Тайна Эдвина Друда

- В заповеди сказано, не убивай. Никогда не убивай, сэр! - Тут мистер Сластигрох выдержал укоризненную паузу, как будто собеседник утверждал, что в заповедях сказано: "Немножко поубивай, а потом брось".

— Самая лучшая форма учтивости, независимо от того, где человек воспитывался, — возражает Эдвин, — это не совать нос в чужие дела.

От милого всё мило.

Наши привязанности, как бы они не были похвальны, не должны в сей бренной жизни управлять нами; наоборот, мы должны руководить ими, даже управлять ими.

Нет ничего малого для истинного душевного величия.

Он просто был верен своему долгу как в малом, так и в большом. Таковы всегда настоящие люди. Таковы они всегда были, есть и будут. Нет ничего малого для истинного душевного величия.

Он только смотрел на меня - и я становилась его рабой. Сколько раз он заставлял меня понимать его мысли, хотя не говорил ничего, сколько раз он приказывал мне молчать, хотя не произносил ни слова. Когда я играю, он не отводит глаз от моих пальцев; когда я пою, он не отрывает взгляда от моих губ. Когда он меня поправляет и берет ноту или аккорд или проигрывает пассаж - он сам в этих звуках, он шепчет мне о своей страсти и запрещает выдавать его тайну. Я никогда не смотрю ему в глаза, но я все равно их вижу, он меня заставляет. Даже когда они у него вдруг тускнеют - это бывает - и он словно куда-то уходит, в какую-то страшную грезу, где творятся, я не знаю, какие ужасы, - даже тогда он держит меня в своей власти - я все понимаю, что с ним происходит, и все время чувствую, что он сидит рядом и угрожает мне.

Счастливое будущее? Может быть! Но достоверно только то, что ни одному из них не кажется счастливым настоящее.

Его любовь к ближнему настолько припахивала порохом, что трудно было отличить ее от ненависти.

Многие из нас желали бы читать звезды, если бы могли, но никто не знает еще и, вероятно, никогда не узнает в своей земной фазе существования звездную азбуку, а без азбуки нельзя читать на каком бы то ни было языке.