Buch lesen: «Единственный»

Новый дом

Спокойной ночи, Тод. Наверное, ты – единственный, кто у меня есть. По-настоящему, только мой. Думаешь, я смешная? Молчишь. Ты все время молчишь, но это не важно. Главное, ты меня понимаешь и не бросишь. Сегодня полнолуние. Луна большая, жёлтая, как яблоко. Ты любишь яблоки? В этом саду они есть, но созреют ещё не скоро. Лето только началось… Слушай, может, шторы задёрнуть? Или не надо? Ты столько времени провёл в темноте… Говорят, если спать при свете луны, может присниться вещий сон. Мне каждую ночь что-то снится, но я не помню, что. Если запомню, обязательно тебе расскажу. А ты видишь сны? Интересно, о чём? Шаги на лестнице… Ох, чёрт! Погоди минуточку. – Стефания, детка, ты ещё не спишь? – Уже ложусь! – Хорошо. Спокойной ночи, милая. И сделай музыку потише! – Спокойной ночи! Кажется, ушла. Надо быть осторожней, они не должны тебя видеть. Что, тоже будем спать? Но сперва я тебя расчешу. Вот так, осторожно… Смотри, луна прямо напротив окна. Если её свет приносит волшебные сны – я знаю, что хочу увидеть.

Июнь

Такси остановилось возле старого двухэтажного особняка. Открылась дверца, потёртые чёрные сандалии коснулись гравия дорожки. Стефания вышла из машины и замерла, глядя на дом. Как давно она не была здесь… Лет 8, а то и больше. Но за это время ничего не изменилось: тот же светлый камень, тот же декоративный виноград у крыльца, пышно цветущие клумбы. Она вдохнула аромат, витавший в прогретом солнцем воздухе. Ей он не понравился, слишком сладкий.

Три месяца… Три долгих летних месяца. Именно столько ей предстоит здесь жить – по крайней мере, так сказала мама. Последнее время Стефания почти не видела родителей, но не грустила по этому поводу. Лучше так, чем постоянные скандалы.

Водитель достал из багажника и поставил рядом с ней большой чемодан. Звук, с которым он коснулся гравия, вывел Стефанию из оцепенения – и вовремя. На крыльцо дома вышли высокий широкоплечий мужчина с пышными усами и худощавая женщина в ярком платье. Тётя Марта и дядя Павел.

– Детка! Добро пожаловать! Как добралась, всё хорошо?

Тётя была кузиной её мамы. Насколько Стефания помнила, они почти не общались – так, поздравляли друг друга открытками по праздникам. Стефания не знала, почему родители решили отправить её на лето именно сюда. Но подозревала, что остальные родственники просто не захотели встревать в их семейные проблемы. Хлопнула дверца. Водитель сел за руль, и машина неторопливо покатила прочь от дома. Стефания обернулась, провожая её взглядом. Вот такси выехало на широкую дорогу, вот его бок мелькнул за деревьями, вот оно становится всё меньше… На её плечо опустилась широкая ладонь. – Устала, небось, с дороги. Пойдем, вещи твои занесём и будем ужинать. Вблизи дядя оказался еще больше и выше. Подхватив её чемодан, направился к дому. Ей не оставалось ничего другого, как последовать за ним. Тётя, как-то странно улыбаясь, теребила подол домашнего платья.

– Проходи, милая. Мы так тебя ждали! Чувствуй себя, как дома!

Нет уж, как дома – точно не надо.

Первым на крыльцо поднялся дядя. За ним – Стефания. Тётя еще пару мгновений стояла, глядя на пустую дорожку. И только потом закрыла дверь.

– Детка, это твоя комната, располагайся. Мы постарались, чтобы было уютно. Тебе нравится?

Стефания неуверенно шагнула на пушистый светло-бежевый ковёр и огляделась.

– Да, тут очень мило.

Зеркало в резной раме, уютная кровать с раскиданными по ней декоративными подушками, обои в мелкий цветочек. Стеллаж с книгами, пара полок уже занята: пухлые тома, яркие обложки. Стол у большого окна. Кремовые шторы до пола. Возле глубокого кресла на деревянных ножках стоял торшер с абажуром в цвет штор.

Стефания осторожно заглянула в шкаф для одежды. Внутри, на вешалках теснились платья – розовые, жёлтые, голубые. На полках тоже лежали вещи. Всё было такое чистое, нежное и нарядное… Стефания перевела взгляд на свой чемодан, стоявший у стены. Он, как и она сама, здесь совсем не к месту. Дядя и тётя всё ещё стояли на пороге комнаты. – Милая, всё хорошо? В голосе тёти звучало беспокойство. Стефания замешкалась с ответом, подбирая слова. – Да! Просто… непривычно. Дядя и тётя переглянулись и расцвели одинаковыми счастливыми улыбками. – Когда переоденешься, вымой руки и спускайся в столовую. – Переодеться? – Твои вещи наверняка помялись, я их поглажу. А сейчас надень это. Тётя прошла в комнату и выудила из шкафа голубое платье с оборками. Протянула его Стефании. Она попятилась и села на кровать. Тётя положила платье ей на колени. – Только не задерживайся! Ужин остынет!

Дверь закрылась. Стефания сидела на кровати и слушала, как стихают шаги. Стянула свой темно-серый сарафан, переоделась в платье. Подошла к зеркалу и хмуро воззрилась на своё отражение. Платье свободно болталось на ней, подчеркивая нескладную худобу. Единственное, подо что оно более-менее подходило – под глаза. Обычно серые, сейчас они тоже казались голубыми. Стефания вздохнула. Ей не нравилась собственная внешность, и она подозревала, что платьем её не украсить. Слишком бледная кожа с яркой россыпью веснушек, неровные зубы, волосы непонятного цвета, торчащие во все стороны. Когда-то мама утверждала, что волосы у неё пепельные, это редкий оттенок, и хорошо, что вьются – о таких все девочки мечтают. Правда это или нет, Стефания не знала. У неё не было подруг, чтобы выяснить, о чем мечтают другие девочки. В школе её избегали, посмеиваясь за спиной. Стефанию это почти не задевало. Она привыкла быть одна, хотя иногда и казалось, что было бы здорово с кем-то дружить. С кем-то таким, кто бы понимал её, кому можно доверять. С кем-то, кто бы принимал её такой, какая она есть. С кем то… Особенным. Раньше, когда она была совсем маленькой, у нее был друг. Его звали Пересмешник, он здорово копировал звуки и голоса. Она могла слушать его часами. Единственное, что расстраивало Стефанию – Пересмешник очень редко показывался. Когда она спрашивала, почему – отвечал, что невидимым быть интересней. Стефания пробовала быть невидимой, забравшись под стол с длинной скатертью. Но получалось не очень, родители все равно её находили. Пересмешника же найти было невозможно. Она видела его всего несколько раз: маленький, эфемерный, словно свитый из цветного дыма. Он так понравился ей, что Стефания решила его нарисовать. На вопрос мамы, кто это, ответила честно. Маленькая Стефания не умела врать. И началось… Походы к врачу, "воображаемых друзей не бывает", "ты всё придумала", "не расстраивай маму"… Пересмешник больше не показывался. Только шептал разное, обычно перед сном, а потом исчез. Это было очень грустно, зато мама больше не волновалась и к врачу её не водила. С тех пор друзей у Стефании не было.

Только поверишь в них, а потом окажется, что ты всё придумала. Стефания пригладила волосы, посмотрела в глаза отражению.

Что же… в первый день с родственниками лучше не ссориться. И к ужину не опаздывать.

Вечернее солнце пробивалось сквозь нарядные занавески с оборками, чертило квадраты на полу столовой. Они сидели за небольшим круглым столом, застеленным клетчатой скатертью. Ужинали, улыбались друг другу.

Всё так… мило. Так по-домашнему. Наверное, как и бывает в дружных семьях.

Дядя добродушно шутил, предлагая ей лучшие кусочки. Тётя не сводила с неё взгляда странно блестевших глаз. Стефания нервничала и не знала, как себя вести. Едва осилив свою порцию, она сослалась на усталость и вышла из-за стола.

– Примешь ванную перед сном? Пойдём, я всё тебе покажу! – тут же вызвалась тётя.

Ванная комната сверкала чистотой. Тётя выдала Стефании пушистое полотенце, показала шкафчик, где рядами теснились бутылочки и коробочки.

– Пена с ароматом розы, эта с персиком, клубничная… Может, предпочитаешь морскую соль? Вот шампунь, бальзам… Надеюсь, подойдут. Бери, что хочешь, дорогая. Что-то понадобится – зови!

– Хорошо.

Когда за тётей закрылась дверь, Стефания ещё раз перебрала баночки. Почувствовала, как к глазам подступили слёзы. Вспомнилась мама, вечно кричащая на неё, если Стефания брала хоть что-то из её флакончиков. Вспомнилось мыло – самое обычное, и как утверждала мама, отлично подходящее для всего.

Выбрав пену с клубникой, она наполнила ванную. И, лёжа в тёплой воде среди ароматных пузырьков, расплакалась.

Находка

Проснувшись, Стефания не сразу поняла, где находится. Обвела взглядом комнату, села на кровати. Босые ноги утонули в мягком ворсе ковра.

В дверь постучали.

– Милая, ты проснулась? Завтрак уже на столе!

– Спасибо! Иду.

На столе исходило паром блюдо с блинчиками.

– Есть джем, сметана, масло, мёд… С чем ты больше любишь? – суетилась тётя, выставляя на скатерть баночки.

– Мне всё нравится! А где дядя Павел?

– Ох, там привезли мольберты, и то ли не те, то ли не то количество…

– Мольберты?

– У него магазин для художников, лучший в городе! – гордо возвестила тётя. – В общем, он уехал по делам. А мы сегодня чем займёмся?

– Не знаю…

– Прогуляемся в саду? Погода чудесная, нечего сидеть в четырёх стенах!

Как оказалось, в понимании тёти «прогуляться» значило греться на солнышке в шезлонге. Но Стефании просто лежать было скучно.

– Пойду пройдусь.

– Конечно, дорогая! – отозвалась тётя, поправляя соломенную шляпу.

В небе виднелись смазанные полосы облаков. Над клумбами вились шмели и бабочки. Стефания глубоко вдохнула свежий сладкий аромат цветущих яблонь. Белые лепестки кружились в тёплом воздухе и замирали, опускаясь на высокую траву. Её никто не косил и она радовала глаз своей пышностью. Кое-где виднелись синие островки незабудок. Земля возле деревьев была взрыхлена и лежала тёмно-серыми комьями. Стефания лениво пнула один, и он, подскочив, укатился вперёд, почти затерявшись в траве. Она подошла и пнула его ещё раз.

В целом, тут неплохо. Можно повесить гамак, и в нём читать. Или сделать качели. Хоть будет, чем убить время. Три месяца… Нет, могло быть хуже. По крайней мере, мне здесь рады. Даже, пожалуй, слишком. Все эти «детка», «милая»… Звучит по-дурацки, но тётя говорит это с таким теплом… Я такого раньше не слышала.

Погружённая в свои мысли, Стефания не заметила, как оказалась возле дома. Ком земли, который она всё так же пинала перед собой, стал заметно меньше. Она еще раз пнула его, и ком врезался в стену, рассыпавшись земляным крошевом, в котором что-то блеснуло. Стефания подошла ближе. Опустившись на колени, подняла находку, обтерла её подолом платья. Кольцо – гладкое, металлическое, ей оказалось безнадёжно велико. На ощупь металл был неожиданно тёплым. Зажав находку в кулаке, Стефания оглядела стену в том месте, где об неё разбился ком. Тусклое стекло, запылённое до невозможности, совсем немного поднималось над землёй. Стефания попробовала протереть его и заглянуть внутрь, но тщетно.

Подвальное окно!

Она любила подвалы и чердаки. Обычно в таких местах складывали всякие ненужные вещи, среди которых могло оказаться что-то интересное.

– Здесь есть подвал?

Задремавшая тётя вздрогнула, протёрла глаза.

– Ой, извините, – тут же смутилась Стефания.

– Ничего, и не стоит обращаться ко мне на «вы». Как-то это неловко.

Тётя села, поправила шляпу. Сказала, избегая взгляда Стефании:

– Подвал… Да, но там ужасно грязно.

– Можно будет спуститься?

– Не думаю, что это хорошая идея. Да и зачем?

Стефания почувствовала, как пульсирует теплом кольцо, которое она сжимала в руке, но не нашла, что ответить.

К обеду из города вернулся дядя.

– Дела сделаны, можно отдохнуть, – сказал он, устраиваясь перед телевизором. Но телевизор не работал. Не было и света.

– Утром всё было в порядке! – всплеснула руками тётя.

– Ладно… – вздохнул дядя. – Сейчас разберусь.

Он взял фонарик и направился вглубь дома, Стефания – за ним.

– Что случилось?

– Дом старый, постоянно проблемы с электричеством…

Стефания почувствовала, как нагревается кольцо.

Дядя открыл неприметную дверь, откуда дохнуло холодом. Стефания увидела ступеньки, уходящие вниз.

Подвал!

Тем временем, дядя открыл щиток, что-то там поправил, щёлкнул выключателем. Подвал озарился тусклым светом.

– Марта, проверь телевизор! – крикнул дядя.

– Работает! – донеслось в ответ.

– Вот и славно, – подкрутил ус дядя. Хотел было выключить свет, но Стефания его остановила.

– А можно посмотреть, что там?

– Ничего интересного, только пыль и старый хлам.

– Пожалуйста!

Дядя вздохнул. Не найдя веских аргументов, махнул рукой.

– Ладно, только осторожнее.

– Спасибо!

Раз ступенька, два ступенька…

Спустившись, Стефания огляделась. Дядя не врал – здесь лежало всё то, что давно пора выкинуть: сломанная мебель, велосипед без колёс, коробки и ящики. От серых стен тянуло липким холодом, Стефания тут же покрылась мурашками. Теперь ей и самой было непонятно, что она тут забыла. Но кольцо вновь напомнило о себе обжигающим теплом.

Мы играем в «холодно – горячо»?

Странное поведение кольца озадачивало, но осмотру подвала не мешало. Вот рассохшееся трюмо с треснувшим зеркалом, вот коробка с книжками… Взяв одну, она стерла пыль с яркой обложки: "Приключения маленькой феи". Кажется, у неё в детстве была похожая.

А это что?

Серая от времени и пыли ткань легко соскользнула на пол. Стефания чихнула и растерянно уставилась на детскую кроватку. В ней сиротливо лежал резиновый зайчик. Осторожно вернув ткань на место, она заглянула в стоявшую рядом коробку. Там были игрушки: пластиковые пупсы, яркие кубики, мягкая собачка. В соседней коробке обнаружились аккуратно сложенные детские вещи.

Разве у них был ребёнок? Вроде нет… Тогда откуда это?

Взгляд Стефании бездумно скользил по стенам, пока не споткнулся о тусклую стеклянную поверхность. Подвальное окно, внутри оказавшееся еще грязнее, чем снаружи. Обойдя покосившийся шкаф, Стефания подошла ближе. Окно находилось в дальней части подвала, наверное, поэтому она его не сразу заметила. Здесь почти не было вещей, а на стене висела картина. Едва увидев её, Стефания задохнулась от восторга. Задрав голову, она жадно рассматривала силуэт замка и кроваво-красный закат. Ворон, изображённый на переднем плане, был как живой. На гладких чёрных перьях сверкали алые искры, янтарный глаз косил на неё с едва заметной насмешкой. Стефания попробовала дотянуться до картины – кончики пальцев едва коснулись деревянной рамы. Кольцо теперь почти обожгло, даже сквозь ткань. Оглядевшись, Стефания подтащила к стене ящик и встала на него. Схватившись за раму, потянула на себя. Картина не поддавалась, словно была приклеена к стене. Но Стефания видела большой ржавый крюк, на котором та висела, и дернула ещё раз. Вниз посыпалась штукатурка, ворон не спешил покидать привычное место. Убрав со лба непослушные волосы, Стефания сделала глубокий вдох. Почти повиснув на картине, дёрнула её так сильно, как смогла. Почти в ту же секунду ноги потеряли опору, и Стефания оказалась на полу. Картине повезло больше, она приземлилась на ящик. Стефания вскочила, рассматривая трофей.

Рама вверху треснула, а так вроде всё в порядке!

Она смахнула с холста штукатурку и пыль. Улыбнувшись довольно, взглянула на стену. Ржавый крюк валялся на полу. А там, где он был раньше, зияла чернотой широкая трещина. Отставив в сторону картину, Стефания встала на ящик, коснулась трещины кончиками пальцев.

Ого! Похоже на тайник! Посмотрим, что там…

Она отколупнула кусочек штукатурки, ещё один, и ещё. На пол посыпалась каменная крошка. Стефания просунула ладонь в отверстие, пальцы шарили в холодной темноте.

Ничего… Совсем ничего.

Кольцо перестало обжигать. Теперь оно пульсировало в такт её сердцебиению. Встав на цыпочки, Стефания вплотную прижалась к стене, запустив руку так глубоко, как могла. Пальцы хватали воздух – и вдруг коснулись чего-то мягкого, шелковистого на ощупь. – Детка, всё хорошо? – разрезал тишину подвала голос тёти.

От неожиданности Стефания дёрнулась в сторону, оступилась, и второй раз за вечер приземлилась рядом с ящиком. Насмешка во взгляде ворона стала заметней.

– Да, нормально.

Она поднялась и только тут заметила, что сжимает в кулаке прядь волос: прямых, длинных, тёмно-рыжих. Пару мгновений Стефания просто смотрела на них, потом перевела взгляд на ставшую шире трещину. Темнота за ней притягивала, готовая дать ответ. Подойди, коснись, и…

– Милая? – в голосе тёти звучала тревога.

Стефания свернула рыжую прядь и убрала в кармашек, где пульсировало ровным теплом кольцо. Подхватила картину и направилась к выходу.

Обеспокоенная тётя увидела растрёпанную, перепачканную пылью Стефанию, держащую перед собой картину с вороном.

– Можно повешу её у себя?

– Ты вся в пыли! Говорила же, нечего там делать…

Встретив умоляющий взгляд Стефании, тётя поджала губы.

– Если так хочешь, повесим. А теперь умойся и переоденься. И не ходи больше в подвал, хорошо?

– Не буду, – ответила Стефания, понимая, что врёт.

Она должна узнать, что скрывает трещина.

– Чуть-чуть левее.

Дядя забивал гвоздь под пристальным взглядом Стефании. Закончив, положил на стол молоток. – Ну, давай сюда.

Стефания протянула картину, к которой сверху уже привинтили новое крепление. Дядя пристроил её на стену. – Прямо напротив кровати! – тётя с печалью смотрела на картину, совершенно не вписывающуюся в интерьер.

– А мне нравится, – с обезоруживающей улыбкой отозвалась Стефания. Поправила картину, отошла, облокотившись на стол.

Тётя вздохнула, беспомощно разводя руками. Дядя обнял её.

– Это главное. Правда, дорогая?

Тётя кивнула, отводя взгляд от картины.

– Милая, как на счёт вечернего чая? Испеку печенье, посмотрим фильм…

Стефания зевнула, прикрыв ладонью рот.

– Спасибо! Что-то я устала. Наверное, почитаю немного и лягу спать.

– Конечно, солнышко. Хороших тебе… снов.

Оглянувшись на картину, тётя неодобрительно покачала головой и вышла из комнаты. Дядя последовал за ней. Стефания подождала, пока стихнут шаги. Убрала молоток в ящик стола, подошла к картине. Провела пальцами по вороньим перьям.

Просто неровности краски…

Из маленького магнитофона тихонько доносилась музыка. Распотрошённый чемодан стоял в углу, зияя пустым чревом. На книжной полке романы для девочек и энциклопедии потеснили готические рассказы. Вторую полку занимали мифы и легенды разных народов. На третьей полке стояли кассеты: Pink Floyd, Joy Division, Aerosmith. Торшер озарял угол комнаты тёплым светом. Стефания сидела в кресле и читала. На обложке причудливой вязью значилось: "Тайны и легенды. Призраки рядом с тобой". Тонкие пальцы рассеяно перебирали рыжую прядь. Между ключицами на кожаном шнурке тускло мерцало кольцо.