– Кто вы? Где профессор? Что вы сделали с ним? – спрашивал парень, пищащим от испуга голосом.
– С ним все в порядке – солгал я ему – Слезай, он ждет тебя в гостиной.
– Вы лжете! Я слышал, как он упал, слышал его стоны – в панике верещал он, все дальше отходя к краю окна.
– Черт, этот парень, лишний свидетель – с негодованием подумал я – Не хотелось бы убивать его, но боюсь, что его слова могут разрушить все наши планы.
Во время своих операций, я старался никогда не трогать «невинных». Будучи наемником, я считал несправедливым, что гражданским людям порой приходиться расплачиваться жизнью лишь за то, что стали случайными свидетелями нашей работы. Поэтому я всегда старался работать тихо и чисто, не оставляя лишних жертв и свидетелей. Но, к сожалению, сейчас слишком многое стояло на кону. И допускать просчетов было нельзя.
– Если ты сейчас же не спустишься, то клянусь, я сделаю с тобой то же самое! – пригрозил я ему.
– Стой не приближайся ко мне! – вскрикнул парень, стоило мне сделать лишь шаг в его направлении – Не подходи или я вызову полицию!
– Полиция тебе не поможет – сухо парировал я – У нас там свои люди, чем быстрее ты к ним обратишься, тем быстрее я тебя достану
– Тогда я выпрыгну! – угрожающе выпалил ассистент.
– Ты не выпрыгнешь отсюда, парень» – цинично заверил его я – Мы на четвертом этаже и если выпрыгнешь, то в лучшем случае переломаешь себе все ноги, а в худшем разобьешься насмерть.
На самом деле я блефовал, я бы спокойно мог спрыгнуть вниз с этого этажа без всякого ущерба, особенно если учесть, сколько высоких деревьев росло под окном, но я надеялся, что запуганный мальчишка, этого не поймет.
– Ну и пусть, лучше уж погибнуть так, чем остаться тут с вами! – выкрикнул он.
Похоже, мой блеф не подействовал, даже несмотря на его испуганное состояние.
– Не делай глупостей, мы просто поговорим – попытался успокоить я его, но было уже поздно, он уже на все решился.
И не успел я опомниться, как мальчишка с громким криком выпрыгнул из окна.
– Твою мать! – выругался я, быстро подбежав к окну. Посмотрев вниз из окна, я ожидал, увидеть бездыханное тело глупого мальчишки, распластавшееся на земле, но к моему удивлению ему хватило ума ухватиться за ствол дерева, что росло прямо напротив окна, и, карабкаясь по нему, он стремительно спускался вниз.
«Нельзя его упустить!» – сказал я про себя.
Я мигом схватил карту со стола, наспех свернул, и засунул во внутренний карман пальто. После чего, немного разогнавшись, выпрыгнул из окна, и зацепившись за ствол того же дерева, полез вниз. Но, несмотря на мою поспешность, парень был на удивление проворен, и пока я карабкался по дереву, он успел спуститься на землю. И через какое-то время, я уже слышал как он, задыхаясь, нёсся прочь по улице, а из-за густой листвы у меня даже не было возможности увидеть, в каком направлении он убегает. Когда я, наконец, спустился на землю, мне не оставалось ничего иного, кроме как бежать наугад в том направлении, откуда до меня в последний раз доносились его шаги. Но очень скоро до меня дошло, что это было бесполезно, так как он успел скрыться из виду.
«Черт, вот проклятие, я его упустил!» – громко выругался я, обида и разочарование переполняли меня. Как какой-то жалкий мальчишка мог так легко обставить меня?
«Вот же досада!» – продолжал ругать себя я, проклиная свою неловкость.
Но раздавшиеся вдалеке звуки полицейской сирены, быстро привели меня в чувства.
«Ладно, уходим отсюда» – подумал я, идя быстрым шагом по пустынной ночной улице.
В то же время я подводил про себя итоги всего произошедшего:
«Не знаю, что нашло на профессора и что значили все эти слова. Но это сейчас и не важно, главное, что главная задача выполнена, карта у нас, а профессор больше не станет нам мешать. Осталось только найти медальон и ключи, но это лишь дело времени, скоро они тоже будут у нас, а пока можно будет начинать и без них. То, что его ассистент сбежал, конечно, досадно, но сильно погоды уже не сделает. Не думаю, что он смог разглядеть мою внешность в такой темноте, и тем более, вряд ли сможет рассказать обо мне в полиции, ибо уже знает, что тогда мы быстро с ним разберемся. В любом случае, через пару дней, процесс начнется, и это вовсе не будет иметь никакого значения. Годы ожидания и подготовки подходят к концу, теперь осталось сделать самое главное, и тем самым мы изменим мир окончательно и бесповоротно»
– Так вот значит, как все произошло – подытожил Лейстерен, с неподдельным интересом слушая рассказ Исхода, делая заметки на листке – Единственное чего я не совсем понимаю, так это то, что вы намеренно убили профессора Александра или это был несчастный случай?
Исход задумался:
– Сложно сказать, в какой-то степени, верным можно назвать и то и другое – ответил он.
– Интересно, очень интересно – радостно произнес Лейстерен, оживленно делая очередную заметку на своем листе.
– А ничего что мы сейчас обсуждаем, убийство моего отца – возмутилась Валерия, которая все это время угрюмо сидела, задрав одну ногу на стул и скрестив руки на груди.
– Мы просим вашего прощения – смиренно вмешался Мийлтерн – Александр Андронов, был удивительным человеком, мало кто мог похвастаться теми познаниями, которыми он обладал. Конечно, мы были не знакомы с ним лично, но мы знаем, что он являлся важной частью этой цепочки событий. Хоть и не ключевой. Профессор Андронов действительно многое сделал для людей своего времени, его впору почитать как героя. Но, к сожалению, его время прошло.
Мы понимаем, что этот рассказ, неприятно затронул ваши чувства. Но нам важно было его услышать.
– Надеюсь, вас это развлекло – с отвращением сказала она.
После недолго неловкого молчания, Мийлтерн продолжил:
– Ну что же, раз вы напомнили о себе, то пора перейти и к вам – сказал он, после чего взгляды всех сидящих за столом обратились к Валерий – Как я понимаю, именно с этого трагичного инцидента, началась ваша история.
– Не совсем – мягко возразила Валерия – О его смерти мы с мамой узнали сразу на следующее утро. Мы не смогли сразу приехать к нему, так как уже давно жили в трехстах километрах от Тихийска, в Санкт-Петербурге, я смогла уехать лишь через пару дней, после того как разобрала завал на работе. Вот с этого все и началось…
Глава 2
Отделение полиции города Тихийска.
10 ноября 2025 года.
08:15
– Девушка, я же вам говорил, что в отделении курить нельзя! – сказал следователь, после того как я вытащила сигарету.
– Знаете ли, звонить в такую рань, и вызывать ни в чем неповинных людей в отделение тоже не очень хорошо – ответила я с надменной ухмылкой – Особенно тогда, когда эти люди буквально только что приехали из другого города и даже вещи свои разобрать не успели. Так что, давайте мы пойдем на компромисс, вы дадите мне огоньку, а я быстро отвечу на ваши вопросы. Хорошо?
Следователь, видимо немного ошарашенный моим наглым тоном, не нашел что мне на это ответить, и потому молча достал зажигалку и дал мне прикурить.
– За последние два часа, вы выкурили уже две! – прокомментировал он.
– Я курю только в те дни, когда мне хреново – сухо ответила я – А сегодня, мне очень хреново.
Это была правда, хотя и в обыденные дни я курила не сильно меньше. Как я не пыталась завязать с этой привычкой, так тут же появлялось какое-то обстоятельство, вынуждающее меня снова дымить, как паровоз.
Следователь же производил приятное впечатление. Он был на удивление вежливым, что редкость для работников правоохранительных органов (знаю об этом на личном опыте), хоть и казался мне каким-то обеспокоенным.
– Что же, понимаю вас – сказал он, понимающе покачав головой и сев за свой стол. Я села напротив него.
– Мне жаль, что приходиться отрывать вас от насущных дел, и позвольте выразить соболезнование. Мы были знакомы с вашим отцом, пусть и не очень близко, но он всегда казался мне хорошим человеком. Поверьте, мы бы не стали дергать вас, но так вышло, что в этом городе вы единственный человек, являющийся его родственником, и поэтому нам важно задать вам пару вопросов – сказал следователь.
– Хорошо, я понимаю, тем более у меня тоже есть пара вопросов – сказала я.
– Позвольте уж, я первый начну – иронично ответил следователь, достав из внутреннего ящика стола папку с надписью «Дело номер семьдесят два» и раскрыв ее перед собой и стал зачитывать текст:
– Итак, вы – Андронова Валерия Александрова, двухтысячного года рождения? Дочь Карамзиной Юлии Витальевны и Андронова Александра Олеговича, а также…
– Да, да, да это все я, пожалуйста, можно уже быстрее к вопросам – взмолилась я, так как голова моя уже раскалывалась от долгого стресса, бессонницы и жуткой духоты, что царила в отделении.
– Простите, но это нужно для протокола – объяснил следователь. И только тогда я заметила включенный диктофон, лежащий на столе:
– Наш разговор записывается?
– Конечно, это стандартное следование инструкций, вы ведь не возражаете? – добродушно произнёс он.
– Нет, конечно, нет – сказала я, но все же мне не нравилось, что он записывает наш разговор. Ни разу не видела полицейского, который так делал, – Но можно было сначала об этом спросить.
– Простите, в следующий раз я это учту – с фальшивым беспокойством, сказал следователь – Ну что же продолжим.
– В данный момент вы проживаете по адресу: Санкт-Петербург Ленинградская ул., 9 корпус 8?
– Да.
– Кем работаете?
– Стилистом в салоне.
– Ваша мать проживает вместе с вами?
– Нет, она живет в соседнем районе, вместе с моим отчимом.
– Но она проживала у вас какое-то время?
– Да, когда только переехала, пять лет назад.
– Сразу после того, как развелась с вашим отцом?
– Да.
– Какова была причина их расставания?
– Не понимаю, как это связано с делом.
– Прошу, отвечайте на вопросы.
– Эх, понимаете, проблемы в отношениях возникли у них очень давно, мой отец был… Как бы так мягче выразиться, бесчувственным мудаком. Сколько я его знаю, для него работа всегда была на первом месте, а мы были скорее элементом декора. Лишь забота о нас, удерживала брак. Мама с этим давно свыклась, и так продолжалось бы и дальше, но после того происшествия…»
– Вы говорите о раскопах? Да, я слышал об этом – с грустью отзывался следователь.
– После того происшествия, она не смогла больше его выносить и уехала ко мне.
– Похоже она до сих пор зла на него, раз даже не приехала на опознание.
– У нее сейчас другие заботы.
– Хорошо, а каковы были ваши отношения с отцом?
– Ммм… слово «никакие» подойдет?
– Почему же так?
– Ну, понимаете ли, он возлагал на меня определенные надежды, думал, что я пойду по его стопам, но я была весьма трудным ребенком.
– Это как-то связано с тем, что вас три раза привлекали за мелкое хулиганство? – внезапно спросил он.
– Возможно – настороженно ответила я, недовольно подумав: – «Черт, а это тут причем?!»
– Должен сказать, что у вас внушительный послужной список – иронизировал следователь, листая свою папку – В четырнадцать лет вы угнали машину
– Просто с друзьями одолжили покататься – оправдывалась я.
– А в шестнадцать разбили витрину магазина
– Это была не я. Я просто рядом стояла, ясно? – это меня уже начало раздражать, казалось, что он намеренно задавал мне такие провокационные вопросы, чтобы вывести меня из себя. Но ничего, я и не таких обламывала.
– Надеюсь, вы не забудете упомянуть о том, как избила того парня, когда мне было семнадцать… или восемнадцать? – язвительно спросила я.
– Семнадцать, этого парня звали Дмитрий – осуждающе сказал он со строгим выражением лица – В досье говорится, что благодаря вам этот несчастный угодил в больницу со сломанной рукой, и многочисленными ушибами лица.
– Ну, если вы так хорошо изучали мое досье, то вам должно быть известно, что этот «несчастный», пытался задушить мою подругу, когда я оказалась рядом. Что, я должна была просто стоять и смотреть? Или вы как вы думаете почему, он после этого даже не подал на меня заявления в полицию? Потому что первым напал он, и у этого было множество свидетелей! – все также язвительно продолжала я – И можете мне объяснить, с чего это вдруг мы перешли с расследование убийства на мою биографию?
– Я просто хочу получить полную картину происходящего и прошу вас не указывать мне, какие вопросы стоит задавать, а какие нет – раздраженно сказал следователь. Кажется, я начала действовать ему на нервы, впрочем, это была типичная реакция неподготовленных людей на меня.
– Значит, вы с отцом уже давно не общались?
– Да, как только я закончила учиться в школе, я собрала вещи и уехала учиться в Санкт-Петербург. После этого я приезжала только на каникулы. Да и даже тогда мы с отцом говорили друг другу не больше трех слов, так как он постоянно сидел, запершись в своем кабинете, или проводил время на раскопках.
– А что вам известно о его работе?
– Ничего, помимо того, что он был весьма известным археологом в прошлом. Когда я была маленькой, он много времени проводил на раскопках в Израиле, Италии, Америке и еще где-то. Насколько я помню, он добился больших успехов. Он постоянно приезжал и показывал нам фотографии со всех концов света, рассказывая нам о своих приключениях в других странах. Но потом он внезапно ударился в какую-то конспирологическую хрень с древними цивилизациями, рептилоидами и тому подобное, и все пошло наперекосяк»
– И вы ни разу даже не поинтересовались у него, чем он занимается?»
– Мне это было не особо интересно. Он какое-то время пытался посвятить меня в тонкости своих исследований, но мне вся его работа представлялась лишь чтением кучи скучных старых книжек и разглядываний древних камней, вырытых из земли, и ничего больше.
– А как вы думаете, могли быть у него враги? – задумчиво спросил следователь.
Этот вопрос заставил меня задуматься:
– Я не знаю никого конкретного, но могу предположить, что у него их не мало. Но из того что рассказывала мама, мне известно что у него постоянно были конфликты с коллегами, так как он поддерживал довольно странные теории. Но, чтобы кто-то из них хотел его смерти…, я не знаю.
– Хм, ясно – с хмурым видом произнес следователь.
– И кстати – добавила я – Мне хотелось бы узнать у вас о том, как именно он умер, в извещении мне так ничего и не рассказали, кроме того, что кто-то ворвался ночью в его квартиру?
Следователь тяжело вздохнул:
– Понимаете ли… – произнес он, сложив руки и слегка наклонившись ко мне – …В этом деле еще пока слишком много темных пятен, и до завершения расследования, я не могу делиться никакими подробностями.
Но только я открыла рот от возмущения, как он добавил:
– Все, что я могу сказать, так это то, что убийца вошел в квартиру через парадную дверь и зарезал вашего отца холодным оружием. Это все, что нам пока известно.
В этот момент мое возмущение сменилось непониманием. Как убийца мог взять и войти в квартиру к отцу. Я помнила, что он был просто помешан на чувстве собственной безопасности и делал буквально все, чтобы защитить себя и семью. Он даже камер понаставил по всей квартире, что меня страшно бесило, ибо из-за них я чувствовала себя заключенной. Я высказала все это следователю.
– Никаких видеокамер мы не нашли, так что мы не знаем, как убийца проник в дверь. Мы полагаем, что ваш отец, возможно, знал убийцу и сам открыл ему дверь.
– А можно ли, мне посетить его квартиру? – спросила я.
– Боюсь это невозможно, так как пока расследование еще не законченно, она должна быть опечатана
– Но неужели у вас нет, ни одного подозреваемого? – непонимающе спросила я.
На какое-то мгновение он с нерешительностью посмотрел на меня.
– На самом деле, один есть – в конечном итоге ответил он.
Следователь, вытащил из папки небольшую фотографию и показал мне.
– Вы не знакомы с этим человеком? – спросил он.
На ней был рыжеволосый молодой человек, тощий, в очках и лабораторном халате. Ну, прям стереотипный ботаник.
– Нет, я его не знаю – честно ответила я, после чего задала закономерный вопрос – А кто это?
– По нашим данным, ваш отец работал не один. Ему помогал вот этот молодой человек, Дмитрий Федорович Тодоресе, которого ваш отец звал «ассистентом». Соседи рассказывают, что он часто приходил к нему и порой они засиживались допоздна. Один из соседей также утверждает, что видел, как он приходил к вашему отцу в ночь убийства»
– Ах да, у моего отца всегда был ассистент – вспоминала я про себя – Я помнила парочку таких помощников, это всегда были молодые люди, которые хорошо разбирались в технике, мой отец в этом плане был весьма старомоден. Правда из-за сложного характера, с ним мало кто мог сработаться и потому они уходили от него очень быстро.
– Ясно – задумчиво произнес следователь, явно не удовлетворенный моим ответом.
– А где он сейчас? – настороженно спросила я.
– Мы не знаем – сказал следователь, непринуждённо разведя руками – После той ночи, его никто больше не видел.
– Как странно – вслух произнесла я.
– Лично я в этом ничего странного не вижу – сказал следователь – Как я знаю, в последние годы дела у вашего отца шли не очень и он вряд ли мог себе позволить хорошего, добросовестного, работника. Так что не удивлюсь, если он, скорее всего, взял первого попавшегося студента с улицы. Ну а тот, воспользовавшись доверчивостью старика, втерся к нему в доверие, в надежде поживиться. Ведь в прошлом ваш отец был человеком известным и богатым. А затем попытался его обокрасть, но как это часто бывает с неопытными ворами, он попался вашему отцу и, испугавшись наказания, он убил его и сбежал.
Версия следователя была вполне разумной, но все-таки, я сильно сомневалось в том, что все было так просто.
– Знаете, как по мне, он не очень похож на убийцу, мой отец, конечно, был уже стар, но он мог за себя постоять и с таким дрыщом явно справился – с сомнением сказала я.
– Других подозреваемых у нас пока нет – сухо заключил следователь, и, судя по его тону, ему не очень понравилось, то, что я критикую его теорию – И пока они найдутся, это будет официальная версия. У меня нет ни свидетелей, ни улик, которые бы дали мне какие-то иные сведения о личности и мотиве убийцы. По правде говоря, я надеялся, что вы сообщите, что-то ценное, но видимо я ошибся.
– Одним словом, он сам ничего не знает. Ну, просто отлично – заключила я, про себя и глядя на зарывшегося в бумаги следователя, я поняла, что делать мне тут больше нечего.
Тогда я поднялась со стула, и вежливо попрощавшись, уже собралась к выходу, как вдруг следователь окликнул меня.
– Подождите, позвольте задать вам еще один вопрос? – попросил он.
Я настороженно развернулась:
– Хорошо – осторожно сказала я.
– Скажите, за последние несколько дней, ваш отец никоим образам не пытался с вами связаться? Или же что-то передать? – спросил он. И стал пристально смотреть на меня подозрительным взглядом.
Этот вопрос ввел меня в затруднение:
«Но как?» – спросила себя я: – «Неужели он что-то знает?! Нет, наверное, это просто полицейская интуиция?»
Дотронувшись до медальона, что был скрыт у меня под кофтой, я задумалась, стоит ли мне о нем рассказывать.
«Черт, мне нужно о нем сказать, вдруг это как-то поможет в расследовании!» – говорила я себе, но глядя в маленькие черные глаза следователя, буквально прожигающие меня насквозь, мне почему-то стало не по себе. Что-то с ним было не то, и мое внутреннее чутье просто умоляло меня промолчать. Но что если он всё-таки уличит меня во лжи, ведь это же уголовное дело. Я не знала что делать.
– С вами все в порядке? – заботливо поинтересовался следователь, прервав мои раздумья. В этот момент мне показалось, что его лицо окрасилось какой-то странной улыбкой.
– Да, да, я просто устала, долгий переезд, знаете ли – ответила я, решив все-таки промолчать – А что до отца, то нет. Он уже сто лет со мной не связывался.
– Вы в этом точно уверены?» – с подозрением спросил следователь.
– Конечно, я в этом уверена, что за вопрос? – повторила я, свой ответ. Постаравшись говорить максимально уверенно, но в моем голосе проскальзывали нотки нервозности. И в какой-то момент мне даже показалось, что он это заметил, так как в глазах следователя загорелся маленький огонек ликования.
– Что же замечательно, тогда вы свободны – с прежним добродушием произнес он, но я уже знала, что это добродушие было показным.
Затем он дал мне свою визитку и сказал, чтобы я позвонила, если что-то вспомню.
– Держите меня в курсе – сказал он мне напоследок.
– Конечно – ответила я, изобразив максимально радушную мину.
Затем мы попрощалась, и я наконец-то покинула его кабинет, от чего ощутила огромное облегчение.
Хотя в целом мое состояние было ужасное. Мне и так в последние годы жилось совсем не сладко, так еще и вся эта история с убийством сделало только хуже. И этот допрос стал очередным дополнением к моему списку неприятных происшествий. Когда же я, наконец, покинула кабинет следователя и пошагала по обветшалым коридорам отделения, то решила, что лучше всего будет просто постараться забыть обо всем пережитом хотя бы на время, просто приехать в свою временную квартирку, которую я сняла у одной знакомой и улечься спать.
Выйдя из этого душного здания, я почувствовала, как меня обдало, свежим осеним ветерком. На улице стояла, теплая осеняя, погода. По чистому голубому небу плыли небольшие тучки, пока солнце ярко освещало улицы, обдуваемые нежным ветерком, что срывал последние золотые листья, оставшиеся на полуголых деревьях и, кружа их безудержным вихрем, осыпал ими дороги, мокрые от вчерашнего дождя.
Идя по одной из таких дорог, я подошла к своему старенькому голубому скутеру, который служил мне верой и правдой уже несколько лет и не один раз становившись причиной моих ссор с мамой.
«Боже, как я хочу спать» – подумала я, когда села за скутер.
Надев шлем, я завела мотор, и поехала домой.
Мне пришлось ехать по знакомым мне с детства улицам, и это неизбежно наталкивало меня на ностальгические воспоминания по ушедшим денькам моей ранней юности, которые я провела в этом маленьком городе. Это казалось мне довольно странным, ведь в то время, этот город мне совсем не нравился. Я никогда не считала себя коренным жителем Тихийска, ведь фактически родилась я в Санкт-Петербурге. В то время, мой отец был на самом пике своей карьеры и мог позволить себе неплохую квартирку в самом центре города и беспечную жизнь для своей семьи. Первые десять лет своей жизни я прожила там, после чего отец внезапно увлекся исследованием той цивилизации, с каким-то идиотским названием, которого даже не смогу вспомнить. И в какой-то момент он внезапно решил перевезти нашу семью в Тихийск, по его словам, у него не хватало средств, чтобы содержать нас в таком крупном городе. Но на самом деле, он уехал сюда, потому что на месте этого города находился один из крупнейших центров этой цивилизации, и благодаря этому Тихийск обрел для отца сакральное значение. Но десятилетняя я не понимала всех этих сложных объяснений, ведь я привыкла жить в большом городе, привыкла к его бешеному ритму жизни, непрекращающемуся движению, к обилию развлечений и к своим друзьям, что у меня там появились. И все это я должна была бросить, ради того, чтобы переехать в тихий провинциальный городок, в трех сотнях километрах от Питера.
И хоть по размерам Тихийск все же, нельзя было назвать совсем уж деревней, но вот по духу, он от нее не сильно отличался. Это был маленький, тихий городок, население которого едва доходило до шестидесяти тысяч, подавляющая часть которых состояла из пенсионеров и пьющих маргиналов. Конечно же, после жизни в шумном мегаполисе, он сразу не пришелся мне не по душе. На протяжении всего времени моей учебы в школе, я без конца жаловалась родителям на то, как мне было скучно в этом городе. Как мне хотелось аттракционов, больших торговых центров, концертов известных рок групп, одним словом всего того чего в этом городке отродясь не было. И хотя мама никогда не была против обратного переезда, она мне ничем помочь не могла, так как отец был непреклонен, его попросту не волновали мои чувства, ведь он был на пути к «величайшему открытию в истории человечества», как он без конца говорил. Разумеется, по сравнению с этим, желания собственной дочери были для него сущей мелочью. И любые мои просьбы касательно переезда, всегда заканчивались тем, что он отчитывал меня за мою глупость и недальновидность, также, не забывая припомнить мои проблемы с учебой и поведением, после чего категорично сообщал, что о переезде не может быть и речи.
«Ты ведешь себя как капризная принцесса, повзрослей, наконец, и пойми есть вещи куда важнее, чем мои капризы» – как-то раз сказал он, во время наших очередных споров.
Став постарше, мне окончательно надоело спорить с отцом и я решила, что как только закончу школу, сама уеду отсюда в Питер, захочет ли этого мой папа или нет. Я не рассказывала об этом родителям до последних дней учебы. Что было совсем не сложно, потому что отца к тому времени окончательно поглотила работа, и он почти не выходил из своего кабинета, а мама уже давно догадывалась о моих планах, но ничего не говорила, ибо молча поддерживала меня.
На самом деле мне всегда было ее очень жалко, ей ведь тоже не нравилась одержимость отца, и то, как он с каждым годом все дальше отстранялся от нас. Но все попытки его образумить, неизбежно терпели неудачу, и потеряв всякую надежду вернуть своего прежнего мужа, она просто смирилась с этим.
Когда же я окончила школу и день «X» настал, я собрала свои вещи и уехала учиться в университет на врача. Знаю, это звучит странно. Но я всегда хотела попробовать себя в этой сфере, не потому что я была фанаткой медицины, вовсе нет, скорее потому что мне хотелось, что бы моя будущая профессия приносила реальную пользу людям. А кто приносит людям больше пользы, чем врачи и медсестры? И хотя первые два курса, я училась очень хорошо, из-за одной неприятной перепалки с преподавателем, на третьем курсе меня отчислили. Мое тогдашнее разочарование, было не передать словами. Все мой планы на будущее рухнули в один миг.
Тогда мне пришлось вернуться домой, но я не теряла надежд снова уехать. К счастью в следующем году мама помогла мне вернуться в Питер и поступить там, в колледж на стилиста, благо у нее там были связи. Не то чтобы я мечтала об этой профессии, но просто она была не слишком сложна и я разбиралась в ней неплохо. Тем более, моя мама была довольно известный в городке парикмахер и кое-чему меня уже научила. Конечно, мама сразу меня поддержала, а вот отец был недоволен моими планами, ведь он до самого конца лелеял надежды, что я одумаюсь и пойду по его стопам, несмотря на то, что я много раз говорила ему, что археология мне неинтересна.
«Ну, иди, раз у тебя не хватает ума, на что-то большее» – недовольно пробурчал он: – «Ничего, время все равно расставит все по своим местам, мне только жаль, что ты так бездарно его расходуешь»
Хоть эти слова прозвучали не очень приятно, я не сильно расстроилась, так как уже не ждала от него ничего иного.
И поначалу все шло очень даже круто. Учеба в колледже была не сложной, родители помогали мне с деньгами как могли, да и я сама подрабатывала по возможности, у меня там появилось несколько новых друзей и знакомых. И по итогу я хорошо закончила колледж, получила образование. Но вот затем все пошло по одному месту.
Случился тот злополучный инцидент с раскопками монастыря, что проводил мой папа, после которого вся его карьера пошла крахом. Последовали долгие судебные разбирательства с церковью и семьями погибших, что стало довольным громким делом, о котором писали все СМИ. В один момент наша семья стала самой проклинаемой в Тихийске, из-за чего у дверей моих родителей каждый день собирались толпы журналистов и разгневанных активистов. Даже мне в Санкт-Петербурге, приходилось сталкиваться и с теми и с другими. Не выдержав такого давления, мать развелась с отцом и переехала ко мне, и пока она искала работу, я тоже перебивалась с места на место. Ведь, чтобы пойти работать стилистом в элитный салон, нужен опыт, которого у меня не было, а чтобы получить этот опыт, приходилось работать за гроши во всяких дешевых парикмахерских, набивая себе руку. И все бы ничего, но мой непростой характер и врожденное чувство независимости всякий раз оказывали мне плохую услугу. Особенно когда дело касалось ухаживаний за мной, ведь я считаюсь весьма привлекательной девушкой. Только вот мне совсем не нравились приставания, как со стороны клиентов, так и со стороны начальства, что я им открыто, высказывала, порой в довольно грубой форме. И пару раз это даже заканчивалось лишением работы. Да и вообще мне всегда было сложно работать под чьим-то начальством. Мне даже сложно объяснить почему, но в силу моего характера это всегда заканчивалось руганью и последующим за ней увольнением.
И в какой-то момент я решила, что хватит с меня работать на какого-то дядю, и, взяв кредит, открыла собственное дело на пару со своей мамой, ведь как я уже сказал, она тоже была стилистом. И какое-то время, все шло неплохо. Теперь я ни от кого не зависела и стала полностью самостоятельной, но своим делом руководить было непросто, ибо чтобы оплатить аренду и не маленький кредит, мне приходилось целые дни безвылазно проводить на работе. Но все же мне нравилось то, что наконец-то моя жизнь стала полностью зависеть от меня. И даже мама, которая несколько месяцев тяжело переживала развод с отцом, вскоре снова расцвела и через какое-то время даже завела отношения с молодым человеком, за которого впоследствии вышла замуж, чему мы обе были несказанно рады.
Так прошло почти три года и ничего не менялось. Я как проклятая работала изо дня в день, почти без выходных, чтобы хоть как-то прокормиться и погасить кредит, из-за чего у меня совсем не оставалось времени ни на сон, ни на личную жизнь. Мои друзья по колледжу к тому времени, меня практически забыли, а у мамы с отчимом родился сын. И все свое время она стала уделять новорожденному малышу, все больше отдаляясь от меня. И в какой-то момент ко мне пришло грустное понимание того, что я осталась совсем одна.
За всю свою жизнь я никогда не ощущала потребность в общении, ведь в первую очередь, я ставила в приоритет свою реализацию в этой жизни. Уехать из Тихийска, закончить учебу, устроиться на работу, открыть свое дело. И этим целям я посвящала всю себя, пока окружающие люди были для меня лишь второстепенным шумом. Но достигнув того, что хотела, я внезапно осознала, что потеряла смысл жизни. Все мои амбиции стали ограничиваться лишь покупкой еды по акции, а мечты теперь сводились к своевременной оплате счетов. Я так сильно уставала на работе, что у меня просто не было ни сил, ни времени, чтобы о чем-то мечтать или желать. И тогда когда у меня не оказалось больше цели, к которой я хочу стремиться, ко мне пришло осознания, того как сильно мне не хватало человека, которому можно было бы: высказаться, выплакаться, довериться. Мне так хотелось с кем-то поговорить, разделить весь тот груз, что я взвалила на свои плечи. Но никого рядом со мной больше не было. Все мои друзья окончательно забыли про меня, погрузившись в собственные семьи, дела и заботы. Мама стала уделять все свое время малышу, безвылазно нянчась с ним, а искать новых друзей или парня, у меня просто не было времени, из-за работы. Таким образом, рутина и одиночество стали единственными вещами, что окружали мою жизнь, окончательно введя меня в депрессию.