Buch lesen: «Патрик Разрушитель Миров»

Когда-то была тьма. Только тьма. Всепоглощающая, жуткая, беспросветная тьма. Вещи просто существовали, как и сейчас, но их никто не видел. Никто не видел друг друга. Никто не видел себя. Вещи и существа просто парили во тьме и толкались между собой, давая понять, что смысл существования всё ещё есть.

И всё же смысл был. Были запахи. Была температура. Была боль. Была смерть. Было одиночество. Был шум. Но всё это было абсолютно другим. Настолько кардинально отличающимся от той реальности, которую мы сейчас испытываем, что сравнить их невозможно. Наш разум не может представить вечную тьму, ведь мы всё представляем с помощью света. Свет отражается ото всюду. Свет даёт нам всё. Без света мы – никто и ничто. Просто предметы, которые толкаются во тьме и кричат в испуге.

Без света наша жизнь не имеет смысла. Не в том плане, что наша цивилизация вся нелепо устроена, и мы тут такие глупые, не понимающие тонкости и хрупкости материи бесконечно разворачивающейся Вселенной. А в том плане, что мы – безумная случайность, которая в масштабах бесконечных событий нескончаемой бесконечности выглядит обречённой с самого рождения.

Так вот, была тьма. Во тьме на долю миллионной секунды по меркам Вселенной зажглась искра. Аномалия, случайность. Два очень огромных предмета во тьме столкнулись, обиженно извиняясь. Произошло что-то, что не имеет значения. И тут, на маленькой песчинке во тьме, кто-то делает из этой незначительности всё. Абсолютно всё. Создаются миры, существа, названия, идеи, вера, наука.

«О великий Большой Взрыв! Ты есть всё. Ты создал всё. Ты – то, что даёт нам возможность лицезреть и быть частью всего».

Взрыв. Начало. Философия. Жизнь. Страх. Безграничное лицемерие. Оргазмы. Графический дизайн и маркетинг. Звёзды. Время. Смерть. Жёлтые полосы на гоночных машинах. Экраны. Бесконечное количество экранов. Энергия. Разрушение. И маленькая вишенка на торте.

Мы всё поглощаем нашими глазами, переворачивая картинку, восхищаемся каждой секундой, как мир поблескивает на ту самую ничтожную миллионную долю секунды. Делая всё возможное, чтобы эта картинка была интереснее. Строим. Рушим. Снова строим. Воюем. Ломаем. Копаем. Замораживаем. Перчим и солим. Сжигаем. Бьём. Взрываем. Топим. Топчем. Сохраняем и удаляем.

Всё – чтобы видеть. Всё – во имя света. Всё – ради светлого будущего. Всё не имеет смысла. Потому что тьма никуда не делась. Это лишь миг. Доля мгновения. Звёзды потухнут. Цвета померкнут. Всё, что родилось во свете, будет искажено, поглощено и забыто. Всё вернётся обратно в руки реальности, которую наш разум не может постичь или представить.

Нашего разума нет. Ничего нет. Мы, для существ в великой тьме, даже не пылинка в комнате, ничтожнее пылинки. Нас вообще нет.

Но где-то на краю этой безумной Вселенной кому-то все же стало интересно и, может, даже завидно. Наш мир света привлёк к себе внимание. И этот некто решил поглотить наш прекрасный, интересный, несуществующий мир.

В сторону Земли отправилось безумное, жадное, жестокое и крайне любознательное существо, используя как транспорт систему бесцельно странствующих метеоритов. Проведя в дороге невероятное количество земного времени и преодолев расстояние, которое невообразимо и невозможно для измерения человеческим разумом, вселенский захватчик приземлился на заднем дворе старенького и неухоженного дома.

У дома облупилась краска, покосилось крыльцо, в одном месте протекла крыша, а несколько окон были просто заколочены фанерой. Дом был в плачевном состоянии, но всё ещё служил пристанищем одному жильцу, который получил его в наследство от любимой бабушки. Жильцом дома был 27-летний Патрик.

Патрик находился в тяжёлой форме депрессии. К депрессии также присоединились агорафобия, панические атаки, боязнь открытых пространств, синдром руминации, хроническая усталость, бессонница и зависимость от сиропа от кашля. Но это был лишь поверхностный список всех проблем, с которыми молодой человек боролся и пытался ужиться ежедневно.

Перепады настроения, как результат недиагностированного биполярного расстройства, рушили любой контакт с окружающим его миром. Количество крайне утончённых страхов не позволяло ему попытаться изменить обстоятельства своего существования. А количество медикаментов, которые он принимал, туманили его рассудок и делали из него эмоциональный эквивалент белого кирпича.