Внешне всё было как всегда – спокойну, выдержану, пристойну. Тревога, как это бывает часто, выражалась в деталях, на первый взгляд малозаметных, но на второй уже взгляд буквально вопивших – ахтунг! караул! здесь неладно!

Часовые, переговаривавшиеся на постах; доны из западных областей, подозрительно похожие на беженцев; маги, с подчёркнуто деловым видом пробегающие мимо этих самых донов; в общем, всё говорило о том, что клан Вентаны с управляемой им страной вступили в пору больших неприятностей.

Впрочем, мы-то с вами, разлюбезный наш читатель, здесь не для того, чтобы праздно созерцать обстановку в резиденции магистра. У нас есть занятия поважнее. Например, побывать на очередном заседании Совета Пятнадцати, тем более, что мы уже давненько не были свидетелями таковых.

Давайте же вместе исправим это досадное упущение.

Более рабочую обстановку на заседании Совета Пятнадцати представить было трудновато. Все были подтянуты и деловиты. Подобное рвение напрягало весьма сильно, ибо глядя на других, каждый понимал, насколько плохи дела, если уж и этот… и вон тот… одним словом, все какие-то уж прямо серьёзные.

Магистр Ниса Намлок откашлялся и оглядел присутствующих.

– Господа маги, – сказал он строго, – позвольте заседание Совета начать. Во славу Вентаны!

– Во имя Вентаны, – небодро отозвались маги.

– Господа маги, к делу, – сказал магистр. – Позвольте представить вам нового председателя Комитета обороны Вентаны, мага Тортилла Быстроногого!

Все дружно зааплодировали. Тортилл Быстроногий встал со своего именного кресла и с кислой миной поклонился на три стороны. Он был недоволен. Нет, не так: он был зверски зол на своих коллег. Не могли, думал он, назначить меня председателем Комитета обороны год назад, когда это был пост, действительно суливший много приятного! И заметим, в этом он был прав. Пост министра обороны в мирное время и пост военного министра в военное время – это две совершенно разные должности.

– Попрошу председателя КОВ, – сказал магистр и тут же сказанное пояснил. – Я позволил себе сократить по начальным буквам. КОВ – Комитет обороны Вентаны.

Маги закивали в знак одобрения. Лишь Тортилл Быстроногий молча смотрел на магистра, ожидая пояснений. Магистр поймал этот взгляд и, спохватившись, добавил:

– Господин председатель КОВ, доложите нам обстановку на фронте.

На этих словах все посмотрели на Тортилла, причем многие с надеждой. Такое поведение магов трудно было назвать логичным, ибо Тортилл Быстроногий стал ПредКОВ*** всего лишь час назад. (***Мы позволили себе сократить «председатель КОВ» до предКОВ. – Прим. сост. хроник).

– Кхм! – сказал предКОВ. – В результате просчётов и ошибок, допущенных предыдущим председателем Комитета обороны Вентаны, в настоящий момент на фронте сложилась очень тяжёлая обстановка. Мы слишком увлеклись магическими аспектами, и непростительно мало уделяли времени материально-физической составляющей оборонительной доктрины. Это и привело к тому, что, враг, пройдя через земли Надёжных Макинтошей, обошёл линию Мажорино и вторгся в наши пределы.

Как видите, свою деятельность на посту предКОВ Тортилл Быстроногий начал с испытанного хода – вали всё на предшественника, а там видно будет. Оживление, проявившееся было на лицах присутствующих, стало постепенно угасать. Стало ясно, что ничего принципиально нового новый предКОВ не скажет. А Тортилл продолжал говорить несколько брюзгливым тоном, по-прежнему немного злясь на магистра, судьбу и коллег.

– Орден Надёжных Макинтошей, воспользовавшись возникшей конъюнктурой, не замедлил выйти из союзного договора. И теперь наши вероломные союзники танцуют с нашими меченосцами смертоносный менуэт на восточной границе своих владений…

Уловив во взглядах коллег лёгкое изумление, предКОВ поубавил в своей речи образности.

– И у нас есть только пятьдесят свободных мечей от ордена.

– Пятьдесят мечей, – вздохнул кто-то из членов Совета Пятнадцати. – Капля в луже.

– На наше счастье эти пятьдесят бойцов оказались в Кобурге. Они сумели организовать оборону крепости и сковали действия агрессора. Сколько они ещё продержатся там, сказать трудно. Нам надлежит как можно быстрее организовать доставку подкреплений и припасов из центральных областей, поскольку богатая фуражом и припасом Южная область отрезана от столицы. Пожалуй, всё.

Все призадумались.

– Я бы добавил, – сказал Ниса Намлок, – что нам надлежит выяснить как можно быстрее, где же всё-таки находится Претендент. Сейчас он вырастает в фигуру значения чрезвычайного.

Светлейший шел по Ставке.

Это была отнюдь на праздная прогулка, ибо властитель Эрнст шёл по делу – в штабной шатёр. Отметим, что при этом он пребывал в состоянии сильнейшего раздражения. Следом нестройной толпой молча топали кавалеры, каждый со значительным и даже где-то патетичным выражением лица. Следом за толпой кавалеров, на каждом шаге всё более от неё отставая, ковылял седовласый Карел. Лишь кавалер Нимитц выделялся средь общей массы благодушным выражением физиономии. Объяснялось это обстоятельство несложно. Вдумчивый читатель, наверное, уже отметил про себя, что кавалер Нимитц не относился к числу людей, отягченных тонкой душевной организацией. По этой причине он в периоды, когда не отмечал за собой никакой провинности, чувствовал себя хорошо, а уж такие нюансы, как плохое настроение начальства, и вовсе проходили мимо его сознания, оставаясь незамеченными. Как при таком строе души он умудрялся оставаться в фаворе у Светлейшего, для составителей хроник полнейшая загадка.

Но вернёмся к властителю Эрнсту.

Итак, Светлейший шёл по Ставке. Одет он был в чёрный как смоль плащ, такого же цвета камзол и сапоги. Чернота наряда особенно подчёркивалась настоявшимся летним зноем, царившим над миром. Шаровары, кстати, тоже были чёрные как смоль. И давайте сразу покончим с этим вопросом: вся одежда Светлейшего была чёрная как смоль. Светлейший подошёл к штабному шатру, который выделялся среди остальных шатров, ибо он был чёрным, гм, как смоль. Решительным жестом откинул полог и вошёл вовнутрь. В центре шатра стоял чёрный как … кхм, смоль, да, именно как смоль, стол с расстеленной на нём картой. А знаете что? Давайте покончим с этим вопросом раз и навсегда. Знай, читатель, что вокруг властителя Эрнста всё, что могло быть окрашено в чёрный как смоль цвет – было в него окрашено. Надеемся, теперь с этим проклятым оборотом покончено, и мы можем двигаться дальше.

Вслед за властителем Эрнстом в шатёр нестройной толпой ввалились представители генералитета и расположились вокруг стола, негромко переговариваясь.

Какое-то время Светлейший бесцельно разглядывал карту, нервно барабаня пальцами правой руки по столу. Постепенно в шатре установилась тишина, и как водится, не замедлила затянуться. Прервал её седовласый Карел, вошедший в шатёр с тяжким кряхтеньем.

– Ну! – сказал Светлейший голосом, неожиданно близким к фальцету.

Кавалеры, хоть и ожидали чего-то подобного, привычно вздрогнули.

– Где? – нервно спросил Светлейший.

Кавалеры переглянулись, командующий Центральной группой войск маршал Мюритц побледнел, поскольку чутьём своим, обострившимся в сей миг невероятно, понял, куда клонит Светлейший.

– Где обещанные вами ключи от ворот Кобурга, разлюбезный мой Мюритц? – вскричал властитель Эрнст. – Уже неделю без малого вы топчетесь под стенами этой крепостишки! А время идёт! А инициатива уходит!

– Кто уходит? – звучным шёпотом поинтересовался у соседа кавалер Нимитц. Соседом этим оказался кавалер Кларик. Он с неудовольствием оглядел кавалера Нимитца, на что кавалер Нимитц не дрогнул ни одним лицевым мускулом, храня на своей физиономии выражение терпеливого ожидания ответа.

– Инициатива, – тихо сказал наконец Кларик, медленно и внятно.

– А, – сказал Нимитц, вежливо кивнул, затем оглянулся на своего адъютанта.

– Я запомню, – басовитым шёпотом сказал адъютант.

– Разговорчики! – рявкнул Светлейший. – Яхтиц уже практически покорил южные области, меченосцы скованы маками, что вам ещё надо для успеха, а, разлюбезный мой Мюритц?

– Мы, – заикнулся Мюритц, – то есть я…

– Что? Ну? Что? – напористо спросил Светлейший.

– Мы готовим штурм! – отчаянным голосом выкрикнул маршал.

– Когда? – быстро спросил Светлейший.

– З-завтра, – сказал Мюритц и покрылся холодным потом.

– Только потрудитесь сделать так, чтобы это был окончательный, решающий штурм! – выкрикнул властитель Эрнст.

И вышел из шатра, громко хлопнув дверью. Собственно, это не совсем верно сказано, ибо в шатрах не бывает дверей, но ощущение было именно такое – как будто Светлейший вышел, громко хлопнув дверью. Следом за ним, укоризненным взглядом оглядев всех присутствующих, вышел кавалер Кларик. Седовласый Карел тяжко вздохнул и тоже вышел следом. Кавалер Кларик парадоксальным образом легко, нисколько не торопясь внешне, догнал стремительно шагающего к своему шатру властителя Эрнста. Некоторое время они так и шагали – высокий, сердитый властитель и невысокий, округлый внешне шеф Тайной коллегии кавалер Кларик, вызывая у просвещенного зрителя разного рода ассоциации.

– Светлейший, – почтительно обратился Кларик к Властителю.

– Кто здесь? – оглянулся Светлейший. – А, это вы, Кларик. Что там у вас?

– Все меры относительно Претендента мною приняты. Я почтительно прошу разрешения отбыть к Дол-редуту для осуществления некоей операции, детали которой вы изволили обсудить со мной накануне.

– Да, – отрывисто сказал властитель Эрнст. – Конечно. Отбывайте.

И пошёл дальше.

– М-да, – сказал, наконец, маг. Повод для столь неопределённого высказывания был весьма уважительный. Прибайхрайтэрлэндсколесье выглядело как-то не так. Деревня утопала в зелени садов, дома вроде бы были целы и невредимы, но…

– Ни одного дыма, – вздохнул Бухэ Барилдан. – Они тут что, мясо сырым едят?

– Тихо как, – сказала Аманда.

– Хоть бы корова промычала, – вздохнула Белинда и потесней прижалась к Микки. Микки покосился на неё и расправил плечи. Получилось плохо, поскольку к расправленным плечам должен прилагаться уверенный взгляд, а с этим у Микки в миг сей были большие проблемы.

– Так может, нет их, коров-то, – сказал маг.

Все помолчали, глядя на деревню. Покидать опушку леса, надёжно укрывавшую их от новых неприятностей, покидать категорически не хотелось. Даже Бэйб, Бойб и Буйб утратили свою обычную живость и тихонько сидели подле Микки.

– Скажете тоже, – неуверенно сказала Белинда, – какая же деревня без коров-то.

Маг не ответил.

Белинда осторожно перевела взгляд на Микки. Лицо владетеля Бленда показалось ей незнакомым. В нем словно сталь проступала, таким оно было серьёзным и мрачным.

– Пошли, – сказал юный с’Пелейн, и действительно пошёл, раздвигая густой подлесок.

– Пошли, – сказала Белинда и пошла за владетелем Бленда. Следом затрусили свиньи.

Маг вздохнул – он предпочёл бы выяснить всё путём визуального наблюдения с опушки, но тоже пошёл. Бухэ Барилдан очень вежливо подтолкнул в спину мешавшую ему пройти Аманду, вынудив её тем самым сделать несколько чрезмерно быстрых шагов вперёд.

В общем, так или иначе, но все пошли следом за Микки.

Они шли по полоске зеленеющей ржи. Глаза у всех были серьёзные, а у Аманды с Белиндой даже немного напуганные, и каждый невольно поглядывал на покрытую копотью пожарища одинокую трубу – всё, что осталось от дома.

– Здесь был пожар? – спросила Белинда.

– Не знаю, – ответил Микки, глядя на чернеющую трубу. – Вот ещё один.

– Где? – спросила Аманда.

– Левее смотри.

– Ага… вижу, – сказал Аманда, углядев ещё одно пожарище – закопчённую печь посреди кучи золы. Белинда снова украдкой взглянула на своего возлюбленного. Лицо Микки стало ещё жестче, скулы затвердели, рот сжался в прямую линию.

Более пожарищ на пути не попадалось. Дома стояли целые, на вид невредимые. Теперь они шли по деревенской улице, жуткой в своём безмолвии.

Хоть бы собака облаяла, подумал Хромой Сом.

– Никого, – выдохнула Аманда.

– Ты чего это? – спросила Белинда у подруги. Та слабо улыбнулась в ответ.

– Что-то мне нехорошо.

Вид у Аманды действительно был неважный. Вдова меченосца была бледна, и зажимала рот ладонью. Её вроде как тошнило.

– Ты куда? – сказал Микки. Слова эти обращались Бухэ Барилдану, который решительно свернул к ближайшему двору.

– Посмотреть, – ответил здоровяк. – Вдруг еды найду.

Мысль эта неожиданно показалась весьма здравой. Все вдруг вспомнили, что ничего не ели со вчерашнего дня, а здоровяк уже шёл по двору, постепенно ускоряя шаг.

В дом вваливались уже гурьбой, торопясь и мешая друг другу. Внутри царила обстановка присущая дому, который покидали в спешке – всё перевёрнуто, какая-то рухлядь на полу.

– Сейчас, – деловито сказал Бухэ Барилдан, откидывая крышку люка, вделанного в пол, – сейчас посмотрим, что тут в погребе.

Все остальные сгрудились вокруг, нетерпеливо наблюдая за алхиндцем, спускающимся в погреб, из которого и впрямь тянуло какими-то съестными запахами.

– Сейчас, сейчас, – нараспев бормотал в глубинах погреба Бухэ Барилдан, – отойдите! Темно же!

Все тут откликнулись на призыв, люди ведь воспитанные были, каждый совершил некое движение, но результат был удивительный – все ещё теснее сгрудились вокруг, отчего в погребе, само собой, светлее не стало. Бухэ меж тем уже лез обратно, прижимая к груди какую-то снедь. В голосе его сквозили по-настоящему нежные нотки, когда он выбрался наверх и шмякнул о пол увесистую кадушку, на крышке которой лежал увесистый окорок.

– Вот, – сказал Бухэ, любовно поглаживая окорок. Затем он молодецким движением выбил крышку – по дому распространился резкий запах квашеной капусты, вынул из-за голенища нож и принялся разделывать окорок. Все жадно принялись за еду, приминая капусту в горсть, ухватывая куски окорока, смачно жуя и, даже, о ужас! громко чавкая. Кто-то, может, скажет, что квашеная капуста и окорок – это невкусно. Но, видите ли, в чём дело… в вопросах вкусовых ощущений многое зависит от привходящих обстоятельств. Так блюдо, за которое в ресторане уплачено двадцать уедов, просто не может быть невкусным. Кабачковая икра, со свистом уплетаемая на пикнике, отчего-то совершенно не естся дома. Длительное воздержание делает очень вкусной любую еду.

Потом в доме как-то вдруг потемнело, и некий растерянный бас сказал:

– Э-э-э… Приятного аппетита.

Дверной проём практически целиком закрывал здоровенный мужчина, и вид при этом имел весьма изумлённый.

– Кушайте, кушайте, – печально говорил владелец растерянного баса. Впрочем, теперь мы имеем возможность познакомиться с ним поближе. Владельца баса звали Купа Лоск, он являл собой довольно крупный образчик мужчины традиционно селянской наружности – крепкие мозолистые руки, крупные черты лица, широкая кость, усы, печален же он был вовсе не по причине появления нежданных гостей. Гости, к слову сказать, в подобном словесном стимулировании нисколечко не нуждались. Сидя за столом, они с аппетитом поглощали всё, что смог предложить им Купа Лоск.

– И сколько их было? – спросил Микки.

Хромой Сом внимательно посмотрел на владетеля Бленда. Юный с’Пелейн был весьма серьёзен. «Ох» – подумал маг. Ему вдруг пришло в голову, что Микки в этот миг как никогда более похож на Претендента.

– Сотня, – ответил Купа Лоск. – Старосту убили, дома пожгли.

– Как убили? – дрогнувшим голосом спросила Белинда.

– Спьяну, – вздохнув, ответил Купа Лоск. – Вечером напились, и… пошли в разгул.

Все замолчали, всяк про себя обдумывая услышанное.

– Давайте спать, – сказал Микки. – Завтра нам рано вставать.

Все, за исключением Купы Лоска, удивились тому обстоятельству, что юный с’Пелейн начал отдавать указания.

– Зачем? – первой очнулась Аманда.

– Мы идём в Бленд, – сказал Микки. – Лошадей нас у нас нет, так что пойдём пешком. Посему встанем пораньше.

И все начали готовиться ко сну. Хромой Сом на отведённом для ночлега сеновале, некоторое время лежал с открытыми глазами, слушая заливистый храп Бухэ Барилдана и дивясь про себя столь стремительно формирующейся у людей привычке повиноваться Микки с’Пелейну. Впрочем, длилось это недолго – через несколько минут усталость взяла своё.

– Кстати, – сказал комендант Захариус. – А как вы сюда попали?

– Это детали, которыми вы смело можете пренебречь, – отвечал на это кавалер Кларик. Здесь надо отдать ему должное: шеф далеко не всякой Тайной коллегии осмелится собственноручно явиться в логово врага, пусть даже и для очень важного разговора. – Сами понимаете, в наших с вами интересах вести подобного рода переговоры лучше с глазу на глаз.

– Я понимаю, – с оттенком лёгкого нетерпения в голосе сказал комендант Захариус. – Давайте лучше ещё раз обсудим все условия.

– Хорошо, – сказал кавалер Кларик самым покладистым тоном. Он опёрся локтями о стол, и лицо его, и так не очень хорошо видное при неверном свете свечи, целиком оказалось скрыто капюшоном. – Вы сдаёте нам Дол-редут, – при этих словах комендант Захариус сморщил лоб в недовольной гримасе. – И я лично передаю вам двадцать пять тысяч уедов. Кроме того, вы получаете право на земельный надел в Южной области и статус гражданина Дакаска. Ещё десять тысяч я передам вам прямо сейчас в качестве задатка.

И кавалер Кларик вынул откуда-то из складок своего плаща увесистый мешок и положил его на стол, отчего мешок издал глухое позвякивание. Лицо коменданта Захариуса разгладилось. Чувствовалось, что прослушивание перечня ожидаемых благ и вид мешка доставляют ему удовольствие.

– Факт сотрудничества, – продолжал меж тем кавалер Кларик, и лицо коменданта снова сморщилось словно от зубной боли, – будет скрыт от широких масс.

– И вы оставите в живых моих людей, – сказал комендант Захариус.

– Да, – легко сказал кавалер Кларик, – конечно. А сейчас я вас, пожалуй, покину. Ночь коротка, а мне ещё надо успеть вернуться и отдать необходимые распоряжения.

Глава 6,

в которой

читатель знакомится с постоялым двором «Перекрёсток»;

наши герои обзаводятся лошадьми

, и появляется наш старый знакомый;

также читатель в который уже раз убедится, что быть предателем – не так уж и выгодно

Для того, чтобы как можно нагляднее уяснить диспозицию, составители хроник предлагают снова обратиться к помощи нашего знакомого грача. Грач покладисто взмывает и парит над землёй, давая нам возможность обозреть окрестности с высоты птичьего полёта. Взгляду открывается прелюбопытная картина: на перекрёстке Южно-Вентанской дороги и Саабитского тракта стоит трактир с постоялым двором «Перекрёсток», причем складки местности, растительность и частокол, коим ограждён «Перекрёсток», не дают возможности тому, кто движется по Южно-Вентанской дороге видеть тех, кто движется по Саабитскому тракту, и наоборот.

Обстоятельство, которое едва не оказалось роковым для наших героев.

В то время как армия Дакаска приступила к осаде Кобурга, корпус кавалера Яхтица отделился от основных сил и, согласно плану вторжения, любовно разработанному Генеральным штабом армии властителя Эрнста, двинулся в Южные области Вентаны. Стратегическая обстановка сложилась так, что корпус Яхтица, по плану получивший название Южного Флангового Отдельного, сопротивления на своём пути не встретил. Разумеется, это способствовало возникновению легкой эйфории, выражавшейся в некотором небрежении нормами воинской дисциплины.

Конный патруль Южного Флангового корпуса кавалера Яхтица приближался к «Перекрёстку» по Южно-Вентанской дороге. Пленный из числа местного населения, незадолго до описываемых событий удачно пойманный и допрошенный, показал, что поблизости имеется весьма приличный трактир, где в избытке можно найти горячительных напитков и различных закусок. Кому-то может показаться странным, что пленный дал именно такие сведения. Таким людям мы ответим, что человек, как правило, отвечает на те вопросы, которые ему задают. Кому-то может показаться странным, что дакаскцы задавали именно такие вопросы. Таким людям мы посоветуем внимательно перечитать предыдущий абзац.

Полученные сведения придали дакаскцам сил, и поэтому конный патруль приближался по Южно-Вентанской Дороге к «Перекрёстку» довольно бодрой рысью и с улыбками на лицах. Одновременно с ними, но по Саабитскому тракту, к трактиру приближался Претендент со товарищи.

На свою беду дакаскцы оказались у трактира на несколько мгновений раньше; их хватило, чтобы спешиться и радостной толпой ринуться к «Перекрёстку». Там они образовали небольшую толчею – и само собой им было не до того, что творится за их спинами. Толчее способствовала узкая дверь – дань сильным южным ветрам, господствовавшим в здешних краях весной.

Наши герои размеренным, но усталым шагом вышли из-за изгороди. Впереди, как повелось в последнее время, шёл Претендент. Следом шёл маг. Увидев дакаскцев, все замерли на миг. Хромой Сом аккуратно ухватил Микки за рукав, с целью увлечь его обратно за изгородь. Однако этому весьма разумному намерению сбыться было не суждено, поскольку Претендент, напротив, шагнул вперёд, на ходу поднимая с земли кстати подвернувшийся дрын. То, что его держали за рукав, он, кажется, попросту не заметил. Глаза Буйба полыхнули восторженным огнём – он первым из наших героев понял, что собирается сделать Микки. Само собой, Буйб ринулся следом, увлекая за собой Бэйба и Бойба.

– Взять их! – заорал Микки…

Те солдаты патруля, что ещё не успели войти в трактир, оглянулись. Картина, которую они узрели, многим из них показалась препотешной: молодой человек, с вытаращенными глазами и разинутым ртом, размахивающий неубедительного вида палкой и три свиньи в забавных рогатых шлемах. Похоже на бродячий цирк. Правда, похоже.

…и с бега, на широком замахе, ударил ближайшего к себе дакаскца, сделав полтора оборота, что начали пляску битвы. В следующий миг в толпу врезались боевые свиньи Ортаска, и дакаскцы сразу утратили интерес к еде и питью, что ждали их за дверью «Перекрёстка». Микки бросил дрын и, нагнувшись хищно, потянул у оглушенного дакаскца из ножен меч. По всему, душа его требовала вражеской крови. Раздался недружный вопль – это друзья Микки с’Пелейна, не пожелавшие бросить своего товарища в бою, бежали на подмогу, подбадривая себя молодецкими воплями, и первым летел с выражением лица столь свирепым, что остальных попросту заметно не было, Бухэ Барилдан. Понять его можно: слишком долго здоровяк был вынужден обходиться без любезных его сердцу развлечений

Боя, впрочем, не получилось. Патруль, если его таковым ещё можно называть, должного сопротивления оказать не смог. Слишком резким оказался переход от обыденного к трагичному. Не спорьте, ибо, когда тебе в бедро своим рогом вонзается девятипудовая свинья – это, конечно, трагично. Хотя с какой стороны посмотреть: кому-то это, конечно, может показаться забавным. В основном это люди, которые с кульком жареной кукурузы пялятся на большую белую простыню в надежде развлечься. Так или иначе, всё закончилось полной победой Претендента. Обошлось без пролитой крови – вовремя подбежавший маг удержал Микки.

Он обхватил руками бурно дышащего Претендента и здесь случилось странное. Маг услышал некий сухой костяной стук. Словно где-то невообразимо далеко, в прекрасных небесных чертогах Господь перекинул на счётах костяшку; и неведомая печаль охватила сердце мага.

А в сторонке Аманда сидела на притоптанной траве двора, неизящно опёршись рукой о землю.

Её тошнило.

– Пожалуй, пора тебе встать, – сказал Буба.

Эрвин посмотрел на него и ничего не сказал. Про себя же подумал, что Буба прав – пора ему встать. Сколько дней прошло? Пять, десять? Чувствовал он себя не очень хорошо, но… почему бы не попробовать. Мысли, глодавшие его во время вынужденного бездействия, он старательно от себя отгонял, поскольку они всё время норовили свалиться в мрачное русло. В то, что жене его и друзьям удалось спастись, он верил слабо. Совсем не верил, точнее говоря. Если хотя бы малая толика слухов о чёрных рыцарях была правдой, то шансов спастись у Микки и его друзей было немного.

Точнее, не было совсем.

Эрвин, кряхтя совсем уж по-старчески, привёл своё тело в сидячее положение. Немного отдохнул от этого непомерного усилия, затем встал и сделал несколько шагов. Тело слушалось плохо, и Эрвин с тревожным любопытством прислушивался к новым для себя ощущениям. Сильно кружилась голова, во всём теле была какая-то мерзкая слабость, вынудившая Эрвина ухватиться за дверной косяк.

– Ишь раздухарился. Хватит для начала, – ворчливо сказал Буба, внимательно следивший за меченосцем. И Эрвин послушно лёг на топчан.

Впрочем, всё оказалось не так уж и плохо. Уже через два дня Эрвин позволил себе прогулку по двору, а на третий день отправился в лес. Поначалу следом плёлся Буба, что-то беззвучно ворча себе под нос – надо полагать, что-нибудь о легкомыслии отдельно взятых и раненых на всю голову меченосцев, но затем, убедившись, что Эрвин чувствует себя вполне сносно, вернулся домой. Оставшись один, Эрвин позволил себе слегка развлечься. Он подобрал довольно увесистый сук и сделал выпад, имитируя бой на мечах. «Ага», сказал он сам себе, чувствуя, как боль отдаётся в груди – особенно там, куда несколько недель назад вошёл второй арбалетный болт. Но всё-таки было в этих ощущениях нечто приятное, сродни возвращению домой после долгой разлуки.

И Эрвин пошёл по лесу в поисках подходящей поляны, на которой можно было бы проделать упражнения из рекомендованного Орденом комплекса восстановительных упражнений.*** Однако этому благому намерению сбыться было не суждено.

(***Просим прощения за тавтологию, но здесь мы бессильны. Эрвин действительно собирался делать упражнения из комплекса восстановительных упражнений. – Прим. сост. хроник).

Сначала Эрвин услышал голос. Звучный, полный выразительных интонаций. Понять о чём шла речь, впрочем, было совершенно невозможно. К тому же было в этом голосе нечто нечеловеческое. Возможно, то, что он был очень сильный и шёл будто бы откуда-то сверху, из уст, расположенных выше человеческого роста.

Принимая все меры предосторожности, меченосец подкрался к поляне, с которой был слышен означенный голос. Поляна на вид была очень даже подходящая для выполнения упражнений из комплекса восстановительных упражнений, однако заниматься на ней было невозможно, поскольку она была занята.

– Ну раздражает и всё, что ты будешь делать, – звучно сказал голос. – Бесит, говоря попросту. Бе-сит.

Эрвин, сидя на корточках, заворожено, с приоткрытым от изумления ртом смотрел из густых зарослей лесной смородины, как довольно приличных размеров дракон то сидит на задних лапах, то нервно вскакивает и начинает ходить туда-сюда, не переставая при этом говорить.

– Нет, ну какова вероятность того, что я снова смогу переместиться именно в ту точку? Почему я не могу… хотя один раз ведь смог! (Здесь дракон встал и потряс когтем, будто обращая чьё-то внимание на данный факт) Но ведь это случай, а нужна твёрдая вероятность. Нужны какие-то ориентиры, какой-то набор указателей. Как это было в той книге написано? Мелкий шрифт, ерунда какая… Система координат, вот. Да ну его за горизонт, что за название такое – «система координат»? Надо будет придумать другое более ёмкое название. Упорядоченная куча меток для мгновенного путешествия между мирами, вот! укэмэмэпэмэмэ, сокращённо говоря. Красиво звучит…

Здесь дракон остановился и слегка зажмурился, отдавая дань красивому звучанию только придуманного им термина. Затем снова начал ходить.

– Но где теперь их искать? И свиньи эти, я просто уверен, что их не забывал!

И примерно полчаса такого вот полного, с точки зрения меченосца, бреда. Возможно, это продолжалось бы и дольше, но у меченосца затекла нога, правая, если кому интересно. Эрвин перенёс тяжесть на левую ногу, и, конечно же, под нею тут же предательски хрустнула ветка, и меченосец потерял равновесие.

Дракон среагировал молниеносно. Эрвин, упав на спину, оторопело смотрел, как могучая струя пламени с тяжким басовитым гудением проносится сквозь кусты прямо над ним и образует обширный очаг возгорания, в центре которого и очутился меченосец. Эрвину как-то разом стало не до конспирации, он вскочил, с проклятиями проломился сквозь горящий кустарник на поляну и там закружился, сбивая пламя и шипя от боли.

Основным итогом стычки стало то обстоятельство, что отныне отряд Претендента обрёл оружие и, самое главное, коней, так что до замка Бленд наши друзья добрались даже раньше, нежели рассчитывали.

Грохоча цепями, плавно опустился подвесной мост. Ворота распахнулись и навстречу владетелю Бленда выступили два нарядно одетых человека.

Впереди с подносом, на котором красовался доверху наполненный вином кубок, выступал напряжённо улыбающийся Гжегож Окорункву. Следом шёл симпатичный молодой человек с мясом-горчицей на блюде. Всегда считалось, что в подносимой дорогому гостю пище главным было именно мясо-горчица, но при этом отчего-то первым всё равно подавался кубок с вином.

– Добро пожаловать в своё владение, – сказал господин Окорункву и протянул поднос с кубком.

– Что-то маловато их, – пробормотал себе под нос Хромой Сом.

– Да-да, – ревниво поддакнула Белинда, – могли бы и попышней встретить своего лорда.

Микки с’Пелейн покосился на подругу сердца своего, сделал три шага вперёд, пригубил из кубка, заботливо поданным ножом отрезал кусочек мяса, макнул его в горчицу и сунул в рот.

– Вкусно, – сказал он, тщательно пережёвывая пищу. – Очень вкусно. Спасибо. В замке есть доктор?

– Кто-то ранен? – спросил Гжегож Окорункву.

– Аманда заболела, – ответил Микки. – Надо бы показать её врачу.

– Мой лорд, – улыбка на лице Гжегожа Окорункву стала ещё напряжённей оттого, что говорил он словно чревовещатель – стараясь не шевелить ртом. – Есть одно дело.

Некоторое время Микки смотрел на своего управляющего, затем оглянулся и одарил вопрошающим взглядом Хромой Сома. Маг в ответ еле заметно пожал плечами. Микки снова уставился на Гжегожа. Улыбка на лице господина Окорункву стала похожа на гримасу.

– Потом, – сказал Микки и шагнул в ворота, размышляя на ходу – не стоит ли, пока не поздно, сменить управляющего. Мимо него в ворота, сопровождаемые негодующим хмыканьем Белинды, протрусили боевые свиньи с ярко выраженной на мордах надеждой поживиться чем-то вкусным. Микки, скупо улыбнувшись свинячьей выходке, вошёл в замок. Загрохотало, испуганно вскрикнул кто-то из девушек – Микки не успел понять кто, и что-то с тяжким лязгом ударилось о булыжник, коим был мощён вход, так, что владетель Бленда подошвами ощутил тяжесть удара.