Buch lesen: «До встречи в апреле!»
Глава 1
Дмитрий
Я сидел в кабинете размером в пять на шесть метров и медленно оглядывал все детали в нём.
Серый диван, на котором я сидел, был мягкий. Мог бы даже провалиться в сон, если бы Кирилл Николаевич, сидящий напротив, не сверлил меня взглядом через толстые линзы очков для дальнозоркости. На стене напротив висела куча дипломов. Что-то на русском, что-то на английском, не было желания вчитываться. Уверен, другие клиенты наводят детальную справку о психологе и его местах обучения прежде, чем прийти на приём, но мне это не было интересно. Я пришёл сюда не для того, чтобы изливать душу, меня сюда послала жена.
– Я записала тебя к психологу. – Сказала она три дня назад.
Дело было утром – перед тем, как я собирался уйти на работу. У Ангелины есть привычка молчать всё утро, а потом в последний момент, когда я уже у двери, начинать разговор – чаще всего неприятный.
– Со мной всё в порядке. – Ответил я, зашнуровывая ботинки, присев на пуф у входной двери – новая дизайнерская мебель, ничем не отличающаяся от старой. У жены мания менять мебель хотя бы раз в сезон.
Она посмотрела на меня строго, как суровый родитель на непослушного дитя, и коротко, зато ясно дала понять:
– Во вторник в шестнадцать ноль-ноль. Если ты не пойдёшь, клянусь, я подам на развод.
Перспектива развода меня не пугала, а может, даже радовала. Думаю, жена об этом догадывалась, и именно поэтому сформулировала свой ультиматум этими словами и этой угрозой – она хотела меня проверить.
– Напиши мне адрес в сообщении. – Сказал я прежде, чем закрыть за собой дверь.
И вот настал вторник. Стрелка на часах показывала десять минут пятого. Я, взрослый, без двух лет сорокалетний мужчина, сидел в кабинете психолога и не решался начать разговор. Конечно, не решался. Мне нечего было сказать. У меня всё в порядке, только жена считает иначе.
Продолжил и дальше скользить взглядом по помещению.
Вдоль стены по правую сторону от меня располагался стеллаж интересной формы. Полки как ромбики, расположенные острыми углами к полу и потолку. Книги, книги, и опять дипломы. Жёнушка говорила, что это лучший психолог в городе. Ни подтвердить, ни опровергнуть её слова не могу, так как не наводил справок на специалиста, которому предстояло копаться в моих мозгах, но дипломов у него больше, чем способны были вместить эти четыре стены. Уверен, Ангелина действительно постаралась и нашла лучшего психолога Москвы, она прекрасно умеет наводить справки.
Живу я в Москве.
Чудесный город. Большой. Многолюдный… И все друг другу чужие…
Снова отвлёкся на мысли о неважном, лишь бы оттянуть время. Может, удастся так промолчать целый час, а потом уговорю Кирилла Николаевича сказать Ангелине, что со мной всё в порядке. – Подумал я.
Он сидел напротив и всё смотрел на меня через очки с золотистой оправой. На вид ему было лет слегка за шестьдесят. Одет он был в рубашку и клетчатый пиджак. Он не отрывал от меня взгляд, словно проводил надо мной мысленный эксперимент и фиксировал в своей седой голове мои невербальные сигналы.
– Дмитрий, – произнёс Кирилл Николаевич хрипловатым баритоном через пять минут тишины. – Что вас беспокоит?
На тот момент меня беспокоило только то, что мне нужно было ныть, как девчонка, перед другим мужиком. Но психологу я выдал другой ответ:
– Меня чрезвычайно беспокоит ваша секретарша с третьим размером. Но в последнее время всё чаще донимает одышка. – Сыронизировал, нахально улыбаясь при словах о секретарше, а после упоминания одышки достал из кармана портсигар, заполненный доминиканскими сигарами, взял одну и начал раскуривать.
– Я это не приветствую, – сказал мой психолог, когда я пытался зажечь.
Поднял на него резкий и враждебный взгляд, что он даже вздрогнул и замолк, зажёг сигару со второй попытки и затянулся.
– Я тоже. Говорят, это медленная смерть. – Ответил, с безразличием выдыхая дым над своей головой.
Психолог пару раз кашлянул и отсел, прячась от густых клубов дыма, что я производил.
– Неверные движения, док. Нужно устанавливать контакт с клиентом, а вы от него отдаляетесь, морщась. – Сказал я, встряхивая пепел прямо в чашку с кофе, что подала секретарша Кирилла Николаевича. Ему это, я видел, не понравилось. Судя по изучающему взгляду, которым на меня смотрел, он листал в своей голове список симптомов, пытаясь отыскать диагноз, подходящий под моё поведение. Ну а мне было всё равно.
В воздухе снова зависло молчание, сплетённое с дымом табака.
– Дмитрий, мы можем просидеть тут в тишине до окончания сеанса. Но вашу проблему мы так не решим, – подал голос психолог.
– У меня нет проблемы. – Ответил я.
Потушил не докуренную даже до половины сигару, тлеющей стороной сунув его в кофе, и отодвинул чашку подальше от себя. Курить я начал лишь недавно и до сих пор не научился осиливать одну сигару за раз.
– Ваша жена вкратце обрисовала мне ситуацию. Но хотелось бы послушать вашу версию.
– Обрисовала ситуацию. – Ухмыльнулся я.
Обрисовывать она всегда умела хорошо. Красноречия ей не занимать, особенно если она говорит обо мне. Но у жены всегда очень однобокий взгляд на всё, что происходит между нами двумя, и взгляд со своего угла она, конечно же, считает единственным верным.
Ну ладно, слушай, если так хочется. Хоть время скоротаем. – Ответил психологу мысленно.
– На прошлой неделе мы праздновали годовщину. Восемь лет вместе. Зачем праздновать даже не круглую дату – понятия не имею, но Ангелина обожает годовщины. Ни одну не пропускает… – начал я, а док, который ещё недавно добивался от меня слов, перебил.
– Дмитрий, это точно то, с чего вы хотите начать? Я думаю, проблема кроется глубже.
Думает он…
Хотелось сказать «Слушай то, о чём я готов говорить, потому что больше ничего я выкладывать не собираюсь». Не было ни малейшего желания говорить о том, что зарыто глубже и что я не осмеливался раскапывать даже наедине с собой. Я старательно заталкивал это в самое дно сознания, пытался не думать, чтобы не скребло на душе будто граблями, а если бы начал всё это доставать наружу, боюсь, сам же потерялся бы в своих словах, а главное, мыслях.
Обдумал всё это и принял решение героически молчать.
Зажёг ещё одну сигару, сделал затяг и стал смотреть, как табак без дела тлеет. Встряхнул пепел в ту же чашку с кофе, но не поспешил поднести сигару к губам. Я не хотел курить и, если совсем честно, мне это даже никогда не нравилось. Но это был отличный способ делать вид, будто я занят и не могу говорить. Этот метод я нередко использовал, когда жена заводила пластинку, которую я слушать не хотел.
Док на мои действия никак не среагировал, только сидел, скрестив пальцы в форме домика, и изредка моргал. Наверняка листал список мысленных заметок, сделанных за время нашего короткого общения, чтобы сузить круг моих возможных недугов до одного диагноза. Ну и плевать. – Думал я, понимая, что меня изучают как лабораторную крысу.
– Почему вы приняли решение прийти на сеанс? – Спросил Кирилл Николаевич, дождавшись, пока я снова затушу сигару, не докурив.
– Я не принимал такого решения. Ангелина поставила меня перед выбором: либо я иду к вам, либо мы идём подавать документы на развод.
Видимо, я произнёс это с сильно заметным безразличием, потому что следующим вопросом психолога стало:
– Вас пугает развод?
– Если вы хотя бы наполовину такой профессионал, каким мне вас описывала жена, вы уже сами должны были выяснить ответ. – Я посмотрел ему прямо в глаза, но он не смутился и не выглядел задетым.
– Тогда всё же, почему вы пришли на сеанс, а не выбрали второй вариант? – Спросил спокойно, снова возвращаясь к тому вопросу, который мы, как я надеялся, оставили позади.
– А что мне делать, если мы пойдём в ЗАГС и оформим развод? – Спросил, будто всерьёз надеюсь получить ответ.
– Вы беспокоитесь, что вам некуда будет идти после развода?
Я видел по выражению лица – Кирилл Николаевич стал уверен, что докопался до сути моей «проблемы». Но не тут-то было!
– Я найду, куда идти, уж поверьте! – Ухмыльнулся я, а дальше почти прошептал. – Но буду ли я где-то действительно нужен…
В разводе то и страшно, что не знаешь, пригодишься ли ты где-то ещё и встретишь ли того, с кем будет лучше, чем сейчас. Применение-то тебе всегда найдут, но это совсем не та перспектива, ради которой появляется мотивация менять сложившуюся обыденность (пусть даже безрадостную). И ты остаёшься в браке, делаешь вид, будто очень хочешь его сохранить, и принимаешь условия, перед которыми тебя ставят – вроде того, чтобы идти к психологу и вправить себе мозги.
Между мной и Кириллом Николаевичем установилось недолгое молчание. Наконец он придумал новый вопрос:
– Дмитрий, у вас с женой прежде уже бывали разговоры о разводе?
– За восемь лет мы трижды чуть не развелись. – Ответил я. – Впервые спустя три месяца после свадьбы.
– Почему решили остаться вместе?
– Узнали, что нарастающая раздражительность жены – это не истеричность, а признак ранней стадии беременности. – Осмотрел ещё раз книги на полке странной формы и рассказал, чем кончилось дело. – На пятом месяце у неё случился выкидыш. Из-за этого Ангелина почти месяц провела в больнице.
Плавая взглядом по книгам и дипломам, добрался глазами до настенных часов. Без трёх минут пять. Я встал и строго произнёс.
– Что ж, пожалуй, время вышло.
Я зашагал к двери, а Кирилл Николаевич встал следом за мной.
– Дмитрий, предлагаю следующий сеанс назначить на…
– Следующего сеанса не будет. – Прервал я его. – Всё это мне ни черта не помогло, а лишь вызвало головную боль.
Но действительная причина в том, что я и без психологов знал, в чём моя «проблема». И вряд ли мозгоправ в клетчатом пиджаке смог бы с этим как-то помочь.
Вышел из кабинета и «пикнул» банковской картой на терминале, который на выходе протянула мне секретарша.
– Двадцать тысяч за то, чтобы потрепать языком. С каких пор шарлатанство в нашей стране стало легальным? – Выпалил перед уходом.
Секретарша неловко улыбнулась и ничего не ответила. Это нормально. В последнее время я производил такое впечатление на всех женщин, что встречались у меня на пути – они молчали и как-то странно улыбались. Это был стандартный сценарий моего общения со всеми женщинами кроме жены. Она не улыбалась, а лишь молчала.
По пути домой попал в самый пик пробки. Московские пробки – это нечто. Многие на них жалуются, но меня они чаще радуют, чем раздражают. Они удлиняют путь до дома.
Поднялся на тридцать второй этаж, всю площадь которой занимала моя квартира, и открыл дверь. У порога встретила жена. Она стояла, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.
– Ходил к психологу? – Спросила она, не став дожидаться, когда я разуюсь и пройду в дом.
– Ходил. – Ответил я коротко.
Ангелина молчала, а я, наклоняясь, чтобы снять обувь, ощущал на затылке её сверлящий взгляд. Она ждала подробностей.
– Ну? И?
– У нас получилась очень содержательная беседа. Чувствую, я преобразился и стал другим человеком. – Я прошёл мимо жены, следуя в гардеробную.
Жена развернулась и тяжёлыми шагами зашагала за мной.
– Дима, мне надоели твои шутки! – Вскричала она сердито. Я на секунду остановился, но не ответил и продолжил шаг. Она всё шла за мной – Ты не можешь и дальше делать вид, что всё нормально. Ты не бываешь дома… – сделала паузу и поправила свои слова, – не хочешь бывать дома, нормально со мной не разговариваешь…
Я резко развернулся, отчего Ангелина, шагавшая следом, чуть в меня не врезалась.
– А ты со мной нормально разговариваешь?
Она надула щёки и вместо ответа припомнила ситуацию, после которой она и отправила меня к психологу:
– Но это не я неизвестно куда и зачем пропала с празднования собственной годовщины на целый час!
Как я и говорил в кабинете Кирилла Николаевича, недавно мы праздновали годовщину свадьбы. Я не хотел устраивать праздник, но для Ангелины это было важно. Гостей собралось около тридцати человек – в основном родственники и коллеги. Они всё произносили речи, желали нам долгих лет счастливой супружеской жизни, пили, улыбались и смеялись. Я дежурно кивал и благодарил, периодически получая от жены тычки под столом за то, что сижу с траурным лицом.
– Дима, по тебе можно решить, что мы на похоронах. – Дулась она.
В какой-то момент под пение группы, которую я не знаю (организацией праздника целиком и полностью занималась Ангелина), я встал и под предлогом «покурить» пошёл к выходу. Курить я не собирался, у меня с собой не было даже сигар. Но это было отговоркой куда более весомой, чем «подышать воздухом».
Я вышел из ресторана, несколько минут постоял у двери, а потом зашагал в неизвестном направлении. Скажу честно, я не собирался уходить, но ноги сами понесли. Минут через пять начались звонки от Ангелины. Отвечать не хотелось, и я переключил телефон на беззвучный режим. Я шёл и шёл. Куда – не знаю, просто вперёд.
Спустя час, устав бродить и одумавшись, я заказал такси и поехал обратно в ресторан. Думаю, не стоит тратить много слов на описание реакции жены – она была в бешенстве. После этого случая Ангелина и записала меня к психологу. И она неустанно напоминала мне о том, что я час отсутствовал в тот день в ресторане, и пыталась выяснить, где я был.
– Ты представляешь, какого мне было, когда все спрашивали, где ты, а я не могла даже дозвониться?! – Продолжила она, дойдя за мной до гардеробной.
– Понимаю, прости. – Я извинился в миллионный раз.
– Мне не нужны твои извинения! Лучше скажи, куда и зачем ты уходил! Ни за что не поверю, что ты просто целый час бродил по улице. – Сказала Ангелина.
Я уже начал подумывать о том, чтобы выдумать любовницу, к которой я якобы сбежал в тот день из ресторана. Именно такого ответа от меня и добивалась жена.
– Но это так и есть. – Вздохнул я обречённо. Обернулся и увидел, что пятилетняя дочь стоит в дверях, наблюдая за нашими трениями.
– Папа, ты почитаешь мне сегодня сказку? – Спросила Аня неуверенно, когда мы замолкли, заметив её.
– Конечно, милая. – Улыбнулся я дочери.
– Если всё так и есть, я запишу тебя на ещё один сеанс. – Сухо констатировала Ангелина, после чего увела дочь из гардеробной, где я переодевался.
Глава 2
Алина
Медленно и с чувством обречённости оглянула курятник, в котором работаю. Вообще-то, это финансовый отдел крупной нефтяной компании, но я всегда называю своё рабочее место курятником. Тесно, людно, шумно и всегда суетливо.
В помещение в пятнадцать квадратных метров они умудрились затолкать восемь рабочих мест. И это с учётом того, что в одном углу было выделено место для принтера, а в другом – стеллаж для всякой макулатуры!
Многие мои знакомые и друзья считали моё рабочее место крутым и охали с широко раскрытыми глазами, когда я называла компанию, сотрудником которого числилась. Но это от того, что они не знали, что представляет из себя работа младшим сотрудником финансового отдела в крупной компании.
Каждые три месяца был сезон отчётов. Заведующий отделом давал распоряжение своим подчинённым подготовить документацию, те забирали себе более важные и интересные задачи и перекидывали нудную работу на своих подчинённых, те делали то же самое, и в самом конце этой цепочки самые тягомотные дела доставались новеньким, то есть мне и остальным семи сотрудникам, с которыми я делила офис. После выполнения работы я по обратной цепочке отправляла сделанную работу вышестоящим. Если работа сделана хорошо, руководители забирали себе лавры, а если плохо, неумелых новичков отсчитывали как первоклашек.
Я проплыла глазами по кабинету.
В левом углу жужжал принтер. Тринадцать месяцев назад, когда я, получив диплом, только начинала работу в компании, это меня отвлекало, потом я перестала замечать его шум. За шестью столами, сгорбившись над клавиатурой, корпели над цифрами коллеги, седьмой стол пустовал – Марина снова ушла пить чай.
Ей бы уже перестать пить чай каждые два часа, чтобы мне больше не приходилось слушать о её диетах со следующего понедельника, – подумала я.
Но я прекрасно осознавала, что чай пить она не перестанет, потому что пряники, возможно, были её единственным источником радости за восьмичасовой рабочий день.
За восьмым столом сидела я. Всего двадцать четыре года отроду, а уже начала терять интерес ко всему происходящему в мире.
Посмотрела на свой стол, начинавший напоминать свалку, и отхлебнула остывший и потерявший вкус кофе. С отчаянием уткнулась на экран компьютера, в котором из-за усталости глаз цифры начали расплываться, и с ужасом подумала о том, что через пару лет могу превратиться в Марину, находящую счастье только в чае с пряниками.
Была другая перспектива: если освобождалась вакансия более старших по званию сотрудников, компания давала шанс пройти конкурс и получить повышение. Но для этого обязательным условием являлось два года стажа (мне оставалось проработать одиннадцать месяцев, чтобы мне выпал шанс попробовать свои силы). Из младшего сотрудника можно было сделаться старшим, потом заведующим чем-нибудь и, если не откинуться от скуки, к пенсии были все шансы дослужиться до начальника финансового отдела.
Между прочим, престижная и очень выгодная должность!
Даже нам, младшим, предоставляли неплохую (для начинающего специалиста) зарплату, полный пакет ДМС и абонемент на фитнес, а у заведующего отелом помимо всего прочего был огромный кабинет с окнами, выходившими в сторону Казанского Кремля, рабочий автомобиль, раз в год оплачиваемая путёвка на море для всей семьи и очень(!) хорошая зарплата. Я знаю, что она очень хорошая, потому что восемь месяцев назад составляла отчёт по зарплатам. В тот момент, когда составляла отчёт, я подумала, что было бы хорошо однажды дослужиться до этой должности, а сейчас, работая тут год с хвостом в один месяц и столько же чувствуя себя захороненной под отчётными бумагами, не вижу мотивации к работе даже в количестве ноликов в зарплате начальника отдела.
Что со мной стало – не понимаю!
А ведь я любила свою работу и, устраиваясь сюда, питала большие карьерные надежды.
А-а-а-а! – Закричала я внутри себя, представляя, что стою в глухом лесу, и мой крик, отталкиваясь от густых деревьев, доносится эхом.
Вернулась к работе.
Успела нажать на одну клавишу, как в нашем курятнике для младших сотрудников возникла старшая из соседнего, более просторного кабинета.
– Кто делал отчёт два ноль пять ноль? – Спросила она строго.
Коллеги оглянулись, ища глазами виновного, я выпрямилась и, чуя недобрые вести, подала голос:
– Я.
– В отчёте ошибка. Сейчас же иди к Вениамину Борисовичу. – Сказала старшая сухо, развернулась и ушла.
Я встала и, ощущая на своей спине прискорбные взгляды коллег, шагнула к выходу из нашего кабинета.
Вениамин Борисович – это петух нашего курятника. Если бы я сказала такое ему самому, мгновенно бы вылетела, даже кудахнуть не успела. Но он действительно важная птица – начальник отдела. Тот самый, что получает очень (с восклицательным знаком) хорошую зарплату. Если вызвали к нему, значит, дело серьёзное.
Я постучалась в дверь, на которой висит табличка с его именем и должностью, и осторожно открыла.
– Вызывали, Вениамин Борисович? – Спросила, пытаясь оторвать глаза от его пушистой шевелюры над глазами и борясь с желанием вручить ему щёточку и гель для бровей. Уж не знаю, почему он никогда не расчёсывал свои густые брови, но каждая волосинка в них неизменно торчала в разные стороны.
– Алина, садитесь. – Ответил мой начальник со старческой неторопливостью, а я удивилась, что он знает моё имя.
Вениамин Борисович не был стариком, всего шестьдесят два года, но двигался и говорил он медленно. Пока он подбирал слова, я всегда представляла, как над его головой крутится кружок "Идёт загрузка".
Он положил передо мной распечатанный отчёт, который я составляла. Одна строка была выделена зелёным маркером.
– Сколько будет пять на девять? – Спросил начальник отдела.
Я не поторопилась ответить, подумав, что он меня разыгрывает. Знаете, как бывает, начальник задаёт какой-нибудь глупый и сверхбанальный вопрос, ты отвечаешь, и он начинает смеяться, потому что отвечать не надо было. Ему кажется, что это очень смешно, а тебе – что у него нет чувства юмора. Но ты смеёшься вместе с ним, потому что он начальник.
Когда Вениамин Борисович продолжил ждать ответа, строго смотря на меня, я всё же ответила:
– Сорок пять.
– Пятьдесят на девять? – Он продолжал смотреть тем же серьёзным взглядом, будто задавал сложный вопрос.
– Четыреста пятьдесят.
– То есть, если в одном из множителей появляется нолик, в ответе так же появляется нолик. И сколько бы ноликов не было в множителе, ответ всегда будет заканчиваться ноликом. – Вениамин Борисович решил сыграть в учителя математики.
– Ну да, это же элементарная…
– Тогда как вы, умножив девяноста на пятьдесят тысяч, получили то, что там написано? – Этот взгляд надо было видеть. Труднее, чем описать его взгляд словами, только попытка описать мой стыд в тот момент.
Я глянула на листок. В поле, выделенном маркером, значилась цифра «45387926,7».
Бывает, мы совершаем настолько глупые ошибки, что никаким логическим способом невозможно объяснить, как мы такое могли сотворить. Иногда такие ошибки совершаются в жизни, а иногда при вычислениях. Но я, умножив девяноста на пятьдесят тысяч, как то получила то, что получила… Хотя и составляла таблицу в Excel, где ответы рассчитываются компьютером автоматически.
Я глянула листок вдоль и поперёк, по горизонтали, вертикали и даже диагонали, но не смогла найти цифры, умножив, разделив или сложив которые можно было бы получить 45387926,7.
– Не знаю, почему тут так написано. – Промямлила я в ответ Вениамину Борисовичу.
– А надо знать. В своих собственных отчётах вы должны знать каждую цифру – как и почему оно так написано! – Строго ответил он. – Представляете, что было бы, если бы мы опубликовали этот отчёт? Акционеры, а то хуже налоговая могли бы решить, что мы тут мухлюем с цифрами. Только проверок нам тут не хватало… – Драматизировал начальник, интонацией сгущая краски.
– Да. Простите. – Опустила я голову.
Сделав свою работу по отчитыванию подчинённого, Вениамин Борисович включил свою человеческую сторону.
– Алина, у вас всё в порядке?
Будучи уверенной, что он имеет в виду данный момент, я принялась придумывать ответ:
– Да, я просто… – Запнулась, не в силах найти хоть одно внятное слово, которое описало бы моё состояние.
– Я имею в виду в целом у вас всё в порядке? Вы в последнее время выглядите уставшей. Не узнаю того сотрудника, которого нанимал. – Уточнил Вениамин Борисович.
Он сам дал мне подсказку, какую отговорку придумать.
– Просто устала. – Сказала я, но удивилась тому, что мимо тусклых глаз заведующего отделом не прошло незамеченным, что мой рабочий настрой становится всё более унылым с каждым месяцем.
Просто устала. А что я ещё могла сказать? Что сама не понимаю, что со мной происходит и почему я делаю такие глупые ошибки? Что не могу сделать над собой усилие, чтобы выглядеть более живой? Что перестала находить радость в чём-либо?
Вениамин Борисович, к моему большому удивлению, оказался понимающим человеком, а вовсе не суровым чванливым боссом, которым я привыкла его считать.
– Алина, оформите больничный лист и съездите куда-нибудь. – Посоветовал он.
– Спасибо, но не нужно. Выходных хватит, честно. Я… я в порядке. – Чувства вины и стыда из-за своей оплошности заставляли меня волноваться, и я торопливо выдала слишком длинный и сумбурный ответ.
– Как знаете. – Пожал плечами начальник отдела. – Но, если выходных не хватит, принесите заявление на отгул лично ко мне. Распоряжусь, чтобы оформили как больничный и оплатили в полном объёме. Профессиональные выгорания мне тут не нужны. Предпочитаю сотрудников, которые работают на энтузиазме.
Я поблагодарила и покинула кабинет.
Вернулась в курятник и попыталась отыскать сотрудников, работающих на энтузиазме, не веря, что в таком беспросветном месте таковые могли найтись. Нашла шестерых, напоминающих меня год назад – живые, подвижные и даже улыбаются. Кроме меня и Марины все работали с энтузиазмом и, кажется, даже любили корпеть над цифрами.
Невероятно! – Подумала я. Кажется, одна я, да Марина тут ощущали себя отрешёнными от жизни. Но, если Марина была такой изначально, то из меня энергия уходила постепенно – с каждым днём я всё больше напоминала овощ. Если и дальше так пойдёт, неизвестно, что со мной сделается.
Между нами было ещё одно отличие: Марина поднимала себе настроение чаепитием, а мне силы не восстанавливали даже выходные. Напротив, возвращаясь в офис после воскресенья, я чувствовала себя ещё более измотанной, чем в вечер пятницы.
После работы я обычно сразу ехала домой, но сегодня решила потратить зарплату, остаток которого копила на карте для покупки нового телефона на смену старому, купленному ещё в студенческие годы. Может, хотя бы новый смартфон добавит пару баллов к моему настроению.
Вышла из офиса, пешком дошла до ближайшего торгового центра и зашла в отдел электроники. Заметив клиента у витрины, ко мне подбежал очень энергичный продавец и стал расхваливать новые модели телефонов, рассказывая про плюсы каждого из них.
Пока он рассказывал про более производительный и энергоэффективный процессор, который на пятнадцать процентов мощнее, чем в модели прошлого поколения, мой взгляд упал на ряд фотоаппаратов.
В университетские годы я состояла в профкоме как фотограф. Надо сказать, это было очень весело, и я с радостью делала вылазки во всевозможные мероприятия. У нас была целая команда – фотографы, операторы, корреспонденты и журналисты. Мы заполняли новостной сайт университета. Многие говорили, что я хорошо фотографирую, а я всерьёз думала, что после окончания университета продолжу это дело как хобби. Но те мысли давно забылись – сначала у меня, вчерашнего студента, не хватало денег на фотоаппарат, а потом, когда я заговорила с Ромой, своим парнем, о его покупке, он наотрез отмёл эту идею, сказав, что будет глупо выбрасывать большие деньги на ерунду, а от дешёвого оборудования толку мало.
Сейчас прежние воспоминания снова нахлынули на меня волной.
– В этой модели самый новый тип оперативной памяти… – Продолжал говорить консультант, крутя в руках телефон.
– А покажите мне лучше фотоаппараты. – Перебила я его.
– Оке-е-ей. – Протянул он, закатив глаза. Резко пропавший ко мне интерес подсказывал, что он решил, будто я очередной «турист», зря отнимающий его время рассматриванием дорогой электроники.
Он закрыл на ключ стеклянную витрину с телефонами и другим ключом открыл соседнюю дверцу.
Может быть, не самый разумный поступок, но я вернулась из магазина с новым Canon вместо нового смартфона. Распаковала коробку и стала возиться с настройками. Надо сказать, что я тогда и сама не заметила, как в меня вернулись жизнь и энергия. Я собиралась позвонить подруге, чтобы предложить ей прогуляться по Бауману и сделать пару кадров, вспоминала как мне было весело в студенческие годы, когда мы командой отправлялись на мероприятие, а потом, загрузив результаты своей работы на новостной сайт, отмечали свой мини-успех в кафе или, на худой конец, в столовой университета.
Вернулся Рома и прокричал:
– Я дома!
– Да, слышу. Привет! – Крикнула я из комнаты. Наверное, впервые за год, что мы жили вместе, я была чем-то увлечена и не вышла его встречать.
Он разулся и вышел ко мне. Оглянул коробку, лежащую на полу, и меня, целясь в видоискатель1 пытающуюся уловить нужный ракурс для орхидеи в горшке.
– Что это? – Спросил он. Лица я не видела, но в голосе слышался смех.
Я развернулась к нему и сделала пару шагов навстречу.
– Фотоаппарат. – Улыбнулась во всю ширину губ и открыла галерею. – Показать, какие я сделала снимки?
– Я вижу, что фотоаппарат. Но зачем он тебе? – Рома мой вопрос проигнорировал и посмотрел как на сбежавшую из специализированного учреждения для не дружащих с головой. Я эту его гримасу пропустила мимо внимания, потому что была слишком воодушевлена, и радостно ответила:
– Фоткать буду. Знаешь, я подумала, зачем мне новый телефон? Со старым похожу. А вот фотика у меня нет, хотя я давно хоте…
– То есть ты потратила на это все деньги, которые копила на прошку? – Голос звучал прединфарктно, и я не стала говорить, что денег, накопленных на Pro версию смартфона, не хватило, и я ещё и добавила.
– Ты же помнишь, в универе я фотографировала для сайта, а потом хотела купить фотоаппарат, чтобы фоткать для себя. – Ответила, оправдываясь и начиная чувствовать себя глупой.
Рома фыркнул.
– Алин, ты давно не в универе. Повзрослей и перестань делать глупости. – Он развернулся и зашагал в ванную.
Узнаю своего парня. Скажет что-то обидное, развернётся и уйдёт. Он всегда так делает. А я всегда молчу. Сначала моему молчанию были свои причины, а сейчас это уже стало делом привычки… но это не значит, что его слова меня не ранят.
Ответить я не смогла, просто потухла и убрала Canon обратно в упаковку. Пока упаковывала фотоаппарат, надеялась, что Рома ко мне подойдёт, увидит намокшие глаза и извинится за то, что обидел. Но он и не думал ко мне подходить, потому что не задумывался о том, что его слова меня задели. Глаза высохли без извинений, впитавшись в кожу обидой.
В очередной раз я подумала о том, что давно перестала его любить и задалась вопросом «А не пора ли мне уже от него уйти?».
На следующий день я вернулась в магазин, чтобы вернуть покупку. Тот же продавец встретил меня с улыбкой и плохо скрываемой надеждой на ещё одну продажу, но его надежд я не оправдала и попросила оформить возврат.
– Простите, но фотоаппарат – это невозвратный товар. – Ответил он.
Я вернулась домой и убрала злосчастный Canon на закрытую полку, чтобы он не мозолил глаза, заставляя чувствовать себя идиоткой, потратившей немалые деньги на ерунду.
