Buch lesen: «Царство сумеречных роз»
Глава 1. Таинственный цветок
Здание с панорамными окнами сияло в закатных лучах как маленькое оранжевое солнышко в окружении массивных, старых и потрёпанных домов прибрежного города Дивноград. Новенькое, стильное, ультрасовременное, обставленное по последнему слову техники, оно так и притягивало взгляд, намекая на свою эксклюзивность. Строительство галереи Сонора было завершено в кратчайшие сроки на самой дорогостоящей земле в обход всяческих комиссий и при горячей поддержке мэра.
Поговаривали, что эта галерея, собравшая в себе приличную коллекцию работ старых мастеров и активно привлекающая молодые таланты, обещает стать лучшей на территории Руссии. А её патрон, загадочный господин Ян Тольский, предпочитающий не привлекать к себе внимание, так и вовсе – новый меценат и, в сущности, владелец города.
На открытие съехался весь цвет Дивнограда, многие гости приехали из двух столиц нашей страны, присутствовали знаменитости, влиятельные политики и филантропы. Повсюду сновали репортёры, мелькали вспышки камер. По зелёной зоне вокруг галереи разносилась музыка камерного оркестра. Первые посетители охотно общались с прессой, восхваляя особенный вкус учредителей галереи, чья коллекция картин, после отправится в европейское турне.
Что сказать, если Ян Тольский берётся за что-то, то делает это с размахом, таким образом его тайные делишки остаются в тени. Никто не знает, что под галереей есть пять подземных этажей и не все они используются как хранилище картин и предметов искусства. Что грядущее турне – это прикрытие для перевозки нелегальных товаров с более любопытной историей, чем та мазня, которую активно нахваливает собравшаяся публика.
Что поделать, моя профессия – знать о таких вещах. Хотя я бы предпочла оставаться в неведении.
В очередной раз приглаживая и так гладкие волосы, собранные в длинную косу, поправляя круглые очки и облизывая пересохшие от напряжения губы, я выбираюсь из такси неподалёку от входа в галерею. На мне облегающее чересчур тёплое платье-футляр бежевого цвета, миниатюрная сумочка в тон и такие же туфли-лодочки на низком каблуке. Образ классической библиотекарши. Пыльного искусствоведа, не вылезающего из музеев и картинных галерей.
Над этим образом неплохо поработала моя «коллега» по ремеслу, знойная Тамара, постаравшаяся сделать всё, чтобы скрыть мою внешность таким примитивным способом. Я должна быть невидимой и настолько скучной, чтобы никому и в голову не пришло обыскать мою сумочку и допытываться кто я и откуда пришла.
Ну кто заподозрит в «синем чулке» охотницу на вампиров? Да уж, в наше время истребителю монстров приходится прибегать к разным хитростям, чтобы извести кровососущих гадов.
* * *
Как и ожидалось, на входе проблем не возникло. И Августина Дымова, сотрудница местного краеведческого музея, получившая приглашение взамен заболевшей начальницы, была допущена внутрь.
Над легендой работать начали ещё с полгода назад, когда клан Яна Тольского в полном составе перебрался на свою историческую родину в славный Дивноград. Задание повышенной сложности, это вам не вычищать гнёзда диких вампиров или охотиться на изгнанников, тут замешена политика, так что мне, как наименее опытному охотнику, была поручена самая простая задача – приглядывать за вампирами, пока остальные пробираются на подвальные этажи.
Я не была в курсе деталей операции, которая за эти полгода достала меня до печёнок отвратительной работой в музее под руководством деспотичной начальницы, которую с удовольствием отравила особой смесью слабительного ради поставленной цели.
В отличии от моего образа ягнёнка, я кротким нравом не обладала. Скорее наоборот. Тем больше злило это задание, моя роль в нём и всё остальное.
С утра я уже успела получить взбучку от своего шефа Арду за рассеянность (перепутала рабочий и личный телефоны). Он в своём праве. Мне двадцать четыре года. Я уже почти семь лет как охотница и за свою карьеру не раз косячила и подводила других охотников, чем убеждала всех в своей непригодности к профессии, которую не выбирала. Однако первого вампира я убила в семнадцать лет и тогда же заполучила татуировку, сделанную из его крови. А получив символ Коперника, ты уже не можешь уйти из Конгрегации. Только как в мафии – ногами вперёд.
Чтобы немного развеяться, я свистнула бокал белого полусладкого, присовокупив прелестную канапешечку с красной икрой. Дома такими разносолами не баловали. Марта предпочитала готовить простую высококалорийную пищу, подходящую для охотников, которую никто не смел называть вкусной.
Единственным плюсом этой операции было то, что вот уже полгода я жила под прикрытием, снимая комнату в городе и питаясь в музее. Однако плюс выдался сомнительный, ведь к мнимой свободе присовокупились пьянствующие соседи, устраивающие бесконечные вечеринки, а мой образ не предполагал возражений. Приходилось терпеть, что я ненавидела делать больше всего на свете.
В сумочке запиликал телефон-раскладушка. Сообщение от Тамары: «Удачно повеселись! И раньше полуночи домой не приходи». Шифр переводился как: «Жди появления Яна и не вздумай облажаться!»
Сделав приличный глоток вина, тоскливо огляделась по сторонам, отмечая дорогие наряды девушек и их состоятельных кавалеров. С удивлением осознала, что, несмотря на всю красоту, мне некомфортно в этом стеклянном кубе. Солнце успело уйти за горизонт, расцвели лиловые сумерки, а здание озолотилось огнями.
Я провела здесь больше часа и уже раз десять обошла коллекцию вульгарных, но крайне популярных работ современных художников. Пару раз ко мне пытались подкатить, но заикание и бледный вид вскоре превратили меня в невидимку. Дважды наступили на ногу и разок приняли за обслуживающий персонал. Успех!
С обиды я допила второй бокал и сразу взялась за третий. Я успела отведать все закуски в зале, подслушать несколько неприличных секретов и подвергнуться проверке пригласительного, когда вздумала прогуляться по парку, – охрана решила, что я как-то влезла через ограду в этом жутко синтетическом платье, всё норовившем задраться выше бёдер.
В конце концов, я так заскучала, что умудрилась оказаться в закрытой части галереи, где были выставлены работы старых мастеров. Настоящие шедевры, не те поделки, над которыми так охает толпа в основном зале.
Здесь не было окон, свет горел только над картинами, создавая приятный полусумрак. За закрытой дверью не доносилось ни звука, а работающие кондиционеры приятно холодили разгорячённую кожу. То, что нужно, чтобы немного прийти в себя и передохнуть. Убедившись в отсутствии новых сообщений, я поставила пустой бокал на столик с брошюрами и направилась к картинам.
Большинство картин мне знакомы. Всё-таки не зря я посещала курсы, чтобы лучше играть свою роль. В основном здесь были представлены портреты аристократии прошлых столетий, жанровые картины на военную и религиозную тематики. Парочка работ особенно привлекла моё внимание, так как изображённые на картинах личности являлись представителями вампирской породы.
Выделялся портрет без подписи, одиноко висящей на пустой стене в стороне от остальных. Только осведомлённый поймёт, что на нём изображён прародитель давинского клана вампиров. Лощёный молодой мужчина в бордовом камзоле с холодным равнодушием взирал на единственного зрителя. Бледная кожа, неестественно голубые глаза и тонкие губы, сквозь которые вот-вот выступят острые клыки.
Сбросив наваждение, я продолжила осмотр, углубившись в ряды полотен, пока не дошла до совсем маленького зала с сюжетными картинами. Даже мне, не имевшей полноценного образования, ясно, насколько они ценны. Это самые древние и редкие полотна на всём побережье. И все они посвящены сверхъестественному.
Разглядывая диковинный образ оборотня, пирующего посреди разорённой деревушки, я задумалась над тем, как мало в современности осталось от того мира.
Оборотни теперь обитают исключительно в Сибири и Канаде, да на Амазонке встречаются ягуары-перевёртыши. Горгульи изведены под корень, ведьмы то ли утратили магию, то ли никогда её не имели, а демоны и фэйри из других миров больше не тревожат нашу планету. И только вампиры процветают, адаптировавшись под индустриализацию и интегрировавшись во все политические структуры мира.
Мы, охотники, этакие рыцари без страха и упрёка, что в прошлом огнём и мечом истребляли нечисть, более двух сотен лет назад заключили с вампирами соглашение, по которому существуем и поныне. Глава моей семьи, одной из дубовых ветвей Конгрегации, Арду, считает, что пора расторгнуть договор, явить миру вампиров и начать священную войну. Однако Совет не поддерживает его воззрения, так что Арду довольствуется самой грязной работой на территории Руссии и ближнего зарубежья. Как и мы вместе с ним.
Я застыла перед самой удивительной работой во всём зале. На полотне изображены двое. Молодая белокурая девушка в простом белом платье в объятиях бледного темноволосого юноши. Оба казались безмятежными, даже равнодушными, если не приглядываться. Не видеть, как неспокойно девушке в его руках. Как сжимает она ворот его кафтана, будто пытаясь отстраниться. Как юноша властно держит руку на её затылке, чуть отворачивая голову девицы, обнажая тонкую шейку.
Наклонившись вперёд, я увидела, как искусно художник изобразил бьющуюся жилку на шее девушки, на которую и глядел юноша. Только вблизи видно, что его рот чуть приоткрыт, и наружу выступают клыки.
Первый взгляд на картину говорит о влюблённости, скромности избранницы и желании юноши, однако чем больше всматриваешься, тем больше понимаешь, что дева очарована. Её глаза так безмятежны из-за чар вампира, готовящегося высосать её досуха.
Сейчас вампиры предпочитают пить из бокалов и чаш, считая вульгарным питаться напрямую из источника. Так поступают только дикари. Но в древности это был единственный способ пропитания.
– Почему вас так заинтересовала эта картина? – голос возник будто из-ниоткуда, и я аж подпрыгнула с криком, испуганно оборачиваясь.
Стоящий позади джентльмен, в безупречном белом костюме, невозмутимо глядит на меня. О, как же он хорош собой! Высокий, атлетично сложенный, с волевым подбородком, острыми скулами, но нежными губами и почти миндалевидными глазами ярко-зелёного оттенка, светящимися в полутьме. Его светлые волосы уложены лаком назад, открывая высокий лоб и делая лицо более выразительным. В его движениях сквозила грация хищника, и даже запах, аромат дорогих духов, навевает мысли о дикой саванне и льве, сидящем в засаде.
Воплощение властности в наряде преуспевающего бизнесмена. Настоящий зверь, не скрывающий своей натуры. Вампир Ян Тольский собственной персоной.
Можно уже сказать, что я влипла?
* * *
– Простите, мне не следует здесь находиться, но там так шумно, что я не удержалась и сбежала. А здесь такие картины интересные, не то, что те… – затараторила быстро, поправляя очки, ворот платья, сумочку, потирая ладони и пытаясь умерить зашкаливающий пульс. Моя импульсивная речь смялась в конце, когда сообразила, что ляпнула, и потому ещё раз ойкнула. – Простите, мне не следовало так говорить… – добавила уничижительно, пока Ян улыбается с прищуром, оглядывая с головы до пят.
– Если вам так не нравится выставка, зачем пришли? – сухо интересуется он.
– Это всё моя начальница! Она заболела, а я не могла ей отказать, ведь музей… – я заикаюсь, страшно тушуясь под его улыбкой.
А когда он протягивает руку, и вовсе отпрянула назад, чуть не врезавшись в картину. Ян успел удержать.
– Осторожнее. Это полотно стоит дороже вашей жизни, – сурово говорит мужчина, продолжая удерживать за плечо. На мгновение почудилось, что на его пальцах отросли когти, и он вот-вот вопьётся ими в меня, но видение схлынуло, а Ян отступил, продолжая улыбаться.
– Простите, – лепечу я, опуская голову.
– Вы постоянно извиняетесь. У вас нет собственного достоинства?
– Если скажу правду, вы оторвёте мне голову и пострадает нечто бо́льшее, чем достоинство заштатного искусствоведа, – огрызнулась в ответ.
В сумочке пропиликал телефон, но я не посмела его достать.
– Так-то лучше, – он облизнул губы, обращая взор на картину. – Так что вас в ней привлекло?
– Отсутствие таблички. Мастерство исполнения нехарактерно для выбранного исторического периода. Ориентировочно работа семнадцатого века, скорее руки итальянского мастера. Меня удивляет поразительная проработанность картины. Как и выбранный сюжет. Влюблённые… или демоническое соблазнение?
– Вампирское, – подсказывает Ян, подходя ближе. От его соседства мурашки бегут по коже, поднимая волоски. По детской привычке тянусь к косе, но на полпути опускаю руку.
– Вот именно. Вампир. Упырь. Вурдалак. Нечисть. Это абсолютно невозможный сюжет для картин того периода. Я бы сказала, что работа чем-то напоминает Джентилески или Караваджо, но в духе прерафаэлитов. Очень странное сочетание. А рама – это же современное обрамление. И я вижу следы реставрации. Откуда она у вас?
– Может вы и заштатный искусствовед, но кое-что понимаете. Не все художники оставляют след в истории. Их картины путешествуют по тайным коллекциям, спустя века являясь миру. Данное полотно сильно пострадало при пожаре, на восстановление ушло несколько лет. Имя художника вам ничего не скажет, но доподлинно известно, что на картине изображена его возлюбленная, павшая жертвой ночного монстра Петрограда. Это разбило ему сердце, ведь дева была влюблена в своего убийцу и до последнего не верила словам художника об истинной природе возлюбленного.
– Какая печальная история, – протянула я. – Надеюсь, юноша, как и полагается в сказках, покарал монстра?
– Это не сказка. Художник сошёл с ума после того, как нарисовал другую картину.
Ян подвёл меня к полотну, висящему на противоположной стене, изображавшему исполинского дракона с ярко-голубыми глазами. Ящер с подобием мужской фигуры тянет когтистые лапы к поверженному обнажённому ангелу, грустно смотрящему на нас. Над ними вьётся дикий огонь. В углу картины – солнечное затмение, олицетворяющее поражение добра.
– И всё-таки я не понимаю. Наша живопись перешла от икон к светским образам в конце семнадцатого века. Кем был этот неизвестный?
– Талантливым молодым юношей. Он был близок с одним влиятельным семейством Петрограда, которое спонсировало его обучение в Европе. Вернувшись в Руссию, он планировал открыть свою галерею, однако юноша влюбился в прелестную девушку. По легенде монстром, что убил возлюбленную художника, был его покровитель.
Зажегся верхний свет. С непривычки я зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела неподалёку привлекательную брюнетку с чересчур красными губами и азиатскими чертами лица. Она сказала Яну что-то на языке вампиров и тот кивнул.
– Вынужден вас оставить – меня ждут гости. Я разрешаю вам бродить здесь сколько угодно, только прошу, не врезайтесь в полотна, они не одно столетие принадлежат моей семье.
Я кивнула. Почему-то Ян нахмурился. Он скользнул вперёд, за одно движение моих век оказавшись невероятно близко.
– Какой интересный цвет глаз. Голубой, но не голубой. Слишком светлый. Даже лиловый.
– Я неудавшийся альбинос. Белые волосы, белая кожа, светлые глаза и бескровные губы, – замерев как кролик перед удавом, хрипло ответила я, так сильно пересохло в горле.
– Уникально, – его голос теплеет. Отступив назад, Ян вновь улыбается. – Надеюсь, ещё увидимся…
– Августина Дымова.
– Меня вы уже знаете, – вампир подмигнул, а потом развернулся и, напевая незамысловатый мотивчик, выходит из зала вместе со своей помощницей.
Кажется, я опять что-то сделала не так.
Глава 2. Колючки шиповника
Устроенный начальницей разнос был грандиозным. Монументальным. Жёстким и визгливым до звяканья рюмок в буфете её кабинета. Даже привыкшие ко всему музейные коты попрятались по закоулкам, удирая от воплей банши с сумасшедшим начёсом и выпученными глазами, огромными из-за толстых линз очков. Тётка дошла до ручки. Ещё бы, ведь я не завела полезных знакомств, не маячила на глазах чиновников и даже не поздоровалась с мэром, а ведь нам так не хватает финансирования! Уж она-то точно развернулась бы во всю ширь своего немаленького тела, куда уж мне, худосочной вобле.
Я выдержала натиск начальницы, в нужный момент пустила слезу и, заикаясь, покаялась во всех грехах, после чего была отпущена на все четыре стороны. Ну и чёрт с ней. Это мой последний рабочий день, завтра я вернусь домой и забуду об этой работе как о страшном сне. В конце концов, я всё провалила.
В мою задачу входило следить за Яном и, по сигналу, устроить небольшой переполох в зале. Нет, я так и сделала! Вовремя забыла в туалете ингалятор, по сигналу таймера испустивший жуткие миазмы, от которых поплохело нескольким светским дамам. Однако меня не было в зале, я не стащила и не передала ключ-карту официантке Тамаре, из-за чего возникли трудности при проходе в закрытую зону. Денис и Николай всё-таки справились с задачей, пробрались внутрь, однако необходимых документов не нашли.
Арду был в ярости. Как и мой приёмный отец, член Совета Конгрегации, патрон Птолемей. По телефону он сказал: «Я разочарован». В переводе – отец на грани того, чтобы отправить меня в тайгу охотиться на диких оборотней. Билет в один конец. И всё из-за моего неумения следовать приказам. Их разозлил прямой контакт с Яном. Грубейшее нарушение инструкций.
Николай орал почище директрисы музея. Он бы избил меня, не вступись Арду.
Дубовые ветви Конгрегации – самые жестокие из всех. Это боевики, живущие убийствами вампиров, оставшейся нечисти и даже людей, посмевших встать против охотников. Их век – короток, их жизнь – полна ненависти и крови, так что дубравы и характером обладают скверным. Я в эту «семью» совершенно не вписываюсь.
Мои родители погибли из-за диких вампиров. В те годы Птолемей был обычным охотником, чья дубрава зачистила гнездо убийц. Я оказалась единственной выжившей, и меня забрали, чтобы воспитать как настоящую охотницу.
Однако я с самого детства творила глупости. Была капризной, докучливой, ещё и вспыльчивой. Меня перекидывали из одной семьи в другую, пока не отправили к Волковым, семье, лишь косвенно принадлежавшей к Сумеречному царству. У них я прожила три года. Самое счастливое время моей жизни, окончившееся на тринадцатый день рождения, когда на пороге появился Птолемей, чтобы забрать меня в школу молодых охотников, именуемую Псарней. Волковы пытались отстоять моё право на нормальное детство. Они видели, что я не хочу быть охотницей, но решение принимал патрон, так что я оказалась в зверинце. И всё закончилось скверно.
С трудом сдав выпускной экзамен, убив вампира и заполучив символ Коперника, я была отправлена в самую никудышную ветвь, возглавляемую своенравном Арду. И вот уже седьмой год я сплошное разочарование для моей новой семьи. Будь моя воля, сбежала бы не оглядываясь. Однако слуги Конгрегации повсюду, так что меня обязательно найдут, и тогда билет в Сибирь окажется в моём кармане. А я люблю солнце. Люблю тепло. Люблю жизнь!
От меланхолии спасают рутинные обязанности. Документы, телефонные звонки, составление расписаний экскурсий, поручения директора. Спустившись в кафетерий, я намеревалась съесть бутерброд с курицей, когда на пороге показалась Тамара. Она странно воззрилась на меня. Когда я попыталась поздороваться, охотница отрицательно мотнула головой, а после и вовсе села за дальний столик, заказав кофе.
Вгрызаясь в хлеб, я настороженно на неё поглядываю, пытаясь раскрыть причину её чудно́го поведения, когда в крошечный, пропахший старым кофе и с потрескавшимся кафелем, кафетерий вошёл блистательный Ян Тольский в шикарном сером костюме.
При свете дня его кожа выглядит очень светлой, глаза утратили яркость ночи, приобретя оттенки морской волны. И только звериная грация никуда не делась. Он моментально отыскал меня в зале. Крылья его носа раздулись, хищник принюхался, вспоминая мой запах, и он, помахав рукой, присаживается напротив, оказываясь с Тамарой на одной линии. Девушка на заднем плане поперхнулась кофе и звучно высморкалась, продолжая таращиться, будто мысленно посылая какой-то знак.
– Господин Тольский?.. – я начала говорить, продолжая жевать, и кусочек салата вывалился изо рта на блузку с жабо.
Прикрыв рот рукой, я прожевала остатки, и судорожно принялась счищать жир с ворота, когда он протянул салфетку.
– Можно просто Ян, если позволите звать вас Августиной, – мягко ответил он, будто радуясь моей неуклюжести.
Каким же чужеродным он выглядит в кафетерии! Этакий франт, забредший на помойку. Только, в отличие от импозантных господ, его ничуть не смущает это несоответствие. Наоборот, он с интересом оглядывается, будто действительно спустился с небес на землю и теперь любопытствует, проверяя как пружинит почва под ногами.
Настоящие вампиры совсем не похожи на своих мифических прототипов. Они не боятся солнечного света, у них есть тень, отражение в зеркале и им безразличен чеснок. Главное, что вампиры не бессмертны. Только единицы наделены этим геном, большинство живёт дольше и лучше людей, но на закате жизни дряхлеют, а потом иссыхают как мумии, и умирают. Даже сами вампиры до конца не знают, смогут ли перешагнуть столетний рубеж и войти в вечность, обретая истинное могущество.
Пожалуй, самым обидным фактом является то, что вампиризмом невозможно заразиться. Стать оборотнем – пожалуйста, попадись в нужной фазе волчку на зубок и вуаля! А вот вампиром можно только родиться. Так что их не так много, что и к лучшему.
– Да… Ян, – покраснев как помидор, отвечаю я. – Крайне неожиданно увидеть вас здесь. Что вас к нам привело?
– Дело и удовольствие, – он развалился на пластиковом стульчике, чуть повернувшись боком и положив руку на спинку стула. – Сначала удовольствие. Мне понравился наш вчерашний разговор, и я хочу предложить ещё раз встретиться. Скажем, я сегодня заеду за вами в семь?
В замешательстве я открыла рот, уставившись как рыба, выброшенная на берег. Степень моего изумления вышла за пределы кубов и квадратов, остановившись в разделе бесконечности.
– Вы удивлены? Право, не стоит. Под этим мешковатым нарядом и безвкусными очками, скрывается живой и любознательный ум. Как и язычок, который вы очаровательно прикусываете всякий раз, когда выходите из образа жертвенного ягнёнка. Обстоятельства диктуют вам как себя вести, но вы более интересны, когда не сдерживаете себя. Я хочу увидеть, какая вы на самом деле, – он говорит сладко и в чём-то невероятно запретно, будто рассказывая мои интимные секреты, создавая тайну на двоих. А его взгляд напоминает гипноз кобры, привораживающей свою жертву.
Так и есть. Он использует чары. Вот только я, как и все охотники, ежедневно принимаю противоядие асколь. И пускай у меня на него бывает аллергия, из-за чего частенько пропускаю приёмы, всё же сегодня по моим венам течёт эта гремучая смесь, так что я невосприимчива к его очарованию.
И что мне делать?!
– Это очень… привлекательно, – рука непроизвольно потянулась к вороту, будто мне трудно дышать. Я чуть-чуть ослабила его, наклоняясь вперёд и делая вид, что утрачиваю трезвость мысли. – А какое дело вас привело к нам?
– Что? – этого вопроса он не ожидал, так что я чертыхнулась про себя.
Зрительный контакт утерян, я смотрю дальше, замечая, как Тамара изо всех сил кивает головой. Они хотят, чтобы меня съел Ян? Зачем?
– Вы сказали, что вас привело… удовольствие. И дело, – я хмурюсь, морща лоб, будто чары спадают, и он вновь бросается в атаку, наклоняясь через стол и притягивая к себе мою взмокшую ладонь.
– Хочу поддержать местный краеведческий музей. Я вижу, он пришёл в упадок. Мне кажется это неправильным, ведь в истории Дивнограда полно интересных событий и тайн. Когда-то город был значимее, чем сейчас. Стоит помнить об этом.
Я киваю, учащённо дыша, словно потеряв нить разговора. Это нравится вампиру и он, перевернув мою ладонь, целует запястье прямо над пульсирующей жилкой. Я прикусила губу, а Ян резко отпускает мою руку, поднимаясь с места.
– Ваш адрес мне известен, ожидайте ровно в семь. Рекомендую надеть что-то более лёгкое, чем прошлое платье. Всё-таки за окном тридцать градусов, – он рассмеялся.
Дождавшись моего формального да, Ян покидает кафетерий под удивлённые взгляды сотрудников и посетителей музея.
Как только Ян удалился, ко мне тотчас подсела Тамара. Притворившись подругами, расцеловались, а потом наклонились друг к другу, и заговорщически зашептались. Ничего удивительного. После такого-то представления!
– Какого чёрта, Тама? – я зверски улыбаюсь, сверля рыжую девушку раскалённым добела взглядом.
– Сегодня была моя очередь следить за ним. Новая вводная – проникнуть в его апартаменты в Кристалле, взломать компьютер и выкачать данные. Когда он поехал в музей, я сразу вспомнила о вашем разговоре. И сложила два и два. Ты же идеальная жертва. Ни родителей, ни друзей, снимаешь комнату в задрипанном районе. На работе ни с кем не общаешься. Пропадёшь – кто будет искать? Легенда так хороша, что упырь клюнул! Тебя проверили и вот результат.
От её слов меня охватила дикая жажда и я приникла к брусничному соку, в два глотка допив горький напиток. Вот это поворот сюжета.
– Ну и? Он увезёт меня в подворотню, там и выпьет. Как это поможет делу?
– По словам Арду, клан Яна был изгнан из Великограда. Ему меньше всего нужно привлекать внимание, так что он предпочтёт загрызть тебя на своей территории без лишних глаз и случайных камер.
– То есть ваш план таков: я попадаю туда как жертва, каким-то образом остаюсь одна, чтобы взломать компьютер, чего я делать не умею, выкачиваю данные и как-то выбираюсь из логова вампиров. Вы там коллективно марихуаной обкурились или в ход пошли грибы? – мой голос почти звенел от гнева и удивления.
– Всё так, с исключениями. Ты должна незаметно вставить флешку в комп, она всё сделает сама. Займёт минут пять. А выбраться сможешь, когда сигнализация заорёт, – мы устроим пожар на территории Кристалла. Вампиры боятся огня, так что он утратит аппетит. Ты устроишь истерику, так и выберешься. Если что, наши будут страховать с соседнего здания. Изначально, план был иной, но раз удача сама плывёт в руки, грех не воспользоваться.
Тамара – деловитая особа. В чём-то злая, но прагматичная. Вот и сейчас, она рассматривает меня чисто как инструмент, думая о выгоде, а не о возможных последствиях.
– Птолемей знает об этом?
Я не хочу этого делать. Нутром чую, что до добра не доведёт, но повода отказаться не имела. Никакого.
– Более того, – лицо Тамары похолодело, и она как-то по-другому взглянула на меня. – Птолемей велел передать, что если ты справишься с задачей, то он собственноручно сведёт символ Коперника с твоего тела. Дари, это твой единственный шанс выйти из Конгрегации.
Моё восклицание привлекло внимание, но сдержаться не смогла. Ради этого я была готова и к дьяволу в ад спуститься, ведь лишившись татуировки, я обрету свободу. Никаких охотников, никаких вампиров. Только я и нормальная жизнь обычного человека.
* * *
Подобрать соответствующий наряд оказалось проще простого. Нежно-розовое платье на бретельках, сандалии на платформе, кулон с розой, немного косметики, и распущенные, выгоревшие добела на южном солнце, волосы. Когда не надо притворяться зубрилкой, я могу выглядеть весьма привлекательно. А если добавить накраситься, чтобы усилить полноту губ и яркость глаз, так и вовсе – неотразимой. Даже соседка по квартире обратила внимание на мой новый вид.
Неопрятная тётя Клава, работающая кассиром в местном супермаркете, попыхивая сигареткой, недовольно поглядывает на меня, пока я на кухне пью зелёный чай с особой добавкой.
– И куда это ты так вырядилась? На свиданку что ли? Кто ж на тебя позарился-то, а? – она помешивает в кастрюльке непонятное варево для своего муженька, который вот-вот явится с работы, и явно мечтает начать ежевечернюю программу, для которой в холодильнике охлаждались две бутылки водки.
– Не твоё дело, – огрызнулась в ответ, через маленькое зеркальце проверяя как лежат волосы.
Я сильно нервничаю. Прежде мне не приходилось делать ничего подобного, оттого в голове теснится сотня вариантов, как что может пойти не так. Ян может заметить татуировку на пояснице, которую я закрыла тональным кремом. Или может догадаться кто я, если не удастся грамотно выбрать момент, чтобы взломать его компьютер.
Флешка уже лежит в сумочке, её доставил крайне недовольный происходящим Коля. То, в каких выражениях он желал мне удачи, подсказывает, насколько сильно ему хочется, чтобы я провалилась. Всё никак не забудет, как отказала ему пару лет назад, весьма чувствительно ударив по яйцам. Что поделаешь, опыт – итог ошибок трудных. А не связываться с охотниками я выучила раз и навсегда.
Исключением является Грег, единственный вменяемый человек в моём окружении, но он давно перебрался в столицу, и мы год не виделись, переписываясь в соцсетях и изредка болтая по телефону. В отличие от остальных, ему интересен обычный мир. Он ходит в кино и слушает музыку, даже имеет вполне нормальное хобби – коллекционирует духи. Как-то он признался, что разделяет мои мечты о свободе. Надеюсь, что мы когда-нибудь обретём её…
– Ишь как заговорила! Тоже мне, цаца! – фыркнула Клава, выдыхая клубы дыма. – Я так и знала, что просто прикидываешься. Небось папика себе на этой сходке подыскала? Культурная…
Подскочив с места, я резко схватила её за шею и наклонила вперёд, удерживая в сантиметрах от кипящей воды. Из её рта вывалилась сигарета и с шипением утонула в супе, а сама Клава тихонечко завыла на тонкой ноте.
– Дёрнешься – по полной схлопочешь, – наклонившись к ней, процедила я сквозь зубы. – Вздумаешь снова лезть – я и тебя, и твоего Ваньку со свету сживу. Думаешь, не знаю, как ты по моим шмоткам шаришься? Всё знаю. И как в магазине воруешь, и как с соседом спишь, и как закладки на пару с муженьком разносишь. Так что в твоих интересах не рыпаться и мне не мешать, усекла?
Для пущего эффекта я оттянула её назад, а потом с силой макнула головой в суп, и через мгновение толкнула в обратную сторону, сама отскакивая назад. Тётка заверещала, слепо носясь по кухне: её лицо покраснело и пошло пятнами. Проморгавшись и утираясь полотенцем, Клава было шагнула ко мне, но я выставила вперёд кухонный нож.
– Давай, сунься, я только того и жду! – кричу ей и обозлённая женщина, тяжело дыша и пуча обожжённые глаза, скрылась в ванной.
– Вот и договорились.
Пить чай расхотелось. Бросив нож в раковину, я скрылась в своей комнате. Кровь так и бурлит от стычки, но слишком давно во мне копилась эта ненависть. После выброса мне, наконец-то, полегчало.
