Buch lesen: «Пробуждение»
Пролог
Что ждет нас после смерти? Я часто задавала себе этот вопрос, пока, наконец, не умерла…
Это был тяжелый день, хотя, если задуматься, он мало чем отличался от всех предыдущих. У меня отказали легкие. Я понимала, что наступила последняя фаза процесса, и через несколько часов, а то и минут, мое сердце, наконец, перестанет биться. Умирать тяжело. И страшно…
Эта смерть для меня была окончательной и, не стану кривить душой, единственной, которую я ждала. Трубка неудобно торчала из шеи. Говорить я больше не могла, да и сил на слова уже не осталось. Я устала. Бороться устала и жить вот так, как жила.
Саша сидел возле моей кровати и молча смотрел на меня. Он ждал. Я пошевелила пальцами, он тут же поднялся с кресла и наклонился к моим высохшим губам.
– Ты обещаешь? – спросила я беззвучно.
– Да, я же дал тебе слово, – ответил он и сел опять на свое место.
Мне не хватало воздуха. Легкие постепенно наполнялись жидкостью, и мне все время хотелось кашлять, но аппарат не позволял выдохнуть, с силой толкая в меня кислород и принося телу очередную боль.
Что-то изменилось в следующий миг. Грудь сдавило, и я почувствовала, как мое сердце начинает биться быстрее. «Тук, тук-тук-тук», – говорило оно, набирая темп перед последним толчком.
Приборы запищали, и Саша снова вскочил. Он плакал. Странно, только теперь я это заметила. «Не нужно. Я готова. Я хочу», – говорила ему про себя я.
Он никого не звал, да и не пришли бы они. Все было решено и записано. «Тук-тук-тук». «Ну вот и все. Наконец-то я свободна…» «Тук»…
Глава 1
«Я всегда мечтала начать все заново. Понимаешь, с приходом этой болезни смысл моего существования оборвался. Каждый новый день превратился в ожидание того, что непременно должно было произойти. Шестнадцать лет. Жизнь только начиналась, а на ней уже был поставлен крест. Знаешь, о чем я подумала, когда поняла, что он сделал? Нет, не о втором шансе. Я подумала о том, что следует быть крайне осторожной в своих мечтах: кто знает, возможно, они когда-нибудь сбудутся…»
Из разговора от 06.11.3565
– Гийон, я не прошу тебя сделать это ради меня. Это – прямой приказ! – ревел пожилой мужчина, сидя в кожаном кресле напротив.
– Я найду способ избавиться от этой петли, – Гийон отвернулся.
– Не найдешь! Она слишком важна для нас!
– Тебя сразу послать или оформить это в должностной записке? – Гийон усмехнулся и вальяжно откинулся на спинку неудобного стула.
Да, «старик» не баловал своих посетителей изысками в виде приличных стульев. Наверное, полагал, что подчиненным в кабинете начальства всегда должно быть неудобно. Гийон к такому «трепетному» отношению давно привык, как и к отсутствию субординации в разговорах с руководителем. Сказать по правде, в этом кабинете можно было исповедаться и одновременно выматериться от души. По крайней мере, Гийону это позволялось.
– Послушай, мальчик, – шеф понизил тон, – ты все сделаешь, как тебе велено. И обо всем, что узнаешь, будешь докладывать непосредственно мне.
– Она не только очередная богатенькая счастливица, так еще и вам нужна! – возмущению Гийона не было предела. – Как ты это себе представляешь?! Неандерталец в роли аналитика группы даниилов. Она ничего не знает!
– Узнает! – настаивал шеф. – И ты сделаешь все возможное, чтобы помочь ей. Ты не представляешь, на что она способна, – голос руководителя упал еще на один тон, грозя перерасти в шепот. Вот-вот, и шеф точно пригнется к столу. – Мне дали почитать всего лишь часть ее дела и, поверь, вскоре тебе нечего будет расследовать.
– Да пошел ты! – Гийон указал на него рукой.
– Сам туда иди!
– Я тебе обещаю, – он постучал пальцем по столу начальника, – что это привилегированное создание вылетит из моей группы через неделю.
– Она не похожа на остальных.
– Конечно же нет! – Гийон взмахнул руками, демонстрируя масштабы своего «восхищения». – Старухе более тысячи лет! Естественно, она не похожа на остальных. Что тебе нужно от нее? Чего ты хочешь?
– Информации, только и всего, – слишком поспешно ответил старый ловкач. – Я надеюсь, что она сможет мне помочь. Проблема в том, что я не уверен, тот ли она человек, который мне нужен.
– Что-то я не понял, – Гийон поморщился.
– Мне только дали понять, что девушка может владеть информацией, которая мне необходима.
– И я стану для тебя гадалкой? Знает – не знает? Повезет – не повезет?
– Гийон, послушай, я ее видел. Они передали ее нам только потому, что я об этом позаботился. Она пригодится тебе, поверь мне.
– Бред. Аналитик! – он хлопнул ладонью по столу. – С ее уровнем образования ей только полы в баре мыть.
– Да, она немного отстала, – закивал шеф, – но быстро освоится.
– И что? Нам за ней по очереди наблюдать?
– Меня предупредили, что она может натворить глупостей, – «старик» задумчиво потер подбородок.
– Отлично! Еще и нестабильная. За это ты будешь мне должен, – он снова указал на руководителя рукой.
– Это еще почему?
– Специально свинью мне подложил, – припечатал Гийон.
– Я оказал тебе услугу, сынок. Ты еще поблагодаришь меня за это.
– Как всегда, самоуверенности тебе не занимать…
– Гийон, – шеф тяжело вздохнул, очевидно, черпая запасы собственного терпения из неких тайных источников, – твоя группа расследует самые жестокие дела. Ты хорошо разбираешься в их психологии, у тебя даже есть один из них!
– На воспитание Маркуса ушло пять лет, – напомнил Гийон.
– Но он прижился.
– От него не меньше головной боли, чем тогда, поверь.
– И она приживется, – убеждал шеф.
– В своей группе после завершения задания я ее не оставлю, – Гийон встал и задвинул ненавистный дешевый стул.
– Если ты решишь избавиться от нее, я сопротивляться не стану. Ее зовут Кайлин Рудецкая. Родилась в 2035-ом году. Умерла в 2062-ом.
– Где материалы ее дела? – он уже развернулся, чтобы уходить.
– Их нет. Все засекречено.
– Ты издеваешься? – Гийон застыл на полпути к двери из кабинета.
– Я же сказал, что мне самому дали изучить только часть, – развел руками «старик».
– Кто же она такая?
– Выясни сам. Ты же даниил все-таки, – хохотнул шеф.
– Все, – Гийон жестом показал «хватит». – С этим закончили. Где ее забрать?
– Из Центра, – шеф расслаблено качнулся в мягком кресле. – Под расписку. Заберешь лично.
– Это я буду решать сам, – Гийон смотрел на дверь, желая побыстрее убраться из кабинета. – Отныне она в моей юрисдикции.
– Гийон! Не доводи меня! – лицо начальника побагровело.
– А ты напиши докладную, и я не стану больше мозолить тебе глаза.
– Напишу! – пообещал тот. – Когда-нибудь… А теперь проваливай из моего кабинета! – шеф махнул рукой. – Твое мерцание меня уже достало.
– Оно всех достало, – Гийон наконец-то коснулся дверной ручки. – И, поверь, меня тоже.
***
Она ждала, когда за ней придут, вот уже шесть часов. Все это время она тихо сидела на кровати и смотрела в окно. Чужой мир, другое время, новая жизнь. Она не выбирала. За нее сделал выбор он.
Ровно три недели назад она открыла глаза и поняла, что свет, слепящий ее, вовсе не врата в пресловутый рай, а потолочные лампы, встречающие холодным голубым сиянием. Черные тени, что замелькали перед уставшими глазами, словно темные демоны, вышедшие из недр другого мира, чтобы забрать ее душу, вовсе не мифические создания, а реальные люди, стоящие подле нее. Чужие голоса пронзили чуткий слух, словно тысячи криков гибнущих людей, молящих о помощи. Только умирали на самом деле не они. Умирала как раз-таки она. Или не умирала?
Ключевой вопрос и оказался ответом: нет, она не умирала. Слезы горечи оросили ресницы, и сдавленный стон безысходности проник в пространство вокруг. Она все поняла.
– Год? – спросил чужой охрипший голос, оказавшийся ее собственным.
– Она что-то говорит, – забеспокоились люди вокруг.
Кто-то надел ей на лицо кислородную маску, но она не собиралась так просто сдаваться. Попытка поднять руку не увенчалась успехом: у нее не было никаких сил.
Кто-то склонил к ней голову и приподнял маску:
– Год? – прошептала она на идо, который узнала в их речи.
– Три тысячи пятьсот шестьдесят пятый, – ответил звонкий женский голос.
Она закрыла глаза и больше не плакала. Она знала, для чего они это сделали. Она помнила имя того, кто предал ее.
– Катьеирина?
Она обернулась и увидела в дверях довольно высокого и широкоплечего мужчину в одном из нелепых нарядов, которые носили люди за стенами этого здания. Волосы незнакомца были острижены у самых корней, а на голове среди них виднелся затейливый темно-синий рисунок.
– Вы опоздали, – она снова отвернулась к окну.
– Я и сам об этом знаю, – мужчина подошел к кровати, на которой она сидела.
– А извиняться среди вас не принято? – не глядя на него, произнесла она.
– А среди вас?
– Было.
– Среди нас тоже было, – ответил мужчина.
Она повернула голову и теперь уже более внимательно посмотрела на гостя. Катерина знала, что время изменило человечество за все эти годы. Исчезли светлые оттенки волос, кожа стала более смуглой, а глаза потемнели настолько, что светлым цветом оказался шоколадный оттенок, а не серый, как у этого незнакомца. Был ли он из ее времени или родился позже? Сейчас это не имело значения. Он пришел за ней как неравный по происхождению, как часть того мира, в котором она оказалась. Поэтому, когда бы он ни родился, для нее он был одним из них.
– Могу я узнать ваше имя? – спросила она, поднимаясь с места.
– Маркус.
– Очень приятно, Маркус. Катерина.
– То есть Кайлин, – исправил он.
– Здесь все называют меня этим именем, – Катерина пригладила смятое покрывало. – Почему не Кэтрин тогда?
– Все меняется, и имена тоже, – Маркус подошел к окну и посмотрел на вид, открывающийся с высоты десятого этажа. – Вы русская, а этот язык умер сотни лет назад точно так же, как и все остальные. Что же вы хотите от имен?
– Я хочу, чтобы имя, данное мне родителями, осталось прежним, – в голосе прозвучал протест и некое упорство, как будто Катерина пыталась убедить Маркуса, что есть вещи, которые нельзя забывать. – Хочу, чтобы язык, на котором разговаривал мой народ, понимал хоть кто-нибудь.
– Война стерла грани между людьми, – он посмотрел вверх на ровные ряды проносящихся по воздуху машин. – В этом мире остались лишь коренные жители и пробужденные, к которым относимся мы с вами. Это другая жизнь, дарованная вам не родителями, а Ими. И они назвали вас Кайлин.
– До чего же мы докатились? – она сделала шаг и остановилась у окна рядом с ним. – До единого мира или потери собственного «я»?
– Мы стали убивать друг друга и занимались исключительно этим на протяжении четырехсот лет, – он посмотрел на нее. – Достаточный срок для того, чтобы потерять корни и собственное «я» вместе с ними.
– А где родились вы? – она тоже повернулась к нему лицом.
– В этом Центре, – ответил Маркус и улыбнулся.
– Хороший ответ. Но американский акцент портит впечатление, – Катерина вновь уставилась в окно, внимательно разглядывая прохожих внизу, которые с этой высоты казались мелкими букашками.
– Бывали в Америке? – спросил Маркус.
– И не раз, – усмехнулась она.
– Тогда понятно.
– Мне повезло, что сейчас все говорят на идо. Этот язык только начинал набирать популярность, когда я была маленькой. Хорошо, что я выучила его.
– Ваше произношение достойно похвалы.
– Спасибо за комплимент, – коротко ответила Катерина, пресекая дальнейшие расспросы. – Вы отвезете меня в новый дом?
– Да, для этого я здесь.
– Мне дали одну из этих стеклянных карточек, – она небрежным жестом указала на тумбочку у кровати, на которой лежала та самая платежная карта. – Правда, я все равно не понимаю, как ими пользоваться.
– Вы быстро освоитесь, – Маркус хотел опустить ладонь ей на плечо, дабы хоть немного приободрить, но передумал: слишком уж Кайлин показалась ему отчужденной, и подобный жест с его стороны мог ее напугать. – Думаю, для начала стоит заехать в магазин, ведь кроме этой больничной пижамы у вас ничего нет, – предложил он.
– Отвезите меня домой, пожалуйста, – она прижалась лбом к стеклу. – Покупки я сделаю позже.
– Ладно, как хотите. Могу я называть вас на «ты»?
– Можешь, Маркус. Тем более, что ты явно старше меня.
– Мне тридцать четыре.
– Женат? – Катерина подула на стекло, и на нем расползся запотевший след.
– Нет.
– А дети?
– Это допрос? – рассмеялся Маркус.
– Нет, просто интересно, – она пожала плечами и отошла от окна. – Моя бабушка говорила, что, если мужчина не остепенится до сорока лет, он не сделает этого никогда.
– Ну, у меня в запасе еще шесть лет, – шутливо заметил он.
– Не так уж и много, Маркус.
– Странный мы затеяли разговор, ты не находишь?
– Извини, не хотела тебя обидеть.
– Ну что, пойдем? – Маркус обернулся.
Катерина забрала карточку с тумбочки и остановилась в центре белоснежной комнаты. Кровать, тумбочка, дверь в уборную и широкое окно – вот и весь интерьер, больше напоминавший о вынужденном заключении, нежели свободе и новых перспективах. Она в последний раз осмотрелась, прощаясь с этим местом, и ответила:
– Пойдем.
***
Маркус вел ее на улицу через центральный холл. Здесь никто не обращал внимания на странный внешний вид молодой девушки. Нет-нет, она не была какой-то особенной. В своем времени она больше походила на обычную серую мышь.
Невзрачная внешность, болезненная худоба и низкий рост наделяли ее способностью растворяться в толпе или сливаться с мебелью в заполненной людьми комнате. Она была… безликой, да, так можно сказать. Безликой, но только не для этого времени.
Вокруг толпилось много людей. Высокие, со смуглой кожей и яркими волосами самых разных оттенков, любых, только не природных, они казались мифическими инопланетными созданиями, похожими на людей, но не являющимися таковыми. Нет, они не были устрашающими. Скорее красивыми, но какой-то неестественной, искусственно созданной красотой. В моде приветствовались ярко-фиолетовые и темно-бордовые тона окраски. Аляповатые головы светились, словно неоновые рекламы на проспекте, привлекая внимание окружающих и быстро утомляя глаза своей пестротой.
Маркус снисходительно улыбнулся, когда Катерина, немного замешкав, притормозила у самой двери.
– Боишься?
– Нет.
– А стоило бы, – не без иронии бросил он.
Светоотражающие темные двери открылись перед ней автоматически, и она шагнула за территорию, где прежде была в абсолютной изоляции. Тяжелый спертый воздух ударил ей в лицо и сдавил грудь. Она попыталась вдохнуть его, но закашлялась.
– Думала, за тысячу с лишним лет здесь ничего не изменится? – Маркус остановился рядом. – Я тоже так думал. Привыкай: чистый воздух здесь большая редкость.
Она подняла глаза и в первый раз взглянула на новый мир не через стекло своей комнаты. Высотные зеркальные здания, потоки машин, мчащиеся над головой в бесконечном числе рядов, вздымающихся вверх за самую границу облаков. Здесь не было ни деревьев, ни зелени, только стальные, бетонные, зеркальные и блестящие здания – холодные и величественные хозяева этого чужого мира.
– В городе есть парки? – немного отдышавшись, спросила она.
– Есть, но очень мало. Как-нибудь я свожу тебя в один из них, – пообещал Маркус.
– Где твоя машина? – не поняла Кайлин, глядя на пешеходную зону перед Центром криогенезации и проезжую часть метрах с десяти от нее, на которой редко, но появлялись автомобили.
– Не волнуйся. Сейчас ее подадут.
Они подошли к дороге, и через несколько мгновений к ним подъехала черная блестящая машина с известным логотипом «Мерседес». Со стороны водительского сидения вышел один из тех, кого она часто встречала в Центре.
Они все, по странной прихоти конструкторов, казались очень похожими друг на друга. Гладкая стальная «кожа», большие красные глаза и приветливое лицо с имитацией носа и губ. Они обладали мимикой, и каждое запрограммированное движение на их лицах смотрелось очень искренне, будто их обладатели действительно могли испытывать какие-то эмоции.
Робот подошел к ней и, улыбнувшись, представился:
– Мое имя Ено. А ваше – Катерина?
– Без акцента? – удивилась она.
– Одна из моих программ. Если вы захотите, я смог бы с вами поговорить на русском.
– Это лишнее, тем более, что русским языком больше никто не пользуется, – на чужом языке ответила она.
– В вашем голосе я различаю нотки депрессивного настроения, – робот слегла наклонился и изобразил озабоченность на искусственном лице. – Мне стоит беспокоиться?
– Ено, тебе стоит замолчать и больше меня ни о чем не спрашивать, – отрезала Кайлин и отвернулась к машине.
Робот склонил голову на бок и улыбнулся.
– Как пожелаете.
Ее усадили на заднее сидение автомобиля. Ено и Маркус сели впереди.
– Почему ты сел за руль, а не робот? – удивилась Кайлин.
– Потому что это моя машина, а не Ено, – Маркус подмигнул ей в зеркале заднего вида. – Поедем по земле. Боюсь, к полетам ты еще не готова.
– Меня не укачивало в самолетах, – она пыталась найти ремень безопасности на сидении, но кажется, его там не было.
– Поверь, свою первую поездку в атмосфере на автомобиле ты запомнишь навсегда, – пообещал Маркус и коснулся светящейся полоски, которая замигала прямо над его головой.
Кайлин только хмыкнула в ответ и запрокинула голову: полоска со значком ремня безопасности призывно подмигивала синим свечением. Кайлин коснулась ее пальцем и вздрогнула. Лямки ремня безопасности выстрелили из-за сидения и мягко опустились на ее грудь, автоматически фиксируясь, где это необходимо, и абсолютно не стесняя в движениях. Спустя несколько минут она и вовсе забыла о том, что пристегнута.
По ее меркам, Маркус водил машину отвратительно. И даже несмотря на скоростной режим, предписывающий двигаться не более девяноста километров в час, к езде на такой машине по пустынным асфальтированным улицам города, где все движение концентрировалось над головой, Маркус, казалось, не был готов.
– Почему здесь нет машин? – спросила Кайлин.
За Маркуса ответил Ено:
– В атмосфере скорость передвижения не ограничена, тогда как здесь существует свой лимит.
– Поэтому все полагают, что доберутся по воздуху быстрее?
– Конечно, – кивнул робот.
– Как долго нужно обучаться, чтобы получить права? – она пытливо изучала искусственное лицо Ено.
– Если в прошлой жизни у тебя были права, то для наземного транспорта их получать не обязательно: всего лишь следует обратиться в архив, чтобы Центр криогенизации подтвердил это документально.
– А при чем здесь Центр? – не поняла Кайлин.
– В его архивах хранятся все личные дела вновь пробужденных, – объяснил Ено. – Они засекречены и принадлежат Центру.
– И мое тоже?
– И твое тоже, – кивнул робот.
Кайлин задумалась над таким странным положением вещей. Неужели у Центра криогенезации столько полномочий, что даже водительские удостоверения он вправе выдавать?
– А какие у меня права? – спросила она. – Кто я вообще в этом мире?
– Тебе не объяснили элементарных вещей? – голос Маркуса показался ей слишком удивленным.
– Наверное, я не особо упорствовала с вопросами, – призналась она.
Маркус осуждающе покачал головой:
– Пока ты не прошла тест на интеграцию, за тебя несет ответственность Центр или доверенное лицо. Тебя не могут осудить или подвергнуть наказанию, потому что ты не являешься гражданином этого общества.
– А ты гражданин? – Кайлин перевела взгляд на отражение Маркуса в зеркале заднего вида.
– Да. Три года назад я сдал экзамены и защитил диплом даниила второго уровня.
– Судьи? – она вкинула брови.
– Да, судьи.
– А кем ты был в прошлой жизни? – она чуть наклонилась вперед, задавая этот вопрос.
– Прокурором, – ответил Маркус.
Кайлин рассмеялась и откинулась на спинку сидения:
– То есть тебя повысили в должности?
– Не совсем так. Раньше судебная власть была отдельной ветвью власти, – начал объяснять Маркус. – А сейчас полиция упразднена. Есть только даниилы, которые и расследуют, и выносят приговор.
– Какая благодатная почва для коррупции.
– Не все так просто, – вторил Маркус. – У каждого даниила есть определенный правовой уровень. Я пока защитил только второй и могу осуждать за нетяжкие преступления. Даниилы первого уровня не могут выступать обвинителями точно так же, как и выносить приговор.
– А высший может убивать? – предположила она.
– Осудить на смерть может и даниил третьего уровня, – вкрадчиво произнес Маркус. – Четвертый уровень – самый высокий среди нас. Эти даниилы вершат суд за самые тяжкие преступления. Высшим уровнем обладает только один человек в стране – Верховный даниил. Он-то нами всеми и руководит.
– В общем, суть дела не изменилась. Разница в том, что сегодня кто-то дознаватель, а завтра – судья.
– Ты все правильно поняла, – подтвердил Маркус.
– За мной должен был приехать некий Гийон Самари. Какой у него уровень?
– Четвертый, – Маркус слишком тяжело вдохнул для такого простого ответа.
– И я нахожусь в его юрисдикции? – Кайлин прищурилась, продолжая внимательно следить за его реакцией.
– Да, пока не станешь гражданином или он не передаст опеку кому-нибудь другому.
– И когда я смогу увидеть своего опекуна?
– Завтра. Скорее всего, – поспешно добавил Маркус. – Когда выйдешь на работу.
– Ненавижу все эти дела… – Кайлин едва не застонала от обреченности.
– Тебе уже доводилось работать аналитиком?
– Теперь это так называется? – засмеялась она.
– А как это называлось в твое время?
Маркус слишком резко крутанул руль, и Кайлин едва не ударилась плечом о дверь.
– «Приведите сюда Катерину. Немедленно!», – вот как это называлось.
– То есть ты не была следователем?
– Нет, не была, – она отвернулась к окну.
– А кем тогда была?
– Что, в личном деле не написано?
Маркус замялся.
– Ага, почитать, значит, не дали, – сделала вывод Кайлин.
– Материалы засекречены. С ними знаком только Гийон.
– Ну тогда у него и спроси, кем я была.
Тем временем они въехали в совершенно другой район города, который разительно отличался от всего, что они проезжали ранее. Этот уголок города словно переместился сюда из прошлого.
Белые кукольные домики выстроились в ряд у широкой дороги. Аккуратные, подстриженные газоны и кустарники. Кое-где деревья и цветы. Низкие декоративные заборчики перед каждым домом и старомодные почтовые ящики, неизвестно зачем стоящие здесь.
– Не хватает только домохозяек, мирно болтающих друг с другом, – засмеялась Кайлин
– Нравится это место? – Маркус мельком взглянул на нее в зеркало.
– Не знаю. Театрально как-то, неправдоподобно.
– Это один из самых дорогих кварталов города.
– А самый дорогой – дворцы, выстроенные в ряд? – серьезным тоном выдала она.
Маркус и Ено оценили шутку, засмеявшись в голос.
– Нет, самые престижные районы города – это Северный и Южный парки, – пояснил Маркус.
– Жить на опушке теперь до неприличия дорого? – Кайлин наклонилась к его сидению и выглянула из-за плеча.
– Да, если лес вокруг настоящий, а не голографический.
– Где же тогда буду жить я? В картонной коробке под мостом?
– Не говори ерунды, – Маркус поморщился. – Здесь, конечно.
– Здесь?
– Все пробужденные здесь живут, – он сказал это тем тоном, которым втолковывают прописные истины.
– Выходит, за все это время ничего не изменилось, – Кайлин озадаченно покачала головой. – Выживают лишь те, кто заплатил. Для остальных этот путь закрыт. Нечестно, не правда ли? – рассуждала она. – Почему бы не спасти обреченного ребенка или беременную женщину? Зачем, разве от них будет какой-нибудь толк? Нет. И вот проходит тысяча лет, а мир по-прежнему стоит на коленях перед золотым тельцом.
Маркус и Ено обернулись к ней.
– Ты лучше на дорогу смотри, а не на меня, – напомнила ему Кайлин и сложила руки на груди.
– Не забывай, что я тоже пробужденный.
– Говоришь, прокурором был? – с вызовом бросила она. – Много денег сберег?
– Достаточно.
– Почему же решил второй шанс купить? Не успел все дела завершить? – ее тон явно стал враждебным.
– Я согласился просто так, – Маркус сильнее сжал пальцы на руле. – Шансов все равно не было. А деньги… Кому они нужны после смерти?
– Живым, у которых их нет, – ответила Кайлин.
– Но ты сама ничем не отличаешься от меня, – в голосе Маркуса сквозило раздражение. – Сколько ты отдала корпорации за процедуру?
– Нисколько, – ответила Кайлин и отвернулась.
– Что, смотреть правде в глаза тяжело? Проще других осуждать?
– Вы заслуживаете осуждения.
– А ты – нет?
– Даже большего, чем ты можешь себе представить… – ответила она.
***
Ее новый дом оказался просторным двухэтажным сооружением, таким же кукольным снаружи, как и все соседние. Белый, с зеленой лужайкой и железным почтовым ящиком возле заборчика. Только зайдя внутрь, она поняла, что фасад коренным образом отличается от содержания. Толстые стеклянные стены, автоматическая подсветка пола и потолка, многочисленные приборы и сенсорные компьютерные экраны, которыми она научилась пользоваться в Центре для связи с медицинским персоналом. Все чужое, странное и не вполне понятное.
– Нравится? – спросил Маркус, осматриваясь вокруг.
– Нет. Никогда не любила хай-тек.
– Все эти устройства значительно облегчают жизнь, – он провел пальцем по сенсорному датчику, и освещение стало ярче.
– У меня вся жизнь уйдет на ознакомление с инструкциями по эксплуатации, – заметила Кайлин и прошла в гостиную.
На первом этаже помещение условно можно было разделить на три зоны: холл, гостиную и кухню. В гостиной, кроме большого светлого кожаного дивана и стеклянного столика, стоящего на белом ковре, не было ничего. Здесь же, отделенная от остального пространства толстой стеной, высотой около метра, располагалась кухня. Кайлин обогнула декоративную преграду и первым же делом открыла большой двухкамерный холодильник: пакет молока и два бутерброда с ветчиной явно приуныли в скромной компании друг друга.
Пробежавшись взглядом по стальным створкам многочисленных кухонных шкафчиков, Кайлин заглянула в один из них: тарелки и чашки, стоящие внутри, ничем не отличались от тех керамических, которыми она привыкла пользоваться. Она подошла к электрической плите, оценила ее большую электронную панель управления с множеством кнопок, бросила взгляд на духовой шкаф, вмонтированный рядом, и скептически посмотрела на странную «микроволновку», стоящую на нем. Этот прибор был похож на стеклянный куб с кнопками на передней панели. Кайлин указала на него пальцем, и Ено, увидев ее замешательство, тут же пришел на помощь.
– Это микроволновый преобразователь. Есть продукты, которые продаются в готовом виде в специальных пакетах. Вы должны положить этот пакет в шкаф и задать программу, указанную на упаковке.
Ено приблизился к одному из шкафчиков и открыл его. На полочках аккуратно были разложены какие-то блестящие пакеты. Он достал один из них и прочитал надпись: «Картофельное пюре с индейкой». Затем подошел к «коробке», положил в нее пакетик и нажал на несколько кнопок, светящихся на передней панели прибора: вспышка синего света мигнула внутри, и Кайлин увидела, что пакет заметно увеличился в объеме. Ено достал его и раскрыл. Внутри на блестящей подставке лежала порция картофельного пюре и кусочек индейки, от которых в воздух поднимался пар.
– Вот, можете попробовать!
Она подошла к странному угощению и понюхала его.
– Не похоже на настоящую картошку, – заметила скептически и, набрав немного пюре на палец, осторожно попробовала угощение. – Какая гадость! Настоящая резина!
– Здесь содержится набор необходимых питательных веществ, – пояснил Ено.
– Это невозможно есть, – отмахнулась Кайлин. – Химия сплошная.
– А я привык, – хмыкнул Маркус.
– Хорошо хоть в Центре еда была настоящей, – только и ответила она. – Ладно, ребята, можете идти.
Маркус и Ено удивленно уставились на нее.
– А покупки? – возмутился Маркус. – Да и дом мы еще не осмотрели.
– В другой раз. Я хочу отдохнуть.
– А магазин? Тебе завтра на работу. Не пойдешь же ты в этом? – он указал пальцем на ее зеленую больничную пижаму.
– Это не твои заботы, Маркус. Я хочу, чтобы вы немедленно отсюда убрались! Вон! – приказала она.
Ено и Маркус только переглянулись и, ничего не говоря, вышли из дома.
– Ну и мегера! – пожаловался Маркус роботу, садясь в машину.
– У нее депрессия, такое поведение оправдано.
– Ты останешься здесь?
– Да, – Ено склонил голову, словно верный дворецкий перед лицом своего нанимателя. – Гийон поручил мне постоянно за ней наблюдать.
– И где ты обоснуешься? – Маркус опустил стекло в машине и еще раз присмотрелся к скромному убранству прилегающей к дому территории.
– Вон под тем кустом, – Ено указал на низкий зеленый кустарник под окнами.
– Замечательный ты агрегат! – рассмеялся Маркус. – Ни холода не боишься, ни спать не надо. Завидую я тебе.
– Не стоит. Это – моя работа.
– Ладно, я поехал, – Маркус завел двигатель автомобиля. – Франческа наверняка уже заждалась.
– Твоя любовница ждет тебя дома? – Ено склонил голову на бок.
– Боже упаси! – Маркус перекрестился. – Я не привожу их домой. Это мой шалаш, там им делать нечего.
– Тогда до завтра, Маркус.
– Пока, Ено. Заеду утром. Звони, если что.
– Хорошо. Маркус? – Ено внезапно запнулся, как будто программа его сознания только что обновилась.
– Да, – Маркус не торопился поднимать боковое стекло, давая роботу время «перезагрузиться».
– Тебе не кажется, что эта девушка очень необычная? – Ено наклонился к Маркусу и внимательно смотрел на его лицо.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Она красива, но на тебя не произвела впечатления.
– Это как? – Маркус даже поморщился, все еще не понимая, причем здесь он и его впечатления?
– Ты не оценил ее как привлекательную женщину, – Ено снова склонил голову на бок.
– Не могу сказать, что она ужасна, но рядом с Сианной, – Маркус поднял вверх указательный палец, – которую я нахожу привлекательной, ей лучше не стоять.
– И в этом твоя главная ошибка, – робот резко разогнулся.
– Тебе виднее, Ено. Наверняка ты уже смоделировал в своем электронном мозгу всевозможные образы этой «красавицы», – он шутливо покрутил пальцем у виска.
– Я определяю красоту, исходя из биометрических параметров. Ее тело и лицо симметрично на девяносто два процента, что означает, что ее внешность на семь процентов более совершенна, чем у Сианны, – Ено даже прижал пальцы к подбородку, копируя человеческую задумчивость. – Однако, при этом ты не счел Кайлин красивой. Что же я упустил?
– Мужчина не оценивает женщину по симметрии лица. Она может быть вообще не симметричной, и в этом будет заключаться ее привлекательность. С Кайлин дело совсем в другом, – Маркус прищурился одним глазом, как будто в него дым попал. – Эти светлые волосы и бледное лицо на фоне зеленого больничного костюма смотрятся просто ужасно. Кроме того, она какая-то слишком худая и скрюченная. Бесформенная, короче. А грация, кокетство? – Маркус осуждающе покачал головой. – Ты видел, как она ходит?
