Мастурбация в поисках точки G

– А ты мастурбируешь? – неожиданно спросил Федя, обнимая Дуняшу под одеялом и наглаживая её обнажённые груди.

Дуняша испугалась этого вопроса. Она ощутила, как волна негодования промчалась вдоль её позвоночника и ударила в мозг, словно молния. Она хотела выпрыгнуть из кровати и крикнуть в адрес Феди: «Да как ты смеешь такое спрашивать! Это личное! Это интимное! Об этом не спрашивают. Это постыдное мероприятие! Нельзя! Нельзя! Нельзя!» Но в этот же момент, другая мысль, более тёплая и добрая, шептала Дуняше: «А что в этом постыдного? А что будет, если ты хоть кому-то в этом признаешься? Тебя никто никогда не спрашивал про мастурбацию. Если ты и дальше хочешь с этим Федей встречаться в постели, то научись быть откровенной. Ну, а если он не поймёт, то и фиг с ним. Оденешься и уйдёшь. Молча». В этих молниеносных размышлениях и в выборе, как же поступить, Дуняша всё же осмелилась и шепнула:

– Да!

– Умничка! – с улыбкой промурлыкал Федя и ещё крепче обнял свою любимую Дуняшу, удивительную, милую, нежную. Федя даже уже и не мечтал в свои сорок лет встретить ту свою единственную девушку в жизни, которая будет радовать его в постели не только ласками, но и честностью.

– Почему? – с удивлением спросила Дуняша, потому что она не ожидала такой похвальной реакции со стороны Феди. Потому что она всю жизнь считала, что это грех, заниматься самоласканием. Потому что ей так внушили с детства, что ручкам в трусиках не место. А она не знала, куда можно ещё прятать свои ручки в те моменты, когда внезапно накатывала волна возбуждения в юности.

– Умничка, потому что не стесняешься этого, – и Федя погладил Дуняшу по голове.

– Стесняюсь, очень, – шёпотом ответила Дуняша.

– Не надо. Хотя ты права, я бы тоже стеснялся, если бы меня об этом спросили, – произнёс Федя и умолк.

Наступила тишина в их постельных объятиях. Дуняша, молча, вспоминала, как в юности ей нравилось фантазировать разные сексуальные мини истории. Она боялась этих фантазий и, в тоже время, ей было хорошо от них. Ей нравилось чувствовать, как внутри неё набухает бутон сладости от эротических картинок в голове. Она не знала откуда берутся эти картинки, и почему они рисуются в её голове. Она не знала: «А у других также?» В юности и в молодости ей даже спросить было страшно про это у кого-нибудь, потому что слово «секс» в те времена было под строжайшим запретом. Иногда в юности Дуняша плакала по ночам, уткнувшись лицом в подушку и накрывшись одеялом, чтоб её эротические мысли никто не смог прочитать. Она закрывала глаза перед сном в своей комнате, и в её голове снова появлялся некто другого пола, нежно обнимал, целовал и гладил промежность в дуняшиных фантазиях. От этих эротических картинок Дуняша чувствовала, как в её реальном теле пробуждается тепло, а вместе с ним необычное новое желание ниже живота. Желание, от которого возникало ощущение, что в трусиках что-то набухает и желает раскрыться, как бутон цветка. На моменте воспоминаний про цветы, мозг Дуняши встрепенулся в молчаливой тишине в постели и мысленно возмутился: «Так, это уже третье свидание в постели, а где мои цветы, Федя? Я же мозг девочки, а девочкам дарят цветы». Но вместо этого Дуняша неожиданно спросила у Феди:

– А ты мастурбируешь? – и тут же испугалась собственного вопроса. Она никогда таких вопросов не задавала подружкам, а мужчинам в постели тем более. Даже у бывшего мужа она ни разу про это не спрашивала, потому что в её голове жила мысль: «Мастурбируют только неудовлетворённые женщины в сексе с партнёром».

– Да, почти каждое утро, – без всякой скромности парировал Федя так, что как будто гордился этим.

– Э? – снова с удивлением произнесла Дуняша, уловив нотки радости в голосе Феди, и осмелилась полюбопытничать дальше. – А как ты это делаешь?