Оксбридж

Посвящается всем «птенцам» Оксбриджа и моей сестре, самой невероятной девушке на свете.

Пролог

Сидней, Австралия, 2010 год.

Тридцать рядов, в каждом – двадцать пять кресел, яркие лучи проектора, направленного на сцену. Все это он видел не в первый раз. За последние годы подобные встречи с его поклонниками стали привычными.

Он стоял за тяжелыми портьерами старого кинотеатра и впервые за всю свою непродолжительную литераторскую карьеру боялся выйти на этот яркий белый свет, к людям, которые за многие тысячи километров от его дома так восхищались им.

Высокий, но немного сутулый мужчина с зачесанной назад копной каштановых волос, держа в руке микрофон, расхаживал по сцене. Известный австралийский журналист Кэлвин Салливан, наконец, смог «притащить» его сюда и теперь уверенно мерил сцену широкими шагами, подготавливал публику.

– Я впервые встретился с этим парнем, если его так можно назвать, в его-то возрасте, – зал рассмеялся, – четыре года назад, в Лондоне. Тогда до выхода его второй книги оставалось полтора месяца, первая же, после трех недель продаж, стала английским бестселлером, а через какое-то время и мировым. Уже тогда он показывал такой потенциал, которого я не видел ни в ком другом.

Том стоял и готовился к очередному «сеансу фарса», так он обычно называл встречи с поклонниками. Но на этот раз все было гораздо сложнее, и только он мог понять масштабы надвигающейся «катастрофы». Тем временем Салливан уверенно продолжал свою речь: «Но еще более примечательно, что в его творчестве наш родной континент, где сегодня мы с честью принимаем его, занимает особенную часть. И было бы большой ошибкой, если сегодня он не приехал сюда. Позвольте представить вам… Мистер Томас Хейнс».

 Том в последний раз глубоко вдохнул, резко выдохнул, а затем неуверенным шагом вышел на сцену. Яркий свет бил в глаза и ему пришлось на мгновение зажмуриться. Кэл приветственно похлопал его по плечу, пожал руку, и указал на два стула. Томас натянуто улыбнулся и, развернувшись лицом к залу, поклонился. Раздались громкие овации, кто-то даже свистел.

 Прежде чем Кэл дал старт вопросам из зала, он задал Тому свой. Тот самый вопрос, который повторялся на каждой подобной встрече.

– Томас, – Кэл наклонился к нему настолько близко, насколько могло позволить ему расстояние между стульями. – Я знаю, ты никогда не отвечаешь на этот вопрос. Но, может быть, ты сделаешь исключение для такой «исключительной» публики, как твои австралийские поклонники.

– Посмотрим, – Том улыбнулся и посмотрел в глубину зала. Там было так темно, что он не мог разглядеть ни одного лица. Но все же, он чувствовал, как все вокруг «пожирают» его глазами.

– Невозможно, чтобы за такой героиней, главной движущей силы целой серии твоих романов, не стояла настоящая женщина, из плоти и крови. Которая, наверняка, оставила в твоей жизни такой глубокий след, и так вдохновила тебя. Не так ли?!

 «Ну, вот опять! И почему ОНА никому не дает покоя. Как-будто с разрешением этого вопроса все смогут постичь его писательскую натуру, а заодно и его натуру мужскую. Не затем ли он заключил свои воспоминания о ней в ряды черных букв, чтобы навсегда распрощаться с ней настоящей? Он так надеялся, что никому не будет и дела до его личности, но этим вопросом они раз за разом бередили его старые раны, которые по приезде сюда снова открылись, еще сильнее, чем прежде.

 А может ему стоит ответить? Впервые выговориться сотням незнакомых людей. Может быть, стоит признать ее роль? Вспомнить и рассказать им, какой была ОНА.

Первая часть

Кембридж, Великобритания, апрель 2004г.

1.

Наверное, это было чертовски плохой идеей, откладывать празднование дня рождения на субботу. Но ведь тогда никто не ожидал, что к выходным вместо солнечной и такой приятной апрельской весенней погоды, их будет ждать холодный непрекращающийся дождь. Ближе к полудню, температура резко упала, и дождь неожиданно сменился чем-то похожим на снег. Уже в три часа дня к снегу прибавился ветер, и теперь то, что начиналось с утра как безобидный дождик, превратилось в настоящую метель.

 Деревья, уже начинавшие покрываться листвой, склонялись под порывами ветра, провода со скрипом качались, а соседская калитка, которую по опрометчивости забыли закрыть на щеколду, теперь надоедливо стучала о забор. Снег покрыл дороги, тротуары, крыши – он был везде, от него невозможно было скрыться.

 Как только Том толкнул тяжелые двери и вышел из здания колледжа, то сразу же пожалел, что надел легкую обувь. Подошва была слишком тонкой для такой погоды и неминуемо промокла бы. И теперь ему оставалось думать только о том, как добраться до дома и сохранить ноги сухими.

Если бы хоть кто-то сейчас узнал его в человеке грациозно перескакивающим через лужи, то по городу тут же поползли слухи о том, что «зеленый профессор», как за глаза называли его студенты и преподаватели, подрабатывает в танцевальном кружке.

И все же… Промокли у него не только ноги. Ведь Диана его еще с утра предупреждала, чтобы он взял с собой плащ, но он не послушал ее. Лишь отмахнулся рукой, нехотя положил в кожаный портфель складной черный зонтик, но от того, что снег летел наискосок, от него было мало толку. Его брюки и полы пиджака можно было выжимать, ступни неприятно хлюпали в ботинках, и только голова была сухой – это было единственное, что смог защитить зонт.

 Всю дорогу он сдерживался, но как только закрыл за собой входную дверь, то тихо ругнулся, так чтобы Диана не услышала.  Сбросив с себя мокрые ботинки и поставив раскрытый зонт в угол, он, только тогда, закричал на весь дом:

– Ди, я дома!

– Слышу тебя. Я же говорила, что ты промокнешь?! – голос ее звучал глухо, вероятно она была на втором этаже.

– Да, и была права. Ты наверху?

– Да.

 Он быстро поднялся по крутой узкой лестнице, привычно пригнулся на последней ступеньке, чтобы не удариться головой о балку, и вошел в небольшую спальню, найдя Диану в очень интересной позе. Она стояла на низком табурете и пыталась дотянуться до самой глубины верхней полки встроенного шкафа. Ди хотела достать несколько теплых вещей, которые не так давно убрали с надеждой, что они больше не понадобятся до самой осени. Этого она не любила, хотя всегда знала – если живешь в Англии, нужно быть готовым ко всему. Ди это прекрасно понимала, но за всю жизнь так и не примирилась с этим.

– Дай мне, я достану, – Том протянул ей руку.

– Не стоит, сама справлюсь. Ты лучше иди, переоденься. Нам только не хватало, чтобы ты заболел. Наверняка ведь промок с ног до головы. А я решила просто пару пледов достать.

 Он думал, что Ди откажется от идеи собрать всех гостей на улице, из-за этой ужасной погоды, и явно недооценил пылкость и решительность своей невесты.  Когда он сказал ей об этом, она только громко ответила:

– Ты что?! Разве мы не для таких случаев купили навес, на него ушло три моих аванса. Нет, Томас, мы соберем гостей на улице!

И Том не стал ей возражать.

Он вошел в ванную комнату, снял с себя промокший пиджак и рубашку, включил горячую воду. За спиной послышался звук захлопывающейся дверцы и шаги, скрипнули половицы на лестнице, Диана ушла вниз. Том, наконец, смог закрыть дверь, защелкнуть внутреннюю щеколду и остаться в полном одиночестве.  Он стянул с себя мокрые брюки и белье, и встал в горячие, почти обжигающие струи душа.

 В минувшую среду был его день рождения. Томасу исполнилось 35. Ему казалось, что это много – его друзья, коллеги и студенты были иного мнения.

 Том в свои годы был одним из самых молодых преподавателей Кембриджского университета, с докторской степенью по физике. Он приехал сюда в 21. Сначала он долго изучал, затем стал преподавать теоретическую физику, многих смог расположить к себе ответственностью и внимательностью, и количество гостей на сегодняшней вечеринке должно было это подтвердить.

Студенты уже успели его поздравить.  В тот день они преподнесли ему записную книжку в кожаном переплете и одно из первых изданий романа Диккенса, все знали: литература была тайной страстью профессора Хейнса.

 Диана в тот день приготовила вкусный романтический ужин. А в перерыве между вторым и десертом преподнесла подарок – новую рубашку, которую она купила в Лондоне, на Риджент-стрит, и подшивку всех статей, что Том написал для университетского журнала. Он, уже по некоторой привычке, без особого энтузиазма порадовался ее подаркам.

Мать и отец позвонили с поздравлениями накануне, в пятницу вечером. И хотя они принесли свои извинения, Тому было уже все равно. Он свыкся с их поведением по отношению к единственному сыну и спокойно на все «закрывал глаза».

Зеркало в ванной комнате запотело, поэтому Том аккуратно вытер его сухим полотенцем и только теперь смог разглядеть в нем себя.

 Да, ему теперь было 35, но его лицо было по-детски свежим, хотя немного печальным. Две предательские морщинки залегли на лбу, но такое случается с людьми в его возрасте. Ему было необязательно бриться каждый день, он мог делать это только раз в три дня. Внешность его была скорее заурядной, чем примечательной. Ему не нравилась форма его носа и подбородка, но он старался не часто вспоминать об этом. Он был достаточно стройным, но считал свое телосложение обычным. Во всем его облике выделялись только две вещи: бледно-голубой цвет его глаз и высокий рост, почти 6,3 фута.

Его никогда не считали красивым, ни он сам, ни другие. И хотя многие замечали, что Том довольно мил, он намеренно игнорировал эти замечания.  Он всегда считал, что привлекательность не должна быть для мужчины главной, особенно когда его единственными проблемами были, что напишут его студенты на экзамене, и что его невеста затеет в очередной выходной.

 С Дианой Коул он познакомился на третий год своей учебы в Кембридже. Диана была второкурсницей, училась социологии, помогала продвигать экологические лозунги, и подрабатывала в комитете по расселению. Она и тогда была красавицей – стройная, черноволосая, с западающими в душу миндалевидными зелеными глазами. Но сейчас, с годами приобретя более женственные округлые формы, она стала выглядеть куда более соблазнительно и привлекательно. Тому повезло!

Сначала они просто дружили. С трудом находили общие темы для разговоров, но все же дружили. У Дианы было много поклонников, но она предпочитала проводить свое свободное время с Томом, с этим тихим пареньком, вечно погруженным в книги и носящим одну рубашку две недели подряд. И только спустя два года, Том, набравшись смелости, впервые позвал Ди на настоящее свидание. Теперь им необязательно было все время разговаривать. А через пять лет «таких» отношений, Том сделал Диане предложение. За неимением других кандидатов на ее сердце, она согласилась, но предложила отложить свадьбу. Пошутила, что в статусе невесты ей будет проще бросить Тома, если он ей надоест. В тот год ей исполнилось 25, ему 28. Тогда он готовился к защите докторской. Диана же так и не стала ни социологом, ни защитницей окружающей среды, но все так же работала в комитете по расселению.

Он стоял и вспоминал свое прошлое. Стоял и смотрел на себя грустными и опустошенными глазами. А такого взгляда не должно быть у именинника.

Пока он был в душе, Диана приготовила для него брюки, отгладила новую рубашку – свой подарок, рядом положила пару свежих носков. Эта форма одежды была уже привычна для него, он носил это каждый день, даже по выходным. И ему это нравилось, или, по крайней мере, казалось, что нравится.

Когда Том уже спускался на первый этаж, чтобы помочь Ди с приготовлениями, в парадную дверь позвонили. Он тут же открыл дверь. На пороге, вся взъерошенная и раскрасневшаяся от холода, стола Лили старшая сестра Дианы. А за ней маячил высокий, долговязый шестнадцатилетний парень, ее сын. Том не успел их даже поприветствовать, а они уже влетели в холл, и быстро начали скидывать с себя обувь.

– Лили приехала! И Тони! – прокричал Том так громко, чтобы Ди в кухне услышала его. И тут же представил ее недовольное лицо, которое она всегда делала при упоминании ее сестры и племянника.

– Погодка ужас. В городе еще ничего, но у Вас же это не город, а большая деревня. Как вообще вы тут живете?!

Семья Дианы была из Манчестера, там же сейчас жили ее родители. А Лили уже несколько лет была вдовой, жила с сыном в Лондоне, и не теряла надежду на то, что когда-нибудь они перевезут в большой город и «тетю Диану». А каждый свой приезд Лили всегда начинала с разговоров о том, что Том вовсе не любит Ди. «Ведь если бы он по-настоящему любил ее, то давно бы бросил свою работу, и они бы перебрались в столицу». Вот и сегодня, не успев даже снять с себя верхнюю одежду, она уже начала называть Кембридж «большой деревней».

В это мгновение Диана вышла в холл, чтобы поприветствовать сестру, в переднике и с большим мерным стаканом в руках.

– Боже, ты все сама готовишь?! Дай помогу, а то ты и до ночи не управишься. И да, – Лили достала из сумки бутылку вина и протянула Тому, – с днем рождения.

Через пару минут все, под строгим руководством Ди, стали готовиться к празднику. Лили помогала Диане на кухне, Том расставлял на улице мебель, а Тони отправили наверх, в гостевую комнату, чтобы он никому не мешал.

– Он наказан! Не могла же я его оставить одного в городе. Он наверняка бы сбежал к своим дружкам, и я бы завтра забирала его из участка, снова. А когда он рядом, мне как-то спокойней.

 Том знал, что Тони был проблемным подростком. С такой матерью, как Лили, было неудивительно, что он искал свободы. И Тому было искренне жаль его, ведь Тони потерял отца так несвоевременно, и теперь некому было объяснить парню, «что за штука такая – жизнь». Ди несколько раз просила Тома поговорить с мальчуганом, но, то ли Том еще «не дорос» до общения с детьми, то ли Тони был уже не ребенком. При обсуждении этого вопроса Тому всегда было неловко, поэтому изредка появляясь на кухне, он старался не встревать в разговор Лили и Дианы. Он быстро расставил стулья за большим столом, приготовил гриль для розжига, и сложил пледы в углу, на ящиках.

Тому не хотелось такого торжества. Он с легкостью мог обойтись лишь тем ужином, приготовленным Дианой, и поездкой на ланч к родителям. Он не хотел, чтобы те немногие, кого он называл своими близкими приятелями и коллегами, увидели Тома в этой «дешевой» обстановке его жилища, да еще и в компании будущей свояченицы, очень любившей крепкие напитки. Диана так же была не в восторге от сегодняшнего вечера. Но все, что ей оставалось – это смириться с положением дел, и надеяться, что когда-нибудь их будет ждать торжество с настоящими цветами в дорогих вазах, столовым серебром, и именами гостей на ламинированных карточках.

Уже через час начали приходить первые гости, и по их лицам можно было сразу понять – они не рады тому, что им придется полвечера сидеть на улице.  Но сказать об этом вслух не давали приличия.

Тому что-то дарили. В больших и ярких упаковках, в маленьких и невзрачных коробочках, конвертах. Подарили несколько бутылок коллекционного вина, хотя отлично знали, что Том никогда не злоупотреблял алкоголем. Но тогда, ему вообще было сложно угодить с подарком – никто не догадывался, чем он увлекается, и есть ли у него вообще какое-нибудь хобби. Все только знали, что в доме у него большая библиотека, но дарить книги ему почти никто не решался, боялись, что похожая уже есть в его коллекции.

К обеду подали стейк с пюре, и три вида закусок. Ди даже не поленилась сделать салат с морепродуктами, которые Лили любезно привезла из столицы. И все, в принципе, были довольны едой, но то, что во время трапезы приходилось кутаться в пледы, существенно портило всё впечатление. И когда с основной частью застолья было покончено, и всех пригласили в гостиную, чтобы согреться, выпить и посплетничать, то гости молниеносно подскочили со своих мест.

Теперь за согрев гостей можно было не беспокоиться. Ведь для многих суббота была единственным днем недели, в который можно было напиться и не бояться последствий утреннего похмелья на работе.

Гостиная в доме Тома и Дианы была тесной, но при этом теплой и уютной. Большую часть комнаты занимали полки с книгами и небольшой камин, в углу стоял маленький телевизор, а на подоконниках ярко-голубые фиалки в горшках. Диван и два кресла пришлось разобрать, чтобы все гости поместились здесь, и Том отлично знал, что уже завтра Диана заставит его снова собрать их.

 Большую часть гостей составляли мужчины старше среднего возраста, которые были коллегами Тома. Старых друзей среди них не было. Лучший и самый близкий друг Тома – рекламный агент Марк Бентон был в это время в отъезде, он отделался лишь коротким электронным посланием, но пообещал встретиться с ним, как только вернется в Британию.

Женщин среди гостей было только две, и те были женами двух приглашенных преподавателей. Так что у Лили и Дианы была небольшая компания.

Самым желанным и близким гостем на сегодняшнем вечере был «многоуважаемый и достопочтенный» профессор Теодор Рикман. За его невысокий рост, добрый характер, умение видеть во всем положительные стороны и любовь к серым костюмам и старым сказкам, Том прозвал его «Гендальфом. Теодор работал в одном колледже с Томом, но был «гением пера», специализировался на литературе позднего средневековья. Он был невероятно страстным человеком, когда дело касалось старинных фолиантов и редких изданий его любимых книг. Тедди был женат на приятной и обаятельной женщине по имени Анита. Утром, проходя мимо их дома, Том часто замечал, с какой нежностью эти двое прощались. А вечером Анита часто приходила к воротам колледжа, чтобы встретить мужа после работы и проводить его домой. О таких отношениях Том частенько позволял себе мечтать, у них с Ди всё было не так.

За светской беседой и крепкими напитками никто и не заметил, что за окном стало темнеть. Тома невероятно клонило в сон. Нельзя было сказать, что он смертельно устал, ведь сегодня он провел всего лишь один семинар для третьекурсников, но вся эта «заварушка» с днем рождения, заставила его заметно подустать. Он «передвигался» от одной компании к другой, пытался влиться в разговоры, но если он был хоть чуточку внимателен, то заметил бы как Тедди, весь вечер смотрит на него из-под густых ресниц и смакуя виски загадочно улыбается.

На улице все еще шел сильный дождь, и стало совсем темно, когда сквозь разговоры и смех, Том кое-что услышал. В парадную дверь стучали, и стучали сильно. Но даже этот настойчивый безумный стук, не мог «перекричать» голоса гостей. В этот час никого уже не ждали, и Том даже предположить не мог, кого принесло сюда в половине девятого вечера, да еще и в такую погоду. Когда он подошел к двери, то тут же заметил одну оплошность: «Мы забыли включить уличный фонарь!» И как только Том нажал на включатель, и по другую сторону двери загорелся свет, то он услышал тяжелый женский вздох. Через мгновение в дверь снова постучали, и на этот раз Том без промедлений повернул замок.

2.

Он ожидал увидеть кого угодно, но только не Её. «Гостем» оказалась молодая девушка, которая сейчас походила больше на мокрую уличную кошку, чем на представительницу прекрасной половины человечества. Она смотрела прямо ему в глаза и молчала. Молчал и он. Тому даже в голову не приходило, что нужно представиться, спросить ее о причинах визита, а прежде, разумеется, впустить в дом, чтобы не заставлять ее более мокнуть на улице.  Но они просто стояли друг напротив друга и молчали. С волос и одежды девушки каплями стекала вода, ее короткая куртка, видимо, промокла насквозь, а ноги в легких туфлях, наверняка заледенели так, что она не чувствовала своих пальцев. И тут… Она улыбнулась. Том никак не мог ожидать такой искренней улыбки от человека, находящегося в таком положении. Но она улыбалась, и эта улыбка словно прошла сквозь него… И он улыбнулся ей в ответ.

– Вечер добрый. Я, вероятно, не вовремя, – Тому показалось, что она старается заглянуть внутрь дома, – здесь, похоже, весело, и много людей.

Том был заворожен звуками ее голоса. И из-за этого не мог ничего ей сказать. Он уставился на нее, и стоял как вкопанный, пока она, наконец, не «достучалась до него».

– Эй, ау… Что с вами?! – спросила она его, тем самым прервав ход всех его размышлений.

– Э-э, ничего, совершенно ничего. Вы что-то спросили?

– Можно войти? Тут как-то мокро и темно… было.

– О да, конечно. Я как-то…

Том отошел в сторону, пропуская девушку в холл. Она остановилась около зеркала, оглядела себя с ног до головы, и что-то пробурчала под нос. На пол стали падать капли с волос, а на коврике, которым так дорожила Ди, остались следы от туфель.

– Так. Чем я могу помочь?

Девушка повернулась к Тому лицом, постаралась убрать тревожное выражение с лица, и ответила:

– Вообще-то я ищу Теодора Рикмана. Я уже была у него в колледже и дома. Анита сказала мне, что он приглашен этим вечером к вам, и что, скорее всего он именно здесь.  Так что, здесь праздник?

– Да, это так. Празднуем день рождения.

– Ух-ты! И чей же?

– Мой, – со смущенным видом и чуть покрасневшими щеками, ответил Том.

– Ой, а вот тут мой прокол. Я пришла к вам без подарка, – девушка резко притихла, и снова мило улыбнулась. – Так что, здесь ли мистер Рикман? – она повернула голову в сторону гостиной, пытаясь заглянуть внутрь.

– Конечно, я его пригласил. Сейчас позову. Можете повесить свою куртку. К примеру, сюда – Том протянул ей старую вешалку с плечиками.

Он на несколько секунд покинул «гостью», и вернулся уже вместе с профессором Рикманом.

Зачем Теодор понадобился этой молодой девушке поздним субботним вечером, Том, конечно, не знал, но догадывался, что эта встреча будет скорее деловой, чем личной.

При встрече Теодор перекинулся с этой приятной особой несколькими, непонятными для Тома, фразами, и тут же спросил у него, нет ли здесь местечка «потише», чтобы они могли спокойно поговорить. Том проводил их в комнату, которая была его кабинетом.  На деле все было менее помпезно, чем на словах. «Кабинетом» называлось небольшое помещение, в котором умещался стол с компьютером, полка с книгами, и небольшая кушетка с двумя мягкими подушками. На стене, покрашенной неприятного цвета бежевой краской, висела дешевая копия одной из картин Моне. Окна в комнате не было.

От Тома не ускользнуло то, с каким интересом незнакомка разглядывала его дом. Казалось, что вся обстановка здесь была для нее непривычной, странной. Но он, все же, оставил ее и профессора наедине в кабинете, а сам поторопился вернуться к гостям, которые вероятно уже заметили его отсутствие.

Он стоял посреди толпы гостей, старался уловить суть разговоров, даже внятно отвечать на вопросы, но все было бесполезно. Теперь его мысли были заняты лишь Ею.

Еще никогда незнакомый человек не рождал в нем столько внимания и любопытства. Ему было интересно узнать о ней как можно больше, но сейчас он не знал о ней ничего. Никто из гостей, похоже, не заметил ее появления в доме, поэтому спросить о ней Тому было некого. Он через каждые пять секунд бросал взгляд на дверь кабинета, в надежде, что именно сейчас откроется дверь, и оттуда выйдут Тедди и эта «таинственная незнакомка». Вмешиваться в их приватный разговор он бы не стал, и всё что ему оставалось это стоять, ждать и следить за тем, чтобы Ди и Лили не заметили его странного поведения.

Но, что же с ним происходило? И было ли это чисто человеческим любопытством, или он заинтересовался ею, как мужчина может заинтересоваться привлекательной девушкой?

В ней не было ничего такого особенного, «завораживающего», так сказать. И вообще, и это как минимум, она была немного странной. Ее внешний вид походил скорее на деревенский, чем на городской, но произношение выдавало в ней горожанку, вероятно уроженку столицы, девушку знающую и начитанную. Том не успел рассмотреть более детально, но было заметно, что ее одежде куда больше чем пять-семь лет. Он предположил, что она, скорее всего, одна из любительниц ретро-моды, чем человек, у которого нет денег на новую одежду. Например, ее туфли были яркими выходцами из 60-х и стоили, вероятно, немалых денег. Что касалось ее врожденных внешних признаков, то Том сразу же приметил ее длинные каштановые волосы, которые намокнув под дождем стали завиваться на кончиках, и большие карие глаза в обрамлении темных ресниц и бровей. Он еще не знал ее имени, но уже был готов поклясться, что и имя ее поистине удивительное.

Он дважды обновил виски в своем стакане, прежде чем дверь кабинета открылась, Тедди и «гостья» вышли. Теодор тут же взглядом нашел Тома в гуще гостей и подозвал его к себе.

– Слушай, Том, налей ей что-нибудь согревающее. Она вся до нитки промокла. А вам милочка, – на этот раз он обратился к девушке, – не помешало бы посидеть вблизи камина и обсохнуть.

– Хорошо Тедд. Я позабочусь о ней. Пойдемте за мной.

Профессор Рикман вернулся в гостиную, и тут же попросил налить ему двойную порцию бренди. А «незнакомка» вслед за Томом, вошла в кухню.

– Простите, горячего уже ничего нет. Я имею в виду еды, остался только салат и пара закусок. Вы голодны?

– Не особо, но перекусить не откажусь. Мне пришлось долго сюда добираться, и еще предстоит обратная дорога, – было заметно, что она очень смущена.

– Я положу вам все, ну хотя бы на эту большую тарелку, – Том ловко со всем управлялся. Он тоже волновался, хотя куда больше, чем девушка, стоявшая в дверях кухни, – Простите, как вас по имени?

– Простите, мне ужасно неловко, – сказала она, перебив его последнюю фразу, и подошла ближе. Теперь они стояли по разные стороны кухонного стола. Но чтобы стать еще ближе, он сильно склонилась над столом и тихо спросила, – Где у вас туалет?

 Том немного опешил от такого «обычного» вопроса. На его лице появилась редкая смесь удивления, и почему-то легкого разочарования.

– Как выйдете из кухни, сразу налево.

– А можно?

– Конечно, о чем речь.

Она тут же вышла из комнаты, оставив после себя шлейф сладкого влажного аромата.  И когда она скрылась за дверью туалетной комнаты, Том застыл. Он смотрел на то место, где всего секунду назад стояла она, и не отрывал оттуда взгляда, пока девушка не вернулась. Когда она снова вошла в ярко освещенную кухню, то застала его на том же самом месте, с взглядом, устремленным в пустоту, и тарелкой в руках, наполненной всякими вкусностями.  Только звук ее голоса смог заставить Тома прийти в чувство.

– Эй, у вас все в порядке?

– Что? Да-да, я в порядке, в полном, – Том встрепенулся, и снова стал накладывать салат в тарелку, которая была почти полной.

– А я думаю, нет,– девушка улыбнулась, – вы всегда такой, или только при незнакомцах?

– Наверное, всегда, – усмехнулся Том, почувствовав, что она смогла найти его уязвимое место.

Когда Том и «гостья», что была позади него, вошли в гостиную, на них устремились взгляды всех, кто был там; они быстро разглядели «парочку», и уже скоро вновь стали болтать и хохотать между собой, совершенно забыв о них. Том проводил ее к камину, усадил на высокий деревянный стул и дал в руки тарелку с едой. Сам же побежал к импровизированному, для этого вечера, бару, чтобы налить ей чего-нибудь согревающего, но не слишком крепкого. И в этот момент Тома неожиданно схватили за локоть, так что он чуть не выронил бокал из руки. За его спиной стояла Ди.

– Кто это?!– немного грубо спросила она.

– Это к Рикману. Она его искала, ну и…Она вся вымокла, не мог же я ее так отпустить, тем более Тедди просил.

– Ну, хорошо, хорошо, – было слышно, как голос Дианы медленно успокаивается.

Том налил немного виски, разбавил его водой и отнес девушке.

– Надеюсь, вы не за рулем? – с некой иронией произнес он.

– О нет, но я уже жалею об этом. Так бы я «враз» домчалась до Лондона, и не пришлось бы ждать автобуса или поезда.

– Так вы из Лондона? – Том встал к ней лицом и оперся о книжный стеллаж.

– Да, – с набитым ртом, ответила девушка.  Ее глаза «скользили» по полкам и книжным корешкам, и всем своим видом она показывала, что не хочет сейчас беседовать. Поэтому Том вежливо и учтиво пожелал ей приятного аппетита, и сказал, что если у нее возникнут вопросы, то она может смело спрашивать его.

Он снова вернулся к гостям, но по-прежнему думал о ней, только теперь ему было в разы легче, ведь она все время была на виду. Том незаметно наблюдал, как гостья в обе щеки уплетает то, что он положил на тарелку, как опустошив бокал, попросила мужчину, стоявшего с ней рядом, снова его наполнить.

Она осторожно постукивала ногами, пытаясь их согреть, и продолжала рассматривать книги на полках, вероятно, это было ей интересно. Но тут же резко повернула голову в сторону, где стоял Том, и нашла своим взглядом его взгляд. Том извинился перед своими собеседниками и, в очередной раз покинув их, через всю гостиную поспешил к ней.

– Вы что-то хотели?

– У вас есть чай?

– Чай?! – Том снова растерялся.

– Ага, простой обычный чай. Вы поймите, я ничего не имею против вашего очаровательного виски, но мне еще домой возвращаться, так, что мне хотелось бы просто чаю, с сахаром.

– Хорошо, это просто. Сахар?

– Две ложки, спасибо.

Том снова оказался на кухне. Он долго думал, прежде чем снял с крючка свою собственную чашку и заварил в ней чай для «гостьи», ему показалось, что все остальные чашки почему-то не годятся для такого случая. Он продолжал стоять рядом с ней, пока она делала первые глотки, и когда ее губы расплылись в блаженной улыбке, Том едва заметно, с каким-то облегчением вздохнул.

– Спасибо вам, – она отпила еще пару глотков, и посмотрела прямо на него снизу-вверх, добрым открытым взглядом. Но потом почему-то резко засуетилась, – Простите, вы не могли бы сказать, сколько сейчас?

– Половина десятого, или около того.

 Девушка резко вскочила со стула, почти швырнула чашку и пустую тарелку в руки Тома, и, бросив мимолетный взгляд в сторону Тедди Рикмана, почти бегом понеслась к входной двери. Тому оставалось только побежать вслед за ней.

– Что-то не так? – наконец спросил он.

– И да, и нет. Поверьте, у вас очень хорошо, но если я не успею, то мне придется очень худо.

– Я могу чем-нибудь помочь? – Сейчас, немного растрепанный, с чашкой в одной и с тарелкой в другой руке, с растерянным взглядом, он менее всего походил на «храброго рыцаря», кем он, несомненно, хотел быть для нее.

– Боюсь, что нет. Но вы и так были добры и учтивы ко мне, да и встреча с Теодором прошла очень удачно.

Она быстро обулась, застегнула свою, уже почти высохшую, куртку и взялась за ручку двери, но тут ее что-то остановило. Она развернулась и посмотрела на него.