Zitate aus dem Buch «Повесть непогашенной луны»
Первый снег, тот снег, что выводит землю из осени в зиму, всегда падает ночами, чтобы положить рубежи между осенней слякотью, туманом, изморосью, палыми листами и уличным сором, что были вчера,- и между белым бодрым днем зимы, когда исчезли все трески и шумы и когда в тишине надо подтянуться человеку, подумать внутрь и никуда не спешить.
В четыре часа город заплакал мокрыми стеклами фонарей, подведенных, как глаза проституток.
Наташа стояла на подоконнике, и Попов увидел: она надувала щеки, трубкой складывала губы, смотрела на луну, целилась в луну, дула в нее.
- Что ты делаешь, Наташа? - спросил отец.
- Я хочу погасить луну,- ответила Наташа.
Полная луна купчихой плыла за облаками, уставала торопиться.
Это был час, когда просыпалась машина города, когда гудели заводские гудки. Гудки гудели долго, медленно - один, два, три, много,- сливались в серый над городом вой. Было совершенно понятно, что зтими гудками воет городская душа, замороженная ныне луною.
Над городом шел желтый в туманной мути день. К трем начали синеть, сереть переулки и небо. Небо – огромной фабрикой занялось покупкой и продажей стеганых одеял, просаленных до серого лоска.
Наташа стояла на подоконнике, и Попов увидел: она надувала щеки, трубкой складывала губы, смотрела на луну, целилась в луну, дула в нее.
– Что ты делаешь, Наташа? – спросил отец.
– Я хочу погасить луну, – ответила Наташа.
Полная луна купчихой плыла за облаками, уставала торопиться.
— Что бы было, если на палитре индивидуальностей поручить Достоевскому приготовить краски для Москвы, пользуясь тюбиками психик — Аполлинария Васнецова, Чурляниса, Босха и, конечно, Ленина, Троцкого и Луначарского? — Впрочем, я не поручил бы этого Достоевскому.
- Доброе утро, Павел Иванович,- сказала жена.- Доброе утро, Екатерина Павловна,- сказал муж.
- Когда я очень переутомлюсь, когда у меня ум за разум заходит, я беру машину и мчу. Это мчание приводит меня и мои мысли в порядок. Я помню все до одного эти мчания. И помню все до мелочей, что было в этих мчаниях, все разговоры, все фразы, до интонации голоса, до того, как светится окурок. У меня плохая память, я все забываю,- я не помню даже того, что было в самые ответственные дни боев,- мне об этом рассказывали потом. Но эти мчания я помню абсолютно. Я сейчас машину вел безумно, с девяноста девятью шансами разбиться, но каждое мое движение точно, и разбиться нельзя. Я пьян непонятным опьянением точности. Но если бы мы разбились, мне было бы только хорошо. Давай говорить.
Были в этом сословии нищих, побирош, провидош, волочебников, лазарей, пустосвятов-убогих всея святой Руси - были и крестьяне, и мещане, и дворяне, и купцы, - дети, старики, здоровенные мужичищи, плодородящие бабищи. Все они были пьяны. Всех их покрывало луковицеобразное голубое покойствие азиатского российского царства, их, горьких, как сыр и лук, ибо луковицы на церквах, конечно, есть символ луковой русской жизни.
— Но ведь сказано классиком, что в России вещь, кроме прямого своего назначения, имеет второе: —
— быть украденной <...>
