Психоанализ на основе персонажей видеоигр. Для непсихоаналитиков

Власть отца и отец власти

Кратос – кровожадный бог войны, само имя которого в переводе с греческого означает власть. Бешеное и почти неуязвимое существо, которое в своей слепой ярости подвергло самому настоящему тотальному геноциду население античного Олимпа.

Подобное сомнительное поведение может побудить повесить на Кратоса ярлык социопата или психопата. В принципе, в научной психологии стараются не использовать ни одно из этих понятий. В некотором смысле оба конструкта – и психопатия, и социопатия – являются довольно размытыми и на описательном уровне работают плохо. Я бы сказал, что в концепцию психопатии было «свалено» множество разных по своей природе явлений. Это как категория «мебель»: и стул, и стол – объекты сильно разные, их суть, их природа не тождественны друг другу, но оба-два – мебель, и всё тут.

В психиатрическом дискурсе присутствует понятие «антисоциальное расстройство личности», известное в DSM-5^[1], и синонимичное ему «диссоциальное расстройство личности», известное в МКБ-10^[2] (в новой МКБ-11 эта нозология была упразднена). Почему это важно? Потому что эти понятия нередко смешиваются.

Антисоциальное расстройство личности характеризуется игнорированием социальных норм, лицемерием, импульсивностью, раздражительностью и агрессивностью, безответственностью и отсутствием сожалений.

Это описание, кажется, вполне подходит нашему неуравновешенному богу войны. И любой, кто поставит Кратосу диагноз «антисоциальное расстройство личности», «психопатия» или «социопатия», будет совершенно, абсолютно, безоговорочно… неправ.

Чтобы очертить границы описываемого явления, я предлагаю обратиться к более удобной модели, которая прояснит нам, наконец, что же собой представляет это загадочное понятие «психопатия», которое вроде бы и на слуху, а что это и как работает – непонятно.

В модели Отто Кернберга вместо понятий «социопатия» и «психопатия» предложена концепция злокачественного нарциссизма²⁴. Данная модель описывает разновидность нарциссического расстройства личности, включающую в себя (помимо основных критериев) еще и параноидные, антисоциальные и садистические черты, а также повышенное стремление к социальному доминированию.

Как и в случае с нарциссическим расстройством личности, человек будет проявлять черты грандиозности и надменности, требовать восхищения и исключительных прав для своей персоны, отличаться отсутствием эмпатии, стремиться к межличностному превосходству, а также избегать эмоционально близких контактов, требующих устойчивой привязанности с возможностью как получать заботу, так и отвечать заботой на потребность других²⁵.

В злокачественной форме такой личностной структуры будут преобладать параноидные восприятия других людей (их чувств, мыслей и намерений) как враждебно настроенных. Также будет прослеживаться повышенная агрессивность и озабоченность властью над другими с целью получения над ними контроля, холодная садистическая жестокость и подчас полное пренебрежение социальными нормами, хотя в некоторых случаях поведение человека формально не будет противоречить законам. Что примечательно, людям с подобной структурой личности также весьма свойственны саморазрушающие действия, связанные с деструктивным образом жизни, рискованным поведением и самоповреждением вплоть до суицидальных попыток.

Злокачественный нарциссизм соответствует модели психопатии по Мак-Вильямс²⁶. Эта модель предполагает высокий риск антисоциального поведения, однако отличается от антисоциального расстройства личности как по своему происхождению и последствиям, так и по нейробиологическим аспектам²⁷.

Хотя в более ранней версии данного текста (ролик на TVG) я указывал, что люди с психопатией характеризуются отсутствием эмоциональных привязанностей, это не совсем так. Точнее, те эмоциональные привязанности, которые известны основной массе населения, у них проявляются несколько не так, как принято считать. Короче, представьте: основным объектом надежной привязанности для человека с клиническим нарциссизмом (см. критерии в DSM-5) является… он сам. Мы еще будем более подробно разбирать «нарциссизацию либидо» в разделе, посвященном Йеннифер. Суть в том, что субъективно для «злокачественного нарцисса» все прочие люди – там, снаружи – потенциально опасны и угрожающи. Разомкнуть систему и отыскать вовне людей, с которыми можно расслабиться и довериться, для него просто немыслимо.

По сути, можно сказать, что повышенное социальное доминирование в данном случае компенсирует внутренние дефициты. О чем речь? Быть доминирующим – значит быть большим и сильным, самым лучшим и самым идеальным. Для чего? Сугубо для того же, для чего ребенку нужен всемогущий родитель, с которым весь мир ему подвластен. Только этим всемогущим опорным объектом становится для себя сам субъект. Вероятно, это одна из причин, по которым подобный человек может стать превосходным военным или политиком: во-первых, он не боится потерять расположение к себе, а во-вторых, он не боится потерять условно значимых людей, поскольку они… просто вещи. Единственное, чего он с большей вероятностью будет бояться, – это потерять, грубо говоря, себя любимого.

Пограничная организация

Хотя Кратос и обладает некоторыми чертами злокачественного нарциссизма, психопатом-антисоциалом он всё же не является. Кстати, в тексте ролика я нередко упоминал, что Кратос является носителем определенного расстройства личности. В принципе, формально его поведение может соответствовать общему понятию расстройства личности и, следуя новому пересмотру МКБ уже 11-й версии, мы можем сказать, что Кратос находится ближе к расстройству личности средней степени тяжести.

Однако с тех пор воды поутекло немало, и здесь я предпочту использовать несколько иную риторику. Естественно, я не собираюсь ставить никаких клинических диагнозов, и понятие «расстройство личности» было использовано в ролике скорее для упрощения понимания, чем в качестве буквального определения клинической нозологии, которую имеет право устанавливать только врач-психиатр. Тогда я активно использовал более доступные для широкой аудитории понятия, которые можно было с легкостью сличить со статьями в Википедии.

Строго психоаналитический язык, учитывая преобладание медийного представления о психоанализе как о чем-то якобы озабоченном половыми органами, мог оттолкнуть значительную часть аудитории. А мне действительно хотелось постепенно ввести людей в мир академического психоанализа. Поэтому, если смотреть все ролики за моим авторством в хронологическом порядке, то можно заметить, что психоаналитический язык в них появлялся постепенно.

В большинстве случаев я вообще использовал синонимичные понятия из других областей психологии, нейробиологии и психиатрии, сохраняя изначальное значение. Это довольно свойственно всем трем областям: если какая-то теория является психоаналитической, то она автоматом объявляется ненаучной, но если точно такая же теория, но сформулированная другими словами, оказывается в каком-то ином направлении или дисциплине, то в ее научности уже никто не сомневается.

Нозологии психиатрии создавались, создаются и будут создаваться психиатрами для нужд и задач психиатров, а не психологов, проводящих с живыми людьми психотерапию и психоанализ. Поэтому здесь я отойду от понятия «расстройство личности» и буду употреблять понятие «организация личности».

В частности, Отто Кернберг и Нэнси Мак-Вильямс²⁸ выделяют три уровня организации личности: невротический, пограничный и психотический. В современном немецком психоанализе выделяется четыре уровня структурной интеграции: высокий, умеренный, низкий и дезинтегрированный²⁹. По сути, пограничный уровень организации личности как раз примерно соответствует понятию «расстройство личности» в психиатрии. Однако важно понимать, что расстройство личности изначально предполагает сугубо клиническое состояние субъекта, в то время как пограничный уровень организации субъекта совершенно не подразумевает, что он находится в клиническом состоянии.

Эта концепция не является диагнозом, а лишь дает примерное представление о том, на каком уровне организации личности человек функционирует в данный момент времени.

Давайте постараемся сформировать наиболее общее представление об уровнях организации – это позволит нам понять, чем уровень организации отличается от структуры личности.

Невротический уровень характеризует личность как ригидную, использующую сравнительно ограниченный набор совпадающих стратегий при стрессе. Невротическая личность испытывает существенные затруднения сугубо в конкретной области жизнедеятельности. Восприятие реальности искажается только в этой проблемной области, не затрагивая другие сферы. Вне проблемного поля деятельности эти люди обладают довольно высоким уровнем функционирования, то есть потребности в целом получают удовлетворение. При этом обычно наблюдается высокая степень осознанности в области своих проблем: человек как бы понимает, что проблема есть и что она именно в нем самом, но избавиться от нее не может.

Пограничный уровень характеризует личность с трудностями в регуляции аффекта: здесь видны крайне резкие и бурные проявления эмоций. Пограничная личность испытывает существенные затруднения в нескольких или даже во всех областях жизнедеятельности: отношения, работа, досуг и даже удовлетворение физиологических потребностей. Восприятие реальности искажается достаточно глобально и преобладает практически в любых отношениях: любовных, дружеских, рабочих и т. п. Они проявляют достаточно низкий уровень функционирования во всех сферах и обладают низкой степенью осознанности в области своих проблем: человек может либо вовсе отрицать наличие у него проблем, либо помещать причину этих проблем вовне себя, сваливая всё на других.

Психотический уровень характеризует личность с полным или почти полным отрывом от реальности. В среде психоаналитиков нет единого мнения о том, можно ли вообще говорить о какой-либо структуре личности на психотическом уровне, ведь речь идет о тотальном распаде, фрагментации и деструкции личностной структуры. Восприятие реальности замещается бредом и галлюцинациями. Такие люди не просто проявляют низкий уровень функционирования во всех сферах жизнедеятельности: они мало что проявляют в этих сферах вообще. По сути, это полная неспособность функционировать вне клиники.

Как следует понимать эти уровни? Во-первых, они условны и в некоторой степени искусственны. Во-вторых, между этими уровнями на самом деле нет никакой границы: они просто условно разделяют континуум (линию) на три сектора, каждый из которых в целом отличается от другого своим «цветом». Всё это можно сравнить с температурой тела, в которой выделяется некий условный «коридор нормы», а всё, что выходит за его пределы на шкале градусника, считается признаком недуга. Кстати, шкала градусника имеет деления, и вот эти деления условно разделяют непрерывный процесс, то есть делят его на отметки, которые просто легко считывать. Короче говоря, в целом человек может лавировать между этими уровнями организации.

Соответственно, когда мы говорим, например, об ананкастной (обсессивно-компульсивной) структуре личности – мы говорим о типе личности (или характере, если угодно), который может находиться на невротическом, пограничном или психотическом уровне организации.

Обсессия и компульсия

В ролике я утверждал, что личность Кратоса соответствует так называемому обсессивно-компульсивному расстройству личности по DSM-5 (или ананкастное расстройство личности по МКБ-10). Здесь я переведу эту мысль на более психоаналитический язык. С моей точки зрения, Кратоса по структуре личности можно назвать обсессивно-компульсивным (ананкастным), а по организации его личность соответствует пограничному уровню.

Ананкастная (или обсессивно-компульсивная) структура личности обычно характеризуется повышенным вниманием к деталям, перфекционизмом, чрезмерным вниманием к работе в ущерб досугу и дружбе, чрезмерной честностью и ригидностью в вопросах морали и ценностей, страстью к накопительству, требовательным отношением к другим, а также проявлением тотальной негибкости и упрямства³⁰.

Обозначим понятия «обсессия» и «компульсия». Обсессия – это навязчивая мысль. Компульсия – навязчивое действие. Как правило, оба этих явления работают в связке.

Обсессия – это думать-думать, а компульсия – это делать-делать. Оба явления встречаются вместе достаточно регулярно, поскольку «думать» и «делать» функционально не так далеки друг от друга, как принято считать.

Проблема в том, что в психологии (и не только в ней) довольно давно бытует гипераналитизм: это когда, например, мышление и действие понимаются как независимые друг от друга системы, которые выборочно могут вступать во взаимные отношения, а могут не вступать. Иными словами, языковые условности в разграничении, придуманные для удобства понимания, преобразовались в сами вещи и явления.

Еще раз для закрепления: «делать» и «думать» – это не разные системы или модули в мозге, это лишь различные компоненты функциональной системы, направленной на получение приспособительного результата.

В психоанализе разница между мышлением и действием понимается в рамках обработки психической задачи. Проще говоря, мышление возникает вместо действия и является буквально пробным действием без действия, то есть вместо объективного действия мы проводим виртуальную пробу.

Всё просто: можно потрогать оголенный провод, совершив тем самым действие, которое нанесет вред организму. Это «сделать». А можно остановить действие и принять иное решение с прогностически иным результатом. Это «подумать».

На деле мышление и действие в принципе не могут радикально противопоставляться друг другу по простой причине: мышление присутствует постоянно, и даже самое автоматизированное действие несет некий мыслительный компонент, поскольку содержит в себе некоторое решение.

В этом плане в психоанализе есть довольно стройная и вместе с тем сложная концепция мышления, которая содержит в себе уровни в виде первичного и вторичного процессов. Не будем вдаваться во все тонкости. Первичный процесс – это быстрое и автоматизированное мышление. Вторичный процесс – это медленное и произвольное мышление. К примеру, «дважды два четыре» – это первичный процесс: тут не нужно задумываться, напрягать извилины, закатывать глаза. А вот «тридцать шесть на двадцать два» – это задача, требующая вторичного процесса: здесь уже нужно прямо как следует подумать.

Клинически обсессия – это гиперфункция мышления, а компульсия – это гиперфункция действия. При обсессии человек настолько «вязнет» и фиксируется на мыслях, что происходит реальная и вполне наблюдаемая просадка в функционировании. К примеру, человек не может выйти из дома. При компульсии человек настолько «вязнет» и фиксируется на действии, что также происходит реальная и вполне наблюдаемая просадка в функционировании. К примеру, человек также не может выйти из дома.

Но! Оба процесса – «думать-думать» и «делать-делать» – направлены на получение определенного результата. Для чего мы совершаем действие? Чтобы получить необходимый результат. Для чего мы думаем? Чтобы совершить действие наиболее точно и получить необходимый результат с большей вероятностью.

По сути, обсессивный человек (не обязательно клинически) думает-думает потому, что обрабатывает некоторую задачу в голове. Что значит «обрабатывает»? Есть функциональная система – это совокупность избирательно вовлеченных нейронов, взаимосодействие которых направлено на получение полезного результата. Эта функциональная система не дает нужного результата. Мыслительный процесс предполагает включение этой системы в сеть больших ассоциаций: то есть в структуру этой системы включаются новые компоненты или происходит перестройка отношений между этими компонентами.

То есть человек думает-думает именно потому, что пытается перестроить систему, которая не решает актуальную задачу. Делает он это «виртуально», то есть не по методу «проб и ошибок» в действии, а по методу «проб и ошибок» в мыслях.

Чисто на уровне континуума явления все люди одновременно обсессивны и компульсивны. Вот у вас в голове навязчиво играет дурацкая песенка. Или вот вы навязчиво постукиваете пальцами по столу. Субъективно это может доставлять дискомфорт, но такие формы поведения нельзя рассматривать клинически. Почему? Потому что клиническая обсессия или компульсия – это жесть, товарищи. То есть это крайнее проявление того, что есть у всех. Как температура тела: есть коридор нормы, есть субклинический ее уровень (не требует госпитализации), а есть прямо клиническое состояние, когда человека уже нужно везти в приемное отделение.

Гнев и контроль

Здесь справедливо отметить противоречие. Никто не станет отрицать, что центральное качество Кратоса – это гнев. Но мы при этом говорим, что обсессивно-компульсивные люди отличаются социальностью, вежливостью и высокими моральными принципами.

На самом деле, с точки зрения психоанализа никакого противоречия здесь нет.

Обсессивно-компульсивные люди организованы вокруг гнева. Это едва ли не базовое их чувство. И виноват в этом… горшок. Нет, не цветочный. А тот самый, в который ходят дети.

Разбираемся.

Первый социальный навык, с которым сталкивается ребенок, это приучение к горшку. Это не только первая норма поведения, – то есть ходить в туалет не везде, где прижмет, а в строго отведенном месте, – но еще и приучение к чистоплотности. В среде социальных существ, обитающих достаточно близко друг к другу, чистоплотность – чуть ли не вопрос выживания: малейшая инфекция может мгновенно распространиться по плотному сообществу и выкосить его в считаные дни.

Так вот. Слишком строгое, требовательное приучение ребенка к горшку закладывает основу обсессивно-компульсивной динамики. Ребенок начинает свой социальный путь с установкой «ты должен». Когда мать требует от сына сходить на горшок, а у него нет в этом потребности, возникает конфликт между «должен» и «могу».

Неспособность оправдать ожидание порождает фрустрацию, то есть неудовлетворенность. И как следствие – гнев. В сущности, гнев вообще направлен на устранение того, чего быть не должно. В данном случае гнев направлен на достаточно значимый объект – маму. Если причинить этому объекту достаточно большое количество боли, это вызовет либо ответную негативную реакцию, либо вообще потерю объекта. Вероятно, это одна из функций вины: тормозить деструктивную активность в сторону тех, кто важен, но отказывает нам в удовлетворении.

Это формирует анально-садистическую фиксацию у ребенка. Она характеризуется тем, что человек в рамках этой фиксации часто представляет из себя вредину, педанта, тирана. Этот человек полон гнева, но постоянно сдерживает себя. Точно так же, как и ребенок, которого ругают за то, что он… испачкал штаны, хотя и не по своей воле. Потому что не сумел удержать, сдержаться.

В некоторой степени образование такого сверхконтроля возникает как решение конфликта. С одной стороны, возникает принуждение, которого быть не должно. Следовательно, гнев должен разрушить тот объект, который воздействует принуждением. С другой стороны, объект довольно значим и важен, а потому его потеря в результате собственных действий будет фатальной. Можно сказать, возникает некоторый компромисс между «хочу любви» и «хочу разрушить». Соответственно, возникает установка типа «Если я буду себя контролировать, то сохраню любовь к себе».

Однако обсессивно-компульсивные люди склонны сдерживать в определенных рамках не только себя, но и окружающих, нередко предъявляя к ним просто невыполнимые требования типа «прыгни выше головы». Если лезть глубоко в историю развития межличностных отношений, то первичное желание вот так обладать объектом – это желание, направленное на маму или любого иного человека, который осуществлял заботу. Дело в том, что опорный объект (мама) – это объект, который кормит, ласкает, защищает и всячески опекает. Это состояние, в котором ребенок получает безгранично всё. До определенного момента. Как только начинают возникать отказы, то ребенок, естественно, начинает хотеть всё вернуть, как раньше, но как раз к этому моменту его моторные функции достигают достаточного уровня, чтобы он ощутил возможность оказывать влияние на окружающие объекты.

Разумеется, горшком дело не ограничивается. Если мать строго приучает ребенка к чистоплотности, то ее требовательность будет распространяться вообще на всё. Такие семьи часто характеризуются режимностью. В них всё подчинено правилам и нормам: питание в строго отведенное время, уборка, стирка, сон – всё это происходит по распорядку. Затем пристальное наблюдение за поведением ребенка: сделал ли уроки, а принеси – я проверю, тетрадь у тебя неаккуратная – переделай. Ребенок растет в состоянии завышенных требований и ожиданий со стороны взрослых. Он еще и пять раз не отжался от пола, а родители уже ждут от него двадцатки.

В итоге ребенка просто переполняет гнев, который прямо и по назначению просто не выразить.

При этом далеко не все обсессивно-компульсивные люди проявляют гнев открыто. Среди ведущих защитных механизмов людей этой динамики часто доминирует реактивное образование. Это когда человек делает противоположное своему первичному импульсу.

Вот, например, сын испытывает лютую ненависть к отцу. Но эта ненависть слишком запретна. И энергию ненависти психика перенаправляет на противоположное чувство. Социально оно приемлемо и поощряемо. В итоге нередко получается так, что в детстве человек ненавидит родителя, а в более позднем возрасте проявляет полную любви заботу о нем.

Поэтому часто обсессивно-компульсивные люди проявляют воинствующую добродетель: они могут искоренять вообще всё, что не входит в их систему ценностей. Они испытывают гнев, если что-то не так, как якобы должно быть.

Но если гнев такого ребенка поощряется, то формируется нечто похожее на Кратоса.