Buch lesen: «Перевернутые жизни»
Блуждающее такси.
Евгений покинул офис в десять вечера, посвятив работе девять часов. Накинув на костюм серое пальто, он засунул портфель под мышку и направился к выходу. Погода не внушала доверия. Тучи плыли по небу на протяжении двух часов, ещё тогда, когда он сидел за белым столом напротив монитора, где на весь экран рабочего стола был, развернут отчет о товаре. Заварив себе чашечку кофе, Евгений заметил, что серые тучи были похожи на грязные тряпки в небе. «Пойдет дождь» сказал он себе, но ошибся. Ни единая капля не упала на сухую почву. И сейчас, когда он стоял на улице над ним нависали эти тряпки, предупреждающие о ливне. Да, о ливне. Тучи приобрели черный оттенок, меняя свой окрас, как заяц обличается в белую шерсть зимой. Черный – означает ливень. Осталось дождаться грозы и небо больше не будет себя сдерживать.
На улице разбушевался ветер, бьющий по лицу человека, который решил поздно куда-то отправиться. Евгений прошел несколько кварталов и вышел на шоссе, где, не уступая скорости ветру, проезжали машины. В основном серые и черные, будто человечество забыло, как красочен мир и насколько он разнообразен в своей палитре. Конечно, мимо пролетали и белые, и желтые машины, но разве это меняет сути? Евгений дошел до тихой дороги, где скорость автомобилей уменьшалась до шестидесяти километров, укорачивая резвость водителей. К мужчине подкатила желтая машина разукрашенная черными квадратиками. Он не сразу сообразил, что водитель такси заинтересован именно в нем, а потому не сразу остановился.
– Присаживайтесь, – спокойно прозвучал голос из открытого окна автомобиля.
– Нет. Мне не так уж далеко надо идти, – ответил Евгений, но это было чистой воды вранье. До дома оставалось шесть, а то и семь километров. Евгений планировал дойти до остановки, куда подъезжает автобус, способный довести его практически до подъезда, но путь до неё был не таким уж коротким. Пройти предстояло полтора километра, а ноги наливались свинцом с каждым шагом.
– Сделаю тридцатипроцентную скидку, – пообещал таксист, подъезжая все ближе и ближе к бордюру. – Соглашайся, приятель. Я-то вижу вашу усталость на лице.
Евгений призадумался на несколько секунд, и взвесив все за и против, согласился. Послышалось трение шин об асфальт, таксист поставил ручник и ожидал появления в салоне пассажира.
В салоне было тепло. При открытии двери внутри загорелась лампочка, но быстро потухла. Дернув ручник в горизонтальное положение, водитель тронулся с места, выезжая на шоссе. Евгений назвал нужный адрес, и таксист не глядя на пассажира, кивнул. Темнота в салоне смешалась с тишиной. Лишь издалека были видны фонари, такие нечеткие, но излучающие теплый свет. Никто из них не заводил разговор первым. «Есть и молчаливые таксисты», – подумал Евгений и улыбнулся своей мысли. Обычно он желал доехать в такси в молчании, не проронив ни слова, но эта поездка не походила на другие. Водитель сделал тридцатипроцентную скидку, и это вызывало вопросы. Много вопросов.
Евгений кашлянул в кулак. За окном играл резвый ветер, пытаясь проникнуть в салон такси. Водитель смотрел на дорогу внимательно и, как-то осторожно. В глазах витала неуверенность? Да, это была именно она. Евгений заметил это в зеркале заднего вида, когда таксист в первый раз взглянул на него ярко голубыми глазами.
– Холодно сегодня, – прокомментировал пассажир, смотря тоже в зеркало заднего вида. Глаза таксиста не сдвинулись с места. Он по-прежнему смотрел в оба глаза на дорогу.
– Да. Возможно, будет дождь, – поддержал водитель попытку завести диалог. Но, увы, завести разговор не вышло, и они вновь оказались в гробовой тишине, которую нарушал ветер и мотор машины.
– Почему вы решили меня подвезти? – Нарушил молчание Евгений. Вопрос сорвался с языка, не до конца сформулированный. – То есть – почему именно я? – Таксист открыл было рот, но тут же закрыл, наверняка обдумывая вопрос.
– Я не знаю, – пожал водитель плечами. – Я будто почувствовал вашу тяжесть и какую-то ментальную связь. Странно звучит, но это так.
– Действительно странное оправдание, – подтвердил Евгений. Он начал сомневаться в своем решение сесть в такси, ведь лишних деньг у него не водилось, хотя цена позволяла потратиться.
– Разрешите задать вопрос? – Нарушил молчание таксист. Сама просьба звучала, как то, чего нельзя избежать. Евгений кивнул, водитель стал обдумывать, как правильно задать вопрос. – Вам же предстоял неблизкий путь до дома или остановки, угадал? – Водитель вновь кинул короткий взгляд на пассажира. Светофор выдал красный свет и, как и полагалось законопослушному гражданину, имеющие водительские права, таксист затормозил.
– Э-э-э, – сконфужено начал было Евгений, но таксист опередил его.
– Можете не отвечать на этот вопрос, он был личным, извините.
– Нет-нет, вам не стоит извиняться. Я отвечу на него. Я вам соврал. Ведь изначально хотел дойти до остановки, окунувшись в свои мысли, забыться в них, ища ответы на мучавшие меня вопросы. – Евгений замолчал. Водитель шмыгнул носом, и надавил педаль газа на зеленый свет.
– Понимаю, – робко произнес таксист. – Я подобрал вас, как бы так сказать… чтобы не увлечься своими мыслями, – он выдерживал паузы. –Эти мысли часто нападают на меня из темных уголков сознания, заставляя задаваться многими вопросами. – Тут он вылил, словно воду из ведра, все накопившее за долгие дни, а может и годы. – Почему родился именно я? Как изменился мир, если бы меня не было? Стою ли я хоть какого-то гроша? Кто еще любит или полюбит меня? Зачем я живу? Почему Господь так жесток? – Таксист продолжал перечислять мучившие его вопросы, которые должны были остаться чем-то личным в душе. Он закончил высказываться, глядя на дорогу, Евгений заметил почти фиолетовые мешки под глазами. – Извините, что заставил слушать мое нытье.
– Ничего. Бывает, – ответил Евгений. В этом и правда не было ничего плохого. У каждого внутри есть своя чаша ужасов, которая рано или поздно наполняется до краев и выходит за них, после чего все выливается наружу. Неизвестно кто в этот момент может оказаться рядом. И очень повезет, если это будет не какой-нибудь мерзкий тип, неспособный понять внутренний мир другого человека. Евгений даже начал завидовать водителю. Ведь не каждый может развязать язык на всю катушку. И сказать то, что лежит поперек души огромным булыжником.
– Видите ли, я много думаю о жизни, которую даровал мне Господь, – продолжил было водитель, но замялся, поворачивая налево. – Открою вам секрет, вам же можно его доверить?
– Да, – хрипло выдавил пассажир, готовясь слушать водителя, последний кивнул и продолжил.
– Я был женат, недолго… её звали Роза, но я называл её Рози. Ей нравилось это имя. – Таксист поморщился, шмыгнул носом и решил рассказать свой секрет до конца. – Я её любил, как мастер Маргариту. У нас имелась связь… Внутренняя. Мы понимали друг друга с полуслова. Забавно, все походило на романтический фильм, где пара вначале ссорится, затем мирится, и в конце они играют свадьбу, давая клятву, быть друг с другом до конца. Клянусь, я думал, что все происходит во сне, и меня совсем скоро разбудит будильник, чтобы я отправился на работу. Проходили дни, недели, и я принимал прекрасную правду. Действительно прекрасную. Я отдавал себя полностью, не замечая всего остального. Но знаете, чем жизнь отличается от фильмов? Я вам отвечу – жизнь жестока. Рози поразила опухоль мозга. – Он шмыгнул, свернул в очередной раз и остановился на светофоре. – Да опухоль. – Повторил таксист снова, возвращаясь к мысли. – Мы посещали разных врачей, надеясь на лучший исход, но жизнь жестока. Её положили в больницу, и я приходил к ней пять-шесть раз в неделю, живя надеждой, что сон стал кошмаром, и я проснусь с ней в постели, где она будет лежать рядом и крепко спать. Так оно и вышло, она заснула крепким, но вечным сном. – Водитель остановил историю, но после паузы возобновил её. – Сравнение скверное, но у вас была собака? – Пассажир кивнул. – Вы наверняка знаете, когда собака заражается бешенством, лучшим исходом для неё будет смерть… Быстрая смерть. Рози молила меня, давилась слезами ради того, чтобы я убил её, как шавку, которая подцепила эту гребанную болячку. Сейчас я думаю, до чего же наш Господь любит иронизировать над людьми. Бешенство – это та же опухоль, заставляющая человека страдать от боли. Больные теряют рассудок и не понимают, чего требуют от других. Убийство Рози? НЕТ! Ни за что на свете! Я готов отдать жизнь, если мог бы вернуть её, но в этом и заключается ирония. Она жестока и до коликов в животе смешна, своеобразна. Конечно, есть в ней что-то смешное.
– Мне жаль, – только и смог прохрипеть пассажир.
– Я думал о самоубийстве, – неожиданно заявил таксист. Пассажир не знал, что и сказать. – Я вам рассказываю секрет, поэтому не вздумайте сейчас говорить, что это страшный грех и жизнь продолжается, ведь в ней так много прекрасного, – он всплеснул правой рукой. – Это секрет, о котором знаете только вы. Случайный прохожий, – тихо добавил таксист. – Я похоронил её на следующей неделе, и знаете что? Место ей досталось почти у самого конца кладбища, где начинался забор. Рози похоронили практически на заднем дворе кладбища, как питомца! Ирония высшего уровня! Автор сам Господь! Приходите все на похороны девушки, смерть которой схожа с дворняжкой! – Пауза. Поворот направо. – Не проходило и ночи, когда я не думал о самоубийстве. Я стал таксовать по вечерам, банально надеясь на то, что смогу убежать от собственных мыслей! Представляйте? Не получилось. Они давили слишком сильно, чтобы их можно было не замечать. – Водитель замолчал. Пассажир хотел было что-то сказать, но таксист продолжил. – Я думал сброситься с обрыва, врезаться в столб на скорости двухсот километров, захлебнуться в ванной, приняв снотворного, скинуться с крыши или просто повесится. Тихо без лишнего шума, спокойно висеть в спальне на люстре, пока налогоплательщики не начали задаваться вопросом: «Почему этот гражданин не платит налоги?». Тогда бы меня обнаружили и, зная, как Господь наш любит иронию, похоронили бы на противоположном конце кладбища. Параллельно Рози. – Он закончил, но Евгений не знал, можно ли что-либо добавить. Будут ли слова иметь какую-то цену? – Прошу прощения за эти высказывания, я… просто не мог больше терпеть… спасибо, – глянув на пассажира в зеркало заднего вида, таксист улыбнулся. – Вас не будет смущать, если я закурю? – Евгений отрицательно покачал головой. – Может и вы будете? – Он протянул пачку назад не глядя.
– Нет, спасибо, – ответил Евгений и таксист кинул пачку в бардачок, оставив его открытым.
– Если желаете, то можете поделиться своими мыслями, – с надеждой произнес водитель, в очередной раз шмыгнув. – Я вас не заставляю, но все же предлагаю. Вам решать.
– Как вас зовут? – внезапно спросил пассажир, хотя знал, что имя мужчины останется для него неизвестным. В глубине души он надеялся на эту тайну.
– Это останется секретом, – отрезал таксист. Евгений немного подумал над его предложением.
– У меня умерла дочка, – немного помявшись, поделился пассажир, таксист сочувственно кивнул. – Ей было пять, когда пьяный водитель задавил её. – Таксист удивленно глянул на него. – Да, именно задавил. Иной раз я думаю, лучше бы он её сбил. Ночью, пока жена мирно спит, я просыпаюсь от криков моей маленькой дочки у себя в голове. – Евгений выдержал паузу, собираясь встревожить старое прошлое, приносящее боль. – В тот день я гулял с ней в парке, и мы вышли на его границу, где рядом располагалось шоссе. Женя бежала впереди, да и поток машин был мал, поэтому я не беспокоился. Мы с женой объясняли ей правила безопасности на дорогах, но не так хорошо, как себе представляли. Помню, в руках она держала мячик с изображением Диснеевских принцесс, он выскользнул у неё и покатился на дорогу. Машин не было, и поэтому, не глядя на дорогу, Женя рванула за мячом. Если бы она знала, что я готов был ей купить, хоть десять таких мячиков, лишь бы она оставила тот! Может, это бы её остановило? Я закричал, когда увидел её посередине шоссе. Из-за угла выскочил синий «Шевроле Тракер». Он долго мне ещё снился в кошмарах. Женя замешкалась, услышав мой крик и, увидев мчащийся автомобиль, она побежала обратно, но запнулась. Как порой неудачно человек запинается об собственную ногу. Моя дочь распласталась на асфальте, попыталась встать, но последнее, что она увидела – это номерной знак. – Евгений задрожал всем телом, поддавшись воспоминаниям. – Я помню этот крик, полный ужаса. Крик девочки, у которой жизнь только началась, которая хочет продолжать жить. Шевроле переехал её, словно, на пути появился бугор. Он переломил ей позвоночник на тысячи осколков, я слышал этот хруст. Автомобиль уехал, а Женя больше не пыталась подняться и побежать ко мне, прося прощение за непослушание. Вместо этого на дороге лежало тело с выпученными, кровяными глазами. – Евгений замолчал, тяжело дыша. Водитель кинул взгляд в зеркало заднего вида, смотря на пассажира голубыми глазами. – Если бы она смогла подбежать ко мне тогда, я бы простил её, крепко обнял, прижал бы к своему бешено стучавшему сердцу, но, как вы уже выразились – жизнь весьма жестока, чтобы чудеса появлялись на пустом месте. – Евгений завершил свою историю, разворошив старые воспоминания, тем самым разбередив только-только зажившие раны.
– Мы и вправду с вами похожи, – внезапно, и с какой – то некой радостью сказал водитель, пассажир лишь кивнул.
Оставшийся путь они проехали в тишине, никто не собирался заводить диалог. Оба думали о старых ранах, которые вновь начали кровоточить, но боль быстро затихала. Становилось легче и спокойнее. Довез водитель пассажира до дома через несколько минут. Остановил такси у аптеки, и впервые повернулся за всю поездку лицом к Евгению. Водитель был молод, но морщины успели усеять его лицо. Мешки под глазами выдавали всю усталость, слегка седые виски, которым ещё предстоит набрать обороты. На всем лице выделялись глаза. Голубые, не как небо. Скорее, как космос. Глаза, где при желание можно разглядеть звезды.
– Сколько с меня? – выдавил пассажир, водитель покачал головой, продолжая смотреть на него.
– Вы уже заплатили, спасибо. Приятной ночи, – искренне пожелал он.
– И вам спасибо, – на этих словах они должны были бы обменяться рукопожатием, но никто не протянул руку первым для этого. Евгений покинул такси и смотрел, как человек с космическими глазами уезжает за поворот, где повернет на перекрестке и отправится в обратный путь. Тут он почувствовал что-то глубоко внутри, но не придал этому значения, вместо этого поднялся по ступеням в подъезд и зашел.
До двух часов ночи он никак не мог заснуть, неизвестное чувство давало о себе знать вновь и вновь. Тогда-то он понял, что все–таки между ними была какая-то связь, и почувствовал он её, когда человек с космическими глазами покинул его. Эта связь разорвалась, но оголенные провода остались в душе. За окном начался запоздавший ливень, сопровождаемый грозой.
