Buch lesen: «Алтай. Аномалии # Торшерная терапия 3»
Степан Исаченко
Где Луна коснулась Земли
Когда Аделина заболела, все врачи просто развели руками. Мы обошли кого можно, сделали десятки анализов, мучительно долго ждали результатов. Но ни-че-го. Аделина продолжала медленно угасать. Пропал её вечно ехидный огонёк во взгляде, исчез саркастичный юмор. Казалось, ушёл даже запах человека.
Кто-то посоветовал нам обратиться к психологу. Я тогда небрежно отмахнулся, мол, мы уже проверились на депрессию и всё такое.
«Не к психотерапевту, – поправил меня тот кто-то, – а к психологу».
Собрал последние деньги, записался на приём, взял очередной отгул, усадил Аделину в машину, поехали.
Ожидал увидеть старенького фрейдоподобного мужичка, втирающего про тычинки и пестики и проблемы из детства. Но в небольшом кабинете с жёлтым креслом и торшером в углу нас встретила миловидная блондинка. С грацией кошки (может, она танцует или ещё что-то) вытолкала меня из кабинета и осталась с Аделиной одна.
Казалось, прошла целая вечность, пока открылась дверь и психолог, легонько обняв за плечо, вывела мою жену. Передав мне Аделину, негромко шепнула мне на ухо:
– Не знаю, что с ней, но не будь я психологом, я бы сказала, что ей словно душу нужно очистить.
Ничего не поняв, привёз Аделину домой и до следующего утра не смыкал глаз, ломая голову.
«Очистить душу».
По телевизору мелькнул фильм про тропики, дальше – словно в тумане – оформил онлайн-кредит и купил путёвку.
Решил обрадовать Аделину, что летим в отпуск, но она только слегка пожала плечами.
Ну, была не была – собрал чемоданы, отпросился у шефа, уже ненавидящего меня за постоянные отлучки, заказал такси до аэропорта.
Потом были две недели песчаных пляжей, тёплых морей, прогулок под луной и экзотической кухни. Слоны, обезьяны, дельфины.
Всё тщетно – ни капли жизни в глазах Аделины.
На обратной дороге думал о том, что, раз тропики не помогли, возможно, чистый горный воздух поможет.
Ещё один кредит, ещё одна неприятная беседа с шефом – и вот мы в лыжных костюмах уже сидели на подъёмнике в Альпах.
Снег искрился на солнце, в воздухе атмосфера вечного Рождества, вечером будет глинтвейн у камина.
И снова всё тщетно – Аделина угасала.
Вернувшись домой, снова проводил бессонные ночи перед теликом, пока жена беспокойно ворочалась в постели.
В последнее время у неё были странные сны. Иногда её прорывало, и она рассказывала мне, что ей приснилось: люди, живущие где-то внутри горы, путешествующие во времени инопланетяне, а ещё какие-то нейромужи и тому подобная ерунда.
Пока Аделина пыталась уснуть, я, переключая каналы, наткнулся на новость, которую все СМИ обсасывали уже неделю, но из-за разъездов мы всё пропустили.
В Горном Алтае упал метеорит. Рухнул прямо в озеро Ая, на что-то под названием «Беседка любви» или как-то так. На экране – островок посреди озера, на котором поверх деревянных обломков лежит остроконечная глыба необычного серо-синего цвета. Часть камня погружена в воду.
Метеорит назвали Аделаида – астроном из Австралии, первым заметивший приближающееся к Земле небесное тело, нарёк его в честь своего родного города.
Корреспондент говорил, что из-за непонятных свойств метеорита популярное у туристов место оцепили военные на пару с учёными и никого не подпускают. Отельеры жалуются на убытки, туристы отменяют поездки. Но кто-то из местных говорит, что никогда не видел в жизни ничего красивее.
Заинтересовавшись, я полез в Интернет. И тут выяснилось, что имел в виду местный парнишка из телевизора. По ночам метеорит начинал переливаться красными всполохами, а от островка по воде концентрическими кругами разливалось желтоватое свечение.
Кто-то писал, что в округе уйма солдат с оружием и дозиметрами, чуть ли не инопланетян по лесам ловят. Другой написал, что местные организовали туры – возят людей по ночам на полянку неподалёку, смотреть на свечение. Третий утверждал, что он уже видел свечение сам и после этого даже перестал очками пользоваться. Ещё один человек рассказывал о местном охотнике, который преследовал подстреленного оленя неподалёку от озера. И охотник клялся, что олень зашёл в воду, встрепенулся и тут же ловко убежал, словно и не было ранения. Потом кто-то спросил, как охотник мог там быть, если весь лес в солдатах. В общем, типичный Интернет.
Отложив телефон, я снова и снова вспоминал слова из телевизора:
«Никогда не видел в жизни ничего красивее».
Может быть, хоть это поможет Аделине?
На следующее утро, сказав шефу, что увольняюсь, я взял очередной кредит на последние доступные мне средства. Быстрые сборы – и вот мы уже в самолёте до Горно-Алтайска, благо прямой рейс есть.
– Аделина едет смотреть Аделаиду, – сказал я тогда жене, но она лишь слегка повела плечом. А ведь когда-то она бы выжала из этой фразы с десяток разных шуток.
По прилёте я был поражён – почти вся парковка перед аэропортом была заполнена машинами и автобусами с табличкой «Метеорит». Где-то половина прилетевших с нами тут же рванула к ним, занимать места. Я взял Аделину за слабеющую, еле тёплую руку и повёл к автобусам.
Наше внимание привлёк щербатый мужичок, у которого на шее было выбито какое-то женское имя, Амалия, что ли. Он, в отличие от остальных, не зазывал красноречиво к себе, но Аделина указала на него пальцем и полушёпотом произнесла:
– Я видела его во сне.
Что ж, выбор очевиден, сели к нему. Минут через десять автобус уже был полон, и водитель, выдавив из себя улыбку, собрал с нас деньги и объявил, что меньше чем за час доедем до небольшого села Соузга, откуда уже ближе к ночи поедем смотреть на метеорит.
Спустя пару минут, вклинившись в плотный поток набитых людьми машин и других автобусов, мы потащились вниз по дороге, поглядывая на горы с одной стороны и долину – с другой.
– Красиво как, – сказал я Аделине, но она уже привычно пожала плечами.
По дороге водитель решил рассказать нам пару местных легенд. Одна из них была как раз про озеро Ая. Дескать, когда-то давно тут жило чудище Дельбегень (вроде как-то так). И всем в округе оно надоело. Даже Луне, которая плюхнулась на него сверху, а затем подбросила в небо. Великан улетел в реку Катунь и исчез. А на том месте, где Луна коснулась земли, образовалось озеро, похожее на полумесяц.
Иронично, подумал я. Небесное тело создало место, которое притянуло к себе другое небесное тело. Как там говорят: история циклична?
Пока я думал о разном, вереница автобусов доползла до Соузги. В небольшом посёлке чуть ли не каждый дом был готов принять у себя постояльцев. Вероятно, метеорит приносил местным немалые деньги.
Водитель подвёз нас к гостинице, где уже явно договорился с хозяевами, высадил пассажиров и сказал, чтобы к семи вечера все как штык были здесь.
Остаток дня пролетел незаметно. Аделина прилегла и вновь стала беспокойно ворочаться, а я вышел ненадолго прогуляться.
Толпы народа вокруг только и делали, что говорили о метеорите. Проходя мимо, я узнал, что мост у Соузги перегородили военные, а всех местных и курортников возле Аи вывезли и расселили по ближайшим сёлам. Периметр оцеплен, и к озеру не подойти. Но за взятку, конечно же, автобусы проезжают к какой-то возвышенности, откуда видно и озеро, и метеорит.
Кто-то снова упомянул про охотника и раненого оленя, излеченного водами озера, и что лично с этим охотником говорил и верит каждому его слову. Парень в очках с огромными линзами (сколько у него там зрение, минус сорок?) внимательно слушал мужичка, который утверждал, что раньше дальше носа своего не видел, а теперь, после взгляда на метеорит, читает инструкции к лекарствам не напрягаясь.
Вдоль улицы организовали стихийный торговый ряд, где продавалась всякая мелочовка, связанная с метеоритом. Футболки с надписью «Я видел Айский метеорит», всякие магнитики-открытки-брелоки с фоткой огромного камня посреди озера. Какой-то ушлый дедок разложил похожие на крашеную пемзу камни, которые, как он уверял, самолично наковырял с метеорита, пока никто не видел. Как ни удивительно, но пара человек эти камешки прикупили. Посмеявшись, я отправился обратно к гостинице.
Ближе к семи приехали пара ГАЗелей в сопровождении обшарпанного УАЗика. Щербатый водитель пересчитал нас по головам, предупредил, что мы отправимся в оцепленную зону отчуждения, и просил вести себя максимально тихо и незаметно, пока он не разрешит расслабиться. И да, никаких остановок до самого места, даже если «прям очень надо». Народ малость побухтел, но отказываться никто не стал.
УАЗик выехал на дорогу, мы – вслед за ним. Неспешно проехав минут десять, мы приблизились к деревянному мосту через Катунь. Рядом с табличкой «Айский мост» – куча таких же ГАЗелек и УАЗиков, впереди – блокпост с вооружёнными военными.
Схема пересечения моста была одинаковой для всех: человек из какого-нибудь УАЗика подходил к военным, беседовал с кем-то из главных, потом они на время скрывались в наспех построенной дежурной будочке. Спустя некоторое время военные поднимали шлагбаум, и пара ГАЗелек в сопровождении внедорожника проезжали вперёд. Минут через пятнадцать главный из военных давал знак рукой, и к нему подходил очередной человек из УАЗика.
Прождав в полной тишине где-то с час, мы смогли пересечь мост. Было лишь слышно, как скрипели доски под колёсами да журчала Катунь где-то там внизу. Казалось, даже птицы по эту сторону моста не пели.
Мы проехали мимо кучки военных, направивших счётчики Гейгера в нашу сторону и записавших показания в блокноты, и поехали в сторону сгущающихся сумерек.
По дороге то тут, то там попадались опустевшие базы отдыха, погружённые в темноту, да редкие группки военных в костюмах химзащиты.
Кто-то в автобусе негромко сказал, что воздух стал другим, как будто гуще. Не знаю, повлияло ли увиденное или же это внушение незнакомца в темноте салона, но дышалось как-то и правда по-другому. Я заметил, что Аделина стала дышать чаще, рывками, как бы хватая воздух. Ей всё это давалось явно тяжелее. Хотелось обнять её в этот момент, но тут же подумалось, что тогда ей вообще будет нечем дышать.
Проехав в темноте с полчаса, мы остановились на какой-то полянке, уже утыканной несколькими автобусами и внедорожниками. Люди же собирались кучками и стояли лицом к лесу. Чуть дальше в низинке стояли ещё несколько военных, в костюмах и с дозиметрами.
Щербатый снова пересчитал нас и повёл за собой, обходя другие группы людей. Пройдя вперёд, мы все невольно ахнули. За исключением Аделины, конечно.
Вдали виднелся пролесок, а за ним – гладь тёмной воды. И ОН.
Огромный камень, переливающийся красным, величаво возвышался над озером. То, что я видел по телевизору и в Интернете, не передавало и десятой части красоты этого явления.
Глядя на размеры, я поразился тому, что не случилось катастрофы. Такая глыба принесла бы разрушений никак не меньше, чем знаменитый Тунгусский метеорит, но всё вокруг было нетронутым.
– Это не просто метеорит, это какое-то чудо, – сказал кто-то в темноте.
По воде и вправду расходись желтоватые круги. Глядя на это, так и хотелось опустить ладонь в прохладные воды озера и ощутить всю силу небесного гостя.
Рядом со мной стоял тот самый парень в очках с толстыми линзами. Он начал что-то бухтеть под нос, возмущаясь, как всё мутно, снял очки, протёр, и, подняв голову, обомлел.
– Я всё вижу, – произнёс он и убрал очки в карман. – Как же красиво, Господи!
Аделина слабо дёрнула меня за штанину и потянулась губами к моему уху.
– Я хочу туда, – едва слышно выдохнула она.
Первое «хочу» за столько времени! Это «хочу» словно превратило меня в другого человека.
За одно мгновение я схватил Аделину в охапку и бросился к ближайшему УАЗику. Откинув огромного детину, стоявшего с сигаретой у открытой двери (откуда во мне столько сил?), я усадил Аделину в салон и уселся за руль. Хозяин внедорожника кинулся ко мне, но я удержал его одной рукой, пока вспоминал, как ездить на механике. Переключив, наконец, передачу, мы тронулись вперёд. Объехав заворожённую толпу, я рванул через полянку и пролесок к озеру. Военные побросали дозиметры и направили на нас оружие.
Под крики «Стоять!» я промчался мимо, и на УАЗик тут же посыпался град пуль. Осколки стекла хлынули в салон, и я укрыл Аделину рукой, прижимая её ближе к полу.
Одна из пуль пробила крышу и рикошетом влетела мне в левое бедро. Воя от боли, я не переставал давить на газ и укрывать жену от стрельбы. Кровь из раны толстой струёй брызгала на дверь и панель приборов.
«Артерию задело, – подумал я. – Хоть бы успеть! Хоть бы не отключиться».
Озеро было уже совсем рядом. Я чувствовал, что силы оставляют меня, но продолжал гнать. Каждый взгляд на свечение давал мне немного энергии.
Вблизи метеорит наверняка был ещё красивее, но я уже почти ничего не видел, потому что перед глазами поплыли круги.
Почувствовав удар, я понял, что мы влетели в озеро. Прохладная вода стала затекать в салон, чем заметно меня взбодрила. Я нашёл в себе силы открыть дверь, сопротивляющуюся напору воду, вылез наружу и достал Аделину. Взяв её на руки, я повернулся лицом к метеориту и пошёл вперёд, с каждым шагом погружаясь в воду.
Позади уже слышались голоса – военные были где-то рядом. Хорошо хоть не стреляли.
А ещё был слышен какой-то мерный гул. Это звучал метеорит. Гул совпадал с ритмом кругов, расходящихся по воде. Всполохи на камне обдавали теплом даже на расстоянии.
Руки Аделины, свисавшие вниз, коснулись поверхности воды, и через пару секунд она даже задышала как-то по-другому. Так, как раньше, когда-то давно. Сделав ещё несколько шагов, я был в воде уже почти по пояс. Вода попала в рану, и я почувствовал какую-то необычайную лёгкость. Ко мне возвращались силы, а круги перед глазами медленно исчезали.
– Поставь меня, – попросила Аделина.
Я аккуратно опустил её в воду, которая была ей уже по грудь. Она сделала глубокий вдох и присела, нырнув с головой. Всё вокруг смолкло, метеорит внезапно перестал гудеть, и было слышно лишь военных, которые переговаривались на берегу.
Всполохи на метеорите, до этого шедшие снизу вверх, внезапно потянулись к воде. Желтоватое свечение собралось в кучу и направилось к нам поверх волн.
Аделина всё ещё сидела под водой, когда свечение достигло нас. Блики света стали уходить под воду, тянуться к моей жене. Спустя пару секунд Аделина вынырнула, громко втянув в себя воздух, и упала ко мне в объятия. Свечение же исчезло.
Военные на берегу затихли.
– Съездила, блин, Аделина на Аделаиду посмотреть! – сказала моя жена, улыбаясь впервые за долгое время.
В этот момент хотелось зарыдать от счастья.
– Смотри на них. – Аделина показала пальцем в сторону военных. Те побросали всё и кинулись убегать.
Мы оглянулись на метеорит. Тот медленно поднимался в воздух, и по нему, словно маленькие молнии, скользили белые сполохи.
– Ныряй! – крикнула Аделина, утягивая меня под воду.
Сверху над водой что-то прогремело, и всё озарилось белым свечением.
Вынырнув, мы осмотрелись по сторонам. Метеорита не было. Ни обломков, ни камней поблизости. Будто исчез из реальности.
Деревья вокруг озера были повалены, словно взрывом. Военные на поляне лежали в траве, обсуждая, все ли целы.
Мы взялись за руки и направились к берегу. Хотя уже и было темно, но я отчётливо видел, как розовеет лицо Аделины, а улыбка не сходит с её губ.
Я сунул палец в дырку от пули в джинсах. Бедро было абсолютно целым, даже шрама не осталось.
«Это не просто метеорит, это какое-то чудо», – вспомнились мне чьи-то слова.
Аделина кивнула в сторону военных:
– Ох и достанется сейчас нам!
Я улыбнулся в ответ:
– Да и чёрт с ними! Главное, что теперь у тебя всё хорошо!
Галина Царегородцева
Чудо
– А я говорю, что ни к чему хорошему эта сушь не приведёт! – Когда я зашел в избу, дед Петя спорил с папкой, стуча кулаком по столу.
– Не, отец, со дня на день дождик пойдёт, обещали.
– Дождик! – передразнил дед, – Ты этим синоптикам-то верь больше! С апреля ждём их дождика! С апреля! Уже середина июля! Самая маковка! И это у нас, на Алтае! Еть её, да об печку! Быть худу! Попомни моё слово!
Худо себя ждать не заставило…
– Слышал, – Вовка сопел, вытаскивая пустую сеть из обмелевшей речки, – под Зеленухой торфяники дымят! Это папка мой в тех краях на деляне был.
– В первый год, что ли? – подбоченился я, помня шутки своего бати на этот счет. – Ну дымят и дымят. К зиме потухнут!
К утру задул сухой порывистый ветер. О торфяниках уже гудела вся деревня – в магазине, у колодца, на скамеечках у ворот.
– Ох, ребятки, раскочегарит, выйдет огонь наружу! Как есть – выйдет! А с таким ветром, да в нашу сторону!.. – пророчил дед Петя.
– Типун тебе! Каркаешь тут, – гаркал на него в ответ сосед дед Толя.
А нам было просто любопытно – видеть горящие торфяники детворе не доводилось.
До Зеленухи, по словам старших, было километров двадцать.
Ветер так и не стих ни к вечеру, ни к следующему утру. На дождик, обещанный по радио, намёка так и не было. Даже паутинки серебристых или перистых облаков не вырисовывалось в знойной июльской синеве безжалостного небосклона.
А к обеду с ближайшего холма кто-то заметил в стороне Зеленухи еле различимую сероватую почолоку над лесом. Вскоре потянуло горчащей в горле гарью.
– Накликал беду, дед?! – бубнил батя, скоро набирая во все бадьи мутную, глинистую, больше похожую на сусло речную воду.
Казалось, даже животина почуяла надвигающуюся беду, прячась по хлевам и жалобно трубя на все лады.
– К Авдотье надо! Авось знает, как огонь остановить! Не зря ж мать её, Прасковья, всё к озеру с метеоритом хаживала, как брюхата была, набралась, видно, Авдотья излучений инопланетных, – причитали бабы у колодца.
– Да разве огонь – грыжа, чтоб её заговорить можно было? – спорили с ними другие.
Тем временем облако дыма всё чётче вырисовывалось на горизонте, развевая остатки сомнений.
Мужики взялись рубить ближайшие к домам деревья и оттаскивать подальше от кромки леса, перекапывать землю. Мы, кто уже умел держать в руках топоры и лопаты, помогали как могли. Над деревней повисло угрюмое напряжённое ожидание.
Эта ночь давила всех своей тяжестью. Несмотря на смертельную усталость, не спал никто. Казалось, все, кто мог, собрались на холме и тревожно смотрели на дальний лес, уже раскрашенный зловещим заревом.
– Сколь часов до нас с таким ветром-то? Километров десять? Верховым ведь идёт. Часа полтора ведь, – размышлял дед Петя вслух.
– Надо идтить к Авдотье, иначе не спасёмся! Последняя преграда – речка, и то ни на что не годная… – вздохнула тётя Катя.
– Ну хочешь – иди. Надеяться-то не на что.
Бабы двинулись нестройным косяком к бабке Авдотье. Следом, прячась за их спинами, пристроились мы.
Авдотья стояла у ворот, опираясь о чёрную сучковатую, отполированную палку:
– Что, дошли наконец?
– Авдотьюшка, помоги! Ведь погорим все разом! И бежать некуда! Что хошь отдадим тебе! – запричитала баба Маша.
– Мне платы не надо! Не колдунья кака. Сама бы уже всё сделала, да ноги никудышные. Не дойду. Воды мне надо с трёх озёр. Хоть по плошечке. С Круглого, Студёного и Лесного. И поторопиться. Шибко огонь идёт!
– Ой, мамоньки, а Лесное-то в стороне огня! Да и не осталось от него, поди, уже ничего! – охнула мамка.
– Хоть плошку! – повторила Авдотья, поворачиваясь к своей избушке. И уже через плечо: – Поторопитесь, пока до него добраться можно! А я готовиться буду покамест!
Повернулась толпа к нам, мальчишкам:
– Ребятки, выручайте! Вы шустрее нас! Мужики не верят…
– Я на Лесное. Коня только возьму, Ладного, – вызвался я. В груди щекотало нетерпение.
– Я до Круглого! – вызвался Лёнька.
– Ну а мне Студёное! – выскочил, тяня руку, Вовка.
Так и разбежались.
Ладный шёл ходко, всхрапывая на горький, дерущий горло ветер. В рюкзаке побрякивала банка с капроновой крышкой.
«Только бы успеть раньше огня! А интересно, какой он, верховой огонь?» – мелькало в голове.
Вскоре тропинка привела к Лесному. Точнее, к тому, что от него осталось. Ссохшееся, перемешанное коровами илистое дно было похоже на изрытую метеоритами лунную поверхность. Только рытвины были глубже и чаще. Ладный, попав копытом в первую же яму, дёрнулся и встал, не в силах вытащить ногу. Пришлось спрыгнуть и, раня босые ноги, пробираться самому к крохотному мелкому окошку воды, оставшемуся от красивого озерца. Ноги стали вязнуть, утопая в жиже до колена. Тут уже пришлось лечь на пузо, чтоб дотянуться банкой до воды.
Набрать удалось только половину. Дальше в горлышко лезла тина и серая муть.
Пытаясь закрыть банку крышкой, я вывалялся в грязи весь, даже зачерпнул ил ртом и носом. Из лесу повалил, гонимый ветром, дым. В пятках защекотало.
Выбравшись к коню, я схватил палку и в отчаянии со всей мочи треснул его по крупу. От неожиданности Ладный заржал, дёрнулся и вырвал копыто из дыры, оставив там подкову. Я только успел вскочить на спину, как конь рванул в сторону дома – уже слышался гул и треск, порождаемый огнём.
Когда мы влетели в деревню, Вовка с Лёнькой уже стояли в толпе у ворот Авдотьи. Чьи-то руки стянули меня с коня, сорвали рюкзак. Оставалось ждать.
Дым пополз по улочкам нашей деревни. Огонь стал виден от дома Авдотьи.
Начался переполох. Бабы заголосили. И в миг, когда огонь уже занял кромку леса, кинув горящую ветку на нашу крышу, в небе из ниоткуда заклубилась тяжёлая свинцовая туча, всё увеличиваясь и матерея. На землю упали первые бряклые капли дождя. В следующий миг ливанул такой дождь, что скрыл от глаз всё вокруг. Шипение воды слилось с шипением горящих головешек.
– Люди добрые, чудо! Чудо свершилось! Авдотьюшка, милая! Спасла ведь нас!
Бабы лавиной кинулись в двери избушки. Авдотья лежала на полу, неуклюже прислонившись к кривой лавке. Перед ней стоял таз с мутной водой, посреди, на дощечке, плавала потухшая свечка.
– Зовите фельдшерицу! Авдотье плохо!
Долго Авдотья лежала, обхаживаемая фельдшером. Еле выходили. К следующему лету о пожаре напоминали только обугленные стволы, чернеющие среди молодой буйной поросли. Только во снах ещё часто слышался гул огня и высохшее озеро с липким илом…
