Глава XIII. Смерть – короткая
Рыцарь. Крестоносец. Я был набожным человеком. Я был христианином, католиком… А ещё я воевал с русскими, если тогда они уже так назывались. В то время они уже были христианами – православными, но это был не единственный настоящий повод ненавидеть их всей своей душой. Они были для меня как моё отражение в зеркале: моё право было их лево, а моё лево было их право, и при этом… мы ничем по-настоящему не отличались. Это меня бесило больше всего, ведь я всегда считал, что имею единые стандарты, безукоризненно справедливые и объективно правильные. Но на самом деле мои стандарты были двойными – одни для меня и другие для моих врагов. Это делало меня превосходным воином, но слабым человеком, ищущим подтверждения своей силы у Церкви. Ума мне тоже не хватало. Я был глуповат даже для средневекового человека. Так что из бед меня могла вытащить лишь неимоверная физическая сила и Божья помощь. Впрочем, на другое я никогда и не рассчитывал.
Я и в этой жизни видел в них только отмороженных ублюдков, которые продавали свою технику террористам, вскармливая свою жестокую армию, которая даже не воюет так, как делали это мы, сражаясь с террористами по всей планете, пока коммунисты снабжали их своим оружием, лишь бы только поднасрать нам… я так думал… пока не увидел русских в лицо. Это оказались ЛЮДИ. Такие же несчастные, боязливые и живущие кроткой надеждой… люди. Как и все на этой Земле. Я ещё никогда так не ошибался.
Всю свою прошлую жизнь я провёл в неведении самой главной ошибки в своей жизни: я не жил… я надеялся жить в будущем, в раю… и не замечал искушений, которыми, как мне казалось, Господь проверяет мою верность Ему и Его Законам… Хотя, на самом деле, Он проверял мою Человечность – мою способность плакать и смеяться, радоваться и страдать, побеждать И ПРОИГРЫВАТЬ, любить и БЫТЬ ЛЮБИМЫМ. А я всё просрал. Я ВСЕГДА ЛЮБИЛ БОГА… Но никогда не любил себя. А Он так от меня этого хотел… Он просто хотел меня порадовать, вызвать во мне откровенные чувства, заставить немного поплакать.
И Господь решил спрятаться от меня, как мать прячется от ребёнка за дерево, чтобы тот понял, насколько сильно он сейчас не прав… насколько сильно он ошибается, ведя себя так. И я до сих пор с этим живу…
Это я сейчас рассказал тебе свою прошлую жизнь. Охренеть, да? Лично я был в шоке… но не только. Вчерашний сеанс регрессии, призванный помочь мне отпустить моё прошлое, которое держало меня за яйца все эти годы, заставляя чувствовать себя грешным… в общем-то он действительно помог. Я вдруг понял, что не обязан стремиться к тем вещам, к которым я стремился в прошлой жизни. Понимаете? Прошлое осталось в прошлом. Так и работает смерть. Она делит нашу сущность на ДО и ПОСЛЕ. И то, что живёт ПОСЛЕ, не должно повторять то, что жило ДО. Таков Закон. Иначе мы бы ничему так и не научились… Хотя кое-что от моего прошлого всё ещё осталось… Он меня так и не простил.
«ПОДАРИМ БОГУ НАШИ СЛЁЗЫ!»
И возливая слёзы к Небесам
Скрестятся наши руки воедино,
Печаль с любовью по делам
Господь оценит очень мило.
Сказал неправду Он о нас,
Что в долг берём мы лишь наполовину,
Пускай обманщик Он для вас,
Мой ум нарисовал такую вот картину.
Я слишком молод был и очень много злился
На Мир, на Жизнь, на тех, кто рядом был.
Но вот теперь, я будто заново родился,
Забыв о том, как раньше я от скуки плыл.
Сегодня… я просто заново родился.
И пусть стало немногим лучше, чем вчера,
Но я забыл о том, что прежде не гордился
Собой, тобой – Великим Промыслом Добра!
Глава XIV. Жизнь – долгая
Я хочу быть честным перед самим собой, перед своей женой (в будущем) и перед читателем, поэтому я не буду писать о том, во что не верю, или чего я не понимаю, или чего я не использую в жизни сам. Поехали…
Чтобы заниматься Философией, вам потребуется колоссальный объём потенции, ведь дело придётся иметь с самой большой и прекрасной женщиной на свете – со Вселенной. Она родила и воспитала нас, подарила нам опыт, а мы – полностью ею являемся, но в этом нет ничего пошлого: это не пошло – быть собой или представлять себя кем-либо и чем-либо. Жизнь очень проста и банальна, я её даже отчасти описал, и это было очень просто[2]. Жизнь бывает так банальна, что даже страшно: страшно не пережить что-то интересное не утрируя это. «Живите так, как будто этот день – последний» – ложь. Мы живём, зная, что нам ещё долго жить и лишь ПОЭТОМУ бережём что-то прекрасное в дне сегодняшнем, ведь мы понимаем, что ещё очень долго нам придётся прожить без этих счастливых мгновений, а грустная жизнь – страшнее смерти. Но накладывать на себя руки не вариант: ты не знаешь, что будет после смерти. Вдруг там тебя ожидает куда более грустное постоянство, чем грустная жизнь? Просто помни: либо эта жизнь, либо эта же жизнь, но на которую ты смотришь под другим углом. В этом и отличие молодого человека от старого: молодой видит жизнь прямо сейчас, а старый (по уму, конечно) понимает, что ему придётся жить в последствиях того, что он сделает прямо сейчас. Страшно то, что человек не в состоянии просто взять и укоротить (без суицида) свою жизнь, чтобы послать всё к чертям и быть счастливым и (или) свободным оставшееся время. Человек живёт так, чтобы завтрашний день был не хуже, чем вчерашний – в этом и заключается адекватность и зрелость современного человека. Это как поменять окна в квартире. Молодой говорит: «Давай! Приглашаем монтажников и поехали!». А старый отвечает: «Поменять окна – ответственный шаг. Нужно сначала накопить денег, потом пригласить мастера для мерки и выбрать наилучший вариант окон (по соотношению цены и качества), потом назначить день и накрыть всю мебель в квартире, чтобы не запачкалась, потом быть в квартире целый день с рабочими, чтобы ничего плохого не случилось, далее ещё несколько дней убирать квартиру. «Несколько дней», потому что вся грязная пыль витает в воздухе и постоянно оседает на полу и мебели». Заметьте, что в словах старого человека не было никакого пессимизма. Он просто принимает свою ответственность и объём предстоящей работы и делает всё от него зависящее, потому что понимает, что «легко и быстро, как в последний день жизни, здесь не получится»: всё будет долго и неприятно, но какой результат! Как тепло и комфортно будет потом! В общем, старый человек видит жизнь такой, какая она есть – банальной, долгой, порой невыносимой; но при этом он научился ценить её прекрасные моменты и вместе с этим приучил себя к терпению и выжиданию подходящего момента для действий, чтобы не упускать счастливые минуты, а только преумножать их, ведь жить ещё очень долго. Поймите правильно, мы принесём много вреда нашим близким (и не только), если не будем заботиться о будущем, о завтрашнем дне. И мы никогда не сможем по достоинству оценить прекрасный момент, если мы не будем вспоминать его через десятки лет, подаривших нам бесценный опыт, через призму которого даже прошлая жизнь становится интересней и насыщенней.
«И ДА И НЕТ»
И да и нет, и да и нет —
У нас на всё один ответ.
И да и нет, и да и нет —
Не принесёт нам радость бред.
А вот и он – наш день ненастный.
Ну что ты дремлешь, друг несчастный?
Пора, товарищ мой, проснись!
Открой свой век навстречу взорам,
Звезде и утренним задорам,
Героем Солнца нам явись!
Глава XV. К писателю
Так, нам с тобой нужно серьёзно поговорить. Я видел множество людей, которые начинали писать стихи или различные тексты, и при этом не могли с ними совладать. Понимаешь, о чём я? Да, любой текст или стих пришли к тебе от Бога, и ты должен их записать, таков Божий Промысел. Но это не должно негативно отражаться на ТЕБЕ. Ты не должен терять свою личность за этими текстами. Ты и написанное тобой – это разные вещи. И породив тексты ты не должен позволять им себя сжирать – это неправильно. НИ ОДИН ТЕКСТ НЕ СТОИТ ТВОЕГО ЗДОРОВЬЯ И УЖ ТЕМ БОЛЕЕ ТВОЕЙ ЖИЗНИ! Будь собой, а не своими текстами! Хорошо? Давай, я горжусь тобой. Не забывай об этом.
«ПОЭТ, ПИСАТЕЛЬ…»
Поэт, писатель – словно донор,
Готов делиться целый день
Своею младостью и соном
Со мной, с тобой, да с кем не лень.
Он пишет текст разнообразный,
С письмом послав к тебе гонца:
«Совсем ты стал ракообразный,
Устал, наверно, слегонца!»
А ты ответь, что всё нормально,
И что ты внял моим словам,
И смерть не будет нам фатальна:
За что писал, за то продам!
Глава XVI. Мир рушится
ОНИ – Успокойся, Дэн, мы все тебя прекрасно понимаем, просто, неужели так нужно об этом говорить?
Я – Да, нужно! Потому что между нами огромная пропасть! Я ВЕРЮ В БОГА, а вы ВЕРИТЕ, ЧТО БОГ СУЩЕСТВУЕТ. И тем самым вы предъявляете к Нему требования, мол «помоги мне, если Ты существуешь». А я к Нему ничего не предъявляю: ОН УЖЕ ЕСТЬ ДЛЯ МЕНЯ – БЕЗ УСЛОВИЙ. А что до моих проблем, то почему ему должно быть не насрать? Вам же насрать на Его проблемы, вы ведь даже НЕ ЗАДУМЫВАЛИСЬ о том, что у Бога могут быть проблемы, или депрессии, или чувство одиночества. Что вы сделали для того, чтобы Он был счастлив? Я спрашиваю себя об этом каждый день, и постоянно унываю от ощущения… бессилия Ему помочь. А вдруг Ему прямо сейчас нужна наша помощь? Что если Он в опасности, а мы даже НЕ ЗНАЕМ, ГДЕ ОН!? Что теперь делать? Молиться? Это же полный бред! Как только я задумываюсь о Боге, весь этот мир, что меня окружает, вся моя жизнь, чтобы она из себя не представляла, просто рушится… Рушится от того, что я даже не могу спросить у Него, как дела. Понимаете? На что нам весь этот мир, когда мы не можем помочь своим любимым? На что дана нам наша жизнь, если мы не можем обнять в ней тех, кто нам дорог? Почему Он так предписал? Почему Он от нас отрёкся…
* * *
Меня опять тревожили бессонные ночи, поэтому я не старался уснуть, а просто заменял их ночными прогулками романтика. «Романтика», потому что во время этих прогулок я писал свои стихи. Но однажды через тёмный переулок я вышел к мосту, на краю которого стоял человек в тёмном пальто. На него так удачно падал свет от белых фонарей: он был похож на призрака. Я хотел пройти мимо, но сердце моё вдруг защемило. И я не выдержал:
Я – Не делай этого, мужик! Оно того не стоит!
М. – Почему? Мне же хочется.
Я – Просто… подумай о тех, кому ты можешь быть дорог! А если их сейчас нет, то, возможно они будут, и…
Мою нелепую речь прервало журчанье воды. Господи, какой же я дурак.
Я вернулся домой. Разделся. Сел за рабочий стол. Записал новорождённые строчки и посмотрел на свои руки.
Я остался без цели, без принципов. Из моего разума исчезла парадигма. Больше ничто в этом Мире не имело смысла. Я чувствовал себя пустым не нужным как разбитая бутылка. "Этот Мир умер", – сказал я себе. Теперь оставалось ждать, пока Он воскреснет.
«МЫ СМЕНИМ ДУШИ – НЕ ТЕЛА»
О нет, Господь! Всё это не взаправду!
Не мог же бросить Ты меня!
Не мог же я любить их понапрасну —
Всех тех, кто рядом был всегда…
Нет! Не верю. Не верю в справедливость.
Я видел горе и похлеще прошлых лет,
И мне уже претит Твоя учтивость,
Когда мошенник свой хранит обет…
Я так хочу любить! Но нынче некого!
А ведь своей любви я знаю цену!
Как знаешь тяжесть Ты греха совместного!
И я готов… запачкать кровью эту сцену…
Нет… СЛЕЗАМИ кровь прольём мы нашу
И сменим души – не тела!
Давай же, друг! Поднимем чаши!
За Труд, Творенье и Творца!
Глава XVII. Мои друзья – мои путеводные звёзды
У меня плохое предчувствие. Последние ночи я совсем не спал. Пытался писать последнюю, XX главу – уже мозг выкипел. Это было стрёмно – вспоминать то, что так сильно пытался забыть. Я куда-то очень спешу. Но не знаю куда… Ладно. Пути Господни неисповедимы. Но есть вещи, которые от меня всё-таки зависят. Например, я могу написать эту главу, и она будет наполнена моими искренними чувствами. Уже не плохо, да?
Итак, эту главу я хочу посвятить моим друзьям. Пусть они не всегда были со мной и не всегда были мне друзьями, но я всё равно очень им благодарен. Без них я бы не написал эту книгу, потому что просто не начал бы её писать. Ведь это они надоумили меня на это. Кто-то прямо так и сказал, а кто-то намекнул – но это не важно. Главное факт: я скоро допишу эту книгу, и она выйдет в свет, будучи комком зла и несправедливости, катящимся по новорождённому миру добра и справедливости, чтоб его!
Но не суть. В общем, каждый из них был для меня путеводной звездой, пусть и ненадолго, но, главное, что… вовремя.
Крег Уингстронг (Kreig Wingstrong)
Крег. Ему шло это имя. В смысле всем идёт своё имя, просто ему как-то особенно. Наверное, это связано с его шрамом. Когда нашу Бэтти подбили, по лицу Крега полоснули раскалённые осколки, оставив три шикарные ровные параллельные линии на правой стороне: одна шла от подбородка и заканчивалась под ухом, вторая – от центра щеки до уха, и последняя – от «гусиных лапок» через висок, создавая рисунок на шевелюре. И Крег пользуется этой фишкой, чтобы добавить себе очков самолюбия и женских взглядов. Он умеет быть красивым и мужественным одновременно. Не то, что я… Я рад, что в моей жизни встретился тот, на кого я мог бы ровняться, на кого я мог положиться, если мне нужно было спросить совета. Спасибо тебе, Крег! Ты был для меня живым доказательством того, что любовь и мужественность существуют. Спасибо тебе за всё!
Льюис Баттлер (Lewis Buttler)
«Я Льюис, можно просто Лу», – это были первые слова, которые я услышал от Льюиса, когда мы познакомились. У него был басистый голос, круглый пивной живот и карие непринуждённо-жестокие глаза. Он мало кому нравился. Хотя, я не знаю нравился ли он хоть кому-нибудь вообще. Мне он не то, чтобы нравился, просто с ним было очень комфортно говорить на такие темы, которые заставляли бы меня краснеть, рассказывай я их кому-то другому. А Льюис никогда не был против послушать мои откровения, что не было странным, учитывая его любовь к шлюхам, инцестам и свежим сплетням. Но меня до сих пор удивляет, что он никому никогда не рассказывал то, что говорил ему я. Я мог на него положиться в этом плане… Чёрт! Да даже Крег после нескольких бокалов медовухи начинает рассказывать нам о том, что говорила ему жена. А Льюис… Льюис умел хранить секреты… даже будучи в стельку…
В голову приходит один случай, который, я считаю, будет наиболее показательным, потому что это случилось ещё до Второго Пришествия:
Однажды мне опять стало невыносимо одиноко, и я решил позвать Льюиса в какое-нибудь кафе:
Я – Слушай, давай сходим в ресторан – посидим, пообщаемся. Мне это нужно.
Л – Прости, братан, я бы с радостью, но я сейчас на мели.
Я – Я заплачу за тебя, Лу. Какую кухню ты любишь?
Л – Я люблю все кухни, чувак!
Мы пошли в китайский ресторан. Я всегда любил китайские пельмени. Особенно с говядиной. Они подавали их на подносе вместе с горячим бульоном со свежей капустой. К ним также шли три соуса: соевый, острый с перцами и красное сухое вино. Макать пельмени в последнее было чем-то изысканным.
Я – Льюис, помнишь, я рассказывал тебе о Бэтти?
Л – Да, кажется, мы с тобой ещё продумывали ход твоих действий по ухаживанию за ней.
Я – Она меня бросила.
Л – И почему же?
Я – Она постоянно повторяла, что она меня недостойна. А когда я попытался обнять её, она закричала и стала отбиваться. Как будто я мог причинить ей вред. А ведь это был единственный раз, когда я до неё дотронулся… и последний.
Л – А о чём ты с ней говорил, в смысле, ещё до того, когда вы разошлись? Надеюсь, не о том же, о чём и со мной?
Я – Нет, Лу, конечно, нет! В смысле… не обижайся. Я был с ней, может, не так откровенен, как с тобой…
Л – Ты опять был просто собой, да?
Я – Да, Лу. Но я не могу иначе!
Л – Да можешь, просто не хочешь! – Льюис вздохнул, – или тебе просто не везёт.
Я – Мне всегда не везёт, Лу, если речь идёт об отношениях.
Л – Ну, ты хоть с родителями пообщался? Помню, у тебя были какие-то планы…
Я посмотрел Льюису в глаза. Он всё понял.
Л – Это пиздец, чувак! У тебя такая хуёвая жизнь. Я бы на твоём месте просто не рождался.
Я – Но я же родился, Лу. Что мне теперь делать?
На некоторое время образовалось затишье.
Л – Тебе нужно написать книгу.
Я – Что?
Л – Да, тебе нужно написать книгу. У тебя интересные мысли, они захватывают… Но проблема в том, что их слышу только я, а ведь они могут быть интересны и другим людям. Тут ведь дело в чём: ты разговариваешь со мной о тех проблемах, которые близки абсолютно каждому, но не каждый способен выслушивать их ЛИЧНО от ТЕБЯ – ты довольно яркий человек, это их слепит, заставляет морщиться и испытывать неудобства, тем более, что ты говоришь об этих проблемах СЕРЬЁЗНО, а не для пикапа какой-нибудь сучки… это всех пугает, Дэниел. Даже я с тобой чувствую себя неловко, понимаешь?
Я – Ну, наверное…
Л – Блин, чувак, именно из-за этого никто не хочет с тобой встречаться: ты слишком честный, ты никогда не пытаешься кого-то закадрить или победить в споре, потому что, видите ли, ему нужна «настоящая Любовь» и «Истина в последней инстанции». Но это ненормально, чувак! Здесь все врут. Здесь нужно врать. Иначе в мире станет слишком скучно, понимаешь? Как можно жить без задоров, интриг, неоправданных ожиданий, спонтанных соитий, нечестных побед в конце концов?
Я – Но, Лу! Я же не говорю, что ВСЕ должны быть такими! Пусть таким буду только я один, ведь это…
Л – Так в этом-то твоя проблема, Дэн! Ты такой ОДИН! Кому ты такой нужен?
Льюис был прав. Я совершенно один. У меня никого нет, и вряд ли когда-нибудь будет. Но буду ли я – Я, если позволю кому-то, кто согласился бы быть со мной, изменить мои самые яркие очертания? Какой тогда смысл быть с кем-то, когда тебя самого уже нет? На это Льюис мне ничего не ответил. А я остался с самим собой. Почему так сложно быть собой и при этом не быть одиноким? Думаю, на этот вопрос мне не ответит даже Сам Создатель. Вы только вдумайтесь: в Мире не было ничего, кроме Него. Он был СОВЕРШЕННО одинок, и поэтому решил создать себе маленьких копий, которые якобы Им не являются, чтобы хотя бы на мгновенье почувствовать Себя рядом с кем-то… Господи, вся эта Жизнь – сплошная ложь. Неужели именно ТАКОВ Твой промысел? Враньё ради спасения от одиночества? Хотя Кого я спрашиваю… И да, как и посоветовал Льюис, я сейчас всё это записал.
Дэвид Миллер (David Miller)
Образ Дэвида – это моё альтер-эго. И я хочу сказать ему спасибо: он позволил мне прожить лучшую жизнь, нежели у меня была… более интересную и насыщенную любовью и страстями, которые, я уверен, должен испытывать каждый, но не у каждого получается… не каждый имеет возможность любить, ведь не у всех есть любимый человек перед носом… А я буду любить вечно, потому что Единственный, Кого я теперь люблю в этой жизни, уже забрал к Себе того, которого я любил всю свою жизнь, и с кем с нетерпеньем жду встречи на Небесах, Где мы, конечно же будем в безопасности, и Где никто не сможет нас разлучить… И за это я им обоим благодарен.
Гарри Лэрэми (Harry Laramie)
Гарри, ты мой лучший друг, на все времена. Спасибо тебе за классное детство! Моему сердцу всегда было с тобой хорошо, потому что ты всегда оберегал его своей любовью. Ты позволил ему раскрыться и научил его всегда видеть свет, даже когда темнота ужаса скрывает от нас Истинное Солнце. И ты смог побыть Этим Солнцем для меня, когда моё сердце больше всего в этом нуждалось… Прости, что я не сберёг твоё. В сравнении с тобой я просто слабак, Гарри. Прости меня… Покойся с миром, дружище.
Пак Чекстоун (Puck Checkstown)
Он был для меня как второй шанс после Гарри. Пак заглушал моё чувство вины и давал надежду на полное искупление. Но я не смог ему помочь, как и Гарри в своё время… Я снова убежал… Я уже так много написал о тебе, не знаю, чего и добавить… Ты был самым добрым парнем в Последней войне. Просто «солнышком» нашего Корпуса. И мы все тебя помним и очень любим. Спасибо тебе за твою смелость быть добрым. Мы этого никогда не забудем.
«ЗВЕЗДА ПО ИМЕНИ ПАК»
Счастливый Крег, несчастный Гарри,
Премудрый Льюис, дикий Дэйв,
И сердце Пака видно в гари,
Ведь я не смог его сберечь.
Я не помог ему вернуться
И гнева Божьего не смог пресечь,
Когда весь Мир перевернулся,
И Он потребовал грехи прижечь,
Изрезав вены именами
Давно забытых тёмных дел,
Но Солнце здесь! Не за горами!..
Оно висит… над кровью наших тел.
Глава XVIII. Пройти через страхи, или G. O. D.[3]
«И спросил Пророк:
"Если Ты есть Всё, то где враги мои?"
И ответил ему Господь:
"У вас есть только два врага – чувство вины и страх"».
«Новая Библия» 2-е дополненное издание (под ред. Иисуса Христа)
Страх #1. Эдипов комплекс
Эдипов Комплекс – это коктейль из чувства вины и страха, приготовленный людьми, которые жили до нас.
Я посмотрел свои старые записи, которые сделал ещё в студенчестве. Какого было моё удивление, когда я увидел, что ещё тогда меня волновала проблема замкнутого круга. Просто я смотрел на неё под другим углом – с точки зрения философии религии. Я бы хотел процитировать своё эссе, посвящённое теме порочного круга Человеческого Бытия, замкнутого Эдиповым Комплексом и возникающей из-за него религиозности, которая никак не связана с Богом:
«Человек живёт в последствиях. Мы живём в последствиях поступков тех людей, которые жили до нас. По этой причине мы с вами всегда за что-то «отдуваемся», даже если ни в чём не виноваты. Например: дети пошли в лес за ягодами и подорвались на мине, которую заложили ещё наши прадеды. Или: наши прадеды сумели отвоевать свободу своей страны, и поэтому мы сейчас живём в правовом суверенном государстве. Таким образом, мы несём наказание за поступки наших предков, и в то же время мы пользуемся плодами их деятельности. Собственно, именно из этого и состоит человеческая история. Но с чего же она началась? Для того, чтобы ответить на данный вопрос, многие люди прибегают к религиям, философиям, наукам и логическим моделям нашей Вселенной. Я же отвечу кратко: с проблемы. Я не знаю, создал ли человека Бог, или жизнь человека порождена Хаосом, или, может быть, всё дело в долгой эволюции живых существ на нашей планете, или всё это нелогично, но я точно знаю, что жизнь человека не была бы собой, не будь она такой навязчивой и проблемной. Смотрите, в природе всё понятно: есть хищники, их жертвы, паразиты, редуценты и прочие. Все они взаимосвязаны и поддерживают «жизнедеятельность» биосферы Земли. Но человек, он здесь явно лишний. Ведь человек подобен хищнику, когда с яростным озверением убивает жертву для еды, или «выпускания пара», или «потому что очень хочется», подобен вирусу, уничтожающему непонравившуюся группу живых существ (как нацисты – евреев, или инквизиция – еретиков, или охотники – всех волков в определённом лесу), подобен жертве, борясь за свои естественные и гражданские права с помощью судов и митингов, а не физической силы или внутренней воли, подобен паразиту (когда молодой человек «висит на шее» у своих родителей, или когда систематически нетрезвый гражданин выжимает все соки из своей семьи ради вечно недостающего спиртного напитка), подобен самому себе (когда заступается за ближнего, или когда перешагивает через свои страхи ради благополучия большего числа людей, или когда пишет весёлую небылицу для того, кто от тоски решил сделать последний шаг, или когда смотрит на себя же со стороны, понимая, что он как будто бы лишний… лишний, пока не найдёт своего места в этом Мире). Из этого следует, что человек способен на большее, чем другие «тварные живые», и это значит, что у человека есть ответственность – ответственность за счастье тех, кого любит, за судьбу тех, кого ненавидит, и за последствия того, что он делает в данный момент.
Но проблема людей не в том, что они как будто бы лишние (ведь, может быть, они и не лишние вовсе, просто лично я этого сейчас не понимаю). Хочу обратить ваше внимание на одну важную деталь, которую мало кто по достоинству оценивает, и которую я считаю той самой проблемой, с которой началась человеческая история: Господь (Природа, Хаос – не важно) создал не просто человека, Он создал мужчину и женщину – и это не одно и то же. Женщина рождает новую жизнь, и, казалось бы, ей должно выбирать от кого, но мужчина физически сильнее женщины, и он думает, что ему то как раз виднее… Это проблемное взаимоотношение противоположных полов и породило кучу нерешённых проблем на последующие тысячелетия (борьбу мужчин за женщину, борьбу женщин за мужчину, зависть одного мужчины к другому, зависть одной женщины к другой, ревность и, в конце концов, борьбу между женщиной и мужчиной).
Выводы:
1) Человеческая история началась с проблемы (а точнее с того, что появились и мужчина, и женщина).
2) Религиозность, скорее всего, появилась как чувство или понимание того, что мы живём в последствиях, и нам приходится с этим что-то делать (молиться, приносить жертвы, служить в правоохранительных органах, становиться волонтёром-экологом, избираться в президенты и пр.).
И второй пункт мы рассмотрим подробнее в следующей главе.
Чувство времени и религиозность
1. Чувство прошлого и религиозность
Человек постоянно ищет понимания и искупления, так как всегда чувствует свою вину за происходящее как в мире, так и с ним лично, так как он, по крайней мере, подсознательно, понимает, что живёт в проблемных последствиях (в войнах, насилии, несправедливости, непонимании со стороны других и т. д.) чего-то очень плохого и до сих пор не искуплённого. Но если человек начнёт извиняться и оправдываться перед каждым встречным на улице, то его посчитают за сумасшедшего, и это испортит ему жизнь. Таким образом религия «легализует» процесс приношения извинений в адрес Бога (или кого бы то ни было ещё, тут неважно в чей адрес – главное процесс), сохраняя жизнедеятельность и физическое здоровье верующего, и при этом хотя бы на время освобождая его от нарастающего чувства вины и страха перед наказанием (а по сути, перед страхом того мира, в котором он сейчас живёт). Поэтому, в моём субъективном понимании, существование или несуществование Бога, а равно как и вера или неверие в Бога, не относятся практическим образом к религии (то есть комплексу мер по избавлению от чувства вины и страха перед наказанием). Так религиозность соотносится с чувством прошлого, которое каким-то образом отразилось на настоящем.
2. Чувство настоящего и религиозность
Теперь поговорим о настоящем – как настоящее (нечто, исходящее из настоящего, а не прошлого) мотивирует нас быть религиозными прямо сейчас. Бегбедер[4]: «Ты спросил, что служит мне стимулом жизни, когда я просыпаюсь по утрам. Мой стимул – любовь к искусству, к красоте, просто любовь. Влюбляться, любить. Если подумать как следует, я не могу сказать, что верю в Бога, но и не могу утверждать, будто жизнь бессмысленна, ведь для меня очевидно: кроме того, чтобы есть, пить, заниматься любовью, существует нечто другое, и это дает мне стимул прожить день. Да, нечто высшее – думаю, это можно назвать абсолютом: например, восхищение великими литературными произведениями. Когда я нахожу книгу, которая потрясает или заставляет смеяться, плакать, когда я смотрю гениальный фильм, когда я кого-то люблю… мне кажется, все эти чувства и составляют единственное оправдание жизни, и, чтобы доставить тебе удовольствие, можно было бы приложить к ним имя Бога. Видишь, я живу не только материальными интересами». Из этого высказывания Бегбедер видится довольно счастливым человеком – в его речи не было понятий «рутины», что говорит нам о том, что ему, скорее всего, не нужно заниматься неприятным трудом, чтобы себя прокормить. И это прекрасно. Я за него рад. Но его глубокая мысль всё-таки выражена однобоко и, на мой взгляд, нуждается в дополнении. Дабы не сразу лишать нас позитивного настроя я приведу пример из японской мультипликации. Я расскажу историю «Уанпанчмена» («One punch man»), который хотел стать супергероем, и поэтому выполнял «сотню отжиманий, сотню на пресс, сотню приседов и десять километров пробежки каждое утро» в течение трёх лет, не прерываясь ни на день. И у него получилось: он стал так силён, что убивал любого монстра буквально одним ударом! «Теперь-то Уанпанчмен заживёт полной жизнью, он же добился успеха в своей работе!» – думает наивный зритель, но не тут-то было, ведь мультипликация имеет ярко выраженную сатирическую направленность, из-за чего в ней практически не над чем смеяться. Да, Уанпанчмен стал супергероем, но это не сделало его счастливым, а скорее наоборот только омрачило его существование: борьба со злом стала для него рутиной, люди его так и не полюбили (они считали его подозрительным и «неофициальным», потому что он не числился в реестре зарегистрированных супергероев), денежные хлопоты только усилились (он же теперь не ходит на оплачиваемую работу), друзей ему заводить некогда, а любовная линия – её просто нет. В чём же мораль этой истории? А в том, что Уанпанчмен – это собирательный образ реальных героев, тех самых героев, чьих имён мы не знаем, потому что они не совершают подвиги – они работают. Как часто мы слышим новости в духе «полиция задержала террориста смертника, не дав ему совершить подрыв», или «пожар, длящийся более трёх дней, был потушен», или «сегодня врачи вылечили более пяти тысяч заболевших опасным вирусом». Мы уже не воспринимаем эти новости как чьё-то проявление героизма, потому что мы считаем, что мы вправе от «них» (правительства, государства, полиции и т. д.) всё это требовать, ведь «мы же платим налоги» и всё в таком духе, но это уже другая история – а мы сейчас говорим об этике героев. Так зачем они это делают? Да потому что им так хочется: им хочется быть сильными, ответственными, важными для нашего общества (всё в хорошем смысле), и пусть им наверняка была бы приятна наша похвала, но многие из них подписали документы о «неразглошении» и прочем, из-за чего мы, естественно, не знаем подлинные личности этих людей. Их выбор работы говорит о каком-то внутреннем убеждении (то есть личной религиозности), которое проявляется в виде каждодневных изнуряющих тренировок и постоянной готовности к оправданному риску («оправданному», потому что они к нему усиленно готовятся, увеличивая свои шансы на успех), но которое вместе с тем не детерминируется обществом («я делаю так, потому что люди считают это добродетелью» не работает в нашем обществе, где полицейского пыряют ножом за то, что тот сделал замечание курящему на остановке, где хирурга вызывают в суд, за то, что он не смог спасти пострадавшего, хотя приложил для этого все усилия, где ветеран Вьетнамской войны приходит домой, и его избивают до полусмерти такие же американцы только потому, что он «неправильно» защищал свою страну). Сейчас мы с вами умственно «пощупали» веру, которая исходит не из страха быть наказанным, а из чувства ответственности, и не за прошлое наших предков, а за наше настоящее, на которое можно повлиять здесь и сейчас, при условии хорошей подготовки. А ведь в противовес им существуют люди, которые думают «если я сделаю что-то необычное прямо сейчас, то моя жизнь изменится к лучшему» и начинают устраивать митинги, забастовки, а за ними уже и массовые беспорядки, нарушение уголовного права и уже не могут остановиться, а стране после них придётся ещё годы восстанавливаться, чтобы эти же «недогерои» смогли найти себе работу и платить меньше налогов. В чём же разница между «повседневными героями» и «героями одного дня»? У настоящих героев есть чувство ответственности, в то время как у «однодневок» оно отсутствует (они перекладывают вину на лидера, который уже заранее продал и их и свою страну, хотя, возможно, он шпион из другой страны, и тогда он никого не продавал, а лишь выполнял свою работу – в общем это сложно, оставим на его совести). Жизнь не изменится к лучшему, если мы не будем усердно трудиться над самими собой, или если мы не будем брать на себя ответственность за собственные поступки. У моего читателя может возникнуть вопрос, куда я отнесу людей, которые, проходя мимо горящего дома, вытаскивают детей из пожара или оказывают первую помощь подавившемуся незнакомцу. На это я отвечу следующим образом: Кто совершил больший поступок – меценат, подаривший детскому дому миллионы, или молодая семья, решившая усыновить одного из детдомовцев? Не хочу показаться жестоким, но человек на то и человек, чтобы «держать планку» в самых невыносимых условиях. Так что да, я отнесу «разового мецената» к настоящим героям, но лишь на тот промежуток времени, когда он был «отцом» для «несчастных детишек» в «горящем доме». Взявшие же на себя ответственность «родителей» «держат планку» практически всю свою жизнь, а потом ещё и пожинают плоды воспитания своего не родимого чада (старость в доме престарелых или пребывание на даче в заботе внуков). Но это ни в коем случае не умаляет моего искреннего восхищения обоими героями, и я не принижаю никакие геройские поступки. Итак, мы увидели внутреннюю религиозность у людей, которые чувствуют свою ответственность за то, что может произойти прямо сейчас, но не сказали об их вере в какое-либо божество. Им ничто не мешает верить и в Бога, и в свою работу (молиться Всевышнему и нейтрализовывать цели одновременно) – это очевидно. Но я бы хотел показать, что им также ничто не мешает верить в свою работу и при этом НЕ верить в Бога.
Хорошим примером «автономности» религиозности от божества послужит Корпус Морской Пехоты США. Казалось бы, люди, которые уже давно перешагнули через христианские заповеди (уже не раз убили человека и обокрали его труп ради менеджмента боеприпасов), которые с гордостью называют себя «машинами для убийств», которые получают в свои руки новейшее военное оборудование и «умное» вооружение, и которые уже давно осознали на практике, что их жизни зависят не от божественной воли, а от правильной тактики и плотности огня по противнику, боятся… конфет под названием «Чармс». Этот феномен, вообще говоря, вызывает массу вопросов, но мы сосредоточимся на факте отсутствия «божества» – того, перед кем морпехи должны извиняться, чтобы конфеты «Чармс» не возымели губительного эффекта над личным составом. Мы отчётливо видим, что Корпусу Морской Пехоты для создания религиозного культа – табу – не понадобилось тотемизировать кондитерскую фабрику или её основателя, потому что в этом нет необходимости, если нужно избавляться от чувства вины и страха здесь и сейчас. Таким образом морпехи решили очищаться от «негативной энергии табу» (чувства вины и страха расплаты) с помощью табуирования – сознательного насыщения «негативной энергией табу» – специального артефакта (конфет «Чармс»), который подлежит незамедлительному выбрасыванию на дороге с целью избавления личного состава от невезения, горя и ужасной смерти. Мы видим, как рассматриваемые нами индивиды «перекладывают» психологическую ответственность на совершенно посторонний (для военного дела) предмет, избавляясь тем самым от чувства вины и страха наказания. Ну а когда все ритуалы соблюдены, морпехам уже ничто не мешает защищать свободу, независимость и территориальную целостность Соединённых Штатов Америки. И опять же я не хочу сказать, что все морпехи США не верят в Бога. Я просто показал, что для пребывания в религиозности божество для поклонений не всегда обязательно.
3. Чувство будущего и религиозность
Ну что ж, теперь мы подошли самому страшному – к страху перед будущим и долгосрочными последствиями. Он знаком каждому из нас – он связан с вожделением и отчаянием, он втекает в нас с молоком наших матерей и их гневными рассказами о том, как это плохо заниматься любовью с тем, кто тебе интересен, или как это плохо защищать свою честь перед вышестоящим (отцом, вождём, начальником и т. д.), потому что это приведёт к долгосрочным и мучительным последствиям, как-то: нежелательная беременность, безденежье, нежеланный ребёнок, уголовная ответственность, отлучение от церкви и т. п. Возможно, мы только что нащупали Эдипов комплекс (по Фрейду). Давайте сначала узнаем, что думает по этому поводу Бегбедер: «Большинство людей думают, что живут на земле без всякого смысла. Вот это и вызывает страх. Вспоминаю интервью Алена Роб-Грийе в «Фигаро литтерер», где он подчеркивал разницу между страхом и отчаянием: «В богатых странах люди испытывают страх, потому что у них есть выбор. В бедных или тоталитарных странах люди отчаиваются, потому что у них нет выбора». Действительно, мы – в западных странах – избалованы. У нас столько свобод, что это пугает. Но разве страх не объясняется еще и отсутствием Бога?». Опять же очень хорошая мысль, но не полная. Мы с Бегбедером рассказали о страхе перед будущим тех людей, которые как раз-таки не «управляют» глобальными далекоидущими последствиями, а только подчиняются им (что граждане в демократической стране либо предпочтут не выбирать, дабы не сделать себе хуже (отсюда и боязнь ответственных отношений и высказывания собственного мнения), либо устроят безответственные митинги, которые их выбором-то и не являются; что граждане в тоталитарной стране примут решение «вождя» как должное). Но что значит «подчиняться далекоидущим последствиям»? Это значит подчиняться тому, кто эти долгосрочные последствия устраивает (или, наоборот, предупреждает). Но кто эти люди, которые «ответственны» за наше с вами будущее? Это «государи» (люди, стоящие у власти не с корыстной целью, а с целью развития государства) и родители (обычные родители, за исключением безответственных родителей-алкоголиков и им подобным). И если, говоря о чувстве настоящего, мы обсуждали «повседневных героев», то «государи» и родители – это герои на века. И я сейчас не шучу: от этих людей действительно зависит наше с вами будущее (или его отсутствие). На «государях» и родителях лежит, пожалуй, самая огромная ответственность, которую только можно себе представить. По сути, они дарят нам свою любовь снимая с нас ответственность: сначала родители берут ответственность за наше пропитание, одевание, начальное воспитание, оплату образования, проведение досуга и платные развлечения; а «государи» снимают с нас (и наших родителей, кстати) ответственность за будущее страны (суверенитет, рабочее «правовое поле», безопасность, медицинское обслуживание и т. д.). Если же родители и «государи» решат не брать на себя отведённую им обществом ответственность, то, в долгосрочной перспективе, дети, скорее всего, растворятся в массе низших слоёв населения, а страна, уже абсолютно точно, превратится в страну «третьего мира» (или того хуже). И тогда о прекрасном будущем можно будет благополучно забыть. Но где же здесь религиозность? Если говорить о детях и гражданах, то они уповают на родителей и «государей» как на определителей своей дальнейшей судьбы (даже когда говорят, что они самостоятельные (а сами требуют от родителей оплатить «собственную» квартиру, а от «государей» – спасения от агрессивно настроенных граждан враждебной страны, в которую сами несчастные поехали по своему же желанию на каникулы)). Если говорить о родителях и «государях», то здесь всё схоже с «повседневными героями», за одним исключением – родители и «государи» ответственны за то, что будет с нами в дальнейшем, а это значит, что мы не можем оценить их труд по достоинству прямо сейчас. По этой причине отношения между любящими родителями и детьми (равно как и отношения между «государями» и их гражданами) полны недопонимания, боли разочарований и обид. Но, как это часто бывает, дети начинают осознавать родительское бремя, уже будучи сами родителями (равно как через сотни лет историки начинают понимать, зачем «государь» вёл именно такую политику, и на что он рассчитывал). Правда, иногда бывает слишком поздно, и взрослые дети выражают свою любовь и благодарность, обращаясь к родителям и потирая их надгробья (а облагоразумившие граждане благодарят за свободу и независимость нации тех «государей», которые уже давно почили). Мы начинаем чувствовать вину за то, что не долюбили тех, кто жил в прошлом и что не смогли предупредить последствия этой величайшей ошибки. Круг замкнулся. А вместе с кругом и наша религиозность. Получается, что «повседневные герои» спасают жизни незнакомых людей из-за бессознательной потребности сохранить жизни тем, кого мы не успели отблагодарить? В смысле «герои» пытаются сделать так, чтобы выживали и те, кто потенциально достоен благодарности, и те, кто эту благодарность должен будет успеть выразить? А в итоге благодарность не получают ни «герои», ни родители с «государями»? Это звучит слишком пессимистично, но похоже на правду. Время сделать выводы по второму параграфу.
Итак, мы можем сказать, что чувство времени и религиозность связаны с чувством вины/ответственности (за прошлое, настоящее, будущее) человека:
1) Чувство вины за далёкое прошлое и страх наказания в настоящем, будущем (и как мы поняли, речь идёт о вине за недодачу любви умершим и наказании в виде повторяющейся истории недопонимания родителей и детей в каждом поколении);
2) Чувство ответственности за настоящее, здесь и сейчас (правда, с уклоном на ближайшее будущее, так как речь идёт о процессе подготовки и состоянии готовности к оправданному риску во спасение);
3) Чувство надежды на «лучшее будущее» (время лечит, всё будет хорошо, я сегодня потерплю, а завтра буду жить счастливо), а вместе с этим и чувство безнадёжности (жизнь не имеет смысла, зачем я встаю каждое утро и занимаюсь никому не нужными вещами). Причём надежда и безнадёжность могут как сменять друг друга, так и проявляться одновременно, делая человека «закомплексованным» (верный христианин, не видящий смысла жизни, но продолжающий жить, чтобы не грешить суицидом, и которому больше ничего не остаётся как надеяться на лучшее будущее). Сюда же мы отнесём чувство ответственности родителей и «государей» за детей и граждан.
Причём все эти чувства времени и религиозности зацикливаются, порождая человеческую историю как постоянную проблему недодачи любви тем, кто, как мы поймём слишком поздно, этого действительно заслуживал.
Система Благодарности
Из всего вышесказанного можно сделать следующий вывод: у нас есть Система Наказаний (Государство), Система Искупления Грехов и Чувства Вины (Религия), но у нас нет Системы Благодарности, которая делала бы жизнь «повседневных героев» и пострадавших, «государей» и граждан, родителей и детей немного счастливее. Я не идеализирую, мне достаточно, чтобы Система Благодарности работала не хуже Государства или Религии (то есть «хромала бы на обе ноги», но в целом, если особо не придираться, справлялась бы со своей задачей… на «троечку»). И этого уже будет много, потому что раньше такого не было вообще. Целью этой Системы будет выстраивание адекватной схемы додавания любви тем, кого мы не долюбили. Это поможет нам выйти из пессимистичного круговорота вины и недопонимания и стать в большей мере счастливыми. Понимаю, это звучит странно, но так и должно быть. Вещи, которые не кажутся нам странными, есть лишь привычки, с которыми мы смирились, но вещи, которые заставляют «зажигаться» наш ум, как правило, могут быть полезными, но только в том случае, если мы ответственно потрудимся.
Выводы
1) Человеческая история началась с проблемы (или просто с плохой шутки того, кто нас создал).
2) Наша религиозность (вместе с чувством вины) зациклена в прошлом-настоящем-будущем, и это есть последствия первоначальной проблемы (женщины и мужчины неизбежно порождают класс родителей/«государей» и класс детей/«граждан»).
3) Мы можем преодолеть замкнутый круг только лишь успев грамотно долюбить тех, кто в этом действительно нуждается.»
М-да-а, ну у меня и слог был, конечно: даже мне – автору – пришлось несколько раз перечитывать. Думаю, если бы это был не спецкурс, а основной предмет, то моё эссе бы просто не приняли… Ну, главное, что мысль я донёс… хорошую.