Врата чудовищ

Они сделали круг по площади и остановились у того самого бородача, что разливал по деревянным кубкам медовуху.

– Значит, Йорф будут отстраивать? – как бы между делом заметила Чонса, обмениваясь улыбками с медоваром. – Вы, наверно, рады. Это место выглядит красивым даже в развалинах.

– Рады? – Он басовито расхохотался и оглянулся на башню перед ними с таким видом, будто та задолжала ему. – Был бы рад, если бы это место на хрен снесли.

Он сплюнул в сторону. Прямо на вычурную мозаику, которая так восхитила Чонсу.

– Почему же?

– Это был языческий храм, – заговорщически поведал ей бородач, передавая чарку напитка подошедшему соседу. – Это площадь, вон там дальше было святилище.

– Где мы коней оставили?

– Ага. Там была такая глыба… Алтарь, да. Ентот алтарь мы, дарцы, побили много веков назад. Туда дальше – вон, видите ступени?

– Эти гладкие камушки?

– Да, они вели внутрь. Там стояла грома-адная статуя с тремя лицами. Говорили, они у статуи были совсем живые. – Он тягуче сглотнул и запил горькую слюну из половника, оперся на бочку и утер красную картофелину носа. Чонсе нравилось, как бесстрашно он общался с ней и не нравилось то, как маслянисто блестели его светлые глаза.

– Ересь, – тихо буркнул Брок. Чонса вздрогнула. Она и не знала, что он подслушивает.

– Тут и ученые ходили, говорили, мол, история! А как по мне – в лосиный зад эту историю, если тут до сих пор иногда…

Он замолк, зыркнув на ключников. Те как раз отвлеклись на разговор – Лидия отвела Брока в сторону, показывая пальцем на дальние колонны, где они, наверно, заложили мощи. Джо и Лукас были рядом – слушали.

– Что иногда? – не удержался Колючка. И снова Чонса вспомнила, что он молод и любопытен, как бывают дети.

– Порой находят здесь жертвы, милорд, – сбавил грубость в голосе медовар, когда обращался к жёлтому плащу. – Ничего такого – то козочка, то собачка.

– Почему не уведомили об этом церковь? – тут же свел брови Колючка. – Это же могут быть происки культа!

– Так все про то знают, – моргнул мужик и пожал могучим плечом. – Оттого, наверно, и решили они здесь всё освятить. Как знать, может, и поможет. Может, поможет.

Медовар отвлекся на подошедших к нему гуляк, и, чтобы не мешать, малефики и ключник отошли в сторону.

– Дела, – протянул Лукас, выдыхая пар вверх, – не слышал про это.

– А про что слышал? – Чонса допила мед и поставила кружку на закрытую бочку, где уже стояли одна в одной пустые чарки. От мёда у неё приятно кололи, немея, ноги и язык, а на вершине горы, обдуваемой всеми ветрами, стало теплее. Так близко к югу, и так холодно. Суровая будет зима.

– Да ничего. Мы сюда приехали с историком и архитектором, они отбыли уже. Ходили тут, ахали. Говорили, что башня астрономии сохранилась прекрасно. Вон она, самая высокая. – Он ткнул пальцем в постройку, которую Чонса до этого считала чуть более толстой колонной. Удивительно было, как такая вышка выдержала розу ветров, не сломавшись надвое. Прищурившись, девушка рассмотрела переходы с двухскатной крышей, что вели к ней.

Она почувствовала подбадривающий укол в копчик. Шило в заднице, сообразила она. От того, чтобы немедленно сорваться вверх, её отвлекло нападение. Прямо в её лицо толпа людей изрыгнула пару человек в звериных шкурах с рогатыми шлемами и звонкими рожками в руках, и они затрубили так громко, что заломило за ушами. Ещё сильнее загудела её голова, когда она ощутила кислый козлиный запах от их одеяний. Черти захохотали и разбежались в разные стороны. Может, что-то в меде не то? Белена, мухоморы?

– Это языческие божки, – объяснил Брок, к которому они пробились, – беснуются, а потом появится мужчина в золотом…

– Смирение падших, семнадцатая глава, двадцатый стих, – перебил его Джо. – «И тогда Пророк стал опорою моей, вывел меня из тесных лап их на широту свободы и безопасности, и пали пред ним на колени изверги мои, и сделались светом».

Лидия улыбнулась ему.

– Такой хороший мальчик! Так бы и съела. Смотри, никак это пивная? Давай посидим, поговорим, пожалеем песок в твоих костях.

Брок сурово заворчал, но Чонса успела заметить в его прозрачных глазах легкий намек на блеск. Лидия была очаровательна. Даже старик с трухлявым дуплом вместо сердца не мог сопротивляться её обаянию. Она снова увела Брока в сторону от танцующих к крытому уголку, где располагались лавки для отдыхающих и столы для голодных, рядышком исходили паром котелки с горячим. Лидия щелкнула языком, и альбинос поплелся следом, на прощание только стиснул плечо Чонсы.

– Ещё поболтаем, – пообещал он. – Нам многое нужно обсудить, Волчишка.

Чонса кивнула и оперлась на приваленную к стене бочку. Ноги налились алкогольной мягкостью. Исключительный шанс побыть в одиночестве (при этом в окружении толпы) сделал её груди тесно и колко. Так странно. Ей следовало бы радоваться свежему воздуху, который почти ощущался свободой, но она настолько привыкла к непрерывному надзору и обществу Колючки-Джо и сварливого деда, что веселья не случилось. Так что Чонса могла только с тоской поглядывать в сторону пляшущих девушек и чертовски злиться на себя за это. Наверно, виной всему медовуха. Ей и думать нечего, подобное малефикам ни в коем разе не светит, ни один мужчина не согласится связать жизнь с кем-то подобным ей, да чего там, даже не пригласит на танец.

Она скрестила руки на груди, придавая своему лицу равнодушное выражение. Хотелось бы ей ни о чем не думать, танцуя. Хотелось бы иметь простую жизнь, лишенную такого обилия странствий и болезненного прошлого. Хотелось бы, чтобы кожа её была испачкана землей, куда она сажает семена, а не чернилами проклятых татуировок. Хотелось бы, чтобы у неё были полные женственные бедра, а не плоская от постоянной езды в седле задница. Хотелось бы.

– На тебе лица нет, – проговорил Джо. И давно он рядом? Да что у неё сегодня с наблюдательностью? Чонса, однако, быстро нашлась:

– Тебе заняться нечем? – Она сделала голос противным и сюсюкающим. – Взрослые не разрешают мальчику сидеть за их столом, вот он вокруг меня и вьется?

Джо хмыкнул, садясь на бочку. Это был такой мальчишеский и обыденный жест, что он немного сбил её с толка. Чонса заметила, что Брок, Лидия и Лукас заняли место за столом под навесом – старик сел лицом к ним и иногда бросал взгляд на то, как исправно Джо несет свои обязанности. Их уже обнесли, они потягивали что-то из кружек, оглядывались на служанку в вязаной шапке, когда та проходила мимо с чужим заказом. Чонса заметила, что щеки у Лидии красные от алкоголя. Возможно, стоило подсесть к ним, но Джолант не спешил тянуть её за поводок, тоже смотрел на танцующих, наклонив голову.

– Странное место для праздника.

– А там, откуда ты, празднуют как-то иначе? – Чонса не надеялась, что он ответит, но сегодня был особенный день, раз он первый завел разговор.

– Я родился в столице. До того, как ее перенесли к северу.

– В Сантацио, Новом Шоре? Должно быть, столичные праздники совсем другие.

– Да, – кивнул он. Его черные глаза приобрели мягкое, мечтательное выражение. – Везде огни, по улицам шествия ряженых, шутов и музыкантов. Люди сооружают подмостки, которые несут по волоку от моря, на них сидят барабанщики и циркачи, что с огнем танцуют и дышат им. Везде пряное вино, горячее, и наливают его бесплатно. Сейчас там все по-другому.

Он, вдруг опомнившись, провел рукой по лицу вверх, откидывая пепельные пряди.

– Звучит волшебно, – осторожно заметила Чонса. Ключник кивнул, и они какое-то время молчали. Он оглядывался на компанию желтых плащей, но те словно забыли о них. Даже Брок отвернулся, болтая с Лидией.

Чонса подумала, что это хорошая возможность перерезать своему стражу горло и быстро затеряться в толпе празднующих.

– Ты же не собираешься портить веселье?

Чонса моргнула. Джо повернулся к ней с усмешкой.

– Как ты…

– Прочитал твои мысли? Я думаю об этом же уже добрые десять минут.

Вот как?

Запрокинув голову, он разглядывал белые силуэты башен. На его губах блуждала ухмылка, и Чонса поняла, что он насмехается над ней. Что у него сегодня с настроением? Обычно он просто игнорирует её, лишь иногда откликаясь колко и холодно.

– Ты что, пьян? – спросила его в лоб. Джо засмеялся, звук был непривычный, приятный, но Чонса отошла в сторону. Он тут же поймал её под локоть.

– Нет, – сказал он, – просто ночь хорошая. Клянусь, никогда не видел звезды так близко.

Небо было замечательным. Ключники забрались высоко, гораздо выше Дормсмута или других крупных городов, утопающих в речных низинах. Над ними были тысячи звезд, сверкали они драгоценно, низко, складывались в гроздья созвездий, а где-то небо даже переливалось нездешними цветами. Чонса могла различить лиловый, голубой и холодный зеленый благодаря своему дару, и ей внезапно стало очень жаль, что это не видит больше никто, только они с Лукасом.

– Интересно, а можно взобраться еще выше? – задумчиво протянул Джолант. Шестипалая поняла, что не только у неё имеется неугомонность в одном месте. Она улыбнулась в воротник.

Боги, какой же он все-таки ребенок.

– Башня астрономии прекрасно сохранилась, помнишь?

Джо кинул взгляд на Брока. Потоптался какое-то время, задумчиво покусал нижнюю губу и едва заметно кивнул ей.

Чонса подумала, что этот кивок немного похож на тот, которым обменялись Лидия и Лукас – словно движение головой – нож, что делит одну общую тайну на двоих, но эта мысль была быстрая и не успела отпечататься в разуме, только подарила тревожное чувство, которое Чонса спутала с радостью от происходящего.

– Пошли. – Он не отпустил её локоть, ступая в сторону башни.

Её улыбка выглядела точно такой же, что у девчонки перед ними, которую увел в танец молодой человек.

Они быстро взбежали по каменным ступеням. Первые несколько пролетов не было ни парапета, ни какой-либо опоры, кроме скользкой гладкой стены колонны. Белая лестница в темноте инфернально светилась. Она ведет в небо, очарованно подумала Чонса. Здесь почти не было огня, только отблески того, что на площади, потому она шла впереди, чуткая и внимательная, и выбирала, куда поставить ногу, чтобы не упасть. Нырнула в первый же проход и Джо потерял её из виду, настолько было темно. Ступеньки заледенели. Чонса в обнимку с ключником чуть не слетела вниз, как со снежной горки, но все же они поднялись на стену с узким переходом к самой астрономической башне.

Чонса уперла руки в бока и перевела дух.

– Разве это не удивительно? – Джо запрокинул лицо, желтый капюшон спал с его головы. – Йорф был построен, когда небо только закрыли на ключи. И вот мы здесь.

Чонса всегда сомневалась, что звезды возникли именно так, но не стала перечить. Не портить же редкие моменты благодушия, тишины, какого-то спокойствия в обычно лишенной подобных радостей жизни? На высоте можно было притвориться, будто это другой мир, где Чонса и Джо могли бы быть друзьями, исследователями старины или философами.

Проход к башне был очень узким, вдвоем не развернуться. Стена под их ногами имела скорее декоративное значение, чем охранное, но с высоты были заметны остатки более крупных сооружений, которые сползали вниз, с обрыва. Грудой камней, наклоненных стволов сосен и вывернутых корней они исчезали во тьме, где на дне ущелья бурлила Танная.

– Ого. Теперь понятно, почему никто не отстраивал Йорф, – увела тему девушка, – ну, до сих пор.

– Не скажи. Выгодное положение. Вон, посмотри. Река служит природной границей, а отсюда проглядывается весь берег. Никто не подойдет к Йорфу незамеченным. Девять Холмов в той стороне?

Джо думал, как стратег и воин. Пока Чонса видела красоты зимней природы, он видел преимущества в неизбежном сражении. Это раздражало. Что этот юнец знал о войне? В носу у неё зачесался запах жареной крови, воспоминание пятилетней давности. Чонса резко развернулась и зашагала по краю стены к башне, словно циркачка. Джо двинулся следом.

– Все жители Бринмора, и дарцы, думаю, считают, что Танная – злая река. Она разъедает камень и горную породу, заполняет шахты и уносит жизни десятков. Полагаться на неё всё равно, что рассчитывать на благоразумие стихии.

– Ага, – хмыкнул он. – А еще они надевают козлиные шкуры и думают, будто река течет из тела убитого в горах великана. Он такой огромный, что его кровь все никак не вытечет. Страшные сказки.

– Спроси у каторжников, – дернула плечами Чонса. Холодный воздух кусал её кожу даже под одеждой, лица она уже почти не чувствовала. – Те расскажут про все ужасы подводных течений.

– А ты с ними общалась?

– Пару раз. Брока и Жанну просили как-то проводить в лагерь рабочих. Те слышали странное, подумали, что это шалости малефиков. Оказалось, работников отравлял газ, а не наш великий и ужасный разум.

– Жанна. Первый раз её вспоминаешь. Твой предыдущий ключник? Что с ней стало?

– Она теперь не боец – прострелила себе колени, – протянула Чонса. – То есть, нашла мужа и родила. Мир ей.

Джо тихо засмеялся, оценив плохую шутку.

Они чудом снова не упали на последних метрах, где кладка была совсем рыхлой, добрались до башни и какое-то время еще карабкались вверх. Вокруг было пусто, холодно и темно. Если тут и висели раньше какие-то гобелены, если стояла мебель, то местные уже давно все обнесли. На балках под самой крышей курлыкали худые голуби. Единственная комната наверху была круглой, выход на балкон оказался прикрыт потертыми каменными дверями. Они были украшены искусной резьбой: люди в профиль, в шлемах с плюмажами, невиданные звери и птицы, все они словно пытались вырваться из камня и ожить. Чтобы открыть двери, Джо и Чонсе пришлось навалиться всем весом, сдвигая нетронутый снег за створками. Но оно того стоило.

Вначале у Чонсы даже голова закружилась. Они забрались так высоко! С одной стороны – пропасть, но если повернуться налево и склониться над белоснежным парапетом, то площадь перед башней видна, как на ладони. В темноте руины города-крепости источали теплый свет. Потом малефика подняла голову, и все-таки не смогла удержаться от вздоха. Цвета, которые она видела внизу, здесь стали ярче, насыщенней, они переливались, двигались, менялись. Красота! Вот уж воистину – особенная ночь. Джо рядом тоже не мог удержаться от восхищенного:

– Ох! Они так близко, что я почти могу увидеть замочные скважины!

«Услышишь поворот…»

Чонса дернула уголком рта, унимая беспокойство. Ледяной ветер на вершине заставил её плотнее закутаться в плащ. Или это дрожь, пробежавшая по плечам? Особенная ночь. Хорошая ночь. Успокойся, безумная.

«Беги!»

Она испуганно оглянулась, уставилась вниз в поисках чего-то подозрительного, потому что чутье её никогда не обманывало. Там, внизу, наконец явился ряженый Пророк и козлиные шкуры с рогатыми головами попадали на землю. Люди зажгли фонари во имя Его Славы. Всё шло своим чередом.

Хорошая ночь. Праздничная ночь, благословенная Великим Ключником.

– Чонса. Что это?

Она непонимающе повернулась к Джоланту и увидела, что тот указывает в небо.

Цвета вспыхивали ярче и тухли, словно что-то пыталось вырваться. Неужели Джо тоже видит это? Движения ритмичные, похожие на биение сердца. Ночь зацвела алыми зарницами, хотя до рассвета было далеко. Небесный купол стал похож на тонкую скорлупу яйца, когда поднимаешь его к свету и видишь абрис зародившегося птенца.

Небо выглядело как что-то живое.

– Северное сияние? – растерянно сказала Чонса, сама в это не веря.

– На юге?

Благодаря нечеловечески острому слуху она уловила раздающиеся вздохи со стороны толпы. Они тоже заметили феерию красок в ночном небе. Но Джо, как и Чонса, не мог оторвать взгляда от этого настойчивого пульсирующего движения.

Малефика видела нечто подобное лишь раз, когда они плыли из Шора в портовый Ллойре (где её взяли под стражу и полгода держали в заточении в ожидании приговора), и под кораблем виднелись гигантские спины китов. Она вспомнила, что капитан сказал: морские чудовища их не тронут.

– Небесные киты, – шепнула Чонса, когда начала слышать странный звук, похожий на высокий колокольный гул, который то убывал, то становился громче.

Морские не тронут. А небесные?

– Нам надо…

Шок прошел. Его место заняла паника, такая сильная, что напоминала лихорадку.

Надо бежать.

Как волна обтекает поднимающегося левиафана перед его мощным вдохом, так небо описывало контуры тёмных плавников и хвостов. Погода испортилась, густые облака окрасились разными цветами, разошлись волнами. Даррийцы словно смотрели на поверхность неспокойного моря из-под воды.

Потом был этот звук.

Он не был похож на поворот ключа в замочной скважине. Скорее напоминал треск ткани, или то, с каким гулом раскалывается на части в горах ледник. Как будто кто-то приподнял всю землю и бросил ее, и она упала с грохотом миллионов камней.

Чонса с Джо рухнули навзничь, как от удара в грудь. Дверной проем озарился ярким светом, и когда они вновь выскочили на балкон, то увидели на сей раз настоящий ад. Внизу вопили люди. По небу же, рассекая звездную ткань, ползли сотни ужасных существ, похожих на странных насекомых, и сотни падающих звезд устремились вниз, одна из которых приближалась к ним с пугающей скоростью.

Они были алые. Похожие на кровавый дождь.

Чонса пришла в себя от удара по щеке. Сильного – и, судя по тупой боли в скуле, не первого. Джо перед ней был бледен и ужасно напуган. Она почувствовала кровь на своих висках и растерянно посмотрела на ладони. Под ногтями было красно. Она вцепилась себе в лицо?

– Ты кричала.

– Что?

– Ты кричала, что нам нужно бежать.

Только тренировки и выучка позволили Чонсе бежать так быстро. Девушка с пухлыми бедрами, сажающая в саду семена и танцующая в ночь конца года, так бы не смогла. А она – бежала. Проклинала свои органы чувств, закрывая уши и болезненно морщась, но бежала.

Слишком много всего… Чужой ужас, этот звук, эти цвета, всего этого было слишком много. Чувства сгибали её, заставляли жмуриться. Ей было страшно. В конце концов она упала, Джо догнал её, обхватил поперек талии и понес. Он бежал вниз, к площади, добравшись – перепрыгнул через чье-то затоптанное тело, в котором Чонса запоздало узнала косоглазого служку, по его заячьей шапке – из неё выкатилась серебряная монетка. Она увидела пятна крови на земле и то, что мальчишка был не единственной жертвой беспощадной толпы. Паника. Шум в ушах. Кто-то перевернул стойки с факелами. Солома вспыхнула, огонь пополз по стенам, загорелись стропила, что поддерживали строения. Лишившись опоры, покатились камни. Истошно плакал ребенок, потом резко перестал, кто-то походя больно ударил Чонсу локтем в живот, толкнул, их с Джо закрутило в толпе, словно две попавших в водоворот соломинки. Кто-то наклонился поднять монетку. Его затоптали. По небу ползли огненные кометы. Гул. Слишком много. Боль!

– Заткнитесь все! – закричала Чонса, падая на колени. Слезы текли по её лицу. Страшно. Больно! Мамочки! Монетка… Феликс говорил – беги, а её ноги дрожат, как у олененка. Она не может. Облака резали существа, и они не были похожи на китов, киты красивые, а эти…

Она умрет здесь!

Нагромождение крыльев, лап, клыков и щупалец, гигантские насекомые, чьи тела сверкали в сполохах небесного огня. Облака, красные облака, тяжелые от скопившейся крови. Эти вопли – небо словно в родовых потугах исторгало из себя все новые и новые кошмары. Страшно! Крик. Несколько человек рядом с ней рухнули без сознания.

Внезапно стало светло как днем. Чонса прищурилась, ослепла, увидела перед собой два тёмных пятна на белом и забрызганном красным – Джо держал её лицо в ладонях, заставляя смотреть на себя. Она жалобно замычала.

– Нам надо спрятаться! – закричал Колючка ей в ухо. – Спрятаться!

Прятаться было негде. Конец света оказался похож на сказки вроде «Центурий».

– Джо! Ищейка! – От Брока пахло кровью и пивом. Он накрыл их плечи руками, высокий и сильный – и Чонсе показалось, что это первое и последнее их объятие. Но вместо нежностей и слов прощания старик кинул их в сторону обрыва. Чонсу поймал Лукас. Обнял. Она прижалась к его груди, он сцепил вокруг неё руки и что-то зашептал на ухо, быстро и сбивчиво, потом сделал шаг назад. Шестипалая не разобрала ни слова.

Из-за рёва пламени, визгов небесных тварей и людских криков не все и не сразу заметили еще один звук. Тот, с которым с горного перевала над ними сползало белое облако снега, льда и камней.

Земля сотряслась. Удар от столкновения небесного тела с этим миром был слишком мощным.

Всё закончилось быстро.