Buch lesen: «Не всех ждет реквием в конце»

Часть 1

Глава 1

Полночь, аэропорт, за окнами бушует холодный ветер и льет дождь, время вылета уже перенесли три раза и это начинало навевать мысли о том, что это знак свыше, что кто-то пытается предостеречь его от спонтанных и необдуманных решений.

«Наверное, зря ты поспешил, – мелькнуло в его голове, – надо было… Нет! Что сделано, то сделано, обратного пути нет! А может быть есть, ты ведь еще не сел в самолет… Ладно, успокойся, чего бояться? Ты ведь прекрасно знаешь, что каждый раз все лучшее с тобой происходит спонтанно, за тобой присматривают, всю жизнь тебя кто-то ведет как будто бы за руку… Да, нужно было раньше это сделать, выйти из зоны комфорта, чтобы снова почувствовать вкус жизни, не зря ведь говорят, что все что ни делается, все к лучшему», – настраивал он себя, пытаясь избавиться от страха перед неизвестным.

Он был очень суеверным человеком, верил в карму и в то, что все в мире закономерно, носил крест, подаренный ему отцом, но не относился ни к одной из конфессий, и лишь с недавних пор уверовал в существование Всевышнего и благодарил его за отведенную ему долю. Вся его жизнь, как ему казалось, состояла из знаков и случайностей, которые со временем приобретали судьбоносный характер, поэтому он зачастую «рубил с плеча» и относился к своим резким решениям как к очередным сюрпризам, уготованным ему судьбой, снимая с себя тем самым всякую ответственность.

Сидя на скамье спиной к окну, он разглядывал залитый холодным, ярким, белым светом зал ожидания и заглядывал в лица и глаза людей, поражаясь тому, как все устроено, ведь несмотря на то, что у всех все было относительно одинаково, у каждого из них был свой индивидуальный внутренний мир, свой багаж знаний и опыта, свои убеждения, мысли, приоритеты и понятия о том, как нужно прожить эту жизнь… У каждого свои заботы, кто-то думает о семье, кто-то читает книгу, смотрит фильм, спит или же переживает от предстоящего перелета, а для кого-то перелет считается повседневным занятием.

«Ты лишь один из них… Ничем, по сути, не отличающееся существо, – подумал он, – вот же псих! Если бы кто-то знал, какие порой мысли лезут тебе в голову… Нет, мысли не бредовые, но нормальные люди о таком не задумываются», – продолжал он, но объявление о начале посадки на борт прервало его размышления.

Люди выстроились в очередь на контроль билетов еще за полчаса до этого объявления, им не терпелось уже поскорее сесть в самолет, но он к ним не относился. Он остался наблюдать за тем, как на его глазах уменьшается очередь. Ему не хотелось еще десять минут стоять на ногах и нервничать из-за того, что кто-то будет случайно дотрагиваться до него и дышать ему в затылок.

«Все это так устроено… Как будто какой-то квест, – думал он, смотря на то, как люди проходят в рукав, ведущий в самолет, – раньше люди носились с палками, охотясь на диких животных, чтобы утолить свою основную потребность, а что теперь? Теперь они облегчают себе жизнь от того, что сами себе ее перед этим усложнили… Изначально была только одна нужда: еда и вода, и до сих пор она так и осталась самой важной потребностью, но люди сами придумали себе новые, теперь есть города, страны, и чтобы попасть из одного города в другой, ради удовлетворения каких-либо потребностей, зачастую даже не своих, люди тратят заработанные, на придуманных ими же работах деньги и время, а время – это жизнь! То есть люди лишают себя жизни в какой-то степени ради того, чтобы делать то, что им зачастую даже не нравится… Как это все придумано… Эти огромные железные крылатые машины, предназначенные для того, чтобы перемещать жизни из одного места в другое – все это сложно, если заглянуть внутрь, и просто, если судить поверхностно, сложнее только человек – существо, кем бы то ни было придуманное и продуманное до каждой мелочи».

В зале ожидания было оживленно, тихий шум перешёптывающихся, громкие объявления, звуки кофемашины, сбрасывающей жмых, крики детей, гул от садящихся самолетов и яркий свет, – все это вызвало странное ощущение внутри него, похожее на панику, а следом появилось еще и чувство тоски.

Он встал в очередь, которая уже подходила к концу, и в этот момент из прохода в рукав хлынул, пробудивший его, холодный ветер. Теперь он думал только о том, как бы побыстрее зайти в теплый самолет.

Продвижение в салоне, как это часто бывает, шло очень медленно, к тому же, он зашел одним из последних.

Он заранее купил себе место у окна. Это место было для него самым комфортным, так ему не приходилось делить с кем-то подлокотник, из-за чего бывало так, что случались ссоры, и весь полет приходилось то и дело думать об этом конфликте, ведь в драку в самолете не полезешь и ругаться друг с другом не станешь у всех на виду, вот и приходится весь полет аккуратно сдвигать чужой локоть и сверлить друг друга взглядом… После этого выходишь из самолета злым на весь мир… Такое случилось в его жизни всего один раз, но запомнилось надолго, встретился ему однажды такой же упрямый и наглый пассажир, но в другие разы все решалось полюбовно… Да и к тому же, у окна можно было опереться локтем на раму иллюминатора и спокойно спать, и вставать каждый раз, как кому-то приспичит, чтобы выпустить, не приходилось. Теперь с уверенностью в пятьдесят процентов, что самое неприятное позади, он думал лишь о том, чтобы его соседями оказались приятные, ненавязчивые люди, так как время полета составляло почти десять часов, и он очень не любил, когда ему докучают разговорами.

Стоя в трех рядах от своего, в ожидании, пока человек, стоящий перед ним, засунет ручную кладь на багажную полку, он посмотрел на своих соседей и понял, что полет будет легким. У прохода сидел старый иностранец в вельветовом пиджаке бежевого цвета и пытливо всматривался в иностранную газету, не задействовав свои, надвинутые на лоб, очки в золотой оправе, а посередине сидела кареглазая, с небольшим острым прямым носом и высоким лбом, загорелая и чем-то опечаленная девушка лет двадцати пяти.

Он не мог оторвать от нее глаз, она была очень красива. Он смог рассмотреть ее еще лучше, когда она перевела свой взор на приземляющийся самолет и повернула голову так, что пряди волос кофейного цвета опустились на хрупкие плечи.

Где-то с верхней полки на пол свалился багаж, и послышался детский плачь, все с любопытством начали вытягивать головы, чтобы разглядеть, что там произошло, и он не был исключением. Посмотрев на испуганного плачущего ребенка, в метре от которого валялся сломанный полуоткрытый чемоданчик, он повернулся обратно и встретился глазами с той самой девушкой.

Они смотрели друг другу в глаза, как ему показалось, неприлично долго, а затем одновременно с чувством неловкости разорвали зрительный контакт, сердце забилось быстрее, и его начали переполнять эмоции, похожие на те, что испытывают люди в тот момент, когда влюбляются.

Стоя над иностранцем и пытаясь впихнуть свой рюкзак на уже и без того забитую багажную полку, он чувствовал на себе ее взгляд. Закончив с багажом, он еще раз встретился с ней взглядом и, сев на свое место, начал раскладывать вещи по отделениям в кресле перед собой.

Он, как и все люди на борту, просидевшие шесть лишних часов в зале ожидания, очень хотел спать, но зная, что сейчас начнется инструктаж по безопасности, который он ни разу не прослушал за всю свою жизнь, хотя и прекрасно понимал, что это может однажды спасти его при падении, он с тревогой на душе засунул в уши бируши и начал читать книгу. Ему оставалось всего лишь сорок страниц, и он как раз должен был уложиться до того времени, когда самолет выйдет на нужную высоту.

Загорелся сигнал «Пристегнуть ремни», стюардессы провели инструктаж, закрыли все багажные полки, удостоверились, что все пассажиры пристегнуты, и через пару мгновений самолет вышел на взлетную полосу. Выждав минуту, пилоты выставили мощность двигателей на максимум, и самолет сорвался с места так, что спины пассажиров врезались в спинки сидений.

Самолёт уже давно вышел на нужную высоту, но он этого не заметил, так как был сильно увлечен поворотом событий в своей книге. В этот момент девушка с соседнего кресла аккуратно до него дотронулась и, смотря ему в глаза, что-то с улыбкой произнесла.

– Что? – тихо спросил он, взглянув на нее с удивлением.

Она снова что-то сказала, затем посмотрела на его уши и жестом дала понять, чтобы он их освободил.

– Извините, совсем забыл про них, – с улыбкой произнес он, осознав, что поставил девушку в неловкое положение, заставив говорить ее одно и то же несколько раз.

– Ты пить что-нибудь будешь? – спросила она с улыбкой и кивнула головой в сторону стюардессы, стоящей сбоку от них.

– В следующий раз напитки пойдут разносить только через два часа! – произнесла стюардесса.

– А, – протянул он, – нет, спасибо.

– Отлично, – отрезала девушка и, подняв брови, помотала головой, – мне томатный сок, пожалуйста, – обратилась она к стюардессе.

– Что отлично? – понимая, почему она так отреагировала, но, решив прикинуться недалеким, с удивлением спросил он.

– Мне пришлось повторить один и тот же вопрос три раза, хотя меня никто об этом не просил, а ты, оказывается, даже не слышал… Я пыталась сделать что-то полезное, например, чтобы ты не умер от жажды, а ты и вовсе ничего не хотел… Чувствую себя полной дурой… –девушка тяжело вздохнула.

– Пожалуйста, ваш томатный сок.

– Спасибо.

– Извините, можно мне тоже.

– Томатный?

– Да, и еще стакан воды.

– Пожалуйста, – стюардесса протянула подставку с напитками.

– Спасибо.

Девушка посмотрела на него, подняв брови.

– Вот видишь, теперь точно от жажды не умру, и все благодаря тебе, – с улыбкой произнес он, пытаясь смягчить напряженную обстановку.

Девушка искренне улыбнулась.

– Совсем забыл про них, шум двигателей они все равно заглушить не могут, поэтому кажется, что и не одевал их вовсе, еще и уши так же, как и без них закладывает, а вот голосов не слышно.

– Да ладно, все нормально, немного неловко только, но ничего…

– Брось, перед кем неловко, перед ним? – он кивнул головой на храпящего иностранца, закрывшего лицо газетой.

Она посмотрела на иностранца и улыбнулась.

– Ты же не хотел… – сказала она, после того, как он выпил всю воду.

– Поверь, я себя знаю, этот стакан обязательно должен был упасть и залить тут все или что-то в этом роде, поэтому избавиться от него как можно раньше было разумным решением.

– Ну тогда было бы логичнее сначала избавиться от сока, томаты плохо отстирываются, да и на одежде смотрятся не очень эстетично.

– Это точно, но я взял его для тебя, – он переставил свой стакан на ее столик.

– Ого, спасибо, очень благородно с твоей стороны, сама-то я не могла попросить два стакана, – ответила она с сарказмом.

– Я тоже так подумал, – произнес он с иронией и, чтобы не улыбнуться, перевел взгляд на закрытую книгу, а она смотрела на два стакана перед собой и еле сдерживалась от смеха.

Просидев какое-то время в полной тишине, он открыл книгу и начал искать момент, на котором остановился, думая в это время о том, как бы продолжить с ней разговор.

Девушка по-прежнему сидела с улыбкой на лице и пыталась совладать с собой, чтобы не рассмеяться, но он нарушил молчание.

– Так значит ты любишь томатный сок? – заранее зная о глупости вопроса, спросил он ее с серьезным лицом.

Девушка залилась смехом, покраснела и закрыла лицо руками в надежде успокоиться, но получилось лишь немного приглушить смех.

Он никак не ожидал такой реакции и смотрел на нее с изумлением, а она все никак не могла остановиться.

С ним тоже такое случалось, зачастую это происходило под вечер или в какой-нибудь серьезный момент, особенно часто это наступало в момент карточной игры, порой достаточно было лишь какого-нибудь звука или взгляда, а иногда и вовсе причина была не нужна. Однажды он рассмеялся на тренинге по повышению квалификации, но косо смотреть на него не стали, человек проводивший это мероприятие оказался развитым в психологии и сказал, что это его защитная реакция, но только от чего он защищался, было непонятно.

Спустя пару минут девушка успокоилась, отерла глаза от слез, расстегнула ремень безопасности и начала вставать, но чтобы не будить съехавшего в кресле, храпящего иностранца, осталась.

– Извини, не знаю, что это на меня нашло.

– Да ничего, со мной такое тоже иногда случается.

– Правда?

– Да, говорят это защитная реакция, и что лишь у немногих такое бывает.

– Приятно быть в числе немногих, ведь есть возможность смеяться в самый неподходящий момент и иметь оправдание своим действиям… Да и на самом деле мне нравится, когда это происходит, а вот сок этот мне не нравится, не то чтобы он мне противен, просто я его не люблю, – девушка допила сок и переставила второй стакан обратно.

– Дай угадаю, ты прочитала про то, что в полете обостряются вкусовые рецепторы, и людям хочется того, что до этого они ни за что не стали бы пробовать, а томатный сок в особенности?

– Да! Как ты узнал?

– Сам читал эту статью перед первым полетом, правда, с тех пор лет десять прошло, мне кажется, что только из-за этой статьи томатный сок присутствует на бортах самолетов. Ты в первый раз летишь?

– Нет, я часто летаю, просто скучно было в аэропорту, вот и наткнулась на эту статью.

– Ну и как тебе?

– Похоже на правду, но скорее всего сработал эффект плацебо.

– Как тебя зовут?

– Эми, а тебя?

– Дэн, очень приятно.

– Взаимно.

Она собиралась что-то спросить, но тут самолет начало трясти, в салоне что-то жутко заскрежетало, свет заморгал, а затем и вовсе погас, загорелся значок «пристегнуть ремни», пассажиры оживленно начали переглядываться, на борту начиналась паника.

Эми прижалась плечом к Дэну и вцепилась ему в руку мертвой хваткой, в глазах ее застыл ужас, брови поднялись, а волосы на руках встали дыбом, она задержала дыхание.

Свет снова включился.

Дэн повернул голову и начал ее разглядывать, восхищаясь ее красотой и ухоженностью. Тонкие запястья, худощавые руки с аккуратным маникюром нежно-розового цвета, блеск на губах и тушь на ресницах подчеркивали ее естественную красоту. Вся эта сдержанность дополнялась элегантностью и сексуальностью, которая выражалась в стиле ее одежды.

– Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, все в порядке, мы сейчас находимся в зоне турбулентности, оставайтесь на своих местах и пристегните ремни, – послышалось из динамиков, но Эми по-прежнему держала Дэна за руку и, при каждом толчке, еще сильнее сжимала его руку, делая при этом короткий резкий вдох.

– Не беспокойся, такое часто бывает, ничего страшного в этом нет, – прошептал Дэн.

Первый раз в жизни он попал в такую трясучку и сам был напуган, но Эми будто бы не слышала его, она лишь молча смотрела в одну точку широко открытыми от испуга глазами.

После того, как самолет вышел из зоны турбулентности, Эми, выдохнув с облегчением, повернулась к Дэну и посмотрела ему в глаза. Заметив, как он на нее смотрит, она поняла, что все это время держала его за руку и, покраснев, убрала руку и отвела взгляд в сторону.

– Все в порядке?

– Да… Да, – ответила она, потерявшись в мыслях.

– Уверена? Мне показалось, что ты испугалась.

– На самом деле я не боюсь летать, просто эти звуки и темнота… Жуть… Как в комнате страха, вот я и испугалась, – Эми повернулась и снова взглянула на него.

– Я и сам немного испугался, если честно, но есть и плюсы.

– Какие?

– Мы выпили весь сок, неизвестно куда бы прилетел этот стакан.

– Это точно, – ответила Эми, вспоминая, как держала его за руку после того, как пришла в себя, и специально не хотела отпускать, ссылаясь на испуг.

«Кажется, кто-то влюбился? Красивый, высокий, с приятным голосом, нужно узнать куда он летит… А если он только на первый взгляд такой милый… Так хочется чего-то настоящего… Я ему точно понравилась… Он так смотрит… Слишком открыто заявляет о себе, но и ты не лучше, надо же было такое учудить… Отстранись, ты уделяешь ему слишком много внимания, пусть сам проявляет инициативу, а то еще подумает, что ты пытаешься ему понравиться», – подумала Эми и, отвернувшись от Дэна, уставилась на спинку кресла.

Дэн очень хотел продолжить разговор, но желание спать сбивало его с толку, в голову не лезло ни одной мысли. Он наблюдал боковым зрением за тем, как она сидит и уже несколько минут смотрит на что-то перед собой с таким видом, будто у нее случилось что-то серьезное.

«Может задумалась о чем-то своем?» – подумал он и, не осмелившись прерывать ее раздумья, начал искать место в книге, на котором остановился.

«Замолчал… Придется идти навстречу, а то так все и закончится», – подумала Эми, заметив, как он снова достал свою книгу.

– Что читаешь? – она повернула голову, чтобы прочитать название, но оно было прикрыто пальцами.

Дэн убрал руку и повернул книгу.

– А, – протянула Эми, – где-то слышала про нее, про что она?

– Люди автоматизировали все производства, лишив себя работы, а теперь страдают от чувства ненужности… Антиутопия.

– Не люблю антиутопии.

– Почему?

– Не знаю, просто не люблю.

– Они носят предупредительный характер, чтобы люди не допускали ошибок, описанных в таких книгах, поэтому читать их полезно, а любить не обязательно.

Свет в салоне погас, Дэн включил светильник.

– А ты знаток антиутопий? – с интересом спросила Эми.

– Смотря, что под этим понимать.

– Если сравнивать по десятибалльной шкале эту книгу с другими прочитанными тобой, то сколько бы ты ей дал?

– Нисколько.

– Почему? Она настолько неинтересна?

– Многие люди любят осуждать, оценивать, давать рекомендации и говорить о том, как сделали бы они, но…

– Но?

– Но дело как раз в том, что они ничего не сделали и их пустой треп никому не интересен, либо интересен таким же, как и они сами.

Эми нахмурила брови.

– Не люблю осуждать и оценивать, тем более уже оцененные и признанные вещи, у меня нет на это права.

– А если мне нужна будет твоя рекомендация?

– Лучше не просить рекомендаций, касательно таких вещей.

– Почему это?

– Потому что у каждого свой взгляд и свое мнение. Мне может не понравиться то, что может быть тебя восхитит, а если ты заранее спросишь мое мнение и, оттолкнувшись от него, сделаешь поспешные выводы, то возможно лишишь себя чего-то хорошего, все нужно всегда проверять самому! А насчет оценки… Человек старался, потратил уйму времени, возможно, он сделал это для души или из-за денег, может быть, из-за славы, а, возможно, это был крик души… Есть еще множество других причин, но как итог, его книга продается в магазинах, пользуется спросом в библиотеках, она была оценена критиками, на нее было написано множество рецензий и теперь она точно не нуждается в моей оценке, и уж тем более в сравнении.

Эми смотрела на Дэна в замешательстве и не знала, что сказать.

– Да ладно, не принимай мои слова с той же серьезностью, с какой я их говорил, мне нравится, но оценивать я не могу, – произнес он, осознав, что выглядит со стороны как параноик.

– Даже не знаю, что сказать, с одной стороны ты прав, но с другой…

– Наверное, теперь ты думаешь, что я псих и любитель раздуть из мухи слона.

– Да, – ответила Эми, усмехнувшись, – но раз уж ты и сам это понимаешь, то я не буду сильно волноваться.

– Волноваться? О чем?

– О том, что ты можешь втянуть меня в какую-нибудь нелепую секту, пропагандирующую запрет на обсуждения.

– Ну и славно, – усмехнулся Дэн и, повернув голову к иллюминатору, прошептал, – тем более, что я давно с этим завязал.

– С чем?

– С сектантством.

– Что?

– Что? – спросил Дэн, сделав вид, будто бы потерял нить разговора.

– Понятно, – рассмеялась Эми и снова замолчала.

– Нужно успеть дочитать ее, пока я не уснул, – произнес Дэн в оправдание прерванному разговору и открыл книгу.

Строчки терялись, мысли находили дела поважнее вникания в суть книги, абзацы то и дело приходилось перечитывать по три раза, а зрачки часто отрывались от книги и с интересом поглядывали на Эми. Оставалось несколько жалких страниц, но даже на них не находилось ни капли концентрации, то впереди стоящее кресло слишком сильно наклонилось к нему, то кто-то громко начал разговаривать, то где-то из наушников начали доноситься звуки музыки, люди шныряли по коридору с детьми на руках и, помимо всего этого, очень хотелось спать.

Эми все это время спокойно сидела в кресле и, наблюдая за перемещающимися по салону стюардессами, думала о своем.

«Каждый раз одно и то же… Почему так сложно приготовиться к полету, взять с собой что-нибудь интересное? Теперь из-за своей лени снова будешь считать минуты, но в этот раз хоть полегче, есть с кем поговорить, – Эми мельком взглянула на Дэна, – мог бы и оторваться от своей книги, все равно не может сосредоточиться, думает я не замечаю, как он уже десять минут одну страницу дочитывает, – подумала Эми, а затем снова перевела взгляд на проходящую мимо стюардессу, – какие они все красивые, это ведь такая тяжелая работа, а они все равно не подают вида, всегда идеально выглядят, несмотря на все нагрузки, сбитый режим и осознание, что каждый рейс может стать последним. Если произойдет что-то нехорошее, они в первую очередь помогут другим, даже если эти другие успели нахамить им или сделать что похуже, и только потом подумают о собственной безопасности, а ведь у них дома тоже есть те, кто их ждет. Я бы, наверное, стала помогать другим, только заведомо зная, что сама останусь цела и невредима… В таких ситуациях каждый должен быть сам за себя и за своих близких. Если ко мне однажды придут и скажут, что мой близкий человек пожертвовал собой ради других, легче мне не станет, ведь мне нужен этот человек, а не те, кого он спас… Тут, мне кажется, нужно полагаться на естественный отбор или судьбу. В любом случае, чему быть, того не миновать».

Дэн захлопнул книгу и глубоко вздохнул.

– Ну что, люди добились того, чего хотели? – оживленно спросила Эми.

– Не буду тебе рассказывать, а то вдруг ты однажды решишь ее прочитать.

– Очень благородно с твоей стороны! Что теперь, начнешь читать вторую?

– Нет, очень хотелось бы пообщаться с тобой подольше, но больше суток не спал и очень устал… Немного посплю.

– Хорошо, ты не возражаешь, если я возьму твою книгу?

– Конечно, держи, – Дэн протянул книгу Эми.

– Спасибо, а то я как всегда решила, что подготовка к полету – это лишняя трата времени, и ничего с собой не взяла.

– В кресле есть еще одна книга, если хочешь, возьми ее, – сказал Дэн и откинул кресло назад.

– Приятных снов, – прошептала Эми.

– И тебе, – произнес Дэн и, попытавшись составить стратегический план завоевания ее сердца, уснул.

Глава 2

Прочитав двадцать страниц и еще раз убедившись, что данный жанр не для нее, Эми отложила книгу и попыталась уснуть, но как она ни старалась, ничего не выходило. Ее терзали мысли и воспоминания, появлению которых поспособствовал ее новый знакомый.

Будучи ребенком, она росла в обычной семье и ничем не отличалась от детей ее возраста, мать ее работала кладовщиком в продовольственном магазине, а отец на деревообрабатывающем предприятии. Семья жила в любви, мире и согласии, где Эми была единственным ребенком, а родители уделяли ей как можно больше внимания.

Все люди в то время мирно сосуществовали, не прыгали выше головы и довольствовались тем, что имели. У всех была работа, стабильный достаток, развлечения и все, что нужно человеку для счастливой жизни без излишеств.

Все рухнуло в один момент, когда в стране произошел государственный переворот. Власти и люди оказались не подготовленными к такому повороту событий, вдобавок начались сопутствующие военные конфликты, дефицит продовольствия, экономический кризис, кругом рушились предприятия, а люди, работавшие на них, оставались без работы, начал процветать бандитизм.

Людям приходилось идти на крайние меры, чтобы прокормить свои семьи, тоже сделал и отец Эми.

Благодаря своему ораторскому таланту и умению доносить до людей свои мысли так, чтобы они ставили их в приоритет своим, он возглавил преступную организацию, состоящую из работников того самого деревообрабатывающего предприятия, которое так же, как и многие другие, незадолго до этого прекратило свое существование.

Он и представить себе не мог, что когда-то станет заниматься подобными вещами. Будучи добропорядочным гражданином, никогда не связывавшимся с какими-нибудь преступными действиями, он ни за что не встал бы на этот путь, не случись такого в стране, но время диктовало свои правила.

В течение нескольких лет, власти массово пополняли свои ряды людьми, желающими как можно быстрее навести порядок в стране, и вскоре ситуация в стране стабилизировалась.

К тому времени отец Эми успел добиться большого успеха, выбил себе несколько заводов и предприятий, узаконил свою деятельность при помощи подкупа коррумпированных чиновников и, в целях собственной безопасности, отошел от дел.

Когда отец Эми еще только начинал поднимать собственный статус, Эми жила в том же доме, где и раньше, ходила в ту же школу, общалась с теми же детьми, и с каждым днем все больше и больше ощущала на себе пагубное влияние от репутации своего отца.

Ее родителям не приходилось искать подработок на стороне, чтобы на столе была еда, ее семье не приходилось ходить в рваных и грязных вещах.

Она не наблюдала уныние на лицах своих близких, какое зачастую можно было видеть на лицах прохожих от осознания, что они не в силах что-либо сделать или изменить. Ее мать не приходила домой, валясь с ног от усталости, забывая уделить ей время, а отец не заливал горе паленым алкоголем, сидя с друзьями в гараже. Все это было у других детей, но не у нее, этим она и отличалась от остальных.

Ее перестало принимать общество, в котором она недавно состояла, ей было так больно и обидно до слез, когда она выходила во двор с детской радостью и чистой улыбкой на лице, идя к своим подругам, а те, глядя на нее с завистью и злобой, не скрывая своего презрения, уходили от нее подальше в другое место.

Тогда она еще не понимала, почему учителя в школе уделяют ей больше внимания, жильцы дома стараются проходить мимо, будто бы не замечая ее, а дети сторонятся, стоит ей лишь приблизиться к ним, выйдя во двор.

Дела в ее доме обстояли по-другому, куча ярких и красивых игрушек, кассеты с мультфильмами, фрукты на столе… У нее было все, в то время, как у других не было ничего, но на тот момент ей все казалось наоборот.

Нередко Эми возвращалась из школы со слезами на глазах. Мать все это замечала и обещала ей, что что-нибудь придумает, что скоро все это закончится. Она прекрасно понимала из-за чего все это и сама, будучи на месте других родителей, попыталась бы оградить своих детей от связи с такой семьей.

Выслушав, с какими трудностями приходится сталкиваться его ребенку ежедневно и, осознав, что виновником всего этого является он, отец решил проблему.

Семья переехала на другой конец города в дорогой район в надежде на то, что там все будет по-другому.

Эми перешла в новую школу под другой фамилией, и на некоторое время все наладилось. После продолжительного периода пребывания в одиночестве и непонимания, в чем причина такого к ней отношения со стороны окружающих, она наконец-то смогла снова вернуться к своим детским заботам, обзавелась новыми друзьями, ходила к ним в гости, носилась по двору с рассвета до заката, а вечером, вся измотанная, рассказывала матери в самых ярких красках о том, как прошел и чем запомнился ей прошедший день.

Мать со слезами счастья на глазах наблюдала за тем, как радуется жизни ее девочка, но спустя полгода случилось происшествие, никак не относящееся к их семье, но перевернувшее с ног на голову их не так давно наладившуюся жизнь.

В одном из выпусков новостей, при съемке прямого репортажа с места происшествия, где столкнулись два автомобиля, в камеру попала Эми со своими родителями, они сидели за столом на веранде ресторана, находящегося неподалеку от аварии.

Некоторые родители, посмотрев выпуск, узнали человека из криминальных сводок и попросили своих детей, как можно меньше контактировать с Эми. Дети, в свою очередь, разнесли и приукрасили слухи так, что вскоре об этом узнала вся школа.

Уже через неделю Эми снова чувствовала себя белой вороной, но на этот раз все было немного по-другому, теперь не было презренных взглядов в ее сторону, и дети не убегали от нее, но она понимала, что что-то произошло, и что навряд ли все снова вернется на круги своя.

В школе было проведено тайное родительское собрание, темой которого было небезопасное пребывание дочери криминального авторитета под вымышленной фамилией.

На собрании было выслушано множество умозаключений и перебрано множество возможных проблем, с которыми придется столкнуться ученикам и их родителям.

Высказались все, никто не остался в стороне, были в основном агрессивно настроенные родители, но были и те, кто настойчиво держал нейтралитет и не понимал, чем ребенок провинился перед обществом и какую опасность он несет, были даже те, кто приветствовал присутствие таких субъектов, объясняя это дополнительной безопасностью, поддержкой и связями для школы.

Большинство родителей в этой дорогой школе страдали от таких людей, как отец Эми. Они, прежде всего, боялись не за детей, а за свое положение, к тому же присутствовал страх, что и другие люди из его окружения, последовав его рекомендациям, отправят своих детей в эту школу, и тогда уже ничего нельзя будет спасти.

После ярых споров родители поделились на два лагеря: одни настояли на том, что не будут ограничивать своих детей в общении с этим ребенком, а другие строго наказали своим детям избегать Эми.

Придя на следующий день в школу, Эми столкнулась с тем, что половина детей, с которыми она раньше хорошо общалась, стали замкнутыми по отношению к ней, а некоторые из них даже начали ее побаиваться.

Через несколько дней мать Эми выглянула в окно и, увидев, что ее ребенок сидит на лавочке возле подъезда весь в слезах, мигом набросила на себя жилетку и выбежала из квартиры.

За несколько минут до этого, во время игры в песочнице, одна из подруг решила рассказать Эми про тайное собрание, которое было посвящено ее семье. Эми не сразу поняла, о чем идет речь, но подруга продолжила и дальше описывать события, происходившие в том кабинете, подробности которых подслушала из разговора родителей.

Со слов девочки отца Эми называли бандитом, и это не укладывалось в ее голове, она отказывалась в это верить, ведь не так давно она была у отца на работе и видела своими глазами весь рабочий процесс без единого намека на бандитизм.

После услышанного, расстроенная тем, что куча людей собралась для того, чтобы облить грязью ее семью и опорочить имя ее отца, она в слезах бросилась домой.