Людвикас Реза. Рождённый на Куршской косе

Не нравится Резе и французская женская мода, и одежда, и манера глядеть на человека сквозь очки, встав вплотную, даже уличные фокусники не нравились ему. Со всем своим морализаторством Реза восклицает: «Что это за народ, который ум променял на веру в глупости, нравственность – в пороки, работу – на безделье». Хотя он много плохого пишет о жителях Парижа, но признаёт, что это особенный город во всём мире, который выделяется достопримечательностями, их Реза перечисляет:

– Национальный музей, в котором собраны скульптуры, картины всех художественных школ Европы.

– Королевский дворец (Palais Royal), знаменитый не только прекрасной архитектурой, но и тем, что он для Парижа то же, что Париж для всего мира – место для встречи людей всех сословий, место празднества и роскоши. Реза многократно подчеркивает мысль общения сословий: лишь народ, ценящий общение, мог создать Palais Royal.

– Катакомбы – подземелья, разукрашенные более чем двумя миллионами людских костей. Они появились в 1763 году, когда власть решила все кладбища перенести за черту города, а вместо них обустроить парки и базары.

– Французский музей искусств, дающий возможность изучать развитие французского искусства.

– Фабрика обоев и гобеленов – единственная в Европе.

Реза осмотрел много других знаменитых мест Парижа, конечно, и библиотеку, имеющую 80 000 древних рукописей, среди них – много восточных. Для него, как специалиста по восточным языкам, это представляло большой интерес. Желая осмотреть весь город, Реза отправился на Монмартр и поднялся на башню телеграфа. Он очень эмоционально передал эти впечатления: «У ног моих простиралась солнцем позолоченная, объединяющая народы столица континента». На фоне этой красоты Резе показалась ужасной грязь на улицах Парижа и в домах парижан. Его вводили в сокрушение одетые в лохмотья, грязнущие чистильщики обуви. Он считал, что Парижу более подходит старое его название Lutetia (lot. грязь) и ещё добавляет, что французов, как поляков и евреев, можно причислить к самым грязным народам мира.

Наблюдая жизнь Парижа, Реза предъявил серьёзные, морального характера, претензии: множество нищих, подкидышей, которым французы обязаны создавать приюты, а вершина всех пороков – публичный промысел проституток. Они «у двенадцати парижских театров ровными рядами выстраиваются». Поэтому Париж можно назвать «театром сумасшедших всей Европы».

В Лондон Реза приехал 1 июня 1814 года и невольно сравнивал эти две страны. «Приезжим из Франции в Англию, – пишет он, – бросается в глаза серьёзное отличие этих стран. Во Франции деспотизм заглушил правду, её место занимает этикет, который требует лишь вежливости и косметического грима. Парижская революция (Великая французская революция началась в 1789 г.) и военный деспотизм вытеснили классические науки. Люди не развиты, поголовно не знают географии и истории – двух самых главных в жизни предметов. Из тысячи посетителей музея ни один не знает, что символизирует скульптурная группа Лаокоон». Позже, в книге «История литовской Библии» (1816) Реза охарактеризовал французский язык, как изнеженный, элегантно-пышный.

Описание англичан и Лондона звучит как полная противоположность впечатлений от Франции. Земля англичан – солидная и богатая. Сами англичане трудолюбивые, везде добиваются совершенства. На улицах и в домах – чистота. На улице не увидишь нищих и людей в рваной одежде. Англичане едят в меру, по характеру солидные и серьёзные. На Резу большое впечатление произвела социальная жизнь Англии – страны гражданской свободы. Этим Реза выразил свои демократические прогрессивные взгляды и надежды. «В Лондоне, – пишет автор, – господствует полная свобода печати, народ сам выбирает своих представителей в парламент. Разрешено публично хвалить или ругать короля, министров, генералов. Дебаты парламента происходят на глазах всего народа». О честности английского характера свидетельствуют и карикатуры – «своеобразное» открытие английского народа, бичующего глупости века. То же самое, что и в рисунках – в сатире, в поэзии. Своеобразный трибунал английского народа, перед которым каждый может очутиться. Какой прекрасный народ, который своё слово превращает в молоточек судьи, а карандаши и кисти – в сабли наказания! В английских школах сильные гуманистические занятия. Общество Библии заботится о переводах Библии на все языки мира. В дневнике Реза не написал, что и он обращался в это общество Библии и получил от них 200 фунтов стерлингов для выпуска литовской Библии. Реза заявил, что по образованию Англию превосходит лишь Германия. Позже, приехав в Брюссель 16 июня 1814 года, он со свойственной ему детальностью описал достопримечательности Лондона, – ибо тут, как и в Париже, есть то, чего нигде не увидишь – оно помогает понять величие английской нации. Среди них он отмечает:

– Парламент, символ английской свободы и независимости. Реза сам наблюдал заседание Нижней палаты и осмотрел зал Верхней палаты парламента, где есть трон, кресла для принцев, для епископов, лордов, написал о старых и причудливых порядках в парламенте Англии;

– Вестминстерское аббатство – национальный пантеон, место коронаций и погребений английских королей. В нём хоронят и других знаменитых людей. «Какой благородный народ, – пишет Реза, – который, чествуя своих художников, учёных и героев, отправляет их на вечный покой рядом со своими королями». Реза удивляется и стоящими в часовнях во весь рост восковыми фигурами знаменитых личностей.

– Тауэр, крепость Лондона, долгое время бывшая резиденцией королей, теперь архив государственных документов, денег, оружия и тюрьма для известных личностей;

– Британский музей с кабинетом истории естествознания с очень ценными рукописями;

– Порт Темзы с необъятным лесом корабельных мачт. «Именно здесь понимаешь, что такое торговля и торговый город», – пишет Реза;

– Биржу, которую Реза описывает не только как центр мировой торговли, но и как архитектурную достопримечательность Лондона.

Уезжая из Лондона и возвращаясь во Францию к Прусской армии, он так обобщает впечатления, полученные в Англии:

«Я покинул Лондон 3 июня, полон тоски, словно оставил свою настоящую родину. Я уже было привык к тамошнему дыму, от постоянного сжигания угля, к высоким ценам и достаточно эгоистическим характерам англичан. Очень правильные, кстати, были слова Шиллера: «У Темзы, на мировом рынке царствует Бог Земли – деньги. Даже за присмотр зонта в музее нужно было заплатить два шиллинга, хотя у меня зонта-то и не было. Не помогли даже извинения. Боже, благослови алчность англичан! Со своими деньгами они много и добра делают». Но ни одного государства, ни одного края Реза не сравнил со своей родиной. Почему же ему так сильно понравилась Англия? Наверное, на него, сироту, рождённого в третьем сословии, в детстве пасшего гусей у Куршского залива, лишь через учёбу завоевавшего признание в обществе, самое большое впечатление и должна была произвести Англия, идущая, по возможности, дорогами третьего сословия. Видно, что Реза уже принадлежит к новому поколению, ищущему равенство сословий общества. Однако, он ни в коем случае не революционер, а умеренный приверженец новшеств. В своём дневнике Реза очень почтительно отзывается о монархах-союзниках: о российском императоре Александре I, австрийском императоре Франце I, прусском короле Фридрихе Вильгельме III, а прусского короля Фридриха II Великого (1712—1786) называет гениальным.

Интересны научно-исторические, педагогические и теологические воззрения Людвикаса Резы, сложившиеся к 1813—14 годам. На военную кампанию в Европе он смотрит глазами и участника, и историка. Он довольно подробно описывает маршруты армии союзников и армии Наполеона в Центральной и Западной Европе, также битвы, в том числе и самые главные – у Дрездена и у Лейпцига. Описания Резы аутентичны, так как он сам наблюдал за битвами с близкого расстояния, сам пережил сложности походов и ужасы боёв.

Вместе с тем, его интересовало множество вещей, совершенно не связанных со сражениями и армией. Реза очень любознательный, внимательный и скрупулёзный свидетель событий, безусловно, эрудит и литератор. Его, как естествоиспытателя, интересуют новые ландшафты гор и равнин, панорамы городов и деревень. Точными фразами он воссоздаёт увиденные образы, часто ими восхищается как романтик, философ, священник.

Реза глубоко интересовался экономическим положением стран, городов, деревень, не обходя и этнографических различий. Он отмечал, какие и где выращивают сельскохозяйственные культуры, чем торгуют, что производят фабрики, чем занимаются жители, где живут богато, а где бедствуют. Это критерии, свойственные эпохе Просвещения, которые характеризуют капиталистический уклад. Резу интересовали многие гуманитарные вопросы, особенно по теологии, ориенталистике, просвещению, катехизации. Он поддерживал старые проверенные формы обучения, коих старалась изгнать новая игровая методика. О каждом встреченном просветителе, служившем науке или педагогике, имеющем хорошую библиотеку, создавшем школу или общежитие для студентов, Реза пишет с огромным почтением. Восхищается двумя школами для слепых и глухих в Берлине. Он присутствовал на трёх уроках в школе глухих, сам задавал вопросы воспитанникам, на которые они хорошо и правильно отвечали. Реза верит во всемогущество обучения и воспитания. С образованными людьми Реза обсуждает различные проблемы, которые соответствуют его эрудиции: по астрономии, поэзии, религии, естественным наукам.

Реза не был ярым сторонником новых методов обучения. Он, скажем, соглашался с теми, кто считал, что опасно неопробованными способами проводить опыты с душами учеников. Реза хвалил исследователя генеалогии, составившего словарь знатных семей Европы. В Пражском университете, наряду с факультетами философии, теологии, права и медицины, имелся ещё пятый – технический. Реза отмечает, что это достойно подражанию, ибо на этом факультете изучают химию, краски, изготовление стекла, обработку железа и ещё много похожих, «очень потребных вещей». Реза радуется большому собранию – в 30 000 книг – в графской библиотеке, недалеко от Рейна в лесном массиве. Там имелись комплекты книг с красивым переплетением, классические произведения немецких, английских, французских, итальянских писателей, хранились подшивки разных газет.

«Для наших офицеров здесь самое привлекательное – балы: они мило угощаются Шиллером, Гёте, Веландом». Реза удивился, когда в городе Триер (на западе Германии) в библиотеке нашёл редчайшие издания, среди них и первую Библию, напечатанную Иоганном Гуттенбергом, рукописи Игнации Лойолы и Лютера. Вместе с тем, Реза критикует священников Гессенского края, которые не имеют понятия ни о литературе, ни о других науках. Возмущается, что в городе Везлара (вблизи Марбурга) в школах идёт реорганизация по французским образцам, не обращают внимания на преподавание религии: в программе лишь один урок по морали. По мнению Резы, если по латинскому языку, математике и другим наукам назначаются специальные преподаватели, то почему в школах не могут работать священники, которые во всех классах преподавали бы лишь религию, не имея других обязанностей. Во Франции Реза ночевал у католического священника, который, к удивлению Резы, совсем не знал латинского языка, ничего не знал об Исповедании Аугсбурга – изложении основ лютеранства, которое в 1530 году подготовил коллега и единомышленник Лютера – Филипп Меланхтон. Упрекает Реза и католиков за то, что они мало изучают историю церкви.

Размышляя о религиозных учениях и сравнивая их, Реза отдаёт первенство протестантизму. При этом Реза толеран-тен к католичеству, одобряет сотрудничество католиков с протестантами. Реза утверждает, что протестантизм, по сравнению с более эмоциональным католичеством – сухое религиозное учение. Поэтому Реза симпатизирует процессиям католических верующих: «Паломничество пилигримов в святые места, романтические проявления христианства создают для жизни идеалистический размах, связывают сердца людей, смягчают чёрствые обычаи, лечат от национального величия, корыстолюбия. Протестантизм – проза христианства, все эти ценности от нас отнял». Такие высказывания показывают некоторое недовольство Резы простым протестантизмом, отдалением от рационализма просветителей. Он симпатизирует пиетизму. Реза одобряет попытки сблизить конфессии протестантов и католиков, создавать общие церкви и институции. В походе он посетил несколько монастырей и защищает их авторитет. Он упоминает монастырь в городе Фулда (на северо-востоке от Франкфурта-на-Май-не), который для Германии стал тем, чем для Италии похожие учреждения на горе Касино (Casino). Этот монастырь он считает колыбелью науки всей Германии. Здесь учились все знатные люди Германии тех времён. Реза писал: «До появления университетов, монастыри были единственными очагами науки. Будет преступлением перед человечеством, если, ликвидируя эти учреждения, не переделают их в школы или в другие места развития молодёжи». Реза благосклонно пишет об одной церкви Марбурга, которая как бы соединяет святые мессы протестантов и католиков. Реза высоко оценивает и работу отцов церкви, а нарядный интерьер католической церкви, по мнению автора, склоняет прихожан к богобоязни.

Несмотря на это, Лютер остаётся для Резы самым главным авторитетом. Касаясь проблем религии, следует ещё обратить внимание на мысли Резы по поводу исследований Библии, ибо он сам был проповедником и слушал множество проповедей в разных странах. Позже, переводя Библию, Реза пользовался новейшими методами. Он старался толковать текст Библии, опираясь на новые данные истории, географии, естествознания, астрономии, медицины, языкознания. Одних проповедников, которых слушал, Реза критиковал, другими восхищался. Кстати, здесь нужно подчеркнуть, что у Резы была хорошая артикуляция с громкой, складно и ясно сформированной мыслью, так как ему приходилось много разговаривать не только в церквях, но и проводить святые службы, читать проповеди на улице и в поле для сотен солдат. В противном случае, его бы не взяли на работу в должности военного проповедника.

Мысли Резы об искусстве чтения проповедей, можно резюмировать так: обязательно нужен контакт с людьми; нельзя читать по бумажке, ибо капеллан – это оратор, гармонично соединяющий культуру речи с выразительной интонацией и имеющий привлекательную внешность. Но возможен и другой метод чтения проповеди: никакой жестикуляции, нежный голос, скромность, серьёзность, спокойствие, небесная благодать в глазах и во всей сущности – что-то апостольское. Реза встретил и такого проповедника, который был «словно отец для своих детей и любезный советник для своих друзей. Не дидактика, не красноречие, не интеллект – дружеская святая беседа, а не проповедь». Реза считает, что проповедь должна передать одну чёткую центральную мысль, но сделать это и глубоко, и доступно. Реза очень внимательно относился к тону, который священник использует за кафедрой, а также к акустике здания, потому что для его стиля ведения проповеди было характерно напевное произнесение текста. Так прихожанам было легче разобрать слова, да и прусские церкви были большими, и не было другого способа усилить голос священника иначе, как при помощи этого распевного приёма. Так как Реза сам был поэтом, он также выступал за использование поэтических цитат из духовных источников, чтобы проиллюстрировать идеи проповеди. Реза не был против использования письменных текстов на проповеди, но и не ценил стандартные проповеди, прочитанные из книги. Его собственные проповеди обычно длились час или чуть более, но он перемежал их стихами гимнов и молитвами для изменения настроя и темпа.

Про эстетические предпочтения Резы можно сказать следующее. В записях его Дневника достаточно замечаний об архитектуре, искусстве, литературе. С большим уважением Реза пишет об Античности, Готике, Ренессансе, Просвещении. По его мнению, искусство должно выражать природу, подлинность, натуру человека. Особенно его увлекает готическая архитектура, как считал Л. Реза, она ближе к природе, чем греческая и римская стилистика. Эта оценка, видимо, связана со склонностью Резы к романтике. Он часто называет романтичными прекрасные виды природы.

В походе Резе довелось воочию познакомиться с шедеврами мировой архитектуры. Он посетил барочный ансамбль Нового дворца в Потсдаме, Бранденбургские ворота в Берлине, выстроенные в стиле классицизма. Он восторженно пишет о них. Однако Резе показались странными статуи генералов короля Пруссии Фридриха II Великого на площади Вильгельма в Берлине, изображенные в париках и косичках. «Если в произведении, – пишет Реза, – раскрыта лишь форма одного столетия, с этим столетием оно и исчезнет. Вечны те произведения, которые близки к идеалам природы». В искусстве это продемонстрировала «чувственная рука греков». Итак, античная греческая скульптура, по мнению Резы, превыше всего. Большое впечатление на Резу произвёл парк городка Верлиц (Worlitz, севернее Лейпцига, у Эльбы). Реза очень хотел его осмотреть. Парк, где искусственным способом были воссозданы разные эпохи, считался самым красивым во всей Германии. Там были представлены и античный лабиринт, и пантеон, в котором установлены бюсты Платона, Христиана Теллерта, Йогана Лаватера, и монумент Жан-Жаку Руссо, окружённый тополями, и готический замок с картинами готического стиля, посудой, украшениями, и роща богини охоты Дианы, святилище Флоры с аутентичной статуей богини цветов. Пред ним впервые предстала античная скульптура. Он увидел настоящий антик Рима в святилище богини любви Венеры, египетские статуи и несколько оригиналов картин Рубенса в замке князя Верлиц. Увиденное очаровало Резу, и он задался вопросом: здесь природа или искусство переросло себя? Это не отрицает постулата, что назначение искусства – выразить «натуру» и это, кажется, можно сравнить с мнением Аристотеля, что искусство рождается от имитации инстинкта, рождающегося в человеке.

Реза, признавая первоочерёдность содержания в произведении искусства, в том числе опирается на высказывания Аристотеля и других просветителей, но вместе с этим процесс созидания он как будто покрывает эзотерической вуалью, делает более романтичным. Может быть, это исходит от проромантизма, влияние которого Реза чувствовал. Во время похода он видел знаменитые европейские шедевры готической архитектуры в Праге, Нанси, Кафедральный собор Реймса, множество памятников такого же стиля в Париже и в Лондоне. Он писал: «В Реймсе есть такой шедевр древней готики, что он может быть единственным в Европе – большой Кафедральный собор, в котором короновались французские короли. Заслуженно его можно назвать королём церквей». Следует принять во внимание мнение Резы о Рафаэле, которое раскрывает его эстетический вкус, выраженный после посещения Национального музея в Париже. Там он осмотрел 27 картин Рафаэля и отметил в Дневнике:

«Две картины оставили неизгладимое впечатление, как явление из другого, более высокого мира, а именно: „Возрождение Христа“ и „Св. Цецилия“. Такой гений, как Рафаэль, всего лишь один раз появляется на Земле и уже никогда во второй раз на землю не спустится. Стою я заворожённый и не понимаю, что со мной случилось – не могу оторвать глаз от этих прекрасных картин. И откуда это бесконечное очарование изображения? Никакой Платон или Кант не могут объяснить сути вечной красоты, которую не только понимаешь, но и чувствуешь».

Шкалу эстетических ценностей Резы можно понять и по именам писателей, которые он часто упоминает в дневнике. Это, в первую очередь, античные авторы – греки и римляне: Демосфен, Герадот, Гомер, Платон, Фукидид, Цезарь, Цицерон, Тацит; затем, немецкие писатели: Эвальд фон Клейст, Геллерт, Лаватер, Бюргер, Веланд, Шиллер, Гёте; французы авторы: Жан Рацине, Пьер Корнель, Жан-Батист Мольер, Жан Лафонтен, Рене Декарт, Вольтер. Из английских писателей упоминает лишь Шекспира, Джона Мильтона, Тома Грея. Этот список подтверждает, что Реза накопил немалый интеллектуальный багаж. Как каждый думающий, образованный человек, он уважал учёность и авторитет признанных людей.

Дневник Резы написан не только экстраординарным профессором, военным проповедником, но и рукой литератора и поэта. Поэтому часто включает лирические размышления, картины природы, легенды, анекдоты, просто фигуры красноречивости. В записках присутствуют три стихотворения: баллада религиозного содержания о Возвещении архангелом Гавриилом Деве Марии, патриотическая «Песня о победе под Лейпцигом» и возвышающая немцев «Песня о вине Мозеля».

Некоторые размышления Резы напоминают философские рассуждения, однако часто они звучат как лирические высказывания. Исключение – его беседы с профессорами и другими просвещёнными людьми. В них Реза касается настоящих философских проблем, связанных с трактатами Канта, но в более широкие обсуждения не вступает. Так, одному студенту Реза объяснял, что значит у Канта понятие «радикальное зло и категорический императив», студент остался очень доволен общением с профессором, сторонником Канта.

Часто риторические вопросы или короткие утверждения Резы, укоры современности религиозного, эмоционального, психологического, моралистического характера напоминают сентенции, афоризмы, максимы, научные рассуждения, поэтому их можно считать вариациями авторского стиля. Например, Реза пишет, что древние пруссы своим дорогим усопшим родственникам в могилы клали много прекрасных ценных вещей.

«Сегодня мы приходим к кровати умирающего лишь для того, чтобы получить наследство умирающего, а ему оставляем только одну рубашку, чтобы он там не оказался совсем голым».

Когда во время поездки Реза остановился в доме, хозяин которого был высоко оценён в мире религиозных идей, он записывает: «Кто из холодной обыденности смог подняться в высокий мир духовности, того уже не страшит груз времени и земные страдания».

Обдумывая тайну жизни во время посещения музея анатомии в Берлине, Реза записывает:

«Какой волшебный мир – маленькое существо по имени человек! Молитвенно и удивлённо склоняешь голову перед искусством, которое всё переплело, одно с другим сплело и соединило в гармоничную общность! Однако самое большое чудо есть то, Невидимое, которое всем этим частям дало жизнь! Куда делся гость, который некоторое время здесь гостил, в эти окна глядел, а потом куда-то уехал, как будто он коротко от бури прятался и даже аренду за это не заплатил».

Это сравнение по-настоящему оригинальное и поэтическое. Есть и психологические характеристики:

«Почему пороки женщину в два раза больше обезображивают, чем мужчину? Видно красота и нравственность сё-стры-близнецы, а преступление и мужская храбрость между собой, так сказать, лучше гармонируют, чем женская нежность и преступление».

Крутой поворот русла реки Эльбы с юга на север в Чехии Реза сравнивает с человеческой жизнью: «Так же часто разбиваются планы нашей юности, и мы должны, хочешь не хочешь, идти другой дорогой, не той, которую мы создавали в своих неспокойных мыслях или в своих летающих воображениях».

Очень жаль, что Резе не случилось встретиться с Гёте. Будучи далеко от Веймара, уже после Лейпцигской битвы, вблизи Франкфурта-на-Майне, Реза писал:

«Веймар, немецкие Афины, безобразно построены, лишь герцогский замок великолепен и находится в очень импозантном месте. Жалко, что здесь мне не пришлось познакомиться с Гёте или ещё с каким-нибудь знаменитым человеком. Может быть, возвращаясь, я буду более счастлив и наверстаю, что пропустил».

Через пять лет в 1818 году Реза решил обратиться к Гёте по поводу выпуска сборника литовских народных песен. Он послал Гёте в Веймар рукописи песен, а в 1825 году уже готовую книгу «Dainos» («Dainos, oder Litthauische Volkslieder, gesammelt, ubersetzt und mit gegenuberstehendem Urtext hrsg. v. L. J. Rhesa», Konigsberg, 1825) и два письма. Долго не отвечал гений немецкой литературы, но всё же в 1828 году опубликовал благоприятную рецензию на сборник песен Резы.

В дневнике Резы есть и несколько фрагментов других жанров – рассказы об анекдотических случаях. Вот один о французах. Бывший французский комендант построил в городе монумент с надписью: «Наполеону в память о походе в Россию». А нынешний русский комендант приказал внизу приписать ещё такие слова: «Установлено по разрешению коменданта из России».

У Резы было лёгкое и острое перо, и он мог сыпать яркими остроумными фразами. Например, он пишет, что в крае Гессен у священников очень маленькие зарплаты, а семьи большие: число детей «обычно достигает числа Муз или Апостолов».

В целом, Реза пишет свой Дневник ясно, по-деловому. В дневнике проявляется и его личность. В эти годы Реза находился в самом расцвете сил, ему было тридцать семь – тридцать восемь лет. И ему хватало сил в полевых условиях служить молебны, читать внушительные проповеди большим отрядам военных, преодолевать переходы в дождь и жару.

Иногда он упоминает о случаях, связанных непосредственно с ним самим, и иногда они очень опасны. В апреле 1813 года он сумел у берега Вислы шестом нащупать и вытащить из воды мальчика, выпавшего из лодки. Прибежала мать и сначала насквозь промокшему мальчику дала две сильные оплеухи с соответствующими нравоучениями, а затем засыпала Резу словами благодарности. Автор показал педагогическую мудрость и сказал, что получивший урок воды, ребёнок быстрее поймёт, чем получивший урок оплеухи, кроме того, видно, у ребёнка есть талант моряка.

Как учёный, Реза был кабинетным человеком, книжником, но ему хватало мужской храбрости и в самой суровой обстановке. Он мужественно переносил и холод, и голод, а как только появлялась возможность – отдавал себя «музам», сочинял свои записки и даже стихи. В опасной ситуации Реза проявлял мужество и выдержку, оставался выдержанным и остроумным.

Случилось ему однажды, по дороге в Котбус, лихо спастись от плена французских гусар. Его предупредили, чтобы прямой дорогой туда не ехал, так как враг совсем близко. Не желая показаться трусом, Реза советов не послушал. «Проехав где-то час, – пишет он в своём дневнике, – вдруг на одном из холмов увидел группу всадников, которые скакали прямо ко мне со стороны леса. Это были французские гусары. Немедленно приказал своему кучеру снять мундир и надеть мой плащ, а я быстро накинул накидку духовника, подвязал воротничок священника, надел свой берет. Это было моё счастье. Они посчитали меня саксонским священником, так как те носят такие же одежды. Ещё не доехали до холма, послышалось: „Стой!“ Я приказал остановиться. „Кто вы есть?“ Я: „Пастор“. „Куда едите?“ Я: „В Бечау“. „Видели русских?“ Я: „Да, сотня казаков поскакала в ту деревню час назад“. Когда они услышали слово „казаки“, быстро развернулись и ускакали, не успев у меня отнять лошадь и кибитку».

Ход Лейпцигской битвы Народов (16—19 октября 1813 г.), в которой наполеоновскую армию разбили войска России, Пруссии, Австрии, Швеции и Великобритании, Реза видел своими глазами. Он вёл наблюдение, поднявшись на горку, и спустился лишь тогда, когда вокруг стали взрываться снаряды французской артиллерии. Он лично спасал раненных французских пленных.

«В моей душе, – писал Реза, – останется неизгладимое жуткое зрелище этой битвы. Широко, на несколько миль вокруг, поле этой великой битвы было покрыто трупами людей, павших коней, поломанными телегами, шляпами, рюкзаками – так что ни на коне, ни на колёсах отсюда не пробьёшься. Пару раненых я сам еле-еле дотащил до ближайшего дома, где дал им немного хлеба и вина. Голод и раньше мучил французов. Пленные выглядели, как призраки, как тени».

В походе Реза не раз попадал в сложные ситуации. Ему приходилось ночевать прямо на уличной мостовой, такое бывало и в полевом лагере, когда вокруг было весело, у караульных костров долго не затихали песни. Во время боёв Реза не раз оказывался в очень опасных местах, в гуще битв. Он был смел, ухаживал за ранеными, от усталости засыпал на ходу. В августе 1813 года, после осмотра достопримечательностей Праги, он затемно выехал в деревеньку, где планировал ночлег, и заблудился. А во время тяжёлой Дрезденской битвы (26—27 августа 1813 г.) он десять суток не имел крыши над головой. И в дождь, и в холод приходилось пробираться через Рудные горы, не имея ни кусочка хлеба и каждую минуту ожидая опасности или плена:

«Так мы провели пять несчастливых дней, пока не прошли горы. Все, кто участвовал в этом походе с 27 по 31 августа, будут вспоминать их как самые жуткие дни в жизни».

Спасла армию знаменитая битва у Кульма в Рудных горах, недалеко от города Топлиц (Toplitz, Чехия), которую неожиданным манёвром выиграла Прусская армия. И это жуткое побоище с горы наблюдал Реза. Безусловно, Реза был не только большим эрудитом, пытливым учёным, хорошим теологом, но и хорошим человеком с сильным мужским характером, понимавшим вкус не только учёной беседы, но и вкус хорошего вина и, по немецким обычаям, не отказывавшимся от пива.

После победного завершения войны с Наполеоном и торжественного марша по Парижу, Реза посетил Брюссель, осмотрел Лондон и благополучно вернулся в Кёнигсберг. И уже 31 августа 1814 года он сообщил в сенат университета о возвращении и готовности приступить к работе.