В конце концов, изнервничавшиеся палачи пренебрегли традициями и повесили свиней за задние ноги, но тут силы их покинули, и прежде чем приняться за людей, было решено немножко передохнуть.
И тут в действие вступили новые лица. Но прежде чем они туда вступят, составителям хроник хотелось бы выполнить слово, данное ими несколько ранее.
Контрглава,
которая призвана выполнить данное составителями хроник обещание, ну то, помните, насчёт того, почему Эрвин Куман читал книжку
Будучи людьми разумными, составители данных хроник отчётливо понимают, что читателям на самом деле не так уж и важно, отчего это отважный меченосец читал книжку, но слово, данное даже такой абстрактной фигуре, как читатель, должно выполняться, и посему мы всё-таки об этом расскажем. Перенесёмся же на несколько недель назад в ортаскский городок Конда.
Стояло раннее апрельское утро. Светило солнце, которому ещё предстояло набрать силу. Ветерок ощутимой свежести развевал нестройно колыхавшиеся стяги с эмблемой ордена меченосцев. Эмблема эта была на диво лаконичной и представляла собой стилизованное изображение меча клинком вниз. Стилизованность проявлялась в излишне широкой крестовине, и несколько укороченном клинке, отчего изображенный меч смахивал на стилизованный крест. Наверное, излишне говорить, что стилизованность креста проявлялась бы в укороченности перекладины, и удлиненности и заострённости нижней части креста. Стяги подковой окружали шатёр, который также был щедро украшен символикой ордена; сам шатёр стоял на Центральной площади славного города Конда. Помимо шатра на площади имелись также довольно обширный помост со сходнями и толпа, стоявшая вкруг помоста. Посреди помоста с видом важным и значительным стоял с сигнальным рожком в руке человек в плаще меченосца.
В шатре же несколько человек одевались для предстоящего представления. Настроение у всех было неважное, и как покажет время, основания для этого у них имелись весьма солидные.
– Эрвин, – сказал хорунжий ордена меченосцев Расти Растен. – Ты бы взял сегодня меч или копьё.
Эрвин Куман сумрачно взглянул на своего командира и, накинув на плечи плащ, молча вышел из шатра.
– Упёртый, – сказал кто-то из меченосцев.
– Он так когда-нибудь надорвётся, – сказал Растен.
– Да ладно, – отозвался третий меченосец. – Эрвин знает, что делает.
Практика показала, что оба они ошибались; прав был лишь тот, кто отметил упёртость Эрвина. Пропел рожок.
– Третий сигнал, ребята, – сказал хорунжий. – Пошли.
Меченосцы зашевелились, задвигались, накидывая плащи, хрустя шейными позвонками, и не торопясь покинули шатёр.
– Знаменитое представление ордена меченосцев! – тут же заорал во всю мочь человек с сигнальным рожком. – Только раз! Проездом из Тиля в Дол-редут! Спешите видеть!
Толпа заволновалась, ещё теснее окружая помост.
– Я его придушу как-нибудь… – пробормотал Эрвин.
– Ладно, пошли, ребята, – сказал Расти Растен и сбросил с себя плащ. Остальные меченосцы, последовали его примеру и, выстроившись гуськом, с каменными лицами двинулись на помост. Сигнальщик, успевший сменить рожок на барабан, весьма искусно отбивал дробь.
Среди кондичей захихикали. В черной обтягивающей одежде, рекомендованной руководством ордена для публичных занятий физической культурой, меченосцы являли собой зрелище весьма непривычное взгляду обывателя. Добавим, что одежда эта слегка лоснилась, что вкупе с развитой мускулатурой меченосцев производила эффект, но вероятнее всего не тот, на который рассчитывали те, кто придумал всю эту затею. Впрочем, кондичкам, в изобилии имевшимся в толпе, зрелище нравилось.
Меченосцы взошли на помост. Теперь на помосте обнаружились различные предметы ранее от нашего внимания ускользнувшие, как то: меч, копьё, боевой топор, здоровенная гиря и ещё пара предметов весьма грозного вида. Меченосцы разобрали предметы. Дробь усилилась.
– Делай раз! – выкрикнул Расти Растен, и меченосцы начали демонстрировать своё владение предметом. Эрвин с багровым от натуги лицом поднял гирю, враскачку подкинул её вверх, раз, другой и на третий раз её не поймал. Гиря с грохотом обрушилась на помост и безо всякого видимого труда пробила его. Одна из досок настила с треском выскочила со своего места и концом своим чётко угодила меченосцу с секирой прямо в подбородок. Это был чистый нокаут. От полученного удара последний упал, но при этом успел взмахнуть руками. Ладони, не управляемые более мозгом, разжались, и секира вращаясь полетела прямо в Расти Растена. Хорунжий родился в рубашке, иначе чем объяснить то обстоятельство, что грозное оружие ткнуло его в грудь тупым концом и на том успокоилось?
Эрвин огляделся. Прямо перед ним зияла дыра, проделанная гирей, чуть поодаль без чувств лежал его товарищ, в стороне корчился со сбитым дыханием его командир. Остальные меченосцы застыли, каждый на том месте, где его застала вся эта эскапада. Барабан засбоил, дал последнюю нестройную дробь и смолк.
В гробовой тишине, ни на кого не глядя, Эрвин сошёл с помоста, поднял с земли плащ, зашёл в шатер, взял свой заплечный мешок и двинулся восвояси.
Шагая по улицам Конды, Эрвин Куман времени зря не терял. Думами своими тяжкими и беспросветными он надёжно вгонял себя в состояние, которое в некоторых иных мирах люди учёные называют депрессией. Состояние это было тем непригляднее от того, что по характеру своему Эрвин относился к тем людям, у которых чувство долга является основной пружиной для каждого поступка.
В депрессии этой он несколько механистически, руководствуясь принципом «куда глаза глядят», добрался до Северного Ортаска, где наши герои и нашли его в номере гостиницы, читающим книжку.
Глава 4,
в которой произойдёт много всего
Итак, на дороге показалось облако пыли. Это во весь опор верхом на лошадях неслись, громко распевая патриотические куплеты непристойного содержания «Гномики – лучшие любовники», гномы из клана Белой Дивы. Начищенные топоры сияли на солнце, развевались на ветру бороды, при этом бинты и пластыри придавали гномам какой-то потусторонний вид, словом, зрелище было достойно кисти Дали.*** Увидев место казни, гномы на полном скаку осадили своих лошадей и, аккурат на куплете «Он вылетел из спальни, как мыло с умывальни», продолжая петь, посыпались на землю. Однако, соприкоснувшись с землёй, они тут же замолкали, вскакивали и бодро смыкали ряды. По рядам рослых бородатых мужчин пронёсся суеверный шепот «Мумии, мумии, ожившие мумии Дакаска!» и появились первые признаки паники.
(***Дали – посредственный художник Нижне-Среднего Времени. Очевидно, составители хроник хотят сказать, что зрелище было так себе. – Прим. переводчика).
– Стойте, чего вы испугались? – вскричал Гудин Роб. – Вы что, никогда не видели мумий?
– Эу! Не, не видели! – отвечали бородатые мужчины. – Мы – народ простой, по кладбищам не ходим!
– Где мумии?! – занервничали было успокоившиеся гномы.
– Вы мумии! – безапеляционно заявил Гудин Роб. Реакция гномов была сложной, неоднозначной и многоэтапной. Во-первых, они достали фляжки и сделали по глотку, с видом разумных существ, переживших глубокое душевное потрясение, во-вторых, они успокоились и повеселели, в-третьих, их предводитель показал Гудину Робу кулак и громко произнес:
– Сам ты мумия!
Рослые бородатые мужчины начали пятиться, внимательно разглядывая Гудина Роба, вокруг которого за считанные секунды образовалось пустое пространство. Где-то в стороне мстительным колокольчиком хихикнула Аманда.
– Да вы что? – вскричал уязвленный в самое сердце бывший генеральный прокурор. – Да какая из меня мумия? Я и на мумию-то не похож! Я же тёплый, вы же меня знаете! На мне и бинтов-то нет … – тут Гудин Роб осёкся и посмотрел на свою перебинтованную ногу. Все поспешно сделали ещё один шаг назад и внимательно посмотрели на его перебинтованную ногу. Затем кто-то из рослых бородатых мужчин откашлялся и робко произнёс:
– Вообще-то, по-моему, он ещё не совсем мумия.
– Кто знает, – с плохо скрываемой надеждой в голосе сказал Эрвин. Боевые свиньи неистово закивали головами, а в стороне снова хихикнула Аманда. – Может, пройдёт каких-то полгода, и он покроется бинтами с ног до головы.
Справедливости ради следует отметить, что, говоря о бинтах, меченосец не очень кривил душой. Последние полчаса он только и делал, что строил планы относительно будущего Гудина Роба. При этом план, по которому надлежало выдернуть ноги у Гудина Роба и вставить их Гудину Робу вместо рук, а руки засунуть в карманы штанов и громко смеяться при этом, был, пожалуй, наименее кровожадным из них.
– Не слушайте его! – с неподдельным пафосом заговорил бывший генеральный прокурор. – Я не мумия, я готов поклясться в этом чем угодно! Короче, если я мумия, то пусть все деревья попадают на землю!
– Эу, – благоговейно сказал рослый бородатый мужчина, – это сильная клятва. Ясное дело, Гудин не мумия.
Рослые бородатые мужчины облегчённо вздохнули, задвигались, окружили Гудина и начали выражать свою приязнь увесистыми шлепками, наносимыми ладонями по плечам своего предводителя. Ясное дело, говорили они, какая же он мумия, вот если бы деревья попадали, это было бы другое дело, а так конечно, да и теплый он какой, а мумии не такие, коровы тоже теплые, свиньи, а свиньи это не мумии, значит и Гудин не мумия, раз он тёплый, как свинья, ясное дело. Гудин в ответ радостно улыбался, пошатываясь под шлепками рослых бородатых мужчин. В этот миг сосна, которая уже довольно долгое время натужно скрипела под тяжестью неторопливо раскачивавшихся боевых свиней, со страшным треском и громким свиным визгом рухнула на дорогу. Гудин снова оказался в одиночестве и от отчаяния чуть не заплакал.
– Да вы что?! – дрожащим голосом заговорил он. – Дураку понятно, что это случайность. Ну хотите я ещё чем-нибудь поклянусь, ну, например, пусть все умрут, если я мумия!
– Эу! Не горячись! – недружным хором загудели рослые бородатые мужчины. – Тебе чего, поклялся и будь здоров, а мы бац! и все помрём. Не пойдет!
Тут в разговор вмешались гномы.
– Милостивые государи…– произнес Кудряшка Сью, высокий кучерявый гном, бывший, судя по всем предыдущим событиям, предводителем гномов и замолчал. Все опешили, рослые бородатые мужчины даже забыли о Гудине Робе и, открыв рот, уставились на гномов. В самом деле, слышать от гномов, самых грубых и суровых существ Земли Простой, вместо их обычного «Эй вы, балбесы!» слова вежливости было очень непривычно. Но самое интересное, больше всех, казалось, удивился сам Кудряшка Сью. Остальные гномы тоже удивились.
– Не соблаговолит ли наш досточтимый вождь… – сказал гном по имени Бом и тоже замолчал.
– Боже мой, милостивые государи, заклинание подействовало, не будь я Армандо Хулиочавес Диго Де Плекс.. Де Плесси Коаксиаль … Кассельбоатль, вот! – с дрожью в голосе вскричал гном Армандо Хулиочавес Диго Де Плесси Кассельбоатль.
Чтобы читатели поняли суть происходящего, нам надлежит ненадолго возвратиться в Северный Ортаск, к событиям, которые произошли за несколько дней до описываемой сцены.
Глава в главе,
в которой читатель узнает о страшном заклятье, постигшем гномов клана Белой Дивы
В зале Ортасского Народного суда было жарко и многолюдно. Большое скопление народа объяснялось тем, что в зале Народного суда шёл суд. Эка невидаль, скажет кто-нибудь, суд в здании суда! На то оно и здание суда, чтобы в нём был суд. Во всех цивилизованных странах дело так и обстоит, но только не в Ортаске. В Ортаске, к глубочайшему сожалению местного населения, дела с судом обстояли несколько иначе. Дел, достойных того, чтобы собираться в суде, как-то не находилось. Сами ортассцы считали, что всему виной их неистребимая простота и неотёсанность; да, вздыхали они, что есть наш Ортаск по сути своей? Деревня! То ли дело в Билгейтце, живут же люди, каждую неделю читаешь в газетах, то ограбление, то арест мздоимца, то злостное хулиганство; цивилизация! А у нас? Поэтому зал суда в будние дни пустовал, а по субботам там устраивали танцы. Так что нет ничего удивительного в том, что на первое за двадцать лет судебное заседание народ повалил валом. Даже на концерте великого барда Кирка Филиппоусиуса, проходившем, кстати, в этом же здании, не собиралось столько народу.
Было уже три часа дня, а суд всё не начинался. Тем не менее, люди не расходились и терпеливо ждали. Более того, с каждой минутой народу становилось всё больше и больше. Настроение у всех было приподнятое; время от времени кто-нибудь подбрасывал вверх яблоко, желая проверить, много ли собралось людей.
Наконец, в зал дружной гурьбой завалились народный судья, народные присяжные, народный адвокат и маг третей руки Зелькав Беньяминас в качестве народного на всякий случай консультанта. Народный судья сказал: «Здрасьте, да ладно, сидите, чего уж там…», и суд начался.
– Значит, сегодня у нас будет заслушиваться дело о злостном хулиганстве, – громко и торжественно, с трудом сдерживая радостную улыбку, начал судья.
По залу пронёсся благоговейный ропот, ишь ты, говорили друг другу, радостно улыбаясь, ортассцы, злостное хулиганство, значит, помаленьку развиваемся-таки.
– Во-от… семь гномов, их зовут Бока, Бедраэдр, Бим, Бом, Кудряшка Сью, между прочим, младший вождь клана Белой Дивы! – воздел со значением к небу палец судья, – затем Плуг, Детонатор и этот, как его… – здесь судья заглянул в бумажку и, запинаясь, прочитал: – Армандо Хулиочавес Диго Де Плесси Кассель…боатль. Они, значит, хулиганили на рынке, Джеку-Поту-Потрошителю синяк поставили, продуктов напортили, ужас просто. Судить их надо. Что будем делать? – спросил он у присутствующих в зале.
Присутствующие в зале радостно улыбнулись в ответ и ничего не сказали. Тогда судья вопросительно и со значением посмотрел на адвоката. Адвокат откашлялся, зачем-то заглянул в потрепанный томик древнеортасского права и неуверенно предложил:
– А может, гномов позовём? Пусть расскажут, как всё было.
Предложение всем понравилось. В задних рядах соусник Чак громогласно объявил о том, что, чёрт побери, такого классного суда он не видел лет десять, и все зааплодировали. За гномами послали двух шустрых мальчиков, и через минуту в зал суда ввели забинтованных гномов. Гномы были явно не в себе. Возможно, их удивило большое количество народа, а может быть, их смутил состав суда. Кстати, мы забыли упомянуть, что судьёй был зеленщик Гэмбл, адвокатом Джек-Пот-Потрошитель, а на скамье присяжных сидели продавцы гирь.
– Я протестую! – вскричал Кудряшка Сью, потрясённый коварством ортассцев. – Это против правил, паразиты вы этакие!
– Что такое? – удивились ортассцы, в свою очередь потрясённые грубостью гнома. Соусник Чак громогласно объявил о том, что таких великолепных хулиганов он не видел уже лет десять.
– Почему нас, подземелья Магмы,*** судят эти негодяи? – вопили гномы. (***Старинное гномское ругательство. – Прим. переводчика. – Не понял, что ещё за переводчик? – Прим. одн. из сост. хроник).
– А кто же ещё? – удивились ортассцы.
– Так это же они были на рынке, тупоголовые вы балбесы! – продолжали разоряться злостные хулиганы.
– Ну правильно, – согласились ортассцы, – им и судить. Они же были на рынке и всё видели сами. Они по справедливости и решат.
Этот аргумент сразил гномов наповал, они сразу перестали ругаться, лишь изредка Детонатор толкал Плуга в бок и шептал, что, дескать, нифига себе вляпались, на что Плуг отвечал, что да, типа, вляпались конкретно, и толкал в бок Бедраэдра, желая подтверждения своих слов, Бедраэдра это сердило, и он толкал в ответ Плуга. Потихоньку гномы увлеклись; в процесс взаимного толкания включались всё новые лица, и скамья подсудимых постепенно стала напоминать очень маленький борцовский зал, в котором, тем не менее, тренируется много народу. Тут напомнил о себе народный судья Гэмбл, который решил призвать гномов к порядку и постучал молотком по столу. Это нехитрое действие судьи вызвало в зале взрыв неподдельного восторга, в воздух полетели ленты серпантина, а в задних рядах соусник Чак громогласно объявил о том, что сегодняшний судья самый классный за последние десять лет. С этим было трудно спорить, учитывая, что это был первый суд за последние двадцать лет, ну вы помните.
– Сейчас я, значит, буду задавать вопросы, а вы, стало быть, будете на них честно отвечать, – сказал Гэмбл гномам.
– Ага, щас! – дружно сказали гномы и демонстративно отвернулись.
– Ну хорошо, – поразмыслив, сказал судья, – тогда давайте спросим что-нибудь у адвоката. М-м-м… скажите нам, уважаемый адвокат, что положено за хулиганство?
– Ась? – сказал для начала народный адвокат Джек-Пот-Потрошитель, потом он зачем-то вскочил, опрокинул табурет, поставил его, снова сел, судорожно хлопая по столу руками, нашёл потрёпанный томик древнеортасского права, откашлялся и …
– Джек, давай! – раздался откуда-то из задних рядов чей-то звучный женский голос.
– Спасибо, – пробормотал народный адвокат и окрепшим голосом начал свою речь. – Пользуясь случаем, я хотел бы передать привет своей жене.
– Спасибо, Джек! – отозвался из зала всё тот же звучный женский голос.
– И своему другу Чаку по прозвищу Норрис!
Зал радостно загудел, молодец какой, говорили все, небось в Билгейтце такого не увидишь, а когда в задних рядах соусник Чак громогласно объявил о том, что такого классного друга, как Джек-Пот-Потрошитель, он не видел уже лет десять, зал взорвался аплодисментами, снова полетели ленты серпантина, кое-где начали разливать по кружкам пиво, а у входных дверей затянули старинную ортасскую песню «Что может быть естественней, чем дружба мужиков». Судья Гэмбл снова постучал молотком по столу, постепенно в зале установилась тишина, и народный адвокат продолжил:
– А за хулиганство… вот… статья 19 древнеортасского права «О хулиганстве», – нашёл требуемое по оглавлению Джек-Пот-Потрошитель. – Хулиганство – это когда хулиганят. За хулиганство надо бить по морде.
– Ага, – сказал народный судья, и на скамье присяжных начали засучивать рукава и доставать из карманов гирьки. На скамье подсудимых тоскливо всхлипнул Армандо Хулиочавес Диго Де Плесси Кассельбоатль. Судья посмотрел на гномов и задумчиво произнёс: – Вообще-то, значит, они и так уже…
Присяжные внимательно посмотрели на забинтованных гномов, заулыбались и привели рукава в порядок. Гномы облегченно вздохнули, судья подумал секунд пять и задал новый вопрос.
– А что полагается за злостное хулиганство? – и на скамье подсудимых снова всхлипнул Армандо Хулиочавес Диго Де Плесси Кассельбоатль.
– За злостное хулиганство … вот статья 42 древнеортасского права «О злостном хулиганстве»… Злостное хулиганство это когда злостно хулиганят. За злостное хулиганство надо бить по морде два раза.
Что делать, дорогой читатель, предки ортассцев были суровые и простые люди. Они от души верили, что если плохому человеку набить морду один или несколько раз, то он станет лучше. Зрители зашумели, потрясённые суровостью своих предков. Вот народ был, говорили в зале, чуть что – сразу по морде, какая первобытная простота нравов. На скамье присяжных снова начали засучивать рукава, а в задних рядах соусник Чак громогласно объявил о том, что закон суров, но это закон. Изречение всем понравилось, все начали повторять его друг другу на разные лады, и до передних рядов оно добралось уже в следующей редакции: «Пить пиво надо, поскольку закон суров».
– Не пойдёт, – решительно заявил судья. – Их и так уже побили, живого места не найти.
– Ну почему же! – гневно заявил со скамьи подсудимых гном Детонатор, но на него тут же зашикали остальные гномы.
– Поэтому их надо наказать как-то по-другому, – продолжил народный судья. – А что нам посоветует наш уважаемый народный на всякий случай консультант?
Последний вопрос судьи ввёл зал в состояние окончательного и безоговорочного экстаза. За последние двести лет, с тех пор как мудрым наместником Северного Ортаска Алеком Ба Синжерским (впоследствии первым канцлером Ортаска) в народном суде была введена должность народного на всякий случай консультанта, это был второй (!!!) случай, когда понадобилась помощь консультанта. Да, говорили друг другу в зале, будет что рассказать предкам на небе, а в задних рядах соусник Чак громогласно объявил о том, что етыть, ёпэрэсэтэ, это ж надо, блин билгейтцкий! Беньяминаса, мирно спавшего после бурного ночного похода по кабачкам, ну вы помните? – разбудили и всей толпой обрисовали ситуацию. Беньяминас сказал, что надо подумать, и суд удалился на совещание. В зале сразу стало шумнее и веселее, кое-где закончили разливать пиво по кружкам и начали танцевать. Стало похоже на карнавал.
Через полчаса, кое-как успокоив присутствующих, народный судья огласил приговор.
– Значит, народный суд Северного Ортаска торжественно постановил. За злостное хулиганство, значит, набить гномам морду два раза, но учитывая, что им и так уже её набили, простить. За причинённый торговцам, в следствии ин-ци-ден-та (это слово народный судья прочитал по складам по бумажке) на рынке, ущерб гномам надлежит, когда будет свободное время, отработать на работах по благоустройству города, если не получится сейчас – ничего страшного, как-нибудь в следующий раз отработают, а за грубость и невежливость маг третей руки Зелькав Беньяминас наложит на гномов отсроченное заклятье вежливости.
Последнее означало, что если гномы по-прежнему будут ругаться, то заклятье вежливости подействует, а если не будут или будут ругаться мало и не грубо, то заклятье действовать не будет. На этом было объявлено, что народный суд заканчивает свою работу, и народ, бурно обсуждая детали процесса, разбрелся по окрестным кабачкам. Соусник Чак громогласно объявил о том, что сегодня он угощает членов и зрителей народного суда пивом и сосисками на площади Хороших Советов, и все пошли на площадь. Гуляния по случаю успешного завершения суда продолжались по всему городу до самого утра.
Последними из зала суда вышли бледные от переживаний гномы. Они торопливо направились в конюшни наместника Ортаска, и по дороге потихоньку пробовали ругаться шёпотом.