Зелёный Вихрь, Жёлтая буря. Часть первая

Глава пятая

Река Вэй четко разделяла дунганские и ханьские поселения. Дунгане заселили плодородные земли на северном берегу вблизи древней столицы Ханьской Империи города Сиань лет пятьсот тому назад, чему свидетельствовали не менявшиеся с тех древних пор вывески на мясницких, харчевнях, постоялых дворах и памятные надписи в бесчисленных деревенских мечетях. Народу за это время народилось много, и верных последователей пророка Магомета насчитывалось в провинции Шэньси никак не менее пяти миллионов душ.

На другом, еще более плодородном южном берегу стояли древние ханьские деревни и городки, доведенные своими нынешними помещиками до полного упадка и нищеты. Корень зла таился в неискоренимом пристрастии ханьского народа к курению опиума. Прокурено ими было все: накопленные богатства, земли, дома, жены, дети, желание трудиться. Болезнь, поразившая великий народ, породила бедность, зависть, ненависть. Правда, чего греха таить, многие зажиточные дунгане свой жирок наращивали как раз за счет нищенствующих соседей, снабжая их запретным дурманом. Хотя справедливости ради следует сказать, что главными распространителями опиума в Китае были благообразные, добродетельные джентльмены из далекой, заморской Англии. Но это совсем другая история. А вот как появился в этих местах год назад новый уездный правитель Чжан Сяолунь, племянник генерала Мао Хунлиня?..

Молодой Чжан, как крепкий сорняк, всегда жил в тени растущей славы своего дяди и обладал незаурядными способностями набивать карман за чужой счет. На свете много подобных людей, удивительно схожих между собой. Умные, хитрые, скользкие и цепкие, как пиявки, они никогда не упустят своего шанса насосаться чьей-то крови. «Не стремись к должности высокой, а занимай должность доходную», – как-то раз услышал он от подвыпившего пройдохи-чиновника, и слова эти навсегда врезались в его память. Он выклянчивал такие «рыбные места» у своего дяди и жил припеваючи. А когда его дядя создал армию «хунаньских удальцов» и стал генералом, то скромные накопления Чжана стали распухать, как тесто на теплых дрожжах. «Кому война, а кому мать родна», – не так зря говорят в народе о тех, кто умеет зарабатывать на людском горе. Все чаще ему доставались огромные состояния поверженных врагов вместе с дворцами, слугами, наложницами. Он продавал их, как овощи на рынке. Деньги текли нескончаемыми потоками. Теперь Чжан мог без меры предаваться своим пагубным страстям: курению опиума, азартным играм и женщинам. Однажды на один из его пиров, о которых ходили легенды, привезли красавиц со всех провинций Поднебесной. Было решено провести выборы самой-самой красивлй. Три дня и три ночи гости обсуждали достоинства красавиц. Но так никого и не выбрали… В промежутках между погружениями в сладкие опиумные грезы Чжан Сяолунь, оказывается, великодушно раздаривал направо и налево купленных наложниц, и к утру четвертого дня выбирать было уже просто не из кого.

Так прожил Чжан Сяолунь несколько лет. Но однажды все кончилось столь же быстро, как и началось. В его роскошном поместье появился генерал Мао Хунлинь, окруженный пятью преданными соратниками. Поданный гостям обед не уступал по изысканности императорскому. Генерал, умевший по достоинству оценить блюда, был в это раз скуп в похвалах. Совсем другие мысли терзали его. И он вскоре озвучил их.

– Война с тайпинами затягивается. Вскоре мы надолго застрянем у Нанкина, – задумчиво проговорил он, отпив редкого сорта жасминовый чай. – Армия крепка духом, пока получает деньги. А у нас они заканчиваются. Казна в Пекине давно пуста. Но мы должны вовремя платить нашим солдатам. Это мой долг. У тебя хранится часть наших денег, – генерал молча обвел взглядом обеденный зал. Он впечатлял своей красотой и богатством убранства.

Чжан Сяолунь намек генерала понял с полуслова и тут же вызвал к себе управляющего финансами, господина Сяо Давэя. Увидев столь важных гостей, тот отбил им множество самых почтительных поклонов и застыл, склонив голову.

– Дядя, сколько денег вам выдать? – спросил Чжан Сяолунь.

– В этом месяце двести тысяч лян. В следующем не меньше, – ответил генерал.

– Господин Сяо, немедленно подготовьте необходимую сумму, – отдал распоряжение Чжан Сяолунь.

В ответ господин Сяо раскрыл толстую книгу, в которой записывались все доходы и расходы, дошел до последней страницы и со вздохом выдохнул:

– Мой господин, у нас нет таких денег. Расходы перекрывают доходы.

– Что?! – воскликнул в удивлении Чжан Сяолунь.

– Я не хотел вас огорчать господин Чжан, но это так. Уже три последних месяца. И долги наши растут, – управляющий стоял с согнутой головой. А генерал Мао неожиданно громко расхохотался. Взгляды, обращенные на него, были полны недоумения: «Что смешного здесь?»

Отсмеявшись, генерал обратился к племянику.

– В жизни я встречал много странных и смешных людей, но такого, как ты, в первый раз. Как ты сумел прокутить столько денег?!

– Сам не понимаю, – заикаясь от страха, промолвил Чжан.

– Мы доверили тебе наши деньги, а ты промотал их! Тебе мало отрубить голову! Тебя следует разрезать на сто мелких кусочков.

Чжан хорошо знал своего дядю. Глазом моргнуть не успеешь – голова с плеч долой.

– Я все продам, буду есть чешую рыбы, но деньги верну, – клятвенно заверил присутствующих Чжан Сяолунь.

Генерал подошел к племянику, готовому вот-вот потерять сознание от страха, и вырвал с его головы длинный волос.

– Твоя жизнь теперь висит на волоске. Храни и помни, – генерал положил волос в сияющую белизной фарворовую чашку на огромном круглом столе и вышел из обеденного зала. Вслед за ним, одарив сникшего Чжан Сяолуньа презрительными взглядами, удалились пятеро его верных соратников.

«На свете нет ничего дороже жизни, а деньги я еще заработаю, – повторял себе под нос Чжан Сяолунь, срочно распродавая припрятанные на черный день драгоценности, поместья, наложниц. Он вернул генералу больше положенного – миллион лян серебра, и у него еще осталось достаточно, чтобы не питаться одной чашкой риса в день.

Генерал Мао оценил старание племяника искупить свой позор и через какое-то время вызвал его к себе на разговор.

– Ты не потерял своего лица. И мне следует по достоинству отблагодарить тебя.

Сердце Чжана запрыгало от радости – он снова в милости у дяди!

– Нет, дядя, я не стою даже промелькнувшей мысли в вашей светлой голове. Сотрите мое имя из своей памяти, как волна смывает слово, нарисованное на песке.

– Сяолунь, на этом свете мало людей, которые готовы искренне исправлять свои ошибки. Не ценить их, значит увидеть в реке золотой самородок и не поднять его. Слушай меня внимательно и не удивляйся. Я выбью для тебя должность уездного правителя в Чаньане, – заметив недоумение на лице племяника, он пояснил, – это в провинции Шэньси, неподалеку от столичного города Сиань. В этой провинции проживает много дунган, слишком много. Народ крайне беспокойный, но не бедный. Настала пора избавиться от него.

– От целого народа?

– Да. И я знаю, как это сделать.

– Но зачем?

– Скажем так, в эпоху Мин была допущена большая ошибка, когда дунганам позволили скупить лучшие земли в самом центре империи. Сегодня они стали очень опасны для нас, а завтра от них будет еще больше бед. Их место за пределами Длинной стены вместе с другими варварами: саларами, кашгарлыками и прочими почитателями ислама. Есть еще причины, о которых тебе не обязательно знать. Так вот, я изгоню их оттуда, а ты распродашь их земли, богатства, дома. С кем делиться, узнаешь позже.

– О, это я сделаю в лучшем виде, – хвастливо отозвался приободрившийся Чжан Сяолунь.

– Только в этот раз не вздумай пустить все на ветер.

– Жизнь слишком коротка, чтобы повторять ошибки.

– Итак, будешь пользоваться моими подробными наставлениями. Я пришлю их тебе перед отъездом. Вместе с тобой поедет офицер Тун Бао.

– Из службы по особым поручениям?

– Да. Это надежный человек. Назначишь его командиром уездного гарнизона.

Вскоре Чжан Сяолунь получил должность уездного правителя и стал действовать строго по полученным наставлениям.

 
                                               * * *
 

Если судьбы людские предположительно решаются в чертогах небесных, то судьбы народов определенно в тиши дворцов земных. В Пекине за две тысячи ли⁶ от северного берега реки Вей, в величественном Западном павильоне Запретного города заседал Военный Совет. Шел одна тысяча восемьсот шестьдесят первый год. Важные государственные сановники были облачены в одинаковые длиннополые черно-красные халаты, на головах высились высокие цилиндрообразные колпаки, украшенные крупными драгоценными камнями разных цветов и достоинств, четко определяющих иерархическое положение. Они выстроились в два ряда, друг против друга. Выступающий выходил вперед, в центр зала, и произносил речь, обращаясь к трем, сидящим в креслах на небольшом возвышении старшим членам Военного Совета. Еще выше стояло пустующее золотое кресло Сына Неба. Речь держал генерал Мао Хунлинь. Он явно выделялся среди высокопоставленных сановников своими пышными боевыми одеждами. Кожаный шлем с павлиньими перьями и золотыми драконами он держал в руках, а голову его покрывала черная шелковая ермолка подвязанная шнурками под подбородком с ухоженной бородой и свисающими на нее густыми прядями усов.

… – И вот тогда, после долгих раздумий, у меня родился лозунг, под которым я предлагаю действовать. – Генерал взял паузу, медленно обвел глазами старших членов Совета. – «Через очищение к процветанию!» – торжественно произнес он свой лозунг. Члены Совета не морнули глазом, а в рядах сановников произошло легкое волнение. Слова, по-видимому, кое-кому понравились. Они завертели головами, переглядываясь между собой, легкими кивками выражая одобрение. – Что есть для императора самое важное? – продолжил речь генерал Мао Хунлинь. – Чтобы его народ жил в покое и согласии. Основой спокойствия в народе являются добрососедские отношения. Если же взаимоотношения не складываются, то народ не может быть спокоен. Мои агенты сообщают: дунгане стоят на стороне тайпинов и ждут момента, чтобы нанести нам удар в спину. Мудрый правитель не должен ждать, пока противник соберет сильную армию, чтобы вступать с ним в смертельную схватку. Пока враг слабее, нападай на него. Я считаю, что нам следует послать армию Линь Чуна и покончить с дунганами в провинции Шэньси. Почему именно там? Отвечу. Своим числом там, магометане превзошли нас, ханьцев. В их руках большая часть самых плодородных земель, Шелковый путь вплоть до границ с Россией, транспорт, промыслы. Вместе со своими собратьями из Новой Провинции они занимаются незаконной торговлей опиума. Хоть они и не варвары и являются подданными Сына Неба, но даже им непозволительно занимать священные для ханьского народа земли, колыбель нашей цивилизации. Тринадцать династий, семьдесят два императора захоронены в той земле. Их дух требует от своих потомков навести порядок раз и навсегда. Разве имеем мы право не прислушаться к их голосам и не исполнить свой сыновний долг? – генерал закончил выступление, отвесил глубокий поклон и отступил на свое место.

Со своего кресла поднялся советник императора по имени Сун Хунчжан. На его колпаке сверкал кровавым цветом рубин размером с куриное яйцо. Выше него стояли лишь члены императорской семьи.

– Итак, внимательно выслушав все выступления, я могу сказать, что единого мнения по отношению к нашим подданным мусульманской веры нет. Мне очень понравилась речь уважаемого генерала Мао Хунлиня. Мы знаем его как великого, непобедимого полководца. Сегодня он показал себя подлинно государственным мужем, сердцу которого близки страдания нашего великого народа. Девиз: «Через очищение к процветанию!» привлечет к себе без сомнения много сторонников. Однако под очищением он подразумевает не только возрождение духовного и нравственного наследия наших предков, но и уничтожение чуждых, по его мнению, учений и вер, просочившихся к нам вместе с чужеземцами. Единственный способ борьбы с ними он видит в физическом искоренении их носителей, как в случае с тайпинами. Но справедливы ли его опасения по отношению к дунганам? Он утверждает, что они столь же опасны, потому что их вера не принимает наши традиции, они стремятся жить по своим законам, и никогда у нас не будет мира с ними. Не могу согласиться с уважаемым генералом, – советник Сун взглянул прямо на генерала и продолжил. – Когда появились тайпины? Двенадцать лет назад. И какую цель они поставили перед собой? Создать свое Небесное государство, отвернуться от Сына Неба и признавать лишь свои законы. Дунгане же, как нам всем хорошо известно, живут в Поднебесной добрую тысячу лет. Они законно подданные нашего императора. Разве слышал кто-то из нас, что они хотят создать свое государство, что не признают власть богдыхана? Они грубы и невежественны, но деловиты, трудолюбивы и послушно платят налоги. Слухи о поддержке ими тайпинов сильно преувеличены. Между ними нет ничего общего. Все мы знаем, что сегодня в бунтующей провинции Юньнань злодеев возглавляет чистокровный ханец Ду Вэнсю. А вот дунганин Ма Цзюй Лун вместе со своим войском перешел на нашу сторону. Дунгане – наши давние соседи по домам, из чьих дворов доносятся не совсем нам понятные песни. Но прислушаться и понять их, жить и дальше в добрососедстве гораздо гуманнее, чем рубить им головы. – Советник Сун еще раз прервал свою речь и медленно обвел сановников внимательным взглядом.

Его слово было решающим и последним. Однако он прекрасно знал, что сторонников уничтожения дунган в этих рядах найдется достаточно много. Война с тайпинами разорила состояния многих из них, однако при подавлении восставших пантай, так именовали дунган в южной провинции Юньнань, отобрав у них серебрянные и медные рудники, они с лихвой восполнили свои потери. После этого сановникам стало ясно, как легко можно умножать богатства, и потому теперь они дружно устремили свои алчные взоры на плодородные земли и накопленные состояния дунган провинции Шэньси.

«Готовятся, сбиваются в волчью стаю, чтоб разодрать новую жертву в клочья», – подумал с грустью советник Сун. – Я против отправки армии под командованием генерала Линь Чуня в провинцию Шэньси еще по той причине, что в казне для этого нет денег, – твердо и громко произнес он вслух и сел в кресло.

Генерал Мао заскрежетал зубами. Как он ненавидел этого советника Суна.

 
                                               * * *
 

«Почему судьбоносные для государства решения принимает напустивший на себя важности ученый вельможа, ни черта не знающий реальной жизни людей?» – сокрушенно рассуждал про себя генерал, одиноко сидя на краю пруда в своем роскошном поместье, спрятанном за высокими стенами из серого камня неподалеку от Запретного города.

– Господин генерал, – вывел его из раздумий голос верного адъютанта Вана. – У ворот собралась целая делегация из уважаемых людей. Просит о встречи с вами.

– Так проводи их поскорее в дом! – обрадованно воскликнул генерал. Он сразу догадался, кто пришел и о чем пойдет речь.

Двор мгновенно наполнился шумом, криками, беготней многочисленных слуг и поваров, кудахтаньем курей, гоготом гусей, истошным визгом черной, выкормленной дубовыми желудями свиньи. Из пруда тащили жирных зеркальных карпов и серебристых змеевидных угрей.

Почтенные сановники, медленно осматривая картины древних художников, тончайшей работы двустороннюю вышивку на прозрачном шелке, изумительные по изяществу фарфоровые вазы давно канувшей в лету великой эпохи Тан, громко выказывали свое восхищение и продвигались к просторному залу празднеств и торжеств.

Вскоре гости заняли свои места за круглыми, инкрустированными слоновой костью и перламутром столами, уставленными изысканными соленьями, легкими закусками и чашками с ароматным вином из плодов личи.

Теперь генерал ясно видел, кто пришел к нему. В основном за столами сидели военные высших чинов. Но присутствовали и трое из девяти наивысших сановников империи с высокими шапками-колпаками, на которых сверкали драгоценные камни. В его доме редко собирались столь знатные гости, и в груди у него клокотали ликование и радость: «Если сами пришли – значит, хотят поддержать меня». Еле сдерживая внутреннюю бурю эмоций, он вежливо поблагодарил гостей за оказанную ему честь и закончил свою короткую речь словами: « …когда встречаешь одного гостя – это радость, а когда встречаешь много гостей – это праздник!»

Все выпили по первой чашке ароматного вина.

– Не зря говорят, что у хорошего хозяина всегда найдется кувшин чудесного вина. В жизни не пробовал ничего лучше, – громко похвалил вино командующий столичным гарнизоном. Слуги тут же наполнили чашки и все выпили еще раз. Не успели они поставить чашки на место, как в зал стали вносить щекочущие ноздри своими запахами блюда. Трапеза началась и закончилась поздно ночью.

Как генерал и ожидал, ему сделали предложение. В момент, когда приглашенные певички заиграли на лютнях, к нему подошли военный министр и императорский казначей. Вместе они вышли наружу и по узкой каменной дорожке, дошли до, словно парящей над водяными лилиями, ажурной беседки, сооруженной прямо посреди пруда.

«Все верно. Один от гражданских, другой от военных», – подумал про себя генерал Мао.

– Мы все давно знаем друг друга, и потому между нами не должно быть никаких недомолвок, секретов, двойной игры, – начал разговор военный министр. – Нас всех беспокоит судьба Империи. И ваш мудрый девиз «через очищение к процветанию» как никогда своевременен. Советник Сун – благородный, государственный муж и не может поступиться своими принципами великого гуманиста. Мы полностью одобряем его поступки и деяния. Но в вопросе дунган нам следует просветить его, помочь понять, что с ними следует поступить точно также, как с тайпинами: уничтожить, рассеять, ассимилировать. – Военный министр бросил острый внимательный взгляд на генерала, на лице которого застыло выражение полного внимания и беспристрасности. – «Умеет держать себя генерал», – отметил он про себя. – Итак, мы готовы собрать частные средства для финансирования военной операции. Не так ли, господин Хуан Ли? – он обернулся к императорскому казначею.

– Действительно, в казне денег нет, и об отправке правительственной армии в провинцию Шэньси не стоит даже говорить, – подхватил разговор казначей Хуан Ли. – Однако мы должны быть уверены, что вложенные нами частные деньги получим назад и с хорошей прибылью. – Последние слова он произнес подчеркнуто медленно и громче других.

– На этот счет будьте спокойны. У дунган накоплено достаточно богатств и, главное, им принадлежит очень много нашей земли. Слишком много…

– Нам потребуется веский повод для военных действий, – произнес военный министр.

– Он будет. У меня работает там свой человек и только ждет сигнала, – мгновенно ответил генерал.

– А вы удивительно прозорливы, генерал Мао, – восхищенно произнес военный министр.

– Прозорливость подобна продуманным ходам в игре го. Не более, – скромно ответил генерал.

– Да… Против вас я бы не сел играть в го. Однако у меня имеется вопрос. Какие части вы собираетесь отправить в Шэньси?

– Мне хватит пятидесяти батальонов, которые я возьму с собой. Остальные части останутся здесь под командованием полковника Линь Цзиньтина. С тайпинами по-любому вскоре будет покончено.

– В этом нет никакого сомнения. К Нанкину уже двигается «Всегда побеждающая армия» длинноносого американца Гордона.

– А с дунганами только все начинается. Но с ними мы разберемся быстро.

– Вы уверены, что столь небольшими силами справитесь с ними? Ведь их в Шэньси не менее пяти миллионов.

– Пятидесяти батальонов, конечно же, маловато. Однако, мы подготовим из местного населения отряды народной милиции. И еще замечу, дунгане не столь организованны, как тайпины. У них отсутствуют сильные лидеры.

– То есть, среди них не найдется вожака, подобного Хун Сюцюаню?

– Нет. Я хорошо изучил их. Они слепо повинуются своим местным религиозным наставникам. Их зовут ахунами. Так вот у каждого ахуна своя довольно-таки замкнутая община. И более того, зачастую между этими общинами происходят довольно жесткие стычки.

– Интересно, почему?

– Дело в том, что будучи одной веры, они разделены на два лагеря. Нам трудно разобраться в нюансах, но люди из одного лагеря почему то считают себя более правоверными, чем другие. Отсюда их вражда между собой. Мы официально поддерживаем течение так называемого «старого учения», что приводит в бешенство сторонников «нового учения».

– Прекрасно! Значит, мы можем стравить их друг с другом.

– Этим уже давно занимаются люди из тайной императорской службы.

– А я впервые об этом слышу.

– Уважаемый министр, у вас столько больших дел. Разве обращает свое внимание слон на живущее рядом с ним комариное семейство.

Они еще долго обсуждали детали задуманного дела и затем, вполне довольные разговором, вернулись назад. Вскоре гости неспешно разошлись. Генерал лично провожал и отвешивал поклоны каждому. Когда исчезли огни факелов, освещающих последний паланкин, на лице генерала засияла довольная, торжествующая ухмылка: «Ну что, советник Сун, а власть предержащие-то, за меня!»