Buch lesen: «Зеленый автомобиль», Seite 12

Глава XVII

Полчаса спустя агент вернулся с известием, что проследил незнакомую даму до Стефанской площади. Там она села в автомобиль и поехала по направлению к кварталу Виден.

– Вы заметили автомобиль? – спросил начальник тайной полиции.

– Как же. Он был зеленого цвета. Номер его «А 720». Шофера зовут Густав Гохштегер,  – отрапортовал агент.

Вурц так и подпрыгнул на месте.

– Густав Гохштегер? – сказал доктор Мартенс.  – Я слышал это имя. Правда, давно, несколько лет назад. Позвольте, позвольте, ведь так, если не ошибаюсь, звали одного из наших агентов?

– Не ошибаетесь,  – отозвался Вурц.  – Но нет… это невероятно, невозможно!.. Какое отношение может иметь этот автомобиль к преступлению…

Вурц сорвался с места и взволнованно зашагал по комнате. Доктор Мартенс с удивлением смотрел на него. Что такое стряслось с начальником? Почему его так взволновал номер автомобиля?

Наконец Вурц остановился перед доктором Мартенсом и проговорил:

– Может быть, я и ошибаюсь! Пожалуйста, доктор, потрудитесь пройти в кабинет комиссара Штрелиха и узнайте, кому принадлежит автомобиль «А 720». С ответом прошу вас вернуться сюда.

– Спросите по телефону, у себя ли господин министр полиции,  – продолжал Вурц, обращаясь к агенту, как только комиссар вышел из комнаты.

Агент поспешно удалился, а Вурц продолжал свою прогулку по комнате.

– Вот не везет-то,  – бормотал он на ходу,  – хоть сначала все начинай!.. А я-то надеялся… да нет! Это невозможно… Разве только сам черт вмешался в это проклятое дело!

В комнату вихрем ворвался доктор Мартенс. Под мышкой он нес толстую книгу.

– Подумайте только,  – задыхаясь, прошептал он,  – просто не верится… Да вот, посмотрите сами.

– Ваше волнение и так достаточно красноречиво. Владельца зеленого автомобиля, который мы так тщательно разыскиваем и на котором уехала убийца, зовут Антон фон Зольфельд. Он занимает пост министра полиции в столичном городе Вене, с чем имею честь вас поздравить, доктор!

Чувство юмора вернулось к начальнику тайной полиции.

Он подошел к письменному столу и со смехом опустился в кресло.

Доктор Мартенс продолжал в каком-то оцепенении стоять посреди комнаты, нежно прижав к груди увесистую книгу.

– Ну, доктор,  – продолжал Вурц,  – проснитесь, голубчик, придите в себя и присядьте. Миленькая история, нечего сказать. Хороша полиция, которая ловит автомобиль своего начальства. Удачный выстрел, что и говорить. Ну да ничего не поделаешь, жизнь фантастичнее самой пылкой и богатой фантазии.

– Да, но… я не понимаю…

– Я сам не понимаю, любезнейший, но это ничего не значит. Говорят, кто много будет знать – скоро состарится. Да! А этого мы с вами не хотим. А? Да придете вы в себя наконец!

Доктор Мартенс все с тем же отсутствующим видом открыл лежавшую у него на коленях толстую книгу и взглянул в нее.

Написано было черным по белому! Ошибка была невозможна. Комиссар положил книгу на стол и отер со лба крупные капли пота.

Он решительно ничего не мог сообразить.

– Что же нам теперь делать? – спросил он.

– Исполнять свои обязанности, доктор и… предоставить событиям идти своим чередом или сообщить всему миру веселый анекдот о том, как полиция, рук не покладая, сил не жалеючи, гналась за собственным начальством. То-то потеха будет!

– Полноте, до шуток ли тут. Ведь теперь вся картина переменилась!

– Как ей не перемениться, еще бы!

– Как же быть-то?

– Ничего не могу вам сказать. Я должен сначала переговорить с министром полиции.

Вошедший агент доложил, что министр полиции находится у себя на квартире.

– Подождите меня здесь. Через полчаса вы все узнаете.  – И с этими словами Вурц поспешно вышел из комнаты.

Квартира министра полиции находилась в том же здании. Он занимал с семьей весь левый фланг грандиозного строения.

Господин фон Зольфельд сидел и благодушествовал за вторым завтраком, когда вошедший лакей доложил, что приехал начальник тайной полиции и желает видеть его превосходительство по неотложному делу.

Отдав приказание проводить начальника тайной полиции в кабинет, господин фон Зольфельд закурил сигару и только тогда вышел к своему подчиненному.

– Здравствуйте, здравствуйте, любезнейший,  – обратился он к Вурцу,  – вы хотели меня видеть. Что за важное дело привело вас ко мне?

– Убийство на Грилльхоферштрассе.

– Ага! Вы узнали что-нибудь разоблачительное, не так ли?

– Совершенно верно, ваше превосходительство.

– Хорошо. Рассказывайте свои новости. Но сначала закурите сигару. С сигарой легче говорится. Ну-с, как же обстоит дело?

Министр полиции положил ногу на ногу, уселся поудобнее в глубокое кресло и приготовился слушать, следя глазами за поднимавшимися к потолку голубыми струйками дыма.

– Вы, вероятно, помните, ваше превосходительство, что заявление баронессы Штернбург направило полицию по совершенно новому следу. Мы узнали, кто убитый, установили, в каком направлении следует искать убийцу.

Но тут произошло следующее неожиданное для нас событие: к нам поступило заявление о пропаже браслета, в медальоне которого мы нашли… портрет убитого на Грилльхоферштрассе.

– Знаю, знаю. Что же дальше?

– Я позволил себе начать издалека, чтобы восстановить общую картину. Браслет был опознан и затребован…

– Кем же?

– Одной дамой, которая… она…  – замялся начальник тайной полиции.

– Кто же такая эта дама? – с интересом осведомился господин фон Зольфельд.

– Это мы скоро узнаем. Самое важное для нас то, что эта особа воспользовалась автомобилем, номер которого нам известен.

– Что же может быть проще! Узнайте, кому принадлежит автомобиль, и нетрудно будет найти даму.

– Все это уже исполнено, ваше превосходительство… потому-то я и здесь.

– Кому же принадлежит автомобиль?

– Вам, ваше превосходительство.

Министр полиции даже подскочил в кресле и с видом полнейшего недоумения воззрился на Вурца.

Наступила короткая пауза.

– Так ли я вас понял,  – проговорил наконец господин фон Зольфельд.  – Вы сказали, что автомобиль принадлежит мне?

– Так точно, ваше превосходительство. Номер «А 720», шофера зовут Густав Гохштегер, он бывший наш агент и уже четыре года состоит на службе вашего превосходительства.

Министр полиции схватился за голову.

– Вы это знаете наверно?

– Ошибка невозможна, ваше превосходительство.

– Скажите мне, когда… когда вы все это узнали?!

– Часа два назад.

– Два часа назад на моем автомобиле уехала женщина, которую вы подозреваете в убийстве? – повторил фон Зольфельд.

Начальник тайной полиции молча наклонил голову.

– Не знаю, право, смеяться мне или тревожиться. Все это чересчур странно; скажу больше – невероятно! Ну да мы сейчас увидим!

Министр позвонил.

– Дома барыня? – спросил он явившегося на звонок лакея.

– Их превосходительство изволили выехать.

– В коляске или в автомобиле?

– В автомобиле.

– Давно барыня уехала?

– Около половины десятого.

– Когда Гохштегер вернется, прикажите ему подняться ко мне. Гм!..  – промычал министр, когда лакей вышел из комнаты.  – Неужели Гохштегер в свободное время прирабатывает, развозя сторонних пассажиров? Вообще он очень исполнительный и приличный человек.

– Простите, ваше превосходительство,  – прервал Вурц размышления своего шефа,  – как вам известно, мы установили, что убийство совершено дамой из высшего общества. Быть может, ваша супруга разрешает пользоваться автомобилем какой-нибудь подруге?

– Вы предполагаете, если я так вас понял…  – ледяным тоном проговорил министр.

– Простите, ваше превосходительство, вы, очевидно, не так меня поняли! Речь идет о женщине, вращающейся в тех же кругах, что и ваша супруга. Согласитесь, что это не невозможно.

Министр не дал Вурцу договорить.

Как криминалист он вполне понимал, что подчиненный его по долгу службы обязан был допустить любую возможность. Поэтому, как ни неприятно было ему оказаться вместе с семьей замешанным в убийстве, он ответил спокойно, почти любезно:

– Пожалуйста, не извиняйтесь, друг мой. Я вполне понимаю, что вы должны обо всем подумать. Я на вашем месте поступил бы точно так же. Но я убежден, что все это объяснится самым простым образом.

Господин фон Зольфельд закурил новую сигару и продолжал:

– Та женщина, которую вы подозреваете в убийстве и которая уехала в моем автомобиле, имеет, конечно, все основания желать ввести в заблуждение общество и полицию. Поэтому она пользуется зеленым автомобилем и привешивает к нему фальшивый номер – это служит для нее надежным пропуском и избавляет от лишних неприятностей. Очень удачная хитрость, это правда, но ничего больше.

– Мне самому приходило это в голову, ваше превосходительство, пока мне не сказали имя шофера.

– Ах, боже мой. Одно вытекает из другого,  – заметил министр полиции.  – Узнали имя моего шофера, и теперь какой-нибудь самозванец выдает себя за него. Это опять-таки очень просто.

– Конечно. Но описание внешности этого, как вы изволили выразиться, самозванца оказалось вполне точным и подходящим. Как же вы это объясните?

– Ах, описать человека, которого видели всего несколько секунд! Да вы сами должны знать, насколько достоверны все эти описания внешности.

Господин фон Зольфельд протянул Вурцу руку и любезно проводил его до двери.

– Да, да, милый доктор! Нечего удивляться! Эта зеленая чертова колесница действительно принадлежит нашему шефу,  – заявил Вурц растерявшемуся доктору Мартенсу.

– Но как же он все это объясняет?

– Никак! Он ничего не знает, что, впрочем, понятно. Но смотрите теперь в оба, а то можно заварить такую кашу, что потом и не расхлебаешь. Рыжая дама, которую мы ищем, может оказаться близкой подругой его жены, а чего доброго, и та сама замешана в преступлении. Будьте осторожны и избегайте скандала. Я хорошо знаю министра, он нам этого никогда не простит.

Начальник тайной полиции замолчал и задумчиво глядел на пол.

– Знаете, что мне пришло в голову,  – сказал он немного погодя.  – Может быть, история с зеленым автомобилем объяснит ту осторожность, с которой нам приказано было действовать. Бог знает откуда ветер дует.

Вошедший агент доложил, что министр немедленно требует к себе начальника тайной полиции.

Господин фон Зольфельд был в большой приемной и с нетерпением пошел ему навстречу.

– Все разъяснилось. Это действительно был мой автомобиль…

– Ага!

– Ну да! – Министр нервно закусил нижнюю губу.  – Жена моя одолжила его сегодня своей сестре, жене профессора Гартлиба.

– Что же теперь прикажете делать?

– По-моему, следует непосредственно допросить госпожу Гартлиб, что за историю она затеяла с этим браслетом. Или вы, быть может, держитесь мнения, что… браслет действительно принадлежит ей?

– Нет, этого я не знаю.

– Тогда пусть она объяснит нам свое вмешательство в дело, которое совершенно ее не касается. Боже Создатель!.. Эти женщины! В какую только передрягу с ними не попадешь? Пусть доктор Мартенс немедленно поедет к ней и объяснит ей всю серьезность создавшегося положения. Это подействует. После свидания с ней я попрошу сообщить мне результаты.

– Слушаюсь, ваше превосходительство. Но так ли я вас понял: доктор Мартенс должен отправиться к госпоже Гартлиб и от вашего имени допросить ее?

– Ну да, допросить… Осторожно, конечно. Не ради меня, а просто потому, что она ничего дурного пока не сделала. Ведь легко может быть, что мы и ошибаемся,  – заключил министр, прощаясь с Вурцем.

Глава XVIII

Вурц приказал позвать к себе доктора Мартенса, чтобы дать ему нужные инструкции.

– Гартлиб,  – повторил комиссар названную ему фамилию.  – Я недавно был у него. Его адрес: Шенбруннштрассе, сорок шесть. Он тот самый человек, который навел нас на след женщины-убийцы и определил с помощью микроскопа, что волосы ее крашены.

Начальник тайной полиции с улыбкой наклонил голову.

– Верно! Поезжайте немедленно к этой даме и постарайтесь узнать у нее, что можно. Деликатно, конечно.

Доктор Мартенс отправился на Шенбруннштрассе и приказал доложить о себе барыне.

Горничная вернулась с ответом, что его просят пожаловать.

Спокойно, равнодушно и непринужденно поднялась молодая женщина ему навстречу.

– Простите за беспокойство, сударыня,  – сказал доктор Мартенс,  – я приехал по делу о браслете, который вы изволили получить сегодня в нашей конторе. Через полчаса после вашего отъезда к нам явилась другая дама и заявила, что вещь принадлежит ей. Поэтому я вынужден просить вас передать мне на минутку браслет, чтобы проверить, насколько основательны претензии этой дамы.

Госпожа Гартлиб заметно смутилась.

– У меня в данное время нет этого браслета,  – сказала она,  – я отправила его к ювелиру. Будьте любезны наведаться через несколько дней.

– Будет совершенно достаточно, если вы укажете нам адрес мастера. Мне ведь нужно только взглянуть на браслет.

Смущение молодой женщины стало еще заметнее.

– Да, но, видите ли… Я не знаю точного адреса…

– У вас, конечно, имеется квитанция, на которой написан адрес,  – продолжал настаивать беспощадный комиссар.

– Квитанция. Нет, у меня нет никакой квитанции,  – совсем уже нерешительно произнесла госпожа Гартлиб.  – Ювелир сказал, что вещь настолько заметна, что ее нельзя спутать с другой.

– Мне остается только направить к вам эту даму,  – заметил доктор Мартенс.

– Ах нет! Прошу вас! Вы, может быть, будете так любезны зайти послезавтра.

Не настаивая больше, Мартенс прошел в лабораторию профессора Гартлиба.

– Я пришел к вам, профессор,  – так начал он,  – по весьма важному делу, касающемуся вас и вашей супруги.

На лице профессора не отразилось никакого изумления, зато ясно выразилась досада.

– Все из-за этого браслета, не так ли, доктор? – спросил он.  – Так я и думал. Но разве женщинам что-нибудь втолкуешь! Я предупреждал жену. Я говорил ей: «Смотри, наживешь хлопот и неприятностей».

– Ну, до неприятностей еще далеко,  – успокоительно заметил комиссар,  – тем более что вы, видимо, в курсе дела и не откажетесь дать мне некоторые разъяснения.

– Конечно, не откажусь.

– Прежде всего скажите мне, принадлежит ли браслет вашей жене?

– Нет! Оттого-то я и выхожу из себя. Из глупой услужливости она навлекает на себя неприятности.

– Но как же могла жена ваша требовать в полиции не принадлежащую ей вещь?

– Ее об этом просила приятельница.

– Вы хотите сказать графиня ди Кампобелло?

– Ну да, если уж вам известно ее имя. Только не проговоритесь жене, что я назвал вам графиню.

– Профессор, вам должны быть известны некоторые подробности. Что побудило вашу жену поехать вместо графини в полицию?

– Это не так уже странно, как может показаться с первого взгляда,  – ответил профессор.  – Надо вам сказать, что жена моя и графиня знакомы с детства. Они, можно сказать, выросли на одной улице, были соседями и день-деньской играли вместе. В Италии ведь детвора целый день во дворе.

– В Италии! – перебил доктор Мартенс.  – Разве ваша жена итальянка?

– Да, она родом из Неаполя.

– Простите, что перебиваю, но тут что-то не так. Ведь графиня Кампобелло – американка. Насколько я знаю, ее девичья фамилия Гибсон и у отца ее были крупные прииски в Чикаго.

– Ах, чего только не придумают. Ничего подобного! Родилась она в Неаполе, много позднее ее удочерил Гибсон, отсюда и пошла американская легенда. Жена моя из очень бедной и скромной семьи и ребенком бегала с ней вместе. С тех пор и завязалась их дружба. Несмотря на разницу в общественном положении, они до сих пор поддерживают прежние отношения. По правде говоря, мне очень не нравилась эта дружба. Что общего у скромной жены профессора с богатой светской женщиной? Кроме того, у Виолетты была очень дурная молодость, чтобы не сказать больше, так что я вовсе не находил ее общество подходящим для жены. Но я три четверти жизни провожу в лаборатории, жена моя постоянно одна, и из чувства простой справедливости я не могу требовать от нее прекратить знакомство, которым она дорожит.

Профессор замолчал.

– Вы хотели рассказать мне про браслет,  – вежливо напомнил доктор Мартенс.

– Ах да! Я совсем отвлекся! Так вот, дня три или четыре назад, за ужином, жена вдруг спрашивает меня: «Скажи, что нужно сделать, чтобы получить из полиции потерянную вещь?» «Ты что-нибудь потеряла»,  – спрашиваю. «Нет,  – говорит,  – не я, а Виолетта. Я обещала ей сходить за вещью вместо нее». И жена сообщила мне, что часа два назад к ней явилась графиня, страшно взволнованная, и принялась умолять жену оказать ей дружескую услугу. Она просила взять из полиции утерянный браслет, который точно описала, и закончила свою просьбу словами: «Ты и вообразить не можешь, какую тяжесть снимешь у меня с сердца». Нечего и говорить, что жена согласилась и уперлась, извините за выражение, как ни доказывал я ей, что такой образ действий некорректен и может повлечь за собой большие неприятности. Она раза три бегала в контору и наконец с гордостью принесла проклятый браслет.

– Не можете ли вы сказать мне, профессор, где теперь находится этот браслет? Жена ваша утверждает, что отослала его к ювелиру.

– Ну вот! Дожили! Лгать уже начала из-за этой глупой истории! Ложь все, чтобы выгородить подругу. Я сам звонил графине, что браслет ее находится у нас. Я собирался в лабораторию, когда приехала Виолетта и получила свое украшение из рук моей жены.

– Вы не спрашивали вашу супругу, почему графиня не пожелала лично обратиться в полицию?

– Как не спросить! Конечно, спрашивал.

– И что же ответила ваша супруга?

– Вздор все, дамские сказки,  – сердито проворчал профессор,  – старые любовные шашни! Женщин хлебом не корми, а расскажи какую-нибудь тайну. Графиня не хотела, чтобы имя ее упоминалось в связи с этим браслетом, потому что на нем, видите ли, был медальон с портретом какого-то бывшего жениха, молодого итальянского офицера, о котором граф ничего не знает.

– Итак, профессор,  – проговорил, вставая, доктор Мартенс,  – вы можете дать мне слово честного человека, что браслет возвращен его законной владелице?

– Могу, сударь мой, могу. Я был свидетелем того, как жена моя передавала браслет графине.

Профессор проводил комиссара до дверей.

– Не правда ли, доктор, этим дело и кончится? – попросил он на прощание.  – Вы обещаете, что ни жене, ни мне не грозит никакой неприятности?

– Могу вас в этом уверить, профессор. Миссия моя окончена успешно благодаря вашему заявлению, что браслет возвращен по принадлежности графине ди Кампобелло.

Глава XIX

С тех пор как у баронессы Штернбург гостила сестра, барон фон Сфор находил ежедневно какой-нибудь предлог бывать в ее гостеприимном доме.

Лучшими часами в жизни он считал те, которые мог проводить в непринужденной беседе с молодой девушкой. Какие планы на будущее они строили, каким радужным мечтам предавались!

Сфор за короткое время стал своим человеком в доме и без особого приглашения мог оставаться к завтраку и обеду. Целые вечера просиживал он в обществе двух молодых, прелестных женщин.

В душе молодого человека росло и крепло серьезное чувство к красивой, утонченной девушке. Самым горячим желанием его было назвать ее своей женой. Но что мог он предложить избалованной дочери итальянского патриция, выросшей в роскоши старинного княжеского замка? Да и от старого сенатора, недолюбливавшего австрийцев, трудно было ожидать согласия на этот брак.

Все же он был счастлив даже в это время неопределенности и, как ему казалось, тщетных надежд: сердце подсказывало ему, что и он не безразличен Марии.

Ее большие темные глаза вспыхивали при его появлении; при пожатии ее руки румянец появлялся на ее нежных, бледных щечках.

Все это не укрылось от зорких глаз старшей сестры, но и она успела полюбить Сфора как брата за его открытый, сердечный характер и находила, что из него выйдет любящий, нежный и внимательный муж. Поэтому она не только не мешала сестре, но старалась, по мере возможности, облегчить ее свидания с бароном. Только по ее настоянию согласился старый сенатор отпустить в Вену младшую дочь.

Чуть не каждый вечер приходили к баронессе капитан Фернкорн и барон фон Сфор, которых со школьной скамьи связывала тесная дружба и взаимное уважение.

Чудные часы проводили эти две пары! Интеллигентные, развитые и образованные, эти четверо людей смотрели на все одинаково, и им хорошо было вместе.

Однажды вечером маленькая компания ужинала в одном из городских отелей. Проводив дам домой, молодые люди пешком отправились восвояси.

– Что ты делаешь сегодня? – спросил приятеля капитан Фернкорн.

– Я обещал доктору Мартенсу заехать в кафе «Бургталь»!

– Опять по долгу службы,  – улыбнулся капитан.

– Больше чем когда-либо.

– А что же дело? Подвигается?

– Об этом я сейчас узнаю. Доктор Мартенс, кажется, предпринял что-то решительное.

– Давно пора,  – проворчал капитан.

– Да, твоя правда,  – вздохнул барон, вспомнив данное Марии обещание отыскать убийцу ее брата.

– Жаль, что ты занят, у меня ложа в театре.

– Это можно устроить,  – поспешно заявил Сфор,  – если ты разрешишь пригласить комиссара.

– Отчего же. По крайней мере, скорее узнаем все новости.

Барон фон Сфор сообщил доктору Мартенсу номер ложи и попросил его приехать, если дела и время позволят.

Не прошло и получаса, как на пороге ложи показался комиссар в сопровождении агента, что-то шепнувшего ему на ухо.

– Знаете ли, барон,  – проговорил комиссар,  – что я хотел сегодня вечером пригласить вас в этот же самый театр?

– Ну? Значит, приятное совпадение. Но чем же вызвано было ваше приглашение?

– Тем, что сегодня мы увидим здесь нашу «даму с браслетом». Я хотел просить вас познакомить меня с ней, если представится случай.

– Простите, я не совсем понимаю… Вы говорите про графиню Кампобелло?

– Ну да!

Капитан Фернкорн и Сфор переглянулись.

– Она здесь.

– Да. Мне только что сообщил это мой агент.

Сфор взял бинокль и внимательно осмотрел ложи.

– Она во второй ложе от сцены,  – сказал он, указывая на красивую рыжую женщину, сидевшую рядом с мужем.

Доктор Мартенс схватился за бинокль.

– Пикантная особа. Не можете ли меня ей представить?

– С удовольствием.

– Когда?

– В антракте.

Занавес опустился, и барон увидел, что графиня встала, чтобы выйти из ложи.

– Пойдемте,  – торопливо шепнул он.

За маленьким столиком у ложи номер 2 сидела за ужином графиня с мужем.

Сфор воспользовался этим обстоятельством, чтобы раскланяться с молодой женщиной и представить ей своих друзей.

Графиня выглядела далеко не так хорошо, как всегда. У нее был усталый, почти больной вид.

Глаза ее лихорадочно блестели, а густой слой белил не мог скрыть темных кругов под глазами и красных пятен на щеках. Аппетита у нее, по-видимому, не было. Она рассеянно трогала вилкой лежавший перед ней на тарелке кусок паштета из гусиной печенки. Зато пила она охотно – залпом выпила два бокала шампанского. У нее был рассеянный вид, и она с большим трудом заставляла себя принимать участие в общем разговоре.

Молодые люди, воспользовавшись любезным приглашением Кампобелло, заняли место за столиком, и молчаливый граф, возбужденный окружающей обстановкой и неумеренно выпитым вином, начал довольно легкомысленный разговор.

Вдруг граф на полуслове прервал свою болтовню и посмотрел с удивлением на жену, которая перегнулась через барьер ложи и с напряженным интересом кого-то разглядывала.

– Что с тобой? – спросил Кампобелло.

Графиня вздрогнула, провела рукой по лицу и тихо проговорила:

– Мне нехорошо! Поедем домой. Сейчас! Скорей! – И, не дожидаясь ответа графа, она повернулась и пошла в аванложу, чтобы одеть пальто.

Барон фон Сфор предупредительно накинул его ей на плечи.

От проницательного взора доктора Мартенса, не спускавшего глаз с Виолетты, не укрылась происшедшая в ней перемена.

Равнодушно скользя глазами по нарядной толпе, она вдруг заметила устремленный на нее взгляд какого-то незнакомого элегантного господина.

Несмотря на грим, она смертельно побледнела, будучи не в силах отвести взгляд от незнакомца.

Между тем господин, заметив, что графиня встала, в свою очередь поднялся с места и тихо направился по фойе ей навстречу.

– Ты расплатился? – торопливо спросила графиня мужа.

Тот с неудовольствием посмотрел на нее.

– Ты расплатился? – повторила молодая женщина.

– Ах господи! Ну останься еще немножко.

Гневный взгляд сверкнул ему в ответ.

– Нет, нет,  – быстро заговорила Виолетта, закрывая веер,  – я поеду домой. Барон будет так любезен и проводит меня до кареты.

– С удовольствием, если разрешите.

Барон предложил графине руку.

Граф удержал жену:

– Мне бы хотелось немного остаться…

– Ах, боже мой, оставайся,  – нетерпеливо перебила графиня мужа,  – я вполне полагаюсь на любезность барона.

Виолетта кивнула на прощание и быстро направилась к выходу…

В трех шагах от нее стоял красивый, элегантный, безукоризненно одетый незнакомец.

Он скрестил руки на груди и серьезно и пытливо следил за графиней.

– Скорей… через другие двери,  – растерянно прошептала графиня, поворачиваясь к незнакомцу спиной.

Доктор Мартенс, издали наблюдавший за этой сценой, подошел ближе.

Графиня, не опираясь уже больше на руку барона, спешно направилась к боковому выходу.

Сфор следовал за ней.

На площадке лестницы она остановилась и робко оглянулась.

На дверном стекле обрисовался силуэт мужчины.

Графиня вскрикнула и стремглав бросилась вниз по лестнице.

Почти в ту же минуту наверху хлопнула дверь, и незнакомец перегнулся через перила лестницы.

– Не отходите от меня, мне нехорошо,  – шепнула графиня барону фон Сфору, тяжело опираясь на его руку.

– Я прикажу подавать экипаж.

– Нет-нет, не уходите.

Сфор подозвал капельдинера и приказал ему кликнуть карету графини.

Виолетта, глядя перед собой невидящим взором, судорожно уцепилась за руку барона, как вдруг незнакомец, следовавший неотступно за убегавшей парой, подошел к молодой женщине и с поклоном произнес по-итальянски:

– Простите, сударыня, если я не ошибаюсь…

Она не дала ему договорить…

При звуке его голоса Виолетта выпрямилась и повернула к нему лицо, в котором, казалось, не было ни кровинки.

– Вы ошибаетесь,  – с трудом проговорила она. Голос ее звучал глухо и хрипло.  – Вы ошибаетесь, я вас не знаю.

– Неужели? – многозначительно протянул незнакомец.

Барон фон Сфор счел нужным вмешаться в разговор:

– Вы слышите, эта дама говорит, что не знает вас. Прошу вас избавить ее от вашей назойливости.

Незнакомец, видимо, колебался.

– Я далек от намерения быть навязчивым,  – с вежливым поклоном ответил он Сфору.  – Прошу простить, что потревожил.

С новым поклоном в сторону Сфора он дал ему пройти и подождал, пока тот усадил графиню в карету.

Затем он снова подошел к нему.

– Карталоне,  – представился он.

– Сфор,  – последовал ответ.

– Еще раз прошу вас извинить мое упорство,  – заговорил Карталоне на не совсем правильном немецком языке,  – но я был убежден, что узнал в вашей даме свою старую знакомую, и был бы вам чрезвычайно обязан, если бы вы назвали мне ее имя.

– Простите,  – перебил его Сфор,  – так ли я расслышал: Карталоне. Может быть, лейтенант Эрнст ди Карталоне?

– Совершенно верно, но откуда вы можете знать мое имя? – с удивлением спросил итальянец.

– Не писали ли вы недели две назад письмо баронессе Штернбург? Это письмо касалось вашего умершего друга Кастелламари.

– Да! Но я удивляюсь, что случай свел меня с человеком, знающим тайны моей частной переписки.

– Скажите лучше этому господину имя вашей дамы,  – вмешался в разговор подошедший доктор Мартенс.

Сфор познакомил их.

– Вы не можете себе представить, какой счастливый случай свел нас,  – снова заговорил барон.  – Мы давно бьемся над тем, чтобы узнать что-нибудь об этой женщине.

– Я к вашим услугам, и знаю ее очень хорошо.

– Может быть, она американка по имени Гибсон?

– Ее удочерил сравнительно недавно американец, которого так звали. По рождению она итальянка и была цирковой наездницей.

– Ну в таком случае,  – с волнением воскликнул доктор Мартенс,  – она и есть та самая артистка, с которой Кастелламари находился в связи?

– Ну да!

– Наконец-то мы нашли ее, эту таинственную Мару Цинцинатти.

– Я со своей стороны не допускаю возможности ошибки; я узнал ее с первого взгляда,  – заметил Карталоне.

– Я тоже был в этом убежден,  – сказал доктор Мартенс.

– Надо было видеть, как она испугалась, когда увидела господина Карталоне и заметила, что он ее разглядывает.

– Она очень изменилась,  – снова заговорил молодой итальянец,  – особенно эти белокурые волосы… Я знавал ее более молодой и свежей. Да и то сказать, много лет прошло с тех пор.

– Итак,  – повторил комиссар,  – ошибки быть не может: это Мара Цинцинатти?

– Я узнал бы ее, будь она даже старухой. Слишком запечатлелся у меня в памяти ее образ… Но скажите, пожалуйста, кто этот господин, с которым я ее видел?

– Ее муж.

– Значит, она все-таки вышла замуж?

– Да, за вашего соотечественника.

– Его имя?

– Кампобелло.

– Граф?

– Да, граф Эрнст ди Кампобелло.

– Пожалуйста, познакомьте меня с ним. Мне хочется при его помощи убедиться в том, что я не ошибся.

– Хорошо. Идем.

На лестнице барон фон Сфор остановил доктора Мартенса:

– Что, если графиня подозревает что-нибудь и примет меры…

– Я принял свои, не тревожьтесь. О бегстве ей и помышлять нечего. Я послал за ней своего агента.