Командировка

Когда вы уехали, а наш парламент взял меня под свою защиту, то месяца два я жил и работал спокойно. И думал, что так и будет. А тут ГКЧП и наша Молдавия стала самостоятельным государством и уже через месяц мне пришла повестка – явится в комиссию парламента. Я туда пришёл, а там меня огорошили. Раз ты не отслужил свой срок в армии и сбежал оттуда, то ты теперь должен отслужить альтернативную службу в три года на благо Молдавии. И призвали по моей специальности. Каменщиком. У нас тут в результате сильных аномальных дождей смыло в одной местности несколько сёл на другом конце от меня Молдавии. Вот туда меня и послали. Всё бы ничего, но условия в каких я оказался хреновые. Поселили в общаге, которую жильём трудно назвать. Должен работать, а платят низкую зарплату, из которой 50 % я должен отдавать государству. На оставшиеся деньги при той экономической обстановке, в которой оказалась страна оставшихся денег даже на еду не хватает. Я уж не говорю про одежду. Ободрался до неприличия, а купить не на что. Хорошо семья помогает и периодически ко мне приезжают по очереди братаны и привозят продуктов и одежду. Был бы один, можно было протянуть, но здесь со мной ещё таких десять парней и у нас всё в несколько дней уходит. Хорошо хоть нас не направили на войну с Приднестровьем. Во так и живу. Ещё служить в этих условиях больше двух лет и будущее после службы довольно неясное и мрачное. Тем более, что на войне летом у меня погиб брат – Богдан. И за что? Оба других тоже служат и тоже участвовали в тех событиях. Но уцелели. Ехать на войну они не хотели, но перед ними поставили вопрос – или едете, или увольняем. Вот и пришлось ехать. Ничего хорошего нам это отделение не принесло и видать уже не принесёт. А пока кончаю писать.

Будет настроение, напишу ещё.

Больше он уже не писал. Сейчас ему 47 лет и мне очень интересно как у него сложилась судьба.

Кооператив «Калитка»

Помыв руки, я не спеша уселся за обеденный стол. Жена стала накрывать к обеду лишь только на нас троих: на нас обоих и младшего сына.

– А что, Денис, обедать не будет?

– Он уже отобедал, – кратко ответила чем-то озабоченная жена.

– А… ну ладно.

Обед прошёл в молчании: я думал о том, как буду пытаться заканчивать обслуживание противотанковой установки, загнанной в ПТО. Жена погрузилась в свои мысли. Лишь младший сын, беззаботно шурудил ложкой, плотоядно косясь на большие, весьма аппетитного вида, котлеты.

От обедов, только прицелился к дивану, чтобы посидеть минут шестьдесят на спине, как мои планы нарушила жена.

– Боря, у Дениса неприятности.

– Что у него случилось? Двояков нахватал? – Я разочарованно уселся в кресло, понимая, что отдых рухнул.

– Нет. Тут всё нормально. Он сегодня подрался и ему поставили под глаз синяк.

– Ну, так ничего страшного. Синяки украшают мужчину… Даже если он драку и проиграл. А в чём всё-таки проблема? Он что-то кому-то сломал? – У меня всё ещё не исчезала надежда на спокойный послеобеденный сон.

– Давай, лучше ты с ним сам поговори. Денис, иди сюда, – позвала жена старшего сына из его комнаты и тотчас ушла, когда он зашёл в большую комнату.

– Ну что ж синяк, как синяк, – прокомментировал я увиденное, когда сын уселся напротив меня в глубокое кресло, – что случилось? Рассказывай.

– Да неприятности, пап. Со шпаной местной подрался, а те стрелку мне на субботу назначили. Обещали, если я не принесу деньги… Приличную сумму, то они меня ножиками попишут.

– Ну, ни фига себе, – я аж присвистнул от удивления и одновременно возмущённо, – ну-ка, давай рассказывай, да поподробнее.

К концу не радостного повествования я был в тихом бешенстве и готов был прямо немедленно куда-то бежать, кого-то убивать, рвать и уродовать.

В принципе, то что рассказал мне сын в новинку не было. Советский Союз рухнул два года назад и на просторах страны творилась вакханалия и беспредел. Народ, который был помоложе, понаглей и не имел привязки к семье, разбился на банды и бандочки, которые «правили бал» и резвились в городах и весях, ничего не боясь, даже ментов, которые были зачастую в сговоре с бандюганами. Причём, они даже не таились и в нашем славном городе Екатеринбург и ввели некое подобие формы, чтобы было сразу видно кто и к какой банде или группировке принадлежал. Так на улицах криминальная пехота в одном районе щеголяла в определённого вида кепочках, в другом все бандюганы ходили в спортивных штанах, в третьем носили одинаковые курточки и все вместе были обвешаны различной толщины золотыми цепями и перстнями. Они вершили суд и рулили по понятиям. Другая, тоже активная часть народа разбилась на группы, группочки и сообщества, которые объединившись, могли довольно успешно отбиваться от обнаглевших отморозков и даже локально сами могли перейти в наступление. К счастью офицерский коллектив гарнизонов, в том числе и нашего, сплотился перед такой опасностью и довольно успешно противостоял наскокам. Этому способствовала и то, что в нашем военном городке неплохо поработала рота спецназа, которая у нас располагалась. Так только за два месяца своей чересчур активной деятельности роты, под командованием капитана Алтшульц, наш городок был очищен от мафии, которая успела осесть на нашей территории. Правда, при этом были капитальные перегибы со стороны роты и его командования по отношению, как к обычным жителям городка, так и к офицерам, но городок был жёстко очищен от уголовщины, в результате чего шесть трупов криминальщиков, образовавшиеся в ходе этого противостояния были повешены на Альтшульца. Нельзя, конечно, весь локальный успех борьбы с беспредельщиками в городке приписать спецназовцам и сами офицеры давали успешно дружный отпор. В отдельных стычках участвовал и я. Как-то вечером мы офицерской компанией сидели у одного из своих сослуживцев, отмечая его день рожденья. В самый разгар пирушки вывалили на улицу, чтобы у подъезда перекурить и немного охладиться. В это время на территорию городка заехали две машины бойцов одной из местной группировки, чтобы тряхнуть «нового русского», проживающего в городке. Вот в тот момент, когда они слегка пинали коммерса ногами на земле у подъезда мы и вывалили. Коммерсантов, «новых русских» мы сами не любили, но это была наша территория и особо мы не просто не любили, а ненавидели этих стриженных братков. Разборка была короткой и беспощадной. Через несколько минут мы уходили обратно в квартиру товарища, оставив на земле восемь окровавленных, в бессознательном состояние тел. Это мы так поступали – военные. А остальной, разобщённый народ, который был в большинстве, смирился и молчаливо терпел этот хаос и беззаконье…

– … Да завелась около нашей школы шпана. В основном они трясли мелюзгу до восьмого класса: отбирали деньги, заставляли тащить из дома ценные вещи… Ну, и вообще, перцовали среди них. А тут они совсем обнаглели. Посчитали, что это хлопотно вылавливать жертвы по одиночке и решили действовать по другому. Как кончаются уроки, они становились у дверей школы, объявив о создании кооператива «Калитка» и со всех выходящих, естественно кроме взрослых и учителей, брали плату. Все их боялись и безропотно платили дань. Вот представь, папа, они за день набирали больше твоей месячной зарплаты. Действовали они уже несколько дней и получилось так, что я ни разу не попался им. Да и, честно говоря, и не знал про этот «кооператив». А тут с одноклассником Сергеем Афанасьевым, ну отца его ты знаешь… Выходим и напарываемся на них.

Гоните деньгу, – говорят нам и объясняют установленные ими правила. Мы с Серёгой послали их подальше и пошли спокойненько домой. Они догнали и снова, но уже с угрозами, потребовали с нас деньги. Мы их опять послали. Естественно, подрались. Вот синяк я и получил. Они старше и сильнее, поэтому хоть мы денег всё равно им не дали, но поле драки осталось за ними. Они сказали, что если завтра в двенадцать часов мы не принесём им по пятьсот рублей, то нам включат счётчик и назначили стрелу на 12 часов дня в субботу около школы. Вот и всё.

Я зло и сильно втянул сквозь крепко сжатые зубы воздух и выдохнул его: – Что хоть это за скоты?

– Да я и не знаю. Видел несколько раз тусующемися вокруг школы. Ни имени, ни фамилии. Им по девятнадцать-двадцать лет. Нигде не работают. Трясут деньги с малышни тем и живут. Живут где то в нашем районе. Всё. – Сын с надеждой смотрел на меня.

– Ладно, не ссыы сын. У нас есть время до завтра. Ты сможешь узнать их фамилии и где живут?

– Да, смогу наверно…

– Давай тогда к вечеру надо мне всё это знать. Да, ещё попробуй узнать – Под кем они ходят?

Вторая половина дня прошла у меня под знаком злобно-боевого возбуждения и как только пришёл домой то сразу же спросил сына: – Ну… узнал?

– Да. Но только фамилию и адрес одного.

– Мне хватит. Давай, записываю, – я тут же в коридоре, не раздеваясь, записал данные и присвистнул, – Уууу… да он рядом с городком. Отлично. Завтра я его отрихтую так, что он забудет, что на часах есть цифра двенадцать и слово суббота тоже. Всё я пошёл к Афанасьеву старшему.

А тот сам собрался идти ко мне.

– Боря, ну и скоты они… Чего будем делать?

Подполковник Афанасьев был преподавателем в артиллерийском училище, был неплохим мужиков, но размеренная и спокойная преподавательская жизнь наложила свой отпечаток. Он был ведомым и даже сейчас не мог ничего путного предложить, поэтому решение ждал от меня.

Я достал бумажку с записанными данными по противнику и помахал ею перед лицом товарища.

– Евгений Николаевич, пошли к «железным братьям» там пивка попьём и обсудим, как завтра будем действовать.

План у меня был следующий: завтра с утра идём вдвоём по означенному адресу. Хорошо тряханём щенка. Попугаем, выбиваем у него адрес второго и также действуем со вторым негодяем.

Подполковник отхлебнул из бутылки пива и огорчённо протянул: – Блин, Боря, я завтра с утра не могу. У меня в первой половине две пары занятий подряд. Может, на вторую половину дня перенесём?

– Не… Евгений Николаевич, у нас есть время разрулить всё это только до 12 часов дня. Так что надо в первую половину… Попроси, чтобы кто-то провёл вместо тебя.

Но Афанасьев только огорчённо протянул: – Нет… не получится.

Потом встрепенулся с надеждой: – Боря, а если бы ты до обеда эти вопросы решил, а я к тебе после обеда присоединился.

– Да ты что, Евгений Николаевич, после обеда к застолью надо готовиться. Кстати тебя тоже поздравляю с Днём Артиллерии…

– Ой, бляяя…, точно. Завтра же День Артиллерии и после обеда я тогда тоже не могу. У нас тоже в училище торжественное и банкет. Боря, ну что крутанёшься сам? А?

– Да не беспокойся – отдыхай. Я такой злой, что завтра и с пятерыми такими справлюсь, не то что с двумя.

Мы ещё постояли с полчаса, выпили по паре бутылочек «Стрельца» и разошлись.

После утреннего полкового развода все офицеры-артиллеристы собрались в канцелярии командира дивизиона, где в течение двадцати минут быстро обсудили все вопросы по проведению полкового вечера по поводу нашего праздника. Так уж получилось, но меня, капитана Бондаренко и Тетрюмова выбрали для закупки продуктов на праздничный стол. Бондаренко пересчитал деньги, врученные начальником артиллерии, которые мы собирали целую неделю и, положив их в карман, заверил: – Сейчас прямо на оптовый рынок и через два часа ждите нас.

– Погоди, погоди, Серёга, не через два часа, а через три. Мне тут надо рядом с городком заскочить по адресочку и жёстко разобраться кое с кем.

– Что такое, Боря? Если на тебя наезжают, так давай мы тоже присоединимся. Что случилось? – Начальник артиллерии вопросительно смотрел на меня.

– Да тут такое дело… – и за две минуты обрисовал ситуацию. Офицеры оживились, а начальник артиллерии решительно встал из-за стола.

– Боря, поехали. Сейчас мы там устроим Куликовскую битву…

Благодарно улыбнувшись, я остановил офицеров, готовно поднявшихся из-за столов: – Парни, спасибо, но я думаю, что нас троих будет более чем достаточно. А, Олег, Сергей?

– Боря, да никаких проблем. Поехали.

Иной реакции я и не ожидал. Коллектив полка был дружный и сплочённый и не только в военных делах, на полях учений или за столом полковой вечеринки, но и в обычной жизни, когда надо встать и предъявить противнику мощь и силу офицерского коллектива.

Пока мы ехали по известному адресу, вспомнился недавний случай наезда криминальщиков на наших офицеров. Два другана, Андрей и Генка, оба капитана, оба командиры мотострелковых рот, уважаемые и не хилые офицеры, поехали в город на машине Андрюхи по своим делам. Около автовокзала Андрей совершенно случайно подрезал двигавшиеся в попутном направлении автомобили, что и привело к небольшому ДТП. Одна машина, уходя в сторону, лишь слегка притёрлась к деревянному забору, а вот второй, увиливая от столкновения, въехал в фонарный столб, но не катастрофично. У него был разбит правый передний подфарник и ещё пару незначительных повреждений. Пассажиры первой машины, двое мужиков, выскочили, осмотрели почти незаметные царапины на дверцах, обматерили Андрея, сели в машину и уехали. А Андрей направился ко второму автомобилю, вокруг которого крутились два патлатых, высоких парня лет двадцати пяти.

Андрей полностью осознавал свою вину, в кармане были приличные деньги, поэтому решил разрулить ситуацию на месте миром. Но подойдя к парням, сразу же получил кулаком в глаз. На этом все мирные переговоры и закончились. Андрюха с Генкой до того растерялись, что вот так запросто, среди бела дня, в городе, офицеру, капитану, командиру мотострелковой роты залепили в глаз, что застыли соляными столбами и немо открывали рот на вопли взбешённых парней. Краткое содержание этих воплей сводилось к тому, что они оба попали…, что они оба влетели на квартиры и если они сейчас оба не рассчитаются прямо здесь на месте, то им будет включен счётчик. Короче, всё закончилось тем, что Андрей и Генка безропотно отдали все деньги, что у них на тот момент были в карманах. Андрей положил в руки пострадавших вдобавок ваучеры, случайно оказавшиеся при нём. А когда те сказали – Мало. Снял с пальца обручальное кольцо и бросил в общую кучу.

– Ну, вот, – довольно осклабились парни, – повезло вам командиры. Езжайте с богом.

… – Боря, – пьяные, расстроенные Андрей и Генка, обойдя все кабинеты, теперь сидели в моей канцелярии и жаловались на сложившуюся дурацкую ситуацию, – ну ладно, мы виноватые и не скрывались, а собирались извиниться…, а тут сразу в рыло. Ну, что за ерунда?

Я быстро налил в кружки водки и сунул их товарищам, Андрюха, Генка машинально намахнули и продолжили: – Боря, отдали двадцать пять тысяч деньгами. Да на эти деньги три, пять, десять подфарников можно купить. Мало. Дали ваучеры – опять мало. Суки, пришлось ещё обручальное кольцо отдать. – Андрюха горестно понурился головой. Подождав немного для приличия, я осторожно спросил.

– Слушай, Андрей, а ты знаешь вообще уличные законы? Не удивляйся на мои слова. Я их тоже не знаю. Но тут случайно услышал от одного авторитета, так уж получилось, что с ним немного знаком, так вот он говорит – что такой синяк, как у тебя, без предъявы, имеет цену сейчас пятьдесят тысяч рублей. Так что ты теперь можешь потребовать с этих недоносков гораздо больше и вернуть ещё своё кольцо.

Андрей с безнадёгой махнул рукой и, взяв бутылку, сам разлил водку: – Да мы так растерялись, что даже номеров не записали. Где их теперь искать?

Прошло пару дней и поздно вечером в дверь моей квартиры заполошно застучали. На пороге стоял запыхавшийся Генка.

– Боря, давай быстрей на центральное КПП. Все наши там собираются. Уроды приехали… – сказанул и умчался вниз. В принципе, мне разжёвывать и не надо было. Мгновенно одевшись, выхватил из-за двери тяжеленный, берёзовый черенок от пожарной лопаты, который стоял на всякий случай за дверью и помчался на центральное КПП городка. Здесь уже было семеро наших, которые тут же ввели меня в курс дела.

– Пришли сейчас к Генке эти чмыри и сказали, что тех денег мало. Давай ещё столько же. Генка извернулся: говорит, сейчас нету, а через тридцать минут на КПП принесёт. Вот и собираемся.

– Не понял, а откуда они Генкин адрес узнали?

– Да он ещё тогда, растерялся и сказал свой адрес.

– Блин, дурак…

Через пять минут появились Андрей и с виноватым видом Генка, которого все разом дружно обругали. А ещё через десять минут подъехали и вымогатели. Держались они уверенно и их совсем не смутил перевес сил.

Ткнули Андрея и Генку пальцем в грудь и сказали: – Значит, так командиры. Денег вы заплатили мало и через три дня оба приносите сюда. На ваше сраное КПП, каждый, по тридцать тысяч рублей. Понятно?

Драться бы дрался, но лезть в первые ряды из-за того, что мои товарищи непростительно растерялись и не ответили несколькими ударами в ответ, не собирался. Но развязный и уверенный тон ублюдков, которые посчитали себя хозяевами города, заставили меня забыть благие намерения и я выскочил вперёд.

– А теперь послушайте вы – уроды. За синяк без предъявы через три дня, сюда, оба приносите по пятьдесят тысяч. Понятно?

– А ты, капитан, чего чирикаешь? Ты тоже хочешь деньги принести? Всё… время когда вы перцовали закончилось, так что сиди и не вякай, не с тобой пока разбираются.

Градус разборок повышался и наглецы почуяв, что им могут сейчас очень качественно настучать по роже, быстро завернули разговор: – Хорошо, всё понятно – не договорились. Ладно, через три дня, в двадцать часов забиваем здесь стрелу. Принесёте деньги – может разойдёмся по миру. Не принесёте – включим счётчик.

Наглецы сели в машину и быстро уехали, а мы остались у ворот КПП, горячо обсуждая сложившуюся ситуацию. Запоздало пожалели, что не записали номера автомобиля, чтобы вычислить – Кто есть кто и кто за ними стоит? После недолгих рассуждений решили: вполне возможно, что на стрелку они приедут кодлой – поэтому, на стрелку идём все вместе. Ещё других офицеров полка подобьём.

Через три дня, в девятнадцать пятьдесят у ворот КПП нас собралось всего человек восемь. Обещали прийти многие, но оказались здесь только мы. Правда, прослышав о разборках, подошло человек десять от 105 полка.

– А вы чего пришли? Это ж нашего полка касается.

– А чего? Сегодня мы вам поможем, завтра вы нам, – что ж в такое время они рассуждали здраво и у нас возникла надежда, что уж с восемнадцатью мужиками беспредельщики побоятся связываться.

Но когда на нескольких машинах подъехали бандюганы и из них вывалили громилы под два метра роста, надежда как-то сама собой утухла. Ребята были крепкие, держались независимо и в драке пожалуй тоже были не детьми. Мы хоть и численно их превышали, в качестве здоровья и силы явно уступали. Надежда ещё была на командира разведроты – Андрюша, как мы его звали. Рост два ноль пять, широченные плечи, ну а если он бил то так получалось, что тело попавшего под удар подбрасывало высоко в воздух, оно немыслимо складывалось пополам и летело довольно далеко…

Но Андрюши тоже что-то не было, хотя он твёрдо нас заверил – Буду…

От толпы криминальной пехоты вальяжно отделились инициаторы сего мероприятия и смело направились к нам.

– Ну что, командиры, бабки принесли? – С презрением и бесстрашно бросили нам вопрос парни, чувствуя за собой сильную поддержку.

– А ху-ху не хо-хо…? – Также нагло последовал ответ, чем немало озадачив противную сторону. Они просто были уверены, что увидев такую силу, мы пасанём и если даже мы и не принесли денег, то они нас запросто додавят. Но мы были настроены драться при любом раскладе и это выбивало вымогателей из колеи.

Парни загорячились, стали наезжать на нас, пугая дальнейшими разборками и обрисовывая наше мрачное, совсем недалёкое будущее – голые, нищие, без квартир и машин офицеры и такие же нищие и обездоленные члены семей. В обоюдной словесной перепалке были расставлены все точки, прозвучали слова взаимных оскорблений и перед воротами КПП повисла зловещая тишина. Жители городка, которые в этот момент оказались невольными свидетелями «Стрелки», испуганно шмыгали мимо нас, старательно отводя глаза от агрессивно настроенной толпы.

Что ж все слова были сказаны и теперь осталось только драться. Парни обернулись на свою силовую поддержку и те, бросив сигареты на снег, не торопясь, но с угрожающим видом направились в нашу сторону. Впереди пёр бычара: бритая рожа, покрытая устрашающими шрамами. Расстёгнутая на груди дорогая кожаная куртка, а на толстой шее непременный атрибут – толстенная золотая цепь. Сзади, ухмыляясь и предвкушая разгром офицерни двигались подельники, такие же уроды. Главное, что убивало нас, они ничего не боялись. Раньше, в нормальное советское время если офицера не дай бог где-то, кто-то избил, то делом об избиении занималась не ментовка, а Комитет Государственной Безопасности. И разбирались они быстро и круто. А сейчас государство нас бросило и мы должны были защищаться сами.

Покрепче ухватив черенок от пожарной лопаты, я внутренне собрался и стал выбирать себе противника и выбор был небогат: все были гораздо крупнее и тяжелее меня. Ребята тоже рядом перетасовывались, выводя более сильных в первые ряды.

– Ну, сейчас закрутятся дела…, – со злой лихостью промчалась наверно не только у меня горячечная мысль. – И если мы сейчас проиграем драку, тяжеленько нам придётся. Наваляться суки…

Я оглянулся назад и в этот момент увидел Андрюшу, который вывернул из-за ворот и, вытирая губы рукой, при этом что-то дожёвывая, пробрался в первый ряд нашей шеренги.

– Ребята, извините, – виновато закричал командир разведроты, – на ужине в офицерской столовой задержался. А кого тут бить?

Подсказать и показать кого надо бить – никто не успел. Андрюша развернулся и со всей дури ударил кулаком в челюсть главного громилу, стоявшего напротив него и с любопытством смотревшим на казавшегося наивным военного здоровяка. Если бы я попал под этот удар, то одно из двух – либо у меня оторвалась голова, либо моё тело в полёте смело бы сзади стоящих. Но бандит весил килограммов 130 поэтому он мгновенно вырубился и рухнул на руки своих подельников. Все на мгновение оцепенели, а Андрюша как ни в чём не бывало спросил нас: – Этих тоже молотить что ли?

Но молотить никого не пришлось. Бандиты подняли тело своего главаря и молча потащили его к машинам. Неумело загрузили туловище в машину, при это хорошо приложив головой о корпус. Сели сами и уехали, оставив зачинщиков всей этой свары на наше усмотрение.

– Нееее… их бить не буду, – запротестовал Андрюша, – я их ведь просто убью.

Андрюша слегка торкнул тыльной стороной ладони одного из них в лоб и тот послушно завалился на ледяную дорогу.

– Ну, вот видите… Нееее… бейте сами.

Бить мы их не стали: от такой резко поменявшейся ситуации они сильно испугались и были почти в полуобморочном состоянии. Помахав кулаками перед их рожами, дав хороших пендалей под жопу и посоветывав вообще забыть, что в городе есть наш военный городок, дали им возможность уехать.

Пока шли разборки, Олег Тетрюмов списал номер машины, марку и цвет и уже на следующий день мы знали хозяина машины и адрес проживания. А послонявшиеся вокруг этого дома солдаты-разведчики в гражданке выяснили, что это мелкая шпана и за их спинами серьёзной силы нет.

А ещё через день, сняв с машин номера, мы поздно вечером нагрянули на квартиру водителя легковушки. Пара хороших зуботычин и кровь, пущенная из носа, быстро поменяли жизненные приоритеты шестёрки. Размазывая слёзы, сопли и кровь по роже, неудачливый хулиган мгновенно сдал адрес своего подельника, куда тут же умчались группа «захвата». Через пятнадцать минут оба несостоявшихся гангстера стояли на снегу во дворе около легковушки и сильно дрожали: как от холода, так и от страха. Но, конечно, больше от страха.

Сначала были разбиты все стёкла в машине. Царапать и бить корпус мы не стали, но зато в печку и на пол машины химик полка со сладострастием химического профессионала разлил жидкий хлорпикрин. Смысл этого действа был следующий: теперь, зимой на легковушке можно ездить только с открытыми окнами. Если закрыть стёкла или запустить печку, то от испарения паров хлорпикрина можно было и блевануть. Я уж не говорю про сопли, кашель и обильные слёзы. Урок был хороший и больше они не появлялись в поле нашей деятельности.

Примерно такой же сценарий хотел и я провернуть с обидчиками моего сына. Пятиэтажка, засранный и ободранный подъезд, обшарпанная дверь квартиры, куда я громко и требовательно постучал кулаком, а потом попинал ногами. Дверь через полминуты несмело открылась и на пороге появился испуганный отец уркагана, из-за плеча которого выглядывала такая же забитая судьбой и безнадёгой мать.

– Здравствуйте, здесь проживает Нестеров Виктор? – Дальше церемониться не стал и, отодвинув в сторону родителей, зашёл в полутёмный и узкий коридор. За мной также решительно зашли и мои товарищи, невольно вытеснив хозяина и хозяйку из квартиры на лестничную площадку.

– А вы кто такие? – Несмело пискнул отец и отодвинулся на всякий пожарный от дверей квартиры на противоположный край и так небольшой лестничной площадки.

– Мы из военкомата? А вы что там стоите, давайте заходите и где ваш сын Виктор?

Поняв, что грабить их не будут и что это действительно настоящие военные и у них дело к сыну, хозяева зашли в квартиру и Олег Тетрюмов закрыл за ними дверь.

– Сын, вон спит… в большой комнате… – отец открыл дверь в комнату и вяло мотнул головой на диван, где спало его «ненаглядное» чадо и с надеждой в голосе спросил, – Что действительно в армию забираете?

– Нет, гражданин, мы пока с ним воспитательную работу проведём, а с вами такую же работу проведёт наш товарищ. Сергей, проведи родителей на кухню и пообщайся там с ними. А мы здесь поработаем.

Когда за Серёгой и родителями плотно закрылась кухонная дверь, мы тоже закрылись и подошли к дивану.

Криминальная скотина спала на продавленном, лоснящемся от долгого употребления диване безмятежно и беззаботно, отчего в глубине меня стала подыматься и рваться наружу вполне понятная ярость и желание действовать быстро и безжалостно. Но я сумел подавить в себе это справедливое чувство мести, так как считал по жизни – «Каждая скотина должна знать и понимать за что её карают». Поэтому, крепко сжав в кулаке край материи, резко сдёрнул такой же грязный и занюханный плед со спящего.

Открывшиеся картина заставила нас с Олегом поморщиться: мы служили в армии много лет и прекрасно знали, что такое казарма. Её запахи, крепкий солдатский дух, но ощутить эти запахи и дух в квартире…

В квартире было жарковато, даже душно, но парень лежал под пледом одетый в грязное, застиранное трико и, судя по запаху, он носил его недели две и столько же наверно не мылся. Об этом также свидетельствовали грязные ноги с длинными и крепкими, загибающимися ногтями на пальцах с чёрными каёмками грязи под ними.

И эта скотина ещё хотела подрезать моего сына!!!!!

– Вставай сволочь…, базарить будем… – я с силой ударил сапогом по заднице спящего и тот от удара мигом вскинулся.

– А… Чтоооо? Чего надо? – Надо отдать должное, парень быстро просёк кто к нему пришли и о чём базар будет. Да и не видно было, что он и сильно испугался. Быстро придя в себя, парень под нашими тяжёлыми взглядами прошёл к креслу-качалке и спокойно уселся туда. Подтянул под себя ноги и стал невозмутимо ковыряться пальцем между грязных пальцев ног.

Передёрнувшись от омерзения, я спросил: – Ну и доложи, за что ты моего сына избил? За что он должен денег тебе принести?

– А что я? – То ли парень до сих пор не мог врубиться в какое неприятное положение он попал, то ли, решив – А всё равно отъебо…ат, то хоть понаглею…

– Есть правила, – продолжал бесстрашно гнуть свою линию парень, – и не я их устанавливаю, а жизнь. Сказано плати – значит должен платить. А они нас на три буквы послали… Вот и получили…

Дальше он не смог продолжить. Олег, стоявший до этого спокойно и слушавший разглагольствование недоноска, развернулся и со всей дури ударил говорившего в челюсть. От сильного удара кресло-качалка мигом перевернулось, парень кувыркнувшись через спинку, растянулся вдоль стены, а Олег сделал шаг вперёд и наступил ему на горло сапогом и стал давить его. Парень ухватился руками за сапог и стал активно сопротивляться, пытаясь ослабить давление, но вышедший из себя Олег молча давил и давил. Лицо извивавшегося стало синеть, послышался сдавленный хрип и умоляющие уже меня глаза задыхающегося, уставились на меня.

Я присел и легонько хлопнул рукой по сапогу: – Хватит, он мне пока живым нужен…… чтоб второго достать…

Олег убрал ногу и парень так и остался лежать, растирая горло руками и сипло прокашливаясь, а Олег тяжёлой глыбой навис над ним: – Боря, давай кончай с ним, а потом я им снова займусь…

И тут парень испугался, вдруг поняв, что его вот так запросто военные могут замочить. Прямо здесь, в его квартире. Испугался ещё сильнее, когда я наклонился над ним и сгрёб левой рукой у него на груди спортивную футболку. Приподнял над полом и шипящим от ярости голосом спросил.

– Так это ты хотел моему сыну счётчик включить????? – И изо всей силы врезал ему кулаком в лицо.

– Так это ты хотел его подрезать… – и новый хлёсткий удар обрушил его на пол. Я вновь приподнял не сопротивляющегося парня над полом.

– Я его растил, я его правильно воспитывал, надеялся, что он жить будет и радовать нас с женой будет, а ты его хотел ножичком… – я бил его с остервенением, бил и не жалел. Ну и что, что я сломаю ему челюсть, нос, расплескаю его мозги по полу. Раз эта скотина так жизнь начинает, так и в будущем никакой пользы от него не будет.

Наверно, я бы его всё-таки и убил, но меня вовремя оттащили от него прибежавший на шум Бондаренко и Тетрюмов.

– Ладно, хорошо… Пока ему хватит. Сергей, иди там к родителям, не надо им это видеть. Вставай, скотина, с тобой ещё не закончили.

Парень медленно, опираясь на стенку, поднялся с пола, лицо было разбито всмятку и вдрызг и он уже был сломлен.

– Так, давай говори, где второй проживает? – Тот согласно мотнул головой, но от страха у него перехватило горло, да и Тетрюмов ему не хило там сдавил сапогом, поэтому из его горла вырывались лишь истеричные и сумбурные вскрики.

– Ладно, успокойся… Бери бумагу и пиши адрес.

Парень неровным шагом подошёл к столу и слепо зашарил руками, а случайно наткнувшись рукой на вязальную спицу, вдруг сильно сжал её и тут же получил двойной удар по лицу как от Тетрюмова, так и от меня.

– А ну брось дурить…

– Да это мне случайно в руки попалась… – испуганно проблеял парень и, наконец-то взяв в руки ручку, попытался на клочке бумаге написать адрес подельника. Но руки сильно дрожали, бумага рвалась, протыкалась и только через пару минут он смог накарябать несколько строк – адрес, имя и фамилию пособника.