не спрашивает, как он себя чувствует и что он вообще хочет от себя и жизни за рамками учебной программы. Вполне естественные размышления для молодого человека на пороге взрослой жизни, до того занятого лишь зарабатыванием высоких оценок, развлечениями и депрессией – у него наконец-то появилась потребность быть собой, а не кем-то, кем он должен быть по мнению других.

И это действительно так, Линор = Дэвид, что автор подтверждал, например, в интервью 1991 года с профессором Ларри Маккэфри. Идея романа возникла благодаря замечанию одной из подружек автора, что она предпочла бы быть книжным персонажем, а не реальным человеком; замечание наложилось на увлечение поздним Витгенштейном, приведшее, как Уоллес признавался Маккэфри, к замене страха, что он не более чем вычислительная машина, страхом, что он не более чем языковой конструкт. В той беседе писатель сообщил, что "Метла системы" – закодированная автобиография, одновременно являющаяся "забавным небольшим постструктуралистским приколом" о персонаже, который боится, что он не более чем персонаж, и замаскированным романом воспитания.

Чертеж "Метлы"

По заветам Джойса, центральный конфликт между стремлением героини быть целостной собой и разрывающим воздействием множества внешних сил, притягивающих ее к себе, отражен в устройстве романа. Текст мозаичен, наполнен флэшбэками о деталях окружения Линор, третьестепенными сюжетными линиями, пересказами рукописей, присланных в "Част и Кипуч" студентами-МТА, и кусками романа Рика Кипуча (как самоиронично для критика иронии). Многие главы состоят из неатрибутированных диалогов, другие оформлены как стенограммы сессий Линор и Рика с психоаналитиком Джеем, есть даже запись телепередачи Харта Ли Псикка. С одной стороны, сюжетные двигатели поисков прабабки и любовных неурядиц с Кипучем раскручивают историю последовательно и по восходящей: Линор перемещается от родственника к родственнику, попутно все больше отстраняясь от ревнивца, пока давление окружения героини не достигает предела – с другой стороны, две основных линии постоянно прерываются дополнительными и посторонними.

По заветам Набокова, устройство романа переотражено в виде пронизывающего всю историю побочного сюжета о неполадках коммуникаций в бизнес-центре, где расположен офис "Част и Кипуч": телефонные линии каким-то образом перепутались так сильно, что в псевдоиздательство почти невозможно дозвониться по его номеру, зато постоянно попадают по чужим номерам люди, звонящие в автомагазин или секс-шоп. Телефонной проблеме, мешающей Линор нормально работать, в книге уделено довольно много внимания, при этом выглядит она странно, поскольку не влияет на ключевые события и завершается крайне надуманным объяснением, что и где сломалось. Однако, если рассмотреть ее как метафору романа, у нее появится смысл: перегрев любой системы приводит к сбоям. Как перегрев телефонии мешает дозвону, так перегрев художественного письма Уоллеса мешает чтению, а перегрев головы Линор – ее борьбе с окружением за себя.

По заветам Пинчона, помехи коммуникации являются основным (дез)организующим текст фактором. Телефонный хаос – только самое очевидное его проявление, а так некоммуникабельность и постоянные потери при передаче информации в романе повсюду. Персонажи не могут ни о чем договориться, не отвечают на вопросы, не слушают других, но требуют, чтобы другие слушали их, в итоге не слушают и не понимают даже самих себя. Текст регулярно лишается нормальных повествовательных опор – кто и с кем говорит? где они находятся? что произошло между предыдущей сценой и этим разговором? – и зарастает на много страниц отвлекающими внимание вставными рассказами. Как писал Уоллес своему редактору Джеральду Говарду, поскольку реальность фрагментирована, его книга должна быть такой же. Ведь это книга писателя "молодого, запутавшегося и одержимого некоторыми проблемами, составляющими опыт человеческого бытия".

Потери при передаче информации проявляются в романе уже на уровне названия. Казалось бы, "Метла системы" намекает, что автор собрал своим текстом в одну кучу весь мусор американской жизни и вымел его из головы читателя куда подальше, и очень похоже, что так и есть, при этом у выражения имеется вполне конкретный биографический смысл. Мать автора Салли Джин Уоллес называла "метлой системы" клетчатку, когда убеждала маленького Дэйва съесть побольше овощей и фруктов. Альцгеймерная бабушка (не путать с умной прабабкой) Линор при прослушивании детских книжек повторяет "Клетчатка! Клетчатка!", однако установить связь этого слова с чем бы то ни было в истории не могут ни персонажи, ни читатель, не посвященный в детали биографии писателя. Получается, что в названии книги заветы Джойса, заветы Набокова и заветы Пинчона стыкуются воедино.

ВНИМАНИЕ! ДАЛЬШЕ СПОЙЛЕРЫ последовательно о персонажах, смыслах и концовке романа. Читайте, если уже прочли книгу, или если не собирались ее открывать вовсе, или если у вас нет спойлерофобии.

Прутья "Метлы"

Поскольку роман позиционировался автором как нечто среднее между серьезностью реализма и шутеечками постмодернистской метапрозы, в нем вполне ожидаемо завалена система персонажей, и от глубокого анализа она, увы, лучше не становится. Действующие лица в "Метле системы" написаны по законам юмористических телесериалов: у каждого есть какая-то одна яркая черта и больше ни черта, а также ровно одна сюжетная функция, поскольку созданы они не для того, чтобы жить в тексте, а для того, чтобы отыгрывать придуманные автором мизансцены. Выбор ярких черт весьма красноречиво характеризует молодого Дэвида Фостера Уоллеса как обладателя в прямом смысле болезненного воображения.

- Главная героиня Линор Бидсман, исполняя роль скорее пассивного наблюдателя за манипулирующими ею людьми, в ярких чертах не нуждается, однако у нее есть гигиеническая фобия, внушенная фальшивым психоаналитиком Джеем Кертисом: она принимает душ по 5-8 раз в день и постоянно беспокоится о своих и чужих запахах.

- Главный герой Рик Кипуч - невысокий, лысоватый, со слабым двойным подбородком, одержим не столько любовью к Линор, сколько страхом, что Линор уйдет от него к какому-нибудь красавчику. Своему половому недостатку Кипуч уделяет так много внимания, что за вычетом линориной борьбы с окружением "Метла системы" выглядит как экзистенциальная трагедия микропениса. Кипуч в разводе с безупречно холодной женщиной и избегает сына-гея.

- Кстати о холоде, главный макгаффин прабабка Линор Бидсман не просто ученица Витгенштейна, но и хладнокровное, как ящерица, существо. В доме престарелых она содержалась в комнате с постоянной температурой воздуха +37, и на свежем воздухе ей грозит смерть от переохлаждения.

- Если пройтись по родственникам, то бабушка Конкармина, как было сказано, в Альцгеймере. Мама Патриса сошла с ума из-за довольно сложной истории с отлучением от семьи, спортивным бриджем, беременным залезанием на решетку окна второго этажа и последующими травматичными родами. У младшего брата Камношифра, он же Ля-Ваш или Антихрист, из-за этих родов отсутствует одна нога, он похож на дьявола, крепко сидит на наркоте и поклоняется своему протезу, в тоже время имеет проницательный и энциклопедический ум (видимо, еще одно отражение автора). Старший брат Джон – безумец, который старается прервать любые контакты с действительностью. Старшая сестра Клариса вроде бы вменяемая, у нее муж и двое детей, но они постоянно разыгрывают перед телевизором спектакли о хорошей семье, где играют самих себя. Отец Камношифр Бидсман III – злодейский манипулятор, доведший жену до безумия.

- Норман Бомбардини, владелец здания, где находится офис "Част и Кипуч", хочет сожрать весь мир, поскольку жена бросила его из-за лишнего веса. Психоаналитик Джей Кертис любые проблемы у Линор и Рика объясняет гигиеническими фобиями, и вообще-то он сумасшедший, а не психоаналитик. Директор дома престарелых Блюмкер живет с резиновой бабой и даже водит ее в рестораны. Попугай Линор по кличке Влад Колосажатель отведал нового детского пюре "Камношифеко" и теперь повторяет вперемешку все услышанные фразы, так что ушлый телепроповедник Харт Ли Псикк приспособил птицу нести слово Божье по телевизору. Бывший сосед Рика, в чью дочку Кипуч был влюблен до Линор, патологически увлечен газоном. Энди Ланг бросает жену, потому что не может слышать ее голос в окружающей автоматике. И так далее.

Вероятно, понимая, что персонажи и их истории получаются очень уж контрастными, больными и плоскими, Уоллес намеренно поднимает градус безумия в пересказах рукописей молодых писателей, которые читает Кипуч. Как бы смеется над собой. В одной истории у мужчины, с трудом контролирующего вспышки гнева, и женщины, отвечающей на любые жизненные трудности обжорством и сонливостью, рождаются дети, которым нельзя плакать – у них начинается эпилепсия; однажды страшной дождливой ночью в их семье разворачивается трагедия с абсолютно идиотскими сюжетными поворотами. В другой дантист-теоретик-фанат скаутинга спасает в лесу невероятно красивую женщину-гипернимфоманку и психоаналитика, специально затащившего ее в лес ради безудержного секса – после нескольких лет счастливой жизни с этой женщиной дантист попадает в аварию, слепнет-глохнет, все его тело теряет чувствительность, кроме участка верхней губы, и дальше разворачивается полнейшая шиза с участием романа "Мактиг" Фрэнка Норриса. И это только два примера.

Кстати о красоте, женские персонажи в романе решены в стилистике еще не существовавшей в 1985 году манги One Piece – они либо сногсшибательные красотки одна сногсшибательнее другой, либо карикатурные уродины. Мужские персонажи либо непримечательны, либо тоже уродливы, за исключением Энди Ланга, выполняющего функцию соблазнителя Линор. Если суммировать, то 23-летний Дэвид Фостер Уоллес еще не научился создавать живых героев и пока что мыслил их или как маски автора для подачи друг другу реплик, либо как гротескные фигуры для юмористических и сатирических эпизодов (на что указывает заимствованная у Томаса Пинчона манера давать героям странные будто-бы-говорящие имена). Ради персонажей читать "Метлу системы" точно не стоит.

Траектории "Метлы"

"Метла системы" подметает американскую жизнь сразу во многих направлениях, но два основных – это критика высшего образования и критика психоаналитиков. Уоллес не так жесток к американским вузам, как Делилло в "Белом шуме", зато дает взгляд человека, который учится в престижном колледже прямо сейчас, в 1985-м.

Открывающая сцена в романе – флэшбэк 1981 года, когда Линор приехала к Кларисе в колледж Маунт Холиок и оказалась в засаде из-за пьяной вечеринки – живописует проблему вузовского харассмента до того, как это стало мейнстримом. Линор, Клариса и еще две девушки заперлись в комнате, чтобы к ним не ворвались возбужденные гости из Амхерстского колледжа: изнасилования в Маунт Холиок не что-то из ряда вон выходящее, руководство предпочитает их замалчивать, так что, если не хочешь заняться сексом с бабуином из Амхерста, сиди тихо. Но два бабуина (один из них – юный Энди Ланг) все равно вламываются, по счастью, "всего лишь" требуя, чтобы девушки расписались на бабуинских задницах – такое задание им дали в клубе Пси-Хи.

Молодость Уоллеса проявляется в том, что, желая рассказать обо всем и сразу, он уделяет каждой теме минимально достаточное, по его мнению, внимание, так что вузовский харассмент в тексте больше не всплывет. Линор травмирована этой сценой и избегает брутальных мужчин, откуда ее пассивная привязанность к коротышке Рику Кипучу, а большего автору, видимо, и не требовалось. На примере самого Рика Кипуча он разбирает проблему клубов, которые вроде бы и создают некое сообщество, объединяющее выпускников разных лет (Кипуч тоже состоял в клубе Пси-Хи), но на деле занимаются бесцельным унижением своих членов и окружающих и мешают учиться.

В середине романа Линор и Рик наведываются в Амхерстский колледж в гости к младшему брату Ля-Вашу, и здесь Уоллес от души критикует образовательный процесс в альма-матер (возможно, именно это понравилось его преподавателям больше всего). Автор показывает, что, каким бы ультра-престижным и ультра-тяжелым по обучению ни был Амхерст, балбесы-студенты все равно найдут как схалявить и имитировать ЗУН, экономя время для безделья, наркомании и прочей ерунды. Причем профессура им помогает! У каждого препода есть какая-то излюбленная тема, и если на семинарах, зачетах и экзамена на эту тему вовремя свернуть, позитивные оценки гарантированы.

Психоаналитиков Дэвид Фостер Уоллес уже в 23 года ненавидел лютой ненавистью, находя их виновными в ухудшении психического здоровья американцев. Джей Кертис, проводящий сессии с Линор и Риком, нарисован максимально черными красками: у него самого проблемы с психикой, диплом специалиста он получил нелегально, пациентов принимает привязанными к креслам, внушает им фобии по заданию третьей стороны, бессовестно разглашает врачебные тайны и вообще дилетант и вредитель, при этом берет за консультации очень большие деньги. Одного Кертиса автору оказывается недостаточно, и во вставных рассказах они дважды оказываются главными злодеями – в упомянутых выше историях о плачущих эпилептиках и парализованном дантисте-теоретике.

Уоллес подробно показывает, как психоаналитики ради наживы стремятся навязать услуги совершенно здоровым людям, у которых вовсе нет психических проблем. Для этого в романе появляется семья старшей сестры Кларисы, вместе с обычным мужем и обычными детьми приученная проговаривать в домашних спектаклях перед видеозаписью зрительного зала то, как социально правильно они живут вместе и взаимодействуют друг с другом – хотя им это вовсе не требуется, чтобы просто быть рядовой нормальной семьей. Не думаю, что Уоллес негативно относился ко всем психоаналитикам, психологам и психиатрам без исключения, но по крайней мере проблему дилетантизма в этой сфере он озвучивает ярко.

В меньшей степени в "Метле системы" достается американским телепроповедникам в лице Харта Ли Псикка – будучи таким же жаждущим наживы лицемером, как Джей Кертис, Псикк использует разговорчивого попугая Линор для выманивания денег у верующих телезрителей. Крупный бизнес автор тоже не уважает и уличает в готовности рисковать жизнями потребителей ради прибылей – об этом третьестепенная линия о новом детском питании "Камношифеко", усиливающем развитие речевого аппарата, наскоро разработанном для конкуренции с новым детским питанием другой компании, помогающим детям жевать. Никаких тестов, никаких проверок, выбросили продукт на рынок, фиксируем рост продаж, молимся, чтобы у продукта не обнаружились побочки.

Богачи в целом выступают объектом критики в дебюте Уоллеса: переизбыток денег приводит их к безумию, ведь они могут делать, что хотят, и никто не в состоянии их контролировать. Об этом говорит и гаргантюанский образ Нормана Бомбардини, способного купить всю округу в Восточном Коринфе, где происходят основные события, но предпочитающего сожрать ее; и строительство в штате Кливленд огромной пустыни из черного песка, потому что так захотелось губернатору; и строительство Восточного Коринфа в виде профиля Джейн Мэнсфилд, потому что так захотелось дедушке Линор Камношифру Бидсману II; и разлучение Камношифром Бидсманом III своей жены Патрисы с детьми из-за желания держать дома любовницу. Деньги в "Метле системы" сводят людей с ума не хуже психоаналитиков, а уж в совокупности с психоаналитиками и высшим образованием они превращают США в большой дурдом.

"Метла" Витгенштейна

Обычно о "Метле системы" в первую очередь пишут, что в ней отражены идеи Витгенштейна, которыми Дэвид Фостер Уоллес увлекался в то время, однако мало кто уточняет, какие и как именно. Прежде всего надо сказать, что для чтения романа не нужно быть знатоком "Логико-философского трактата" и "Философских исследований", так как события и идеи книги понятны сами по себе, без учета внешнего контекста. Прабабка пропала, Кипуч ревнует, телефонные линии перепутались, Влад Колосажатель заговорил, почти все психи, деньги, психоаналитики и колледжи до добра не доводят.

Идеи Витгенштейна в романе действительно есть, но они по большей части объясняются и иллюстрируются прямым текстом, а хитрых отсылок, зашитых в образы, в книге почти нет (максимум – это образ Нормана Бомбардини, буквализирующий идею расширения языка до границ мира). Главная – навязанная прабабкой убежденность Линор, что она состоит из одного только языка, является рассказом Других и персонажем в этом рассказе. В том же интервью Ларри Маккэфри Уоллес отмечал, что для него обнаруженная Витгенштейном невозможность человека выйти за пределы языка, превращающая все вокруг в языковые конструкты, была одним из крупнейших жизненных открытий. По его мнению, именно "Философские исследования" Витгенштейна построили концептуальную ловушку постмодернизма: все – язык, и мы в нем заточены.

Также есть парочка упражнений на парадоксы – брадобрей, который бреет в деревне всех, кто не бреет себя (бреется ли в таком случае он сам?), и рисунок человека на склоне, не интерпретируемый без контекста (поднимается ли он вверх или спускается вниз спиной вперед?) – помогающих Линор разгадать, где же может скрываться нуждающаяся в постоянно высокой температуре воздуха старушка. Этим витгенштейновская конкретика в "Метле системы" почти полностью исчерпывается. Роман был написан за несколько месяцев, поэтому, как и в случае с темами социальной критики, у Уоллеса попросту не было достаточно времени, чтобы насытить текст аллюзиями на любимого философа. Это легкая, сочиненная на полете вдохновения книга, и все, что в ней запрятано, располагается совсем недалеко от сюжетной поверхности. [ну или пусть витгенштейноведы меня опровергнут и найдут в "Метле" ГЛУБИНЫ]

Конец "Метлы"

Больше всего упреков читатели адресуют финалу "Метлы системы". Один сюжетный двигатель довозит Линор до логического конца, а другой в какой-то момент просто выключается, и самое большое ружье истории остается висеть на стене без выстрела. Вместо того, чтобы раскрыть центральную загадку книги, Уоллес устраивает переполох в офисе "Част и Кипуч", куда за Линор приходят сразу все манипуляторы разом (кроме прабабки), и долго рассказывает о причинах телефонного хаоса, как если бы это была главная сюжетная линия в романе. Выглядит это так, будто где-то на сцене пустынной ссоры Линор и Рика у Уоллеса иссякло вдохновение, и дальше он коротко набросал схематичную концовку, насколько хватило сил.

В действительности финал устроен не так, как автор смог, а так, как он хотел. Редактор Джеральд Говард во время подготовки романа к печати пытался уговорить Уоллеса дописать конвенциональное завершение истории, и Уоллес даже попытался это сделать, но обнаружил, что раскрытие тайн и прояснение событий портят книгу: из-за этого ослабевала тема фрагментации реальности и помех коммуникации. В итоге "Метла системы" вышла в свет с изначальной концовкой, обрывавшейся на середине фразы Рика Кипуча "Я хозяин своего"

Напомню, главный конфликт – это борьба Линор с окружением за себя. Поэтому книга заканчивается там, где главной героине удается преодолеть внешнее давление и избавиться от манипуляторов. Все 600 страниц задачей Линор было слезть с обоих сюжетных двигателей и покинуть пределы романа "Метла системы", перестать быть рассказом в устах своих родственников, друзей, знакомых и коллег. Задача найти прабабку – ложная, более того, с развитием событий Линор все больше понимает, что искать ее не надо, поскольку та явно заманивает правнучку в какую-то витгенштейновскую ловушку. Те, кто считают (включая Джеральда Говарда), что старушечье ружье не выстрелило, не правы: Линор нашла в пустыне путь к укрытию прабабки, но не пошла по нему, предпочла закончить разрывом любовную линию.

Исходя из этого, последний эпизод с Линор, где в офис "Част и Кипуч" сбегаются все-все-все, совершенно логичен: другие персонажи почувствовали, что героиня выходит из-под их контроля, и попытались вернуть ее в прежнее управляемое состояние. Поэтому весь эпизод Линор молчит и не реагирует на обращения к ней – она завершает борьбу и выбирает, как будет жить дальше. Поэтому Рик тенью стоит у стены – от него ее поведение больше не зависит. Поэтому не появляется прабабка – ей Линор тоже перестала подчиняться. В этом накал финала: девушка преобразилась в самостоятельную фигуру, и невозможно предугадать, что она сделает по собственной воле. Автор вполне ожидаемо отпускает Линор (=себя) на свободу прочь из Восточного Коринфа и книги.

В дальнейшем внезапные финалы станут одной из особенностей прозы Дэвида Фостера Уоллеса. Для того, чтобы понимать их, нужно учитывать два момента. Во-первых, уоллесовские концовки не просто дают ответы на стартовые загадки, а сообщают, о каких, собственно, загадках шла речь. Оказывается, что интрига истории состояла вовсе не в том, что открыто заявлялось в начале (отличный пример – "Мистер Пышка" из сборника "Забвение"), и это полностью преображает весь сюжет. Назовем такой подход "твист Уоллеса". Во-вторых, уоллесовские концовки часто располагаются не на последних страницах текста, а в относительно случайных местах ("Бесконечная шутка" – образец истории, где в целом трудно установить местонахождение финала), и читателю надо внимательно следить, не завершилась ли уже книга, хотя впереди еще какое-то количество слов.

В моей статье "твиста Уоллеса" не будет. "Метла системы" – импозантная проба пера начинающего интеллектуального писателя, совсем недавно узнавшего о постмодернизме и Витгенштейне и поспешившего излить на бумагу свой энтузиазм по этому поводу. Большинство сцен, декораций и персонажей решены в юмористическом ключе, от слэпстика до самиронии, и сочинены с преобладанием энергии над глубиной. В книге отражены основные темы Уоллеса – взаимовлияние восприятия и мира, образовательный процесс, психические болезни и их лечение, фрагментация реальности, критика больших денег и власти – при этом интересна она будет в первую очередь фанатам автора. Сама по себе она создает весьма отдаленное представление о Дэвиде Фостере Уоллесе, поскольку тут он на очень ранней стадии писательского развития.

Но и особых страданий при чтении роман не причинит.

Хочу начать с того, что не всегда нужно верить аннотации! Порой события в книге развиваются не так, как там описано. Ты ожидаешь одного, а получается совершенно противоположное. Для меня данная книга была похожа на американские гонки, полные стремительного движения. Тут не то, что каждая глава, тут каждая страница напоминает резкий изгиб трассы. Каждый абзац будто предлагает свою интерпретацию реальности, оставляя пространство для размышлений о том, что же на самом деле происходит. Я даже не знаю, как правильно описать то, что я прочитала. В этом произведении как будто зашифрована неведомая загадка, разгадывать которую могут лишь избранные. Странные моменты, перескакивающие от одной мысли к другой, всплывают, как мимолётные видения в полумраке. Глубокие философские размышления переплетаются с легкомысленными шутками, создавая иллюзии и наталкивая на мысли, которые в итоге исчезают так же быстро, как и возникли. А еще меня дико раздражали длинные, очень длинные предложения! Хотите прочитать книгу, где всего три предложения? Да легко! Когда в одном предложении автор использует сразу 100 и более слов. Запятые, запятые, запятые. Пока дочитала до конца предложение, забыла, что было в начале. На n-ом предложении я психанула, и вместо чтения, сидела слова считала. Зато полнила свой словарный запас очень интересными выражениями. Например такими, как: дерьмецо на веточке, глянцевая сволота, ухмыляться, как макаки на автобус. И такого достаточно много. Но, есть еще и красивое.

В гигантском окне высоко над кабинкой тонкое копье оранжево-бурого кливлендского заката, спасенное и искривленное на миг любезным химическим облаком по-над чернотой Эривью, светом маяка пало на нежный сливочный сгусток прямо под правым ухом Линор, на ее горле. Я в трансе склонился и мягко прижался губами к этому пятнышку. Внезапное гудение консольного механизма было биением моего сердца, перекочевавшего в Линорину сумочку.

Или например такое:

И Линор Бидсман медленно подняла правую руку и коснулась ею моей шеи, бережно нежа мягким робким теплом правую сторону челюсти и щеки, удерживая меня длинными пальцами с тусклыми обкусанными ногтями у своего горла, лаская, склонив голову влево, чтобы я ощутил на губах слабое громыхание артерии.

Или такое:

Ибо потом настала волшебная ночь, ночь волшебства, нерассказуемая, когда сердце мое наполнилось жаром, и ягодицы мои исцелились, и я в пять с чем-то покинул офис в трансе, спустился на первый этаж как по проволоке, увидел на той стороне темного пустого каменного холла Линор в ее кабинке, одну, в тот момент обесприфтленную, за книгой, и коммутатор, как обычно, молчал.

Представьте себе: смурной октябрьский день, середина шестидневной рабочей недели (чтоб её), на работе полная жопа, а ещё всем вдруг сразу внезапно от вас что-то потребовалось. Шефу — отчёт за месяц, маме — внуки, универскому другу, который вылез непонятно откуда спустя полгода молчания, — встреча, мужу — запись к стоматологу, коту — новый наполнитель. И всё это мерзко роится в мозгу, создавая ощущение, что вы среди комнаты, в которой звонит сразу десяток телефонов, болтает куча людей и включены 53 телевизора. И в этой какофонии звуков можно услышать что угодно: чей-то укоряющий голос, детский плач, пронзительную трель, зовущий на подвиг горн. Что угодно. Кроме себя.

Представили? А главной героине «Метлы системы» Линор и представлять не надо. Её и так, прямо скажем, не до конца устроенная жизнь, окончательно превращается в месиво, когда внезапно исчезает её дражайшая прабабушка (тоже Линор), на работе внезапно перестают нормально работать телефоны — к ним в издательство попадают то любители секса с доминированием по телефону, то ещё какие-то фрики, да даже молчащий как партизан до этого домашний попугай внезапно начинает без умолку болтать. Не говоря уже о навязчивом мужском внимании: от одержимого ею начальника (комплексующего из-за размеров пениса) до желающего отожраться до размеров Вселенной дельца. А ещё не надо забывать про сумасшедшего (в клиническом смысле) психоаналитика, который настойчиво навязывает Линор гигиенический психоз. Ну и всякие мелочи типа ожиданий родственников, гадящих на машину птиц, неадекватной арендодательницы этсетера.

Ну и собственно весь роман — это попытка Линор выжить в этом весёлом карнавале. Хотя нет, выжить, неправильное слово. Правильнее сказать остаться Линорной Линор, прекратить разрываться на десятки версий Линор, которых так жаждут окружающие, но которые Линорной Линор не являются. Вы можете сказать: то есть это роман о поиске себя? Нет, отвечу я, потому что в общем-то Линор вполне себя нашла, это скорее роман о борьбе за право быть собой. И если помнить, что вообще-то это не то чтобы роман, а вполне себе дипломная работа Уоллеса, тема вполне объяснимая для молодого дарования, от которого родители хотят одного, друзья другого, подружки третьего, а научный руководитель — четвёртого.

Коммуникационное сумасшествие в романе тоже вполне понятно — в 95% случаев герои говорят друг с другом, но совершенно не слышат друг друга. Оно и понятно: если ты говоришь не с Линорной Линор а с Рикокипучной Линор, Линорная Линор тебя не услышит. И если ты не предпримешь ни малейшей попытки увидеть человека, который стоит перед тобой, а продолжишь общаться с его проекцией, ты так и продолжишь звонить девочкам из секса по телефону, а попадать в издательство. Раз за разом. Ничего не изменится. И никакой тоннельщик это не починит.

Вообще-то это очень смешная книга — бесконечная комедия положений. Это также очень скучная и перенасыщенная ненужными подробностями книга. Её легко читать, если втянешься. И очень сложно, если устал. Героев очень много, но на самом деле не то чтобы. А ещё там есть немного философии Витгенштейна — метла же. Хотя вообще-то метла — это шутка про гов… ой то есть про пользу клетчатки для кишечника.

Форма этой рецензии грязная (хотя недостаточно), но форма романа ещё грязнее. Это конспекты с сессий психотерапевта, обрывки телепередач, пересказы снов и рукописей, присланных в издательство. О какие же прекрасные рассказы в этих рукописях: о грустной толстой женщине, её гневливом возлюбленном, их мёртвых детях и злом психотерапевте, и всё в таком роде. Сюжет завершается гораздо раньше, чем появляются финальные титры, ой, то есть заканчивается книга. Начало, кажется, совершенно не связано с сюжетом, а конец, ха, конец обрывается на полусло.