Сталин в Царицыне

«В период 1918–1920 гг. товарищ Сталин являлся, пожалуй, единственным человеком, которого Центральный комитет бросал с одного боевого фронта на другой, выбирая наиболее опасные, наиболее страшные для революции места. Там, где было относительно спокойно и благополучно, где мы имели успехи, – там не было видно Сталина. Но там, где в силу целого ряда причин трещали красные армии, где контрреволюционные силы, развивая свои успехи, грозили самому существованию советской власти, где смятение и паника могли в любую минуту превратиться в беспомощность, катастрофу, – там появлялся товарищ Сталин. Он не спал ночей, он организовывал, он брал в свои твердые руки руководство, он ломал, был беспощаден – и создавал перелом, оздоровлял обстановку. Сам товарищ Сталин писал об этом в одном из писем в ЦК в 1919 году, говоря, что его „превращают в специалиста по чистке конюшен военного ведомства“»

Климент Ворошилов, «Сталин и Красная армия».

Предисловие

Борис Васильевич Легран известен как директор Государственного Эрмитажа (эту должность он занимал в 1930–1934 годах) и автор книги «Социалистическая реконструкция Эрмитажа». При словах «директор музея» воображение рисует образ кабинетного интеллигента, которого интересуют только экспонаты и экспозиции.

Легран был другим. В 1901 году семнадцатилетний Борис стал членом РСДРП и до 1917 года занимался подпольной революционной работой. В 1915 году после окончания школы прапорщиков он ушел на фронт и за два года дослужился до штабс-капитана. После Февральской революции Легран вел революционную работу в Петрограде под руководством Иосифа Виссарионовича Сталина. Со Сталиным Леграна связывало давнее знакомство. Легран вырос в Тифлисе, там же вступил в РСДРП. Его первым партийным поручением было распространение революционной газеты «Брдзола» («Борьба») в которой регулярно печатались статьи члена Тифлисского комитета РСДРП Иосифа Джугашвили. В 1904 году Борис Легран помогал Сталину организовать знаменитую стачку рабочих бакинских нефтяных промыслов.

После Октябрьской революции, в которой Легран принимал непосредственное участие – штурмовал Зимний дворец, он был назначен заместителем наркома по военным делам, а в 1918 году – заместителем наркома по морским делам. На этой должности Легран курировал Волжскую военную флотилию, принимавшую участие в боях на Волге и Каме. Ему не раз приходилось бывать в Царицыне по служебным делам. Военно-административный опыт, преданность делу Революции, а также хорошее знание обстановки на Южном фронте послужили причиной назначения Бориса Леграна членом Военного совета Южного фронта в ноябре 1918 года. С 18 декабря 1918 года по 3 мая 1919 года Легран входил в военный совет 10-й армии оборонявшей Царицын и принимал активное участие в руководстве третьей обороны города (январь – февраль 1919 года).

В 1932 году Борис Легран начал писать воспоминания, которые, к огромному сожалению, остались незавершенными. Толчком к их написанию послужила публикация за границей, а именно – в Берлине, воспоминаний Льва Троцкого «Моя жизнь», имевших ярко выраженную антисталинскую направленность. Вот что писал о «Моей жизни» немецкий писатель Лион Фейхтвангер: «Автобиография Троцкого, несомненно, является произведением превосходного писателя и, возможно, даже человека с трагической судьбой. Но образа крупного государственного деятеля она не отражает. Для этого, как мне кажется, оригиналу недостает личного превосходства, чувства меры и правильного взгляда на действительность. Беспримерное высокомерие заставляет его постоянно пренебрегать границами возможного, и эта безмерность, столь положительная для писателя, необычайно вредит концепции государственного деятеля. Логика Троцкого парит, мне кажется, в воздухе; она не основывается на знании человеческой сущности и человеческих возможностей, которое единственно обеспечивает прочный политический успех. Книга Троцкого полна ненависти, субъективна от первой до последней строки, страстно несправедлива: в ней неизменно мешается правда с вымыслом. Это придает книге много прелести, однако такого рода умонастроение вряд ли может подсказать политику правильное решение… Мне кажется, что даже одной мелкой детали достаточно, чтобы ярко осветить превосходство Сталина над Троцким. Сталин дал указание поместить в большом официальном издании „Истории гражданской войны“, редактируемом Горьким, портрет Троцкого. Между тем Троцкий в своей книге злобно отвергает все заслуги Сталина, оборачивая его качества в их противоположность; и книга его полна ненависти и язвительной насмешки по отношению к Сталину».^[1]

У советских людей и прежде всего у тех, кто был свидетелем описываемых Троцким событий, «Моя жизнь» вызвала справедливое негодование. Борис Легран решил, что недостаточно будет сказать: «Троцкий врет как сивый мерин». Кроме этого нужно рассказать правду, рассказать, как развивались события на самом деле.

Воспоминания писались долго, поскольку свободного времени у Леграна практически не было. Легран всю жизнь работал на износ, отдавая делу все свои силы и потому здоровье его оставляло желать лучшего. В 1934 году болезнь вынудила Леграна перейти на более спокойную работу. Передав пост директора Эрмитажа своему заместителю Иосифу Орбели, Легран стал заместителем директора Всероссийской академии художеств в Ленинграде, но из-за прогрессирующей болезни смог проработать в новой должности всего один год. В феврале 1936 года он умер в возрасте 52 лет, не успев закончить свои воспоминания. После смерти Леграна его личный архив сначала хранился в Академии, а затем был передан в Ленинградский институт истории ВКП(б). По неизвестным причинам рукопись воспоминаний Бориса Леграна оставалась без внимания все время существования института. Летом 1996 года после ликвидации института, который в то время назывался Ленинградским институтом историко-политических исследований, часть архива, которую сочли «ненужной», была списана. Сотрудники института, истинные энтузиасты своего дела, не могли смириться с тем, что ценные исторические документы окажутся на свалке. Сотрудники разобрали списанные документы по домам и хранили в надежде на то, что когда-нибудь они окажутся востребованными.

Воспоминания Бориса Леграна были случайно обнаружены в ходе сбора материалов, посвященных Псковско-Островской операции 1944 года.

Перефразируя Булгакова, можно сказать, что рукописи не исчезают бесследно. И это замечательно, это правильно, это справедливо.

Историческая справка

Оборона Царицына – одно из ключевых событий Гражданской войны.

Царицын препятствовал объединению белых сил Юга и Запада в единый фронт.

Царицын соединял Советскую республику с Нижним Поволжьем, Северным Кавказом и Закавказьем, Средней Азией. Через Царицын шло снабжение продовольствием и топливом, каспийской нефтью, которую здесь переливали из речных танкеров в железнодорожные цистерны для дальнейшей транспортировки.

Царицын являлся крупным промышленным центром. Металлургический завод, орудийный завод, производивший орудия крупного калибра, нефтеперегонный завод… Несмотря на тяжелое время, эти заводы работали практически без перерыва.

Давайте посмотрим на стратегическое значение Царицына в Гражданской войне глазами белогвардейского полковника Арсения Зайцова, штабиста, который по праву считался в эмигрантских кругах одним из лучших знатоков военного дела и военной истории. В своей книге «1918: очерки истории русской гражданской войны» Зайцов писал: «Освобождение Дона, возвращение Добровольческой армии из похода на Кубань и образование фронта на Волге…^[2] ставили вопрос о согласовании усилий этих трех основных военных группировок русской контрреволюции. И эта проблема с военной точки зрения была проблемой Царицына. Всякое продвижение донцов на северо-восток, на соединение с Самарским фронтом Народной армии, фланкировалось Царицыном. На него же базировались красные силы Северного Кавказа. Царицын же обеспечил за большевиками Астрахань, разъединявшую уральских казаков от юго-восточного казачества. Захват Царицына с выходом на Баскунчак (от Царицына до Баскунчака 170 км) резал железную дорогу, связывавшую Астрахань с Россией, на суше и прекращал связь с ней по Волге.

Весь красный Северо-Кавказский фронт от Черного до Каспийского моря базировался, таким образом, лишь на Царицын и Астрахань. Борьба с красными на Северном Кавказе была возможна либо ударом в лоб, двигаясь на Кубань, либо ударом по тылам через Царицын и на железную дорогу у Баскунчака.

Царицын обеспечивал владение Каспийским морем и связывавшей его с центром железной дорогой Урбах – Астрахань… И ликвидация красных сил на Северном Кавказе, и обеспечение правого фланга Донского фронта, и соединение Южного контрреволюционного фронта с Восточным решались захватом Царицына… Соединение южных армий^[3] с уральскими казаками, чехами и Народной армией на Средней Волге закупоривало весь Северо-Кавказский, еще только организовавшийся в это время, фронт, лишая его всех источников снабжения. Германо-турецко-английская оккупация (Черное море и Закавказье) довершала его изоляцию и с запада, и с юга. С военной точки зрения летом 1918 г. Царицын являлся единственным важнейшим объектом операций и Восточного и Южного фронтов русской контрреволюции».

В политическом отношении Царицын был городом «красным», благодаря наличию значительных масс пролетариата. Но, в то же время, многие жители города сочувствовали белым. Царицын считался неофициальной столицей радикальных монархистов-черносотенцев, здесь было много купечества, поэтому Царицын правильнее было бы считать не «красным», а «красно-белым» городом. Контрреволюционное подполье действовало в Царицыне активно и представляло серьезную опасность с которой приходилось считаться.

Советская власть была провозглашена в Царицыне 27 октября 1917 года, на следующий день после свержения Временного правительства в Петрограде. Царицын стал революционным форпостом на юго-востоке России. Донская Советская Республика, провозглашенная на территории Области Войска Донского в конце марта 1918 года, пала в начале мая 1918 года. Вместо нее было создано Всевеликое войско Донское, которое возглавил атаман генерал-майор русской императорской армии Петр Краснов. Донская казачья армия, насчитывавшая в мае 1918 года 17 тысяч человек, к июлю того же года выросла до 50 тысяч человек. По меркам Гражданской войны это была весьма крупная армия, представлявшая серьезную угрозу для Царицына и для красных вообще.

Донская армия под командованием генерала Краснова трижды пыталась овладеть Царицыном, но все три попытки оказались неудачными.

28 мая 1918 года в станице Манычской состоялось совещание руководителей основных белых сил юга России, на котором генерал Краснов предложил командующему Добровольческой армии генерал-лейтенанту Антону Деникину предпринять общее наступление на Царицын с перспективой дальнейшего выхода в Среднее Поволжье. Деникин отказался. Причиной отказа стали политические разногласия. Краснов имел поддержку германского экспедиционного корпуса, вошедшего в марте 1918 года на территорию Украины в соответствии с соглашением, подписанным Украинской радой с Германией и Австро-Венгрией. Также корпус занял западную часть Области Войска Донского – Ростов, Таганрог, Миллерово. Деникин же считал немцев врагами и не мог позволить себе союз с Германией. Кроме того, около половины личного состава Добровольческой армии составляли кубанские казаки, которые в первую очередь стремились освободить от красных свои родные места. Кубанцы не поддержали бы удара на Царицын, а офицеры Добровольческой армии, в подавляющем большинстве – фронтовики Первой мировой войны, не простили бы своему командованию союза с недавним врагом, пускай и ради военных успехов, таких, например, как взятие Царицына. В итоге Деникин пошел на Кубань, а Краснов ударил на Царицын.

Первой обороной Царицына называются действия Красной армии по обороне Царицына от Донской армии в июле – сентябре 1918 года. Краснов разделил свои силы на три группы. Отряд полковника Полякова, насчитывавший около 10 тысяч человек и 12-и тысячная группа генерал-лейтенанта Мамантова наступали на Царицын, а 20-и тысячная группа генерал-лейтенанта Фицхелаурова шла на север к Камышину и Балашову, намереваясь отрезать Царицын от Центра. Донцам противостояло около 40 тысяч красноармейцев. Красные отряды были разрозненны и сильно различались по боеспособности. Костяк их составляли остатки 3-й и 5-й украинских армий, отступивших к Царицыну под натиском германских войск. Командовал «украинцами» профессиональный революционер Климент Ворошилов, член Российской социал-демократической рабочей партии (большевиков) с 1903 года. Общее командование обороной Царицына осуществлял ставленник Льва Троцкого руководитель Северо-Кавказского военного округа Андрей Снесарев, бывший генерал-лейтенант императорской армии. На первый взгляд, Снесарев был знающим, опытным и энергичным командиром, проводившем много времени в войсках, но при глубоком анализе его деятельности сразу же возникали подозрения в саботаже, причем – обоснованные подозрения.

Из телеграммы Сталина Ленину, отправленной из Царицына 16 июля 1918 года: «Военрук Снесарев по-моему очень умело саботирует дело очищения линии Котельниково-Тихорецкая. Ввиду этого я решил лично выехать на фронт и познакомиться с положением. Взял с Собой Зедина, командующего Ворошилова, броневой поезд, технический отряд и поехал. Полдня перестрелки с казаками дали нам возможность прочистить дорогу, исправить путь в четырех местах на расстоянии 15 верст. Все это удалось нам сделать вопреки Снесареву, который против ожидания также поехал на фронт, но держался от поезда на расстоянии двух станций и довольно деликатно старался расстроить дело. Таким образом от ст. Гашунь нам удалось добраться до ст. Зимовники, южнее Котельниково. В результате двухнедельного пребывания на фронте убедился, что линию безусловно можно прочистить в короткий срок, если за броневым поездом двинуть двенадцатитысячную армию, стоящую под Гашуном и связанную по руками ногам распоряжениями Снесарева… Теперь две просьбы к Вам, товарищ Ленин: первая – убрать Снесарева, который не в силах, не может, неспособен или не хочет вести войну с контрреволюцией, со своими земляками – казаками. Может быть он и хорош в войне с немцами, но в войне с контрреволюцией он – серьезный тормоз и если линия до сих пор „е прочищена, – между прочим потому и даже главным образом потому, что Снесарев тормозил дело. Вторая просьба – дайте нам срочно штук восемь броневых автомобилей. Они могли бы возместить, компенсировать, повторяю-компенсировать численный недостаток и слабую организованность нашей пехоты“».

На этой телеграмме Ленин написал: «По моему, согласиться со Сталиным».

Сталин прибыл в Царицын 6 июня 1918 года в качестве чрезвычайного уполномоченного ВЦИК^[4] по заготовке и вывозу хлеба с Северного Кавказа в промышленные центры Советской республики – Москву, Петроград, Тулу, Саратов и в другие города. Время было тяжелое. Республика, находившаяся во вражеском окружении, испытывала катастрофическую нехватку продуктов питания. Царицын и Астрахань являлись единственными транспортными узлами, через которые могло осуществляться снабжение.

Оценив обстановку в Царицыне, Сталин понял, что необходимо принять срочные меры, чтобы удержать город. Его активное вмешательство в вопросы военного управления вызвало недовольство Снесарева и Троцкого, но Ленин, мнение которого было решающим, поддержал Сталина. 19 июля 1918 года был создан Военный совет Северо-Кавказского военного округа председателем которого стал Сталин. Снесарев, как член совета, оказался у него в подчинении. Формально Снесарев оставался военным руководителем округа вплоть до отзыва его в Москву 23 сентября 1918 года, но с июля фактическое руководство обороной Царицына и всеми военными операциями на Северном Кавказе осуществлял Сталин.

4 августа 1918 года Сталин писал Ленину: «Положение на юге не из легких. Военсовет получил совершенно расстроенное наследство, расстроенное отчасти инертностью бывшего военрука».

Ближайшим помощником, «правой рукой» Сталина стал Ворошилов командующий войсками Царицынского фронта и членом Военного совета Северо-Кавказского военного округа.

В начале августа 1918 года положение красных сильно осложнилось. Группа генерала Фицхелаурова вышла к Волге севернее Царицына, лишив красных прямого сообщения с Москвой. Части генерала Мамантова 8 августа прорвала фронт и отбросила красные войска от Дона к Царицыну. 18 августа Мамантов занял южные пригороды Царицына и начал бои за город. Мамантов ждал подхода отряда полковника Полякова, чтобы совместными усилиями предпринять штурм Царицына, но Поляков не смог прорвать красную оборону на своем участке, чтобы выйти к Царицыну. Оперативно подтянув резервы, красные 23 августа нанесли неожиданный и сокрушительный удар по группе Мамантова, вынудив ее отступить за Дон, на прежние позиции. Также было предпринято наступление на части генерала Фицехлаурова. Попытка Донской армии взять Царицын провалилась.

В том, что Царицын устоял, велика была заслуга Сталина, но Троцкий, бывший в то время председателем Реввоенсовета, пытался внушить Ленину и всему руководству республики, что дела в Царицыне идут плохо и что в этом виноват Сталин. Сталин, в свою очередь, обвинил Троцкого в том, что то своими действиями разваливает Южный фронт. Нападки Троцкого на Сталина особенно усилились после того, как 30 августа 1918 года Ленин был тяжело ранен в результате покушения. В сентябре-октябре 1918 года Сталину пришлось заниматься не только вопросами обороны Царицына и снабжения Советской республики продовольствием, но и борьбой с Троцким и другим его ставленником – генерал-майором императорской армии Павлом Сытиным, который был назначен командующим Южным фронтом.

Взгляды Сталина и Троцкого сильно различались, практически по всем направлениям. В том числе и в отношении к так называемым «военспецам» (военным специалистам), офицерам императорской армии, привлеченным на службу к красным. Ленин писал о военспецах: «…совершенно незачем выкидывать полезных нам специалистов. Но их надо поставить в определенные рамки, представляющие пролетариату возможность контролировать их. Им надо поручать работу, но вместе с тем бдительно следить за ними, ставя над ними комиссаров и пресекая их контрреволюционные замыслы». Троцкий и его сторонники выступали против тотального контроля за работой военспецов, считая, что контроль ограничивает свободу действий, способствует принятию неверных решений и т. п. Сталин считал, что военспецы, как и любые буржуазные специалисты вообще, не должны занимать командных постов, а могут быть только советниками при красных командирах.

В сентябре 1918 года Донская армия предприняла новое наступление на Царицын. Дополнительная мобилизация казаков дала атаману Краснову возможность собрать 65 тысяч воинов из которых 60 % были конными. По плану Краснова помимо главного удара по Царицыну должны были нанесены два вспомогательных – с севера и юга, целью которых было взять «Красный Верден»^[5] в клещи. Армия командующего Южным фронтом Ворошилова насчитывала 42 тысячи человек. К 15 октября белоказаки дошли до Царицына и здесь случилось неожиданное – два красных полка, набранные из крестьян, перешли на сторону белых. 17 октября Краснов намеревался взять Царицын, но снова не смог этого сделать. У красных было техническое превосходство – больше бронепоездов, больше артиллерийских орудий, корабли Волжской флотилии. Огонь артиллерии нанес наступавшим белоказакам огромный урон и наступление захлебнулось. Одновременно в тыл белоказакам ударила Стальная дивизия Дмитрия Жлобы, прибывшая с Северного Кавказа. Белоказаки начали отступать, чтобы не оказаться в окружении. Красные перешли в контрнаступление и к 25 октября оттеснили казаков за Дон.

На том, почему дивизия Жлобы оказалась у Царицына в нужный момент следует остановиться особо. 27 сентября Сталин и Ворошилов без согласования с командующим Южным фронтом Сытиным направили командующему Северо-Кавказской армией Сорокину приказ отправить дивизию Жлобы к Царицыну. Тремя днями раньше они, также без согласования с Сытиным, назначили Сорокина командующим армией. Таким образом, на Южном фронте возникло двоевластие. Сталин и Ворошилов открыто выражали недоверие Сытину, тот жаловался на них в Москву как на злостных нарушителей военной субординации. Приказы Сталина и Ворошилова, отдаваемые в обход Сытина, были обоснованными и полностью соответствовали обстановке, но Сытина поддерживали Троцкий, являвшийся на тот момент вторым человеком после Ленина в руководстве Советской Республики, и главнокомандующий Красной Армии Иоаким Вацетис.^[6] Конфликт в руководстве Южного фронта мог привести к фатальным последствиям. По распоряжению Ленина Военный совет Южного фронта полностью обновили. 10 ноября 1918 года в его состав был включен Борис Легран, воспоминания которого предлагаются вашему вниманию. Ворошилова вывели из состава Военного совета, но оставили командовать 10-ой армией.

19 октября 1918 года Сталин был назначен членом Реввоенсовета республики и ЦК КП(б) Украины. На этом его личное участие в обороне Царицына закончилось. 11 ноября Сытина наконец-то сняли с должности командующего фронтом, отозвали в Москву, где назначили начальником отдела управления делами Реввоенсовета Республики. Формальной причиной снятия Сытина стали неудачи на фронте, в первую очередь – успешный прорыв белоказаков на Воронежском направлении при значительном превосходстве красных в живой силе и орудиях.

Третья оборона Царицына в январе – феврале 1919 года также оказалась успешной. После полутора месяцев ожесточенных боев белоказаки отступили. Положение Донской армии осложнилось уходом германских войск с Украины и западной части Области Войска Донского. В результате этого тыл белоказаков оголился, чем немедленно воспользовались красные. Казакам стало не до Царицына, им нужно было защищать Дон.

15 февраля 1919 года Краснов подал в отставку и передал свои полномочия командующего Донской армией генерал-лейтенанту Деникину. Деникин объединил Добровольческую и Донскую армии в Вооруженные силы Юга России (ВСЮР).

Взять Царицын смогла Кавказская армия генерал-майора Врангеля. Это произошло 30 июня 1919 года после месяца боев. Полгода Царицын находился у белых, пока 3 января 1920 года красные не заняли его окончательно.