Денис Лунин
Зелёный выход Белого Магая
Магай проснулся от приступа тотальной тишины. Слегка приподнял сухие белые веки и опять зажмурился. Любопытным взглядом хищной совы его изучала нависшая безысходность. Желтушное безмолвие покрыло трещинами небесную твердь, сухой камыш стоял монолитной скалой янтаря, дышалось через силу горячим спрессованным в поролон воздухом. И ни единого звука, кроме собственного сиплого дыхания из пересохшего скукоженного рта.
Превозмогая смертельную усталость после продолжительного забытья, Магай заставил подняться своё белое долговязое тело и нехотя огляделся по сторонам. Вроде всё тот же унылый пейзаж вокруг: мерцает чёрная смола озера сквозь камыши, где-то стоят островки плакучей ивы, а над скорбной долиной нависают антрацитовые скалы, переливаясь тревожными бликами застывшего гудрона. Но сегодня всё было иначе.
Сегодня сущее окончательно перестало быть.
С каждым днём оно всё больше и больше застывало и трескалось. А сегодня полностью затвердело и целиком покрылось густой паутиной трещин. И над мёртвой долиной нависло тотальное безмолвие.
Магай определил мутным сознанием начало последнего дня и решил, что он больше не побежит. В отчаянной жажде отсрочить своё умирание, он пережил всех своих белых братьев и сегодня остался совсем один, дожив до момента, когда сущее завершилось, превратившись в своё собственное отражение.
Он почти забыл своё прошлое. Помнил фрагменты из солнечных зайчиков, белых комочков, свисающих ушек; изумрудную лужайку и тёплые окошки под холмом. Но сейчас ему казалось, что всё это он себе выдумал. Магай уже не верил в прошлое. Наступило и раздавило всей своей тяжестью тотальное настоящее без всякой надежды на будущее. А память – ничто, лишь фантазия воспалённого мозга.
Каждый день Магай спасался бегством ценой жизни своего менее расторопного брата, такого же белого и долговязого, с такими же красными глазами и загнанным сознанием, с такой же робкой забитой душой.
Кажд