Глава 21
Ирод распорядился устроить могилу Александра рядом с гробницей Мирьям. Казненные мужем и отцом жена и сын покоились рядом.
Казалось, главная преграда на пути Антипатра к трону была устранена, и лагерь невысокородных царедворцев мог праздновать победу. Однако чуткая душа Антипатра не испытывала полного довольства. Ему казалось, что отец тайно скорбит об Александре, – ведь раскаялся же Ирод, казнив Мирьям! В нежных сердцах Шуламит и Дорис тоже тлел огонек сомнения о близости счастья.
Вскоре брат царя Ферор умер, убитый ядом. Заурядное дворцовое событие ниспровергло дух монарха в пропасть черной меланхолии. “А не задумал ли кто и меня самого отравить?” – терзался Ирод. Его старческие болезни делали успехи и тем усугубляли душевный расстрой.
Нежная забота Ирода об осиротевших детях Александра сводила Антипатра с ума.
1
Ирод. Свершилось великое и непоправимое. Я, отец, убил собственного сына. Переломил меч, нависший над моею шеей, а теперь трубит голос крови и буравит слух – а был ли меч?
Антипатр. Ты мучишься, отец. Я с тобою. Сострадаю тебе, и брата мне жаль!
Шуламит. Мне показалось, Ирод, ты косо взглянул на Антипатра.
Дорис. А мне, Ирод, померещилась искорка недоверия во взгляде на первенца нашего.
Ирод. Вам все кажется да мерещится. Бабы! А я вот принимаю решения, опираясь только на бесспорные факты. Потому и казнил негодного изменника. И не гляжу я косо на Антипатра и взгляд мой полон доверия к нему. Позволь, Антипатр, обнять тебя. Мой старший сын!
Антипатр. Благодарю, отец! Вот, я возвращаю тебе объятие.
Шуламит. Я лишилась племянника. И голос крови хоть и не трубит, но все же различаю я его в стоустом хоре значимых голосов.
Дорис. Мне нравится твоя прямота, Шуламит. Я тоже буду откровенна. Я мало огорчена, но рада много. Теперь естественным претендентом на корону становится мой сын. Ирод, это ведь наш с тобою отпрыск!
Антипатр. Я разделяю твои чувства, мать. Уж седина в бороду ударила – позиция нужна мне! Пора!
Ирод. Образцовый сын: сострадает отцу и разделяет чувства матери!
Шуламит. По-моему, прав племянник.
Дорис. Почуяла насмешку в твоих, муженек, словах.
Ирод. По-моему, почуяла, кажется, мерещится – все та же песня!
Антипатр. Велика моя печаль, но все же есть мера ей, а скорбь царя нашего безмерна. Ведь горе утраты сына во сто крат пронзительней кручины от потери брата.
Ирод. О, ты прав, Антипатр! Кому, как не мне, понятна правота твоя!
Дорис. Все знают, Ирод, что брат твой Ферор беспричинно заболел и слишком скоро скончался. Мы хоронили Ферора да сидели на полу семь дней траура, а ведь ты проводил дни и ночи у постели больного. Должно быть, тебе известно нечто, что скрыто от нас.
Шуламит. Уж не насильственной ли смертью умер Ферор?
Антипатр. Не может быть такого! В целом свете не найдется злодея, способного чинить насилие над кротким братом кроткого монарха!
Ирод. Может быть такое, и нашелся злодей, и не в далеком далеке, а в нашей Иудее! Знаю от лекарей – Ферор был отравлен.
Дорис. Грозен враг за горами, а грозней за плечами.
Шуламит. Кто этот враг?
Ирод. Не нашел пока. Гвардия ищет, охрана берет под стражу подозреваемых, палачи пытают и казнят.
Антипатр. Только бы невинные не пострадали!
Ирод. Готовящийся возглавить государство – забудь о сантиментах! Если среди тысячи есть один преступник, и ты не знаешь кто он – карай всю тысячу! Власть менее грешна, когда губит невинных, нежели упускает виновного!
Шуламит. Так, значит, смерть Ферора – твое второе горе?
Ирод. Не так гибель брата докучает, как страх за самого себя! Вдруг судьбе угодно уничтожить всё наше семя? Отец мой был отравлен, теперь брат той же смертью умер, в последнюю минуту остановил я преступную руку сына. Ведь это грозное предупреждение! Не пришло мне время умирать, хочу жить и царствовать!
Дорис. Сумеешь умилостивить судьбу?
Ирод. Думаю и действую. Внуки от Александра – вот нынче моя забота. Дам этим детям все лучшее. Молю Бога, чтоб Он глядел на сироток более милосердным оком, чем на их покойного отца!”
Шуламит. Ты слышишь, Антипатр? Гуманный Ирод заботится о детях безвременно ушедшего Александра. Когда наденешь царскую корону, продолжишь творить благодеяния, и воочию увидят люди, что новый монарх унаследовал не только трон родителя, но и широту души его. И народ полюбит тебя!
Дорис. Ах, кабы полюбил! А вот я слыхала, что Антипатр не мил священничеству и народу, ибо иудеи желают видеть на троне продолжателя рода Гиркана и Мирьям.
Антипатр. Отец, душа моя в тревоге пребывает – как пробудить народную любовь? Шуламит дала рецепт, ты дай мне свой!
Ирод. Запомни, Антипатр: цвет у любви народной – цвет золота. То бишь, не скупясь, корми, одевай, весели, награждай. Так завоюешь сердца и прочность трона.
Антипатр. Обделенных, однако, не миновать.
Ирод. Верно, обделенных не минуешь. Зато узнаешь, кто твои враги, и в этом знании большая польза. Чьей любви не купил – те пусть тебя боятся!
Дорис. Я думаю, сынок, завоевание сердец следует начинать немедля!
Антипатр. Я так и поступаю, матушка. Я давеча отпустил на волю одного из рабов своих. Человек сей неизменно выказывал мне свою преданность, служил исправно, а я доверял ему во всем. Теперь он свободен, и, я уверен, он распространит в народе благое мнение обо мне. Вот первый шаг мой, за ним последуют другие.
Шуламит. Замечательно, племянник! Ты и впрямь унаследовал от Ирода широту души!
Антипатр. Отец, я не только широтою, но и прямотою души удался в тебя. Льстить легко, а прямота многого стоит. Поэтому спрошу без обиняков – твоя нежная забота о детях Александра не потянет ли за собою ущемление моей будущей царской власти?
Дорис. Отчего помрачнел ты ликом, Ирод?
Шуламит. Отчего не отвечаешь сыну? Или слишком прям вопрос?
Ирод. Право монарха – решать самому, давать ли отчет и давать ли ответ.
Антипатр. Батюшка, я не хотел тебя сердить, поверь!
Ирод. Антипатр! Я назначаю тебя наследником трона. Завтра же ты отправишься в Рим с моим письмом к императору, ибо только в его власти утвердить завещание. Вот мой ответ тебе.
Антипатр. Благодарю, отец.
Ирод. Встань с колен, Антипатр, довольно! А теперь я прошу всех оставить меня одного. Я уже стар, устал.
Антипатр. Уходим!
Ирод. Все ушли. Я остался наедине с моими мыслями, сомнениями и горестями. Антипатр ненавидит детей Александра, сирот. Плохой знак. Уж не задумал ли причинить им зло? Мое расположение к нему пошатнулось. Он отпустил на волю своего верного раба, которому доверял во всем. Случается, облагодетельствованный ненавидит благодетеля и мстит ему за добро. Попробую использовать сие, покуда Антипатр будет обретаться в Риме.
2
С немалой пользой для себя Ирод обменялся мыслями с вольноотпущенником Антипатра. К вящему своему ужасу, царь Иудеи узнал от любезного собеседника потрясающие вещи.
Ирод. Садись напротив меня, вольноотпущенник, потолкуем о том, о сем.
Вольноотпущенник. В жизни своей не думал, что случится мне говорить с самим царем на равных.
Ирод. Я хоть и монарх, а человек простой, и род веду свой от людей простых. Уверен, знаешь ты, что невысокородность моя – лыко в строку мне.
Вольноотпущенник. Слышал такое, но значение сему не придаю. Ты царь правильный, народный, коли, не брезгуя и не гордясь, запросто с рабом вчерашним беседу ведешь. А все же скажи, Ирод, зачем я понадобился?
Ирод. Любимый сын мой, честный Антипатр, много рассказывал о тебе – похвалами осыпал. За верность он отпустил тебя на волю. Ох, не всякий раб удостаивается такой награды от хозяина! Сыну моему старшему предстоит стать царем после моей кончины. Я хочу передать ему вместе с венцом мои великие человеческие достоинства. Дабы удалось это, я должен глубже проникнуть душу наследника. Вот, скажем, он даровал тебе свободу – а какое рассуждение привело его к сему? Ведь он говорил с тобой об этом, не так ли? Своим рассказом ты мне поможешь. Для начала поведай о себе, как в рабство к Антипатру угодил?
Вольноотпущенник. Стал я рабом у Антипатра, потому как долг не вернул к сроку. По уговору мне надлежало мозолить руки семь лет. Трудился я на совесть. Антипатр же не оставляет без достойного воздаяния честную работу – вот и наградил он меня еще шестью годами доброго труда – в точности, как случилось у Лавана с Яковом. А уж потом-то отпустил на волю, за что я ему премного благодарен.
Ирод. Справедливый сын мой за добро добром воздает. Честь ему и хвала. А правду говорят, мол, люди храма, раввины, чернь – не хотят, чтоб в Иудее царствовал Антипатр, потому как простолюдин он?
Вольноотпущенник. Правду говорят. Но не только за незнатность не хотят его, но и худое о нем сочиняют.
Ирод. Вот злые языки! Неужто можно сочинить нечто правдоподобно худое о столь честном человеке?
Вольноотпущенник. Выходит, что можно. Клевещут, и с большим удовольствием. Боюсь даже и произносить такое: еще решишь, что это моя придумка!
Ирод. Да ни в коем разе! Говори смелее!
Вольноотпущенник. Друзья казненного тобою сына болтают, будто Антипатр нанимал продажных писцов, и они подделывали руку Александра. А в пергаментах тех говорилось, как умертвить тебя, Ирод! Да кто ж поверит в такую несуразицу?
Ирод. Уж не мы с тобой – два благоразумных человека! А сам ты эти опусы видал?
Вольноотпущенник. Конечно! Как узнали Александровы радетели, что ты меня на беседу призываешь, всучили мне сии фальшивки, дабы я тебе показал.
Ирод. Оставь, я позже посмотрю.
Вольноотпущенник. И это не всё, царь! Вот еще одна обманная писулька – Антипатр обещает награду некоему душегубцу за смерть твою. Лиходей убьет тебя, а к Антипатру пятно не пристанет, потому как он пребывает в Риме!
Ирод. Оставь и это. Я изучу. Благодарю тебя, вольноотпущенник! Сейчас покинь меня. Начальнику гвардии скажи, мол, Ирод распорядился принять тебя гвардейцем. Отныне будешь при дворе служить.
Вольноотпущенник. Благодарствую, великий царь. Я ухожу.
Ирод. Подделка или подлинник? Фальшивый документ иль настоящий? Не важно это для отца, которому младший сын готовил гибель, и мысли старшего – о том же! Коварный Антипатр! Он скрытнее, хитрее Александра, и потому опаснее. Фальшивое никогда не бывает прочным.
Глава 22
Николай, придворный дипломат и историк, изучил пергаменты, переданные царю вольноотпущенником, и произвел расследование. К несчастью, худшие подозрения Ирода против Антипатра подтвердились.
Царь принял решение судить сына. Результат суда должен был определить участь Антипатра.
Возвращавшийся из столицы империи наследник ничего не знал об ожидавшей его катастрофе.
Антипатр. Мир тебе, отец. Я вернулся. Прекрасна столица, а родина милее. Говорят же в Риме, мол, родная земля влечет к себе человека, пленяя его невыразимой сладостью, и сердце отдыхает!
Ирод. Не положен тебе отдых с дороги, Антипатр! Проходи в тронный зал, люди собрались и ждут.
Антипатр. Я не нуждаюсь в передышке, отец. Я свеж и бодр. Отдых утомляет, а утомление отвлекает от радости. Как приятно видеть собравшихся приветствовать меня!
Ирод. Сегодня не будет место пустословию!
Антипатр. Позволь прежде обнять тебя искренним сыновним объятием!
Ирод. Руки прочь! Ты разоблачен! Суд над тобою в сборе.
Антипатр. Что это значит? Ты здоров, отец?
Ирод. Я болен, слишком болен. При смерти душа!
Антипатр. Я ничего не понимаю!
Ирод. Чего не понимаешь – то вскорости поймешь!
Николай. Слушай внимательно, Антипатр! Твой вольноотпущенник передал нашему царю пергаменты, из которых следовало, что ты подкупал писцов, дабы выставить преступником брата Александра и нанял убийцу собственного отца.
Антипатр. Боже мой, какая клевета! Вот плата бывшего раба!
Ирод. То благодарность тебе за лишних шесть лет рабства! На колени, негодяй!
Николай. Ирод обязал меня разобрать дело. Я выяснил, что не только эти, но и другие преступления обременили совесть твою, Антипатр. Ты отравил Ферора, замышлял убийство Шуламит, строил планы умерщвления Александра, лжесвидетелям платил за доносы, нанимал лиходеев, лишавших жизни смельчаков истины, и так далее, и так далее, и так далее.
Начальник гвардии. Николай разоблачил приспешников, вольноотпущенник ткнул пальцем на подельщиков. Мне оставалось выловить всю нечисть и отдать в руки палача.
Старший палач. Мои бойцы работу знают. Помогли признаться всем. Мы вдвоем с Иродом подвергали виновных казни. Царь хоть и стар, но тверд рукою.
Антипатр. Родитель, опомнись! Ты доверяешь вырванным пытками свидетельствам! Зачем поддался вражеской молве? Я запросто опровергну все клеветы. Не повредился ли ты умом, отец?
Ирод. Ты мне дерзишь? Палач, заковать Антипатра в кандалы, швырнуть на землю, и пусть лежит у ног моих!
Старший палач. Готово, царь!
Ирод. Мы выслушали Николая, начальника гвардии и старшего палача. Вина злодея доказана ими с полной очевидностью и в подробностях. Лицемерные опровержения Антипатра нам не нужны. И лишь из почтения к законам имперского суда мы дадим слово преступнику. Возможно, последнее слово.
Идо. Царь Иудеи! Скажи, что на душе у тебя!
Ирод. Горечь!
Элия. Отец, в несчастье твоем ты не одинок, поверь. Выплачь близким горе, дай нам надежду помочь тебе.
Ирод. Роковыми ошибками своими я заслужил мою судьбу. Не только слава, но и жалость мне причитается. Я воспитал сынов-отцеубийц – Александра и Антипатра. Только ты, Элия, утеха старого сердца моего. Как жаль, что ты не создан для трона!
Идо. Чем Антипатр хуже Александра?
Ирод. Против преступных замыслов Александра я не имел столь очевидных улик, каковые есть у меня против Антипатра. К тому же фальшивки старшего будят сомнения в злонамерениях младшего. Ах, как доверял я Антипатру – как самому себе! Я думал дней остаток провести с ним. Недальновидность взимает страшную плату.
Николай. Страшная плата за страшное преступление. Если есть тебе утешение, Ирод, то это покаранное зло.
Начальник гвардии. Настал черед карать источник зла.
Старший палач. Извольте, я тут и всегда готов служить добру.
Ирод. Моя старость была в тягость Антипатру. Это чудовище не мыслило, как иначе сделаться царем, кроме как через отцеубийство. Пусть, однако, никто из жаждущих моей крови не избегнет кары!
Элия. Твоя решимость, отец, восхищает и пугает!
Ирод. Моя решимость отнимает у меня последние силы души. Я хотел любить, а не казнить. Что за пакость сотворил я? Лишь себя заставил плакать! Но, нет, не плачьте, вы, старческие глупые глаза, а то я вырву вас и брошу наземь! Я, славный царь Иудеи, не могу позволить себе слабость.
Элия. Отец, ты вновь заговорил почти стихами, как тогда, ты помнишь? Изобличая Александра?
Ирод. Как видно, тонкий аромат красоты смягчает зловоние душевных ран.
Николай. Монарх, у ног твоих лежит преступный Антипатр. Дай ему слово.
Ирод. Говори, Антипатр!
Антипатр. Батюшка, я всю жизнь был тебе верным стражником – как мог я стать отцеубийцей? Моя сыновняя любовь – не ложь, не лицемерие, но искреннее чувство, которое враги извратили, испачкали, осветили ложным светом.
Ирод. Как я и думал – трескотня, суесловие, обман!
Антипатр. Отец, дав мне слово, ты не дал его! Не хочешь знать моих резонов, тебе нужны только твои. Все пергаменты – фальшивы, все вырванные пытками признания – ложь. Оклеветанного молвой, ты швырнул меня к ногам своим!
Ирод. Упорное бездоказательное запирательство!
Антипатр. Моя участь решена до суда. Не казни меня легкой смертью. Ведь я отцеубийца! Мучь, истязай, кровь цеди по капле – палачествуй, как привык!
Ирод. Он глумится! Стражник! В подвал его!
Идо. Антипатру не откажешь в присутствии духа.
Ирод. Палач, ко мне!
Старший палач. Я пред тобою, царь!
Ирод. Ты помнишь ли, что я приказал тебе, отправляя к Александру?
Старший палач. Помню, царь. Я понял, чего ты ждешь.
Ирод. Действуй!
Элия. Как быстро все свершилось!
Ирод. Эй, писец! Переписывай завещание. Отныне – Элия мой наследник!
Глава 23
1
В пятницу, ранним утром, когда дворцовые слуги уже поднялись, и началась подготовка к встрече субботы, Ирод стоял у окна и предавался мрачным размышлениям. Он опирался на непривычную рукам клюку. Старость. Болезни. Скорая смерть.
Казнены Александр и Антипатр. Наследником назначен Элия. “Да разве годится хрупкая его душа держать железной хваткой жестоковыйный народ сей, не дать пожрать себя страшной этой земле? Не Элия должен править, а им нужно править!” – говорил себе Ирод.
“Я объявил Элию преемником трона, – продолжал рассуждать Ирод, – и как сразу помертвело молодое лицо, потух взгляд голубых глаз! Что мне было делать, однако? Кто ответит? Никто! Худо мне, совсем худо!”
– Куда направляешься, человек? – услыхал Ирод охранника в саду.
– Мне нужно срочно видеть царя! – донесся до Ирода знакомый голос.
– Кому я понадобился в такую рань? – подумал Ирод.
– Кто ты таков? – строго спросил охранник.
– Я Идо, придворный зодчий!
– Эй, охрана, пропустить его! – крикнул в окно встревоженный Ирод.
– Ты бодрствуешь, царь? – вскричал, вбегая, запыхавшийся Идо.
– Одинокому бессонница заменяет сон. Случилось что?
– Сейчас скажу. Сначала сядь, не стой!
– Хороших новостей не жду, к плохим готов и не боюсь упасть.
– Ирод, сядь, не стой!
– Вот, я сижу, говори!
– Я тоже должен сесть.
– Не томи!
– Элия погиб!
– Что?
– Элия погиб!
– Как?
– Его тело нашли охранники. У дальней башни дворцовой стены. Должно быть, он бросился головою вниз на камни.
– Где он?
– В мертвецкой. Накануне я провожал его домой. Он был мрачнее тучи. Молчал, не разговаривал. Вдруг исчез в темноте. Я поднял на ноги охрану. Потом вернулся домой, стал ждать. Ко мне постучали ночью, сказали, что найдено и доставлено тело, не желаю ли взглянуть.
– Не плачь, Идо! Ты видишь, я не плачу! Как ты узнал его?
– Еще не рассвело. Факел. Черный мешок на каменном столе. Я просунул руку, нащупал знакомый шрам на кисти. Последние сомнения ушли. С рассветом убедился – нет ошибки.
– Ты дома ждал. Почему не искал? Почему не известил нас с Пниной, как только Элия пропал? Кто знает, может быть, спасли бы! Для торжества несчастья довольно, чтобы хорошие люди сидели сложа руки.
– Надеялся, что обойдется. Не хотел тревожить.
– Пусты слова твои. Глухота к чужой беде. Время вспять не повернешь. Я иду к Пнине. Отправляйся в мертвецкую. Жди нас там.
Ирод постучал в дверь покоев Пнины. Она крепко спала. Он вошел.
– Вставай, Пнина! – произнес не своим голосом Ирод.
– Ты бледен, что случилось? – испугалась Пнина.
– Вставай, Пнина! Погиб Элия!
– Что?
– Погиб Элия!
– Как?
– Одевайся, идем со мною, опознаем сына. Нас ждет Идо. Он расскажет.
Пнина не роняла слез – крепилась или не верила. Разрыдалась, когда увидала мертвое покалеченное тело. Это – Элия. Безмятежное лицо. Примятые кудри. Идо подал матери стул, поднес кружку с водой.
– Ты так любил его, обожал! – едва проговорила Пнина, обращаясь к Ироду.
– Я не умел любить! – глухо возразил Ирод.
– Разве любить можно уметь или не уметь? – изумился Идо.
– Дитя надо любить таким, каким оно природой создано, а не таким, каким ты его мыслишь себе! – ответил Ирод, – я потерял всех сыновей моих, мы с Пниной у необратимости в плену. Горе нам!
2
Через пять дней после смерти сына Элии скончался сам царь, великий Ирод. Скорбел Рим, озаботился Иерусалим.
Иудеи не совсем забыли своего покойного монарха – ведь это он перестроил скромный старый храм, превратив его в небывалой красоты и мощи здание-крепость. Возможно, блеск великолепия Божьей обители на земле чересчур слепил глаза избранников, и очень скоро они сподвигли императора на разрушение храма. Милосердные римляне оставили на память иудеям одну могучую стену – дабы было тем кого проклинать и о чем плакать. Иные деяния Ирода удостоились меньшего исторического внимания иудеев.
Христиане не остались в стороне и наряду с иудеями тоже отдали дань памяти великому царю. Ясновидцам сей веры открылся достоверный факт. Якобы Ироду стало известно, что среди тысяч новорожденных Вифлеема есть будущий Мессия, коему предначертано покусится на царскую власть. Не зная, которого из малюток следует убить, Ирод приказал уничтожить всех младенцев без разбору.