Buch lesen: «Чудо Сталинграда»

 
Когда мы покидали свой родимый край
И молча уходили на восток,
Над синим Доном,
Под старым кленом
Маячил долго твой платок.
…………………
 
 
Изрытая снарядами, стонала степь,
Стоял над Сталинградом черный дым.
И долго-долго У самой Волги
Мне снился Дон и ты над ним.
 

З. Кац, А. Талалаевский. «Над синим Доном»

 
Чуть седой, как серебряный тополь,
Он стоит, принимая парад.
Сколько стоил ему Севастополь!
Сколько стоил ему Сталинград!
…………………………
 
 
Эти черные, тяжкие годы
Вся надежда была на него.
Из какой сверхмогучей породы
Создавала природа его?
 
 
Побеждая в военной науке,
Вражьей кровью окрасив снега,
Он в народа могучие руки
Обнаглевшего принял врага.
 

А. Вертинский. «Он»

 
Здесь бились за правду солдаты
И Волга тот подвиг хранит.
От стен Сталинградских до сопок маньчжурских
Пусть русская слава гремит
 

О. Строк. «Сталинградский вальс»

 
Не забывай те грозные года,
Когда кипела волжская вода,
Земля тонула в ярости огня
И не было ни ночи и ни дня.
Сражались мы у волжских берегов,
На Волгу шли дивизии врагов,
Но выстоял великий наш солдат,
Но выстоял бессмертный Сталинград!
 

Н. Добронравов. «Не забывай те грозные года…»

 
Ты тоже родился в России —
В краю полевом и лесном.
У нас в каждой песне березка,
Березка под каждым окном,
На каждой весенней полянке
Их белый, живой хоровод,
Но есть в Волгограде березка —
Увидишь и сердце замрет.
 

М. Агашина. «Растет в Волгограде березка…»

 
Идут красноармейские колонны,
Суров и грозен их походный строй,
За Сталинград, наш город непреклонный,
За Сталинград, любимый город мой.
 
 
Идут бойцы, кругом земля родная,
Осенний отблеск солнца на штыках.
Идут они и, может быть, не знают,
Что каждый шаг останется в веках.
 

А. Репихин. «Походная»

Введение

Сталинградская битва, наверное, – самая известная битва Второй мировой войны. Это сражение повернуло ее ход. До Сталинграда вермахт практически не знал поражений, после него – не знал побед. Наоборот, если Красная Армия до Сталинграда почти что не одерживала побед (за исключением битвы под Москвой), то после Сталинграда она не знала поражений. Для западных союзников таким поворотным пунктом стала битва при Эль-Аламейне, разворачивавшаяся параллельно со Сталинградской битвой, но многократно уступавшая ей по масштабу. До нее западные союзники выиграли одну только воздушную битву за Британию, а после Эль-Аламейна уже не знали поражений. Многим тогда советская победа под Сталинградом казалась чудом. Ведь до этого немцы неизменно били Красную Армию и гнали ее от границы до Москвы, Ленинграда и Кавказа, причем темпы продвижений вермахта, особенно танковых и моторизованных дивизий, часто были выше темпов продвижения германских войск во время кампаний в Польше и Франции. Но в России против Германии работал важнейший фактор пространства, равно как и практическая неограниченность людских ресурсов Советского Союза. Численность населения СССР в середине 1941 года – более 200 млн. – человек в 2,5 раза превышала суммарную численность населения Польши и Франции. Но настоящим сюрпризом для немцев стало то, как Сталин использовал свои людские ресурсы. Германская разведка накануне войны довольно точно определила численность Красной Армии и количество более или менее обученных резервистов (хотя уровень их подготовки был неизмеримо ниже уровня подготовки германских резервистов). Но немецкие генералы никак не предполагали, что Сталин будет бросать в бой необученное пополнение, едва научив его ходить строем и не всегда даже обучив стрельбе из винтовки, тогда как в Германии новобранцев и резервистов обучали до полугода, прежде чем послать в бой. Как правило, красноармейцы не умели совершать маневры на поле боя в составе подразделений и вообще не умели вести бой в составе подразделений.

Подавляющее большинство к тому же не умело прицельно стрелять. Их командиры не умели наладить взаимодействие с артиллерией, танками и авиацией, а также провести рекогносцировку поля боя и разведку неприятельских позиций. При этом в СССР под ружье было поставлено подавляющее большинство мужчин призывного возраста, а также около миллиона женщин. Немцы лишь в очень небольшой степени использовали в промышленности женский труд и вообще не использовали труд немецких детей, тогда как в Советском Союзе в годы войны большинство рабочих в промышленности составляли женщины и дети. Кроме того, почти две трети жителей СССР были крестьянами, и среди них на фронт призывались практически все, кто мог держать в руках оружие. И если в Германии вплоть до 1943 года сохранялось довольно значительное промышленное производство товаров для гражданского населения, то в Советском Союзе такое производство было практически полностью прекращено с началом Великой Отечественной войны.

Катастрофическая нехватка рук в советском сельском хозяйстве привела к тому, что на неоккупированной территории голод был гораздо суровее, чем на территориях, оккупированных Германией и ее союзниками, и нередки были случаи людоедства и трупоедства. В Германии сельские жители составляли лишь одну треть населения, а среди горожан процент призывников был гораздо меньше за счет бронирования занятых в военной промышленности и в государственных учреждениях. Конечно, дефицит рабочей силы в тылу германское правительство частично возмещало за счет привлечения к принудительному труду миллионов военнопленных и рабочих из оккупированных стран. В СССР вплоть до конца войны пленных было мало, и в плен они попадали в таком состоянии, что работать по большей части не могли. Но зато в распоряжении Сталина, благодаря поставкам по ленд-лизу, была американская и британская промышленность, производившая для СССР не только вооружение и боевую технику, но и многие виды сырья, а также продукции, направленной на обеспечение транспорта и военного производства, что позволяло не развивать соответствующие производства в Советском Союзе. И вклад американской и британской промышленности в советские военные усилия был неизмеримо больше, чем вклад военнопленных и «остарбайтеров», равно как и других иностранных рабочих в военную экономику Рейха. Все это еще более увеличивало советское преимущество над Германией по людским ресурсам, привлеченным в армию.

Поскольку вермахт по боеспособности значительно превосходил Красную Армию, то советские потери были во много раз больше немецких. За всю войну соотношение потерь убитыми и умершими, с учетом потерь германских союзников, составило примерно 10:1 в пользу германской стороны. Для большинства же месяцев 1942 года соотношение безвозвратных потерь, в том числе за счет большого числа пленных, было еще хуже для Красной Армии, составляя 20–25:1.

Германия по советскому пути, резко ухудшавшему качество личного состава вермахта, пойти не могла. Тогда германские солдаты по качеству приблизились бы к советским, соответственно и соотношение потерь с Красной Армией, особенно без возвратных, стало бы менее благоприятным для германской армии, а абсолютная величина германских потерь значительно возросла, что привело бы даже к более раннему истощению людских ресурсов Германии, не только не ускорив, а скорее замедлив процесс истощения людских ресурсов Советского Союза.

Если в Германии величина призыва на военную службу определялась способностью как следует обучить и вооружить призывников, то в СССР такие ограничители практически не действовали и призывались все, способные держать в руках оружие, включая значительную часть женщин, независимо от возможностей их обучить и вооружить.

Данное обстоятельство делало войну со стороны Советского Союза особенно кровавой, что в полной мере проявилось и в ходе Сталинградской битвы.

Но для реализации своего перевеса в людях Сталину необходимо было пространство. А поскольку немцы продвигались быстро, требовалась достаточно большая по протяженности территория, чтобы немецкие войска истощили свои силы. И тут на помощь Сталину пришла география. По мере продвижения по территории СССР с запада на восток фронт наступления значительно расширился. Особенно резко такое расширение происходило на юге, за Ростовом. А немецкий план войны на Востоке на 1942 год как раз и предусматривал нанесение главного удара на юге, причем в двух расходящихся направлениях – на Сталинград и Кавказ. В случае, если Красная Армия не развалится под натиском врага и у нее хватит ресурсов, чтобы его остановить, открывалась перспектива серьезного истощения вермахта. А при растяжении линии фронта неизбежно должны были образовываться большие выступы, в которых, в случае советского контрнаступления, могли бы попасть в окружение значительные группировки немецких и союзных им войск, подобно тому, как это произошло с двумя советскими армиями в Белостокском выступе вскоре после нападения Германии на Советский Союз.

Вероятно, если бы Гитлер в 42-м отказался от похода на юг, а после разгрома советских войск под Харьковом и в Крыму в мае предпринял бы генеральное наступление с Ржевско-Вяземского плацдарма, ему бы, учитывая охватывающее положение немецких войск, наверняка удалось окружить и уничтожить значительные силы Западного и Калининского фронтов. Тогда, вероятно, военная карьера Жукова, Конева а возможно и Василевского была бы окончена, зато Тимошенко и Малиновский, возможно, сыграли бы в последующих сражениях более значительную роль. И, даже если бы немцы не взяли Москву, они бы сократили линию фронта. На юге же они могли ограничиться захватом Ростова и Таманского полуострова. В этом случае вермахт избежал бы катастрофы подобной Сталинградской, и война бы затянулась, возможно, на несколько месяцев. А тогда она, скорее всего, закончилась бы американской атомной бомбардировкой Германии.

Разгром 6-й немецкой армии в Сталинграде был воспринят во всем мире как настоящее чудо. В СССР Сталинградскую битву стали воспринимать как главную битву Великой Отечественной войны. Она отразилась в песнях, стихах, романах, кинофильмах. Можно вспомнить самую честную книгу о Сталинграде – «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова, дилогию Василия Гроссмана «За правое дело» и «Жизнь и судьба», а также «Горячий снег» Юрия Бондарева. Из советских фильмов наиболее значительны «Великий перелом», снятый Фридрихом Эрмлером в 1945 году, «Сталинградская битва», выпущенная режиссером Владимиром Петровым в 1949 году, в год сталинского юбилея, «Сталинград» Юрия Озерова, снятый в 1989 году. Разумеется, в фильмах, снятых при жизни Сталина, он выставлялся главным творцом Сталинградской победы. В то же время во всех указанных фильмах удалось передать эпический размах сражения, героизм советских солдат и их жертвы ради победы. Да и немцы, сражавшиеся в Сталинграде, были даны отнюдь не карикатурно, с уважением к их мужеству, тогда как Гитлер и его окружение представлены в чисто сатирических тонах. Роман же Гроссмана во второй своей книге стал одним из первых художественных произведений, где советский и нацистский тоталитарные режимы были показаны как тождественные. В фильме Юрия Озерова, снятом на исходе перестройки, Сталин критикуется за репрессии, но в целом Сталинградская битва дана по советским канонам.

Между тем, сегодня благодаря публикациям мемуаров и прежде секретных документов мы знаем о Сталинградском сражении, да и об истории Второй мировой войны больше, чем еще 20 лет назад. И это знание заставляет предположить, что на самом деле перелом в войне в пользу Советского Союза и других стран Антигитлеровской коалиции произошел несколько раньше, чем дивизии Паулюса оказались в огненном кольце. И даже если бы им удалось оттуда вырваться, это не изменило бы существенным образом ни сроки окончания войны, ни ее исход.

План «Блау»

Поздней осенью 1941 года Гитлеру стало ясно, что «блицкриг» в России не достиг своих целей. А это, по его мнению, исключало достижение полной победы Германии в мировой войне. Уже 19 ноября фюрер заявил начальнику генерального штаба сухопутной армии генерал-полковнику Францу Гальдеру, что Германии не удастся добиться полной победы над Россией и ее союзниками, и война закончится компромиссным миром: «В целом можно ожидать, что обе враждующие группы стран, не будучи в состоянии уничтожить одна другую, придут к компромиссному соглашению». В связи с этим Гитлер, согласно записи Гальдера, поставил следующие задачи на 1942 год: «б) Задачи на будущий (1942) год. В первую очередь – Кавказ. Цель – выход к южной русской границе. Срок – март – апрель. На севере – в зависимости от итогов операций в этом году. Овладение Вологдой или Горьким. Срок – к концу мая.

Вопрос о том, какие цели можно будет поставить перед собой после этого, пока не решен. Это будет зависеть от эффективности работы наших железных дорог. Вопрос о создании в дальнейшем Восточного вала также оставлен открытым!»

В то же время, по словам Гальдера, «фюрер очень высоко оценивает политическое значение наших успехов в России, которые он считает невиданным достижением. Он полагает, что в результате потери важнейших источников сырья, в особенности угольного бассейна, военный потенциал русских значительно снизился и в военно-экономическом отношении они не смогут быстро встать на ноги».

5 апреля 1942 года Гитлер издал директиву № 41 о проведении операции, в дальнейшем получившей название «Блау». Предусматривалось уничтожить противника западнее Дона. Затем должны были последовать наступления на Кавказ и Сталинград, причем Сталинград тогда еще планировалось только блокировать. В директиве утверждалось: «Благодаря выдающейся храбрости и самопожертвованию солдат Восточного фронта германское оружие добилось в оборонительных боях величайшего успеха огромнейшего масштаба.

Враг понес тяжелые потери в людях и технике. В своем стремлении использовать мнимые первоначальные успехи этой зимой он в значительной мере израсходовал главные силы своих предназначенных для дальнейших боев резервов».

Оценка действий Красной Армии была в целом верной. Сталин переоценил успех контрнаступления под Москвой и степень поражения вермахта. Он попытался развернуть стратегическое наступление по всему фронту, но лишь истощил людские и материальные ресурсы, не нанеся немцам сколько-нибудь существенных потерь и добившись лишь незначительного выигрыша территории. При этом советские плацдармы, хотя и создавали угрозу германской обороне, сами оказывались весьма уязвимы для фланговых ударов противника.

В директиве Гитлера от 5 апреля 1942 года указывалось, что наступление «должно быть проведено с таким расчетом, чтобы силы, наступающие вниз по Дону, объединились в районе Сталинграда с теми силами, которые наступают из района Таганрог – Артемовск между нижним течением Дона и Ворошиловградом через Донец в восточном направлении. И в завершение последние должны соединиться с танковой армией, наступающей на Сталинград. Если в ходе этих операций, особенно благодаря захвату неповрежденных мостов, представится возможность образовать предмостные плацдармы восточнее и южнее Дона, то такой возможностью необходимо воспользоваться. Во всяком случае, следует пытаться дойти до самого Сталинграда или, по крайней мере, вырвать его из числа промышленных центров и узлов сообщения, подвергнув его действию нашего тяжелого оружия». Здесь даже само занятие Сталинграда считалось необязательным, поскольку допускалась возможности вывести его из строя в качестве транспортного узла и центра военной промышленности с помощью бомбардировок. Как Воронеж, так и Сталинград был лишь вспомогательным направлением наступления, обеспечивавшим марш на Кавказ. Воронеж даже не предполагалось занимать полностью, ограничившись правобережной частью города, чтобы прикрыться Доном от возможных советских атак.

В развитие директивы от 5 апреля был составлен план «Блау», согласно которому северная группировка немецких войск на юге (группа армий «Б») должна была продвигаться из района Курск – Харьков к среднему течению Дона на юго-восток, тогда как южной группировке (группе армий «А») следовало быстро выдвинуться в южном направлении из района Таганрога. Они должны были соединиться западнее Сталинграда, окружив и уничтожив главные силы советских войск между Донцом и Доном. После этого должно было последовать наступление на Кавказ.

На центральном участке фронта Гитлер собирался ограничиться обороной, а на севере хотел взять Ленинград.

Целью операции «Блау» было «окончательно уничтожить живую силу, оставшуюся еще у Советов, и лишить русских возможно большего количества важнейших военно-экономических центров».

В директиве от 5 апреля 1942 года Гитлер потребовал «прежде всего сосредоточить для главной операции на Юге все наличные войска с целью уничтожить противника на подступах к Дону и затем овладеть кавказскими нефтяными районами и перевалом через Кавказский хребет».

Предварительным условием для начала большого наступления считалось очищение от советских войск Керченского полуострова и Севастополя и ликвидация советских плацдармов под Харьковом.

Наступление с целью уничтожения противника должно было осуществляться «в виде последовательных взаимосвязанных или дополняющих друг друга наступательных операций».

Гитлер требовал, чтобы войска не ограничивались оперативным окружением, а как можно скорее создавали плотное блокадное кольцо. Операция «Блау» должна была начаться наступлением из района южнее Орла в направлении на Воронеж. Советские войска планировалось уничтожить двусторонним охватом танковыми и моторизованными дивизиями, которые должны были захватить Воронеж, причем северное крыло следовало иметь сильнее южного. В ходе наступления пехотные дивизии должны были создать сильный оборонительный фронт между Орлом и Воронежем, тогда как «задача танковых и моторизованных соединений наступая из Воронежа своим левым флангом и опираясь на Дон, продолжать наступление на юг для поддержки второго прорыва, который должен быть произведен из района Харькова на восток. Здесь также первоначальная цель – не вдавливать русский фронт внутрь, а во взаимодействии с наступающими вниз по течению Дона соединениями уничтожить русские войска».

Затем должен был последовать третий этап операции «Блау». Войскам северной группировки необходимо было наступать вдоль Дона, чтобы потом в районе Сталинграда соединиться с другой группировкой, наступающей из района Таганрог – Артемовск между нижним течением Дона и Ворошиловградом через Донец на восток. При этом подчеркивалось: «С целью не дать значительной части расположенных севернее р. Дон русских сил переправиться через него и уйти на юг важно, чтобы правое крыло боевой группы, продвигающейся из направления Таганрога на восток, было усилено танками и моторизованными войсками, которые в случае необходимости следует создавать также и в виде импровизированных соединений».

Сам по себе план «Блау» был не так плох. Он предусматривал достижение решительных целей и окружение и уничтожение основных советских сил на юге. Но если выполнить эту задачу не удалось, дальнейшее наступление, опиравшееся всего на одну железную дорогу, становилось очень опасным. Германские войска и их союзники могли оказаться в голой степи против превосходящих советских сил и с совершенно недостаточными запасами боеприпасов, продовольствия, фуража и горючего.

В плане «Блау» уже присутствовала возможность будущего похода к Сталинграду: «Если в ходе этих операций, особенно в результате овладения неповрежденными мостами, возникнет перспектива создания плацдармов восточнее или южнее р. Дон, такими возможностями надо воспользоваться. В любом случае следует попытаться достигнуть самого Сталинграда или же по меньшей мере подвергнуть его воздействию нашего оружия в такой степени, чтобы он перестал служить военно-промышленным и транспортным центром».

В директиве № 41 также говорилось: «Для занятия все более удлиняющейся в ходе этих операций линии фронта по р. Дон привлечь в первую очередь соединения союзников при том условии, что германские войска будут использоваться в качестве мощного барьера между Орлом и р. Дон, а также вдоль прибрежной полосы Сталинграда; в остальном же отдельные германские дивизии будут находиться позади линии, проходящей вдоль р. Дон, в качестве подвижного резерва».

Здесь под замысел Гитлера сразу же закладывалась скрытая мина. Союзники, действовавшие на юге, значительно уступали по боеспособности вермахту. На равных с Красной Армией могла сражаться только румынская армия, но и она не выдержала бы натиск советских сил, значительно превосходящих ее в людях и технике. В случае, если бы Сталину удалось сосредоточить против румынских, итальянских и венгерских войск значительно превосходящие их по численности личного состава и боевой технике силы, то прорыв фронта стал бы неизбежен. И тогда у немецких войск, действовавших на Сталинградском направлении, оставался бы очень неширокий выбор действий: либо оказаться в окружении с очень мрачными перспективами снабжения, либо прорываться сквозь боевые порядки советских войск на запад или на юго-запад с очень большими потерями, в том числе с гарантированной потерей всей тяжелой артиллерии, сосредоточенной для штурма Сталинграда. И в любом случае это означало бы крах германских планов на 1942 год.

Строго говоря, следующую после «Блау» операцию (а точнее две операции – походы на Сталинград и Кавказ) можно было начинать только в том случае, если бы к этому моменту удалось уничтожить основные советские силы на юге. Если бы этого достичь не удалось, то наступление к Сталинграду становилось слишком рискованным. С учетом подошедших резервов советское командование могло поставить в трудное положение Сталинградскую группировку вермахта. Поскольку жизненно важным для исхода войны считалось лишение Советского Союза кавказской нефти, то логично было бы сосредоточиться на походе на Кавказ, ограничившись занятием большой излучины Дона, что было, во всяком случае, необходимо для прикрытия кавказской группировки. Но совсем не выделять более или менее значительную группировку войск на Сталинградское направление, хотя бы и прикрытую Доном, было нельзя. Ведь значительные силы советских войск, отступившие к Сталинграду, получив подкрепления, рано или поздно перешли бы в контрнаступление. Поэтому немцам благоразумнее было бы ограничиться достижением линии Дона, заняв здесь оборону против возможного наступления советских войск из района Сталинграда. Тем более, что, как показали дальнейшие события, с этого рубежа оказалось возможным почти полностью уничтожить с помощью бомбардировок с воздуха сталинградскую промышленность и парализовать работу сталинградского транспортного узла. Решение Гитлера штурмовать город диктовалось как соображениями престижа (захват вермахтом крупного советского города, носящего имя Сталина), так и переоценка степени поражения Красной Армии весной и летом 1942 года.

А вот как оценивал замысел немецкого наступления один из главных участников Сталинградского сражения фельдмаршал Фридрих Паулюс. Правда, свои воспоминания бывший командующий 6-й немецкой армии писал в 1947 году, находясь в советском плену: «Замысел был таков: разбить русские силы, расположенные по фронту Ростов – западнее Оскола – западнее и северо-западнее Воронежа, чтобы тем самым создать предпосылки для дальнейших решающих операций на востоке».

1 июня 1942 года в штабе группы армий «Юг» Гитлер и Кейтель провели совещание, посвященное выполнению плана «Блау». Как вспоминал Паулюс, наступление с целью уничтожения противостоящих советских сил предусматривалось провести в три этапа:

«1) Наступление 1-й танковой армии с ограниченной целью из района юго-восточнее Харькова, с задачей достичь Оскол на линии Устье – Купянск. Цель: облегчение южного фланга наступления…

2) Достичь Дон от Н. Калитвы до Воронежа. Цель: прикрытие северного фланга будущего главного наступления…

Для этого: наступление 6-й армии из района Волчанска и севернее направления Новый Оскол, 4-й танковой армии и 2-й армии из района Курска, направление Старый Оскол, чтобы после прорыва русского фронта уничтожить силы русских, стоящие западнее Дона, охватив их с двух сторон.

3) Главное наступление 1-й танковой армии и подлежащей переброске из района западнее Воронежа на юг в район южнее Россошь 4-й танковой армии на прорыв фронта между Донцом и Доном в направлении Миллерово. Затем, отправив для прикрытия отдельные части на восток, основные массы направить на юг (устье Донца), чтобы во взаимодействии с 17-й армией и 8-й итальянской армией окружить силы русских, стоящие между Ростовом, северо-западнее Старобельска и Миллерово».

Решение о дальнейших операциях должно было приниматься в зависимости от достигнутых результатов. Бок во время совещания заявил, что хотя 6-я армия по достижении Дона имеет перед собой сначала чисто оборонительную задачу», но должна быть готова к широкому продвижению на восток.

По утверждению Паулюса, Гитлер на этом совещании заявил: «Русские силы истощились в боях зимой и весной. При этих обстоятельствах необходимо и возможно в этом году привести войну на востоке к решающему исходу. Моя основная мысль – занять область Кавказа, возможно, основательнее разбив русские силы… Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен прекратить войну… Для защиты… фланга продвигающихся на Кавказ сил мы должны в излучине Дона продвинуться как можно дальше на восток… Более крупные силы союзников – румын, итальянцев, венгров – начнут действовать после начала наступления. Будущие подкрепления, смотря по положению…»

Тут, вероятно, Паулюс что-то недослышал. Сама по себе нефть Майкопа и Грозного для Гитлера решающего значения иметь не могла. Для ведения войны ему вполне хватало румынской нефти и синтетического горючего, а также нефтяных месторождений в Австрии, Венгрии и в Дрогобыче (Восточная Галиция). В 1938 году Германия произвела 2,5 млн. тонн нефти и нефтепродуктов – примерно треть от потребностей мирного времени, главным образом в виде синтетического бензина. Из Румынии тогда поставлялась 451 тыс. тонн нефтепродуктов, из США, Венесуэлы и Ирана – около 4,5 млн. тонн. В 1939 году импорт возрос до 5 165 тыс. тонн нефти и нефтепродуктов – на 200 тыс. тонн больше, чем в 1938 году, но в 1940 году упал до 2 075 тыс. тонн, главным образом из Румынии (более 1 млн. тонн), Венгрии и Советского Союза. От последнего поступило 619 тыс. тонн, а в первой половине 1941 года – еще 256 тыс. тонн. В 1941 году румынский нефтяной экспорт в Рейх вырос до 2 086 тыс. тонн, и это не считая нефтепродуктов, которые пошли на снабжение румынских войск на Восточном фронте. Кроме того, только во Франции в 1940 году было захвачено 250 тыс. тонн авиабензина. Но еще в марте 1941 года начальник бюро военной экономики и вооружений генерал Георг Томас предупреждал Кейтеля и Геринга в специальном докладе, что в конце октября в военной экономике Рейха возникнет дефицит нефти. В этом была одна из причин, почему Гитлер хотел побыстрее захватить Крым, откуда советская авиация бомбила нефтепромыслы в Плоешти и нефтяной терминал в порту Констанцы, что затрудняло экспорт в Германию румынской нефти.

Но для того, чтобы можно было использовать нефтяные месторождения Майкопа и Грозного для снабжения хотя бы южного крыла германских армий на Востоке, требовалось захватить нефтеперерабатывающие заводы в Туапсе и Грозном. Однако не было практически никаких шансов, что русские не взорвут или не эвакуируют НПЗ. К тому же советские НПЗ вырабатывали бензин низкого качества, который довольно трудно было использовать для нужд германской армии. А без захвата НПЗ добыча нефти в Майкопе и Грозном для Германии теряла всякий смысл. Немцы, правда, в пропагандистских целях и в символическом объеме возобновили добычу нефти в Майкопе. Но добыча нефти в промышленном масштабе здесь была бесполезна. Ведь всю добытую нефть для переработки пришлось бы отправлять в Германию, забивая и без того работающую на пределе возможностей единственную железнодорожную магистраль на Ростов, по которой шло снабжение германских и союзных войск, наступающих на Кавказ и Сталинград.

Поэтому для Гитлера важен был не столько захват нефтяных месторождений сам по себе, сколько тот факт, что этими месторождениями не сможет больше пользоваться Сталин. Но с этой точки зрения небольшие месторождения в Майкопе и Грозном решающей роли не играли, и их захват вермахтом не мог подорвать способность Красной Армии к сопротивлению. Тут требовалось захватить главный центр нефтедобычи и нефтепереработки в СССР – Баку. Конечно, после потери Баку войска Закавказского фронта могли отступить в Иран и там продолжать сопротивление при поддержке британских войск и с использованием иранской нефти. Из Ирана и без того в СССР поставлялись нефтепродукты, а для оккупации Ирана сил у немцев, даже в случае захвата Баку, все равно бы не осталось. Через Иран в годы войны прошло 24 процента тоннажа всех поставок по ленд-лизу. В этом отношении иранский маршрут уступал только дальневосточному. Правда, если бы немцы захватили Баку и Астрахань, то с помощью авиации смогли бы затруднить, если не полностью парализовать, перевозки по Каспийскому морю. Вероятно, пришлось бы строить новые нефтепроводы и НПЗ, что требовало времени. По ленд-лизу нефть, в отличие от нефтепродуктов, в СССР практически не поступала. Но в случае потери Баку англичане и американцы, вероятно, стали бы поставлять какое-то количество сырой нефти из Ирана, чтобы загрузить советские НПЗ. Но и без этого через Иран было поставлено 573 тыс. тонн нефтепродуктов из НПЗ в Абадане – пятая часть всех нефтепродуктов, полученных Москвой по ленд-лизу. Очевидно, в случае падения Баку эти поставки из Ирана были бы увеличены. Кроме того, бензин и другие нефтепродукты союзники поставляли по двум другим маршрутам – дальневосточному и северному.

Но, в любом случае, только захват немцами Баку мог существенно подорвать советскую способность к сопротивлению, хотя бы на время, пока не удалось бы компенсировать бакинскую нефть за счет иранской. И Гитлер прекрасно понимал, что только захват Баку может иметь для Германии стратегическое значение и существенно понизит уровень советского сопротивления. И он никак не мог утаить от своих генералов, что им придется идти за Большой Кавказский хребет и штурмовать Баку, иначе весь кавказский поход просто терял смысл.

Паулюс признавал: «Так как русское командование не принимало решающего боя, а планомерно отступало, 6-я армия с середины июля была повернута в направлении большой излучины Дона, левым флангом вдоль реки. Задача: прикрытие фланга и тыла наступления… а также дальнейшее продвижение этих частей через нижнее течение Дона на юг и на юго-восток.