Крылья из дыма и золота

6
Мила

Первые дни на родине Мила представляла себе иначе. Может, она рассчитывала, что все будет несколько проще, но прежде всего она не ожидала, что ей станет так страшно. Она не предполагала, что вопросов у нее появится еще больше, чем раньше.

Несмотря на все это, она не собиралась сдаваться. Ей больше не хотелось видеть кошмарные сны – ни из-за своего проклятья, ни из-за того, что случилось с матерью. И уж точно не из-за чужака, который хотел украсть ее сумку и стал серым у нее на глазах. Пытаясь прогнать из памяти эту картину, она на мгновение зажмурилась так сильно, что стало больно. Она не могла объяснить, что случилось, но в глубине души понимала – и это ее пугало.

Мила должна разобраться, как узнать все и при этом преодолеть свои страхи. Она хотела бороться, искать и находить.

Но когда Мила пришла на улицу Йиловска и увидела, насколько та длинная, она едва не разревелась от отчаяния. Улица была застроена панельными домами. В Праге их немного, но здесь они выстроились в ряд. Мила не могла даже предположить, сколько человек живет в каждом из них. Шестьдесят, а может, и больше. Если ей повезет, меньше. Было ясно одно: если она возьмется за дело сегодня и позвонит в первую дверь первого дома в начале улицы, ей придется повторять это снова и снова, пока она не найдет ответ. Даже если для этого ей придется пройти улицу до конца, до последней двери последнего дома.

Если бы справочная служба здесь, в Чехии, была хоть чуть-чуть доступнее или давала более подробную информацию, она обратилась бы прямо туда. Но теперь на поиски понадобится много дней.

Мила подняла лицо к небу и закрыла глаза. Солнце согревало ее. Сегодня был прекрасный день.

Держа в руках сумочку с пожелтевшей фотографией матери, она двинулась вперед. Подойдя к первому зданию, Мила решила пройти его снизу вверх. Если в какой-то квартире никто не откроет, она вернется на следующий день и попробует снова.

Прежде чем позвонить в первую дверь, Мила расстегнула куртку. Она вспотела, вероятно, больше от волнения, чем от жары. Пальцы слегка дрожали при нажатии на маленькую кнопку домофона. Мила вздрогнула, когда послышалось жужжание и входная дверь открылась. Дверь одной из квартир на первом этаже открылась. В проеме показалась какая-то женщина.

– Dobrý den! – доброжелательно поприветствовала ее Мила и подошла ближе. – Простите за беспокойство, но не знаете ли вы случайно эту женщину? – Мила показала ей мамино фото. – Возможно, она жила в этом доме или где-то неподалеку примерно двенадцать лет назад, или у нее были здесь друзья. Ее звали Зузана Церник.

Возможно, эта женщина средних лет была слишком молода или жила здесь недавно, а может, мама с Милой вообще жили в другом здании. Так много вариантов.

Незнакомка внимательно всмотрелась в фото, а потом, сжав губы, посмотрела на Милу и покачала головой. «Это только начало», – сказала себе Мила и направилась к следующей двери. Она позвонила, подождала, и, когда ей открыл мужчина средних лет, она поприветствовала его и повторила ему те же слова. Он подозвал свою жену, та тоже взглянула на фотографию, но ни он, ни она не знали маму Милы. В следующей квартире ей открыла симпатичная девочка со множеством веснушек и дыркой между передними зубами. Мила сказала ей «привет» – дружелюбно, хотя и с тяжелым сердцем. Девочка была Серой. Такая молодая и такая серая. Мила прерывисто вздохнула. За время своего поиска ей предстоит встретить стольких Серых. В этом она была уверена. И этого ей не хотелось. Больше никогда. Она не хотела видеть их. Знать, что случится ужасное, и не иметь возможности что-то изменить – настоящее проклятье.

Проклятье, которое напоминало ей о том, как важно довести дело до конца. Напоминало ей о цели. Поэтому Мила двигалась дальше, от двери к двери.

Снаружи начался дождь. Несильный, просто легкая морось. В полуостывшем чае, стоявшем перед Милой, плавали кусочки лимона и свежие листики мяты. Сделав большой глоток, она осмотрелась по сторонам. Вечером атмосфера в кафе изменилась. Теперь оно походило на весьма уютный бар, заведение с собственным характером. Мила нашла это кафе сегодня, отправившись на разведку по Малой Стране.

На недостаток посетителей тут не жаловались, но и переполненным кафе не назовешь. Мила медленно размешивала ложкой чай. Почему-то это монотонное движение успокаивало ее и помогало привести мысли в порядок.

Мила устала, надежда таяла с каждым днем. Снова и снова она приезжала на улицу, название которой записала ее мама, и звонила в двери. Спрашивала, не знают ли жильцы кого-то, не помнят ли ее и не могут ли ей помочь. «Ne, je mi líto». Это предложение Мила слышала так часто, что слова начали причинять ей боль. «Нет, мне очень жаль», – говорили все эти люди. Или просто качали головой и закрывали дверь у нее перед носом. Иногда равнодушно, иногда с искренним сочувствием.

Так много людей, а ответа не было ни у кого из них. Ни у кого.

Сегодня она решила устроить себе выходной и не пошла туда. Вместо этого она отправилась в библиотеку, в «Národní knihovna Cěské republiky»^[1], и принялась искать там книги о проклятьях, старые сказания и легенды, в основном чешские, и все, что было связано с серым цветом. Она копалась в архиве, в уставленных книжными шкафами коридорах, но ничего не нашла. Ничего, что хотя бы отдаленно походило на ее проклятье.

Ее мысли невольно перешли от размышлений о поиске ответа к воспоминаниям о ночи в парке – что случалось уже не в первый раз. Она и сейчас с трудом могла поверить, что все кончилось хорошо. Даже боль в плече вскоре исчезла. Физически на ней не осталось никаких следов, но ее сознание не могло отвлечься от размышлений о случившемся. Конечно, это могло произойти где и когда угодно. Не повезти может любому человеку, где бы он ни находился, это совершенно очевидно. Но лучше ей от этого не становилось.

Только сегодня Мила нашла в себе силы выйти за пределы Старого города и снова пересечь мост.

«Трусиха», – упрекнула она себя, хотя толку в этом особого не было. Некоторые страхи приходится преодолевать постепенно, бережно и тщательно отодвигая их в сторону. Она могла бы честно признаться себе, что причиной ее беспокойства был вовсе не случай на Малой Стране. Нет, ее задело кое-что другое.

Как наяву она вспоминала чувство, охватившее ее той ночью, и жар, который превратился в абсолютный холод, в одно мгновение уничтожив ее страх перед незнакомцем. Это чувство было таким… необычным. Мила нахмурилась. Да, необычным. Ей показалось, будто что-то выросло внутри нее, и внезапно оказалось, что она больше не одна – внутри самой себя. Это нечто будто принадлежало ей и одновременно не принадлежало. Если бы только она могла это описать.

С тех пор что-то изменилось.

Ты сходишь с ума, это звучит как абсолютная чушь!

Слабо покачав головой, она прикусила губу. Но ведь так все и было – или нет? В одно мгновение вор превратился в Серого. Именно так, а до этого он Серым не был, и это значило…

Она коротко покачала головой и с трудом сглотнула. Нет, должно быть какое-то другое объяснение.

Рука Милы застыла, перестав мешать чай в стакане, когда дверь кафе распахнулась и Милу окатил порыв свежего воздуха.

Она посмотрела на новых посетителей и уже хотела отвести взгляд, но это оказалось невозможно. Она сидела, потрясенная, и смотрела – на него и его спутника, – и не могла поверить, что снова встретила его. Не решаясь заговорить с ним, поблагодарить его и спросить, как его зовут, она неподвижно застыла на стуле и только смотрела на него. Его лицо было словно высечено из камня. Здесь, в приглушенном освещении кафе, она могла рассмотреть его лучше, чем в ночной темноте. Волосы у него были светлее, чем ей показалось тогда; короткие и хорошо уложенные. Она отметила, что у него слегка заостренный подбородок. Незнакомец хмурился, и из-за этого его лицо казалось напряженным.

Он не улыбался. На этот раз он был в простых джинсах, свитере, обычных ботинках – ничего белого, не то что той ночью. Мила слегка наклонила голову вбок и, повинуясь внезапному побуждению, подняла руку и приветственно помахала ему, не зная, заметит ли он ее.

И он заметил – она поняла это, потому что он тут же бросил короткий взгляд на своего спутника и подошел к ней. Они оба остановились у ее столика, который теперь показался ей слишком маленьким.

– Привет, – сказал он дружелюбно, но словно с некоторой нерешительностью.

Если бы в этот момент Мила сохранила способность размышлять, ей пришли бы в голову такие слова, как «напряженный», «обеспокоенный» и, может быть, даже «в дурном настроении».

– Привет. – Мила отпила глоток чая, немного отодвинула стул назад и встала.

– Пожалуйста, сиди, мы…

В это мгновение его спутник шагнул вперед, мимо него, и уверенно протянул Миле руку. В отличие от ее спасителя, он улыбался. Он производил совершенно иное впечатление – и выглядел тоже иначе. Только сейчас Мила хорошенько его разглядела.

Он был выше, внушительнее, элегантнее. Выразительные скулы, борода шла ему – она не старила его, а делала его лицо запоминающимся. Было что-то еще, нечто большее… но у нее не получалось сформулировать. Помедлив секунду, она все-таки приняла его руку. Медленно, осторожно. Она коснулась его пальцев, теплых и мягких, и в этот момент он посмотрел прямо на нее своими темными глазами. Она не могла отвести взгляд, и тут же оно вернулось – это ощущение шевельнулось в ней, и с ним вернулось тепло. Мила хотела отдернуть руку, отвести взгляд, но он сжимал ее пальцы крепко, словно не желая выпускать. Он притянул ее ближе к себе, и она заметила, как участилось ее дыхание.

Жар, холод…

– Хватит, – прошипел кто-то весьма сурово, так что Мила чуть не поперхнулась.

Чары спали. Высвободив руку, Мила слегка пошатнулась.

– Прости, это было невежливо. Меня зовут Ашер.

Его голос звучал мягко и одновременно грубо. Льстиво. Кроме того, от Милы не ускользнуло, какие у него внимательные, вопрошающие глаза, как напряженная усмешка сменила дружелюбную улыбку.

– Рад видеть тебя снова, – произнес рядом знакомый голос.

Мила моргнула один раз, потом другой и попыталась заставить себя дышать спокойнее. Расслабиться. У нее нет никаких причин так странно себя чувствовать.

«За исключением этого необычного момента», – подумала она и невольно заинтересовалась, одна ли она это заметила, ощутила это странное чувство. Руку слегка покалывало, словно электричеством. Миле пришлось собраться с силами, чтобы окружающие ничего не заметили. Просто воображение разыгралось, делов-то. Просто воображение. Может, рука онемела. Или он слишком сильно ее сжал. В сознании Милы проносилось множество объяснений, и она неосознанно отбрасывала их одно за другим. Она с трудом сглотнула.

Все в порядке. Ничего особенного.

– Спасибо, – наконец ответила она – слишком тихо и с большим опозданием. Мысленно она лишь покачала головой, вспомнив, как мама слегка закатывала глаза, когда замечала ее невежливость.

– Меня зовут Мила. Не хотите присесть? Столик маловат, но… – предложила она.

– Спасибо, – заговорил ее спаситель, и это начало фразы прозвучало так, будто дальше последует «но…», однако Ашер оказался быстрее.

– Будем очень рады.

Он тут же уселся за столик; Мила, немного помедлив, тоже опустилась на свой стул.

Ее спаситель последовал их примеру, хотя и с меньшим энтузиазмом.

Никто ничего не говорил. Не в силах вынести тишину, Мила взяла слово.

– Спасибо… ну, ты знаешь. Я просто хотела еще раз тебя поблагодарить.

В ответ он лишь кивнул, так что она продолжила, пока Ашер заказывал напитки.

– Тогда я не спросила, как тебя зовут?..

На мгновение повисла тишина, и Миле показалось, что он так и не ответит.

– Тариэль. Меня зовут Тариэль.

«Ашер и Тариэль», – мысленно произнесла она. Очень необычные имена. Старомодные. И при этом по-настоящему особенные. Ей они понравились.

– Спасибо, Тариэль, – повторила она еще раз и улыбнулась.

– Вы и правда уже встречались? Это действительно интересно, – внезапно весело произнес Ашер, пристально глядя на Тариэля. Положив ногу на ногу, он откинулся на спинку стула. – Расскажи, как вы познакомились.

Теперь он смотрел на Милу, словно требуя ответа. А ей почему-то не хотелось ему подчиняться. Держа руки под столом, она на мгновение сжала кулаки, а затем снова расслабила пальцы и опустила плечи.

Мила прищурилась. Они с Ашером некоторое время играли в гляделки, а потом она наконец произнесла:

– Если бы ты спросил повежливее, я бы, может быть, и рассказала.

Сами ее слова звучали безобидно, а вот интонация, с которой она их произнесла, и то, что читалось между строк, – вовсе нет. Миле не нравилось, когда ее пытались заставить что-то сделать. Она всегда реагировала наперекор, своенравно, может быть, даже недружелюбно, но ей было все равно.

Ашер внезапно рассмеялся. Тариэль удивленно посмотрел на него и на Милу. Он смеется над ней? В его глазах искрилось веселье. Ничего не говоря, он медленно скользнул взглядом по ее лицу.

Подошла официантка. Завладев напитками, Ашер поставил воду перед Тариэлем, а себе забрал бокал красного вина.

– Туше, милая.

Он поднял бокал, кивнув Миле, понюхал его содержимое, отпил глоток, а потом чуть заметно скривил губы и поставил бокал на стол.

У Милы слова застряли в горле. Как раз когда она снова обрела способность говорить и набрала воздух в легкие, чтобы сообщить ему, каким бесцеремонным он ей кажется, он продолжил:

– Мила. – Он произнес ее имя нараспев, словно наслаждаясь им. – Милая, милая. Именно это твое имя и означает.

Он словно понял, о чем она думает и что хотела ему высказать, и потому решил ее опередить, не дав ничего возразить.

Мила дернула подбородком. Ей не хотелось, чтобы его слова, его рассуждения о значении ее имени вызывали у нее какие-то чувства.

Но именно это и происходило.

– Меня зовут Милена.

Ухмылка Ашера становилась все шире и шире, и Мила заметила, что она втянулась в его игру. Хотя и не знала, во что именно они играли.

Что она здесь делает?

– Это означает «дружелюбная, милостивая, добродушная», – перечислил он. – Думаю, «милая» мне больше нравится.

– Ашер, может, подождешь меня снаружи? – вмешался Тариэль, уберегая Милу от риска сказать то, о чем она впоследствии могла бы пожалеть.

Ашер поджал губы. В нем будто происходила какая-то внутренняя борьба, и на секунду он отвел взгляд от Милы. Наконец он встал, выполняя просьбу Тариэля. Он слегка склонил голову, словно изображая поклон, что совершенно выбило Милу из колеи.

– Желаю приятного вечера, Мила. Надеюсь, мы скоро встретимся.

Как только он вышел из кафе, Мила глубоко вздохнула. Она сама не заметила, как ее пальцы сжимаются, вцепившись в ткань джинсов.

– Извини, он ужасно невежливый.

– Все в порядке. – И это, в каком-то безумном смысле, была чистая правда. Сейчас, когда он ушел, Мила снова смогла расслабиться.

– Это твой друг?

– Зависит от того, что понимать под словом друг.

Мила лишь кивнула. Его слова показались ей странными. Как вообще можно по-разному понимать слово «друг»? Но она не стала углубляться. Ей показалось, что это слишком личный вопрос. Слишком сложный.

– Как я уже сказала, спасибо, что проводил меня и присмотрел за мной. Не думала, что мы встретимся снова.

– Меня это совсем не затруднило. Теперь у тебя все нормально?

– Да. Все в порядке.

Она понятия не имела, что заставило ее соврать. Может быть, соврать было проще, чем сказать правду.

Тариэль отпил воды и наклонился к ней немного поближе.

– Можно кое о чем тебя спросить?

– Конечно. В общем-то, ты это только что и сделал, – ответила она и дружелюбно посмотрела на Тариэля. Он ответил ей тем же.

– Что такая юная девушка делала поздним вечером одна в пражском парке?

Задумавшись над ответом, Мила прикусила губу. Она ненавидела эту привычку и пыталась от нее отучиться. Она откашлялась.

– Я собиралась пойти в ресторан. А в Прагу я приехала, чтобы получше узнать этот город. И свои корни. – Мила запнулась. – Мне всего восемнадцать, но, думаю, для вора тем вечером мой возраст не имел никакого значения.

Они оба понимали, что ее ответ прозвучал немного резко, хотя Мила пыталась говорить спокойно, почти что мягко.

То, что она была молодой девушкой, не относилось к делу. Хотя, надо признать, она обижалась, когда кто-то касался этой темы. Потому что Мила уже давно не ребенок. Она была уверена лишь в одном: знание жизни и возраст не всегда совпадают.

– Извини. Не хотел тебя обидеть.

– Понимаю, – отрезала она, и ей тут же стало нехорошо.

Дальше они молчали. Не то чтобы Миле нечего было сказать и не хотелось ничего спросить, скорее ей просто казалось, что сейчас это не к месту. Она допила свой чай, чтобы хоть чем-то заняться, надеясь, что Тариэль заговорит первым. Но этого не произошло.

Она поставила сумку на колени.

– Было приятно с тобой увидеться. Не хочу тебя задерживать, и к тому же я устала, так что…

Это была полуправда. Мила хотела прежде всего покончить с возникшей неловкой ситуацией, которая оказалась для нее полной неожиданностью. У нее был долгий день.

Словно сами собой ее мысли снова вернулись к Ашеру.

Пальцы правой руки плавно сжались.

7
Ашер

Тариэль и Мила вышли из кафе вместе. Когда девушка почти исчезла из вида, Ашер выступил из тени.

– Ты еще здесь, – констатировал Тариэль, глядя вслед Миле.

– Конечно! Самое веселое ведь только начинается.

Тариэль повернулся к нему. Он был явно раздражен. Но было в нем и что-то еще – какое-то беспокойство? У Ашера не получалось точно определить, в чем дело.

– Зачем ты показал свою сущность этой девушке? Причем даже не один раз, а дважды?

– Если ты помнишь, я этого вообще не хотел. Мне пришлось пойти в кафе, потому что ты пошел.

– Тебе совершенно необязательно было это делать. Без тебя я даже не догадался бы, кого там высматривать. Даже не догадался бы, то это место или нет.

Ашер самоуверенно ухмыльнулся, довольный своим аргументом. Он был прав, и Тариэль это знал. Но потом Ашер сделал шаг вперед, и его улыбка тут же исчезла, а вместе с ней любые нотки сарказма, веселья или легкомысленности. Теперь он стоял прямо перед Тариэлем.

– Что связывает тебя с этой девушкой? Что ты в ней такого увидел, что стал наблюдать и следить за ней?

– Ничего, – прошипел Тариэль, и Ашер пристально посмотрел на него.

Он поверил ему. Сначала. Если то, что он сказал, правда, тогда…

– Ты еще не знаешь, но пытаешься это выяснить.

– Ты последний, с кем я стану об этом говорить, Темный.

Ашер просто рассуждал вслух, не ожидая, что Тариэль на это отреагирует. Его ответ, причем такой резкий и решительный, означал, что Ашер попал в яблочко.

– То, что ты до сих пор цепляешься за различие между светом и тьмой и не можешь запомнить мое имя… Либо ты самонадеянный и наивный, либо попросту глупый. Впрочем, я пока не вижу отличий между этими вариантами.

Он произнес это, чтобы спровоцировать Тариэля, и слова отлично выполнили свою задачу. Губы Ашера растянулись в нахальной ухмылке.

Тариэль вздрогнул и сжал кулаки. Ашер начал концентрировать энергию. «Наконец-то», – подумал он. Наконец-то он добился хоть какой-то реакции. Ему не доставило бы никакого удовольствия, если бы Тариэль не вышел из себя хотя бы чуть-чуть.

– Мне пора идти.

– Ну уж нет.

Он молниеносно схватил Тариэля за горло. На мгновение в лице противника мелькнуло что-то вроде удивления. Ему стало ясно, что Ашер его просто так не отпустит. Похоже, Тариэль стал медлительнее.

Ашер все сильнее сжимал пальцы на горле Тариэля, хотя и понимал, что нехватка воздуха в любом случае не сможет его убить. Это понимали они оба. Но он не собирался убивать Тариэля. Не здесь и не сегодня. Он никогда не променял бы свою месть на короткий момент наслаждения. Нет, сейчас он хотел получить столь необходимые ему ответы на не дававшие ему покоя вопросы, чтобы понять, как складывается эта мозаика.

– Если не собираешься тратить силы на вуаль, лучше меня отпусти, – произнес Тариэль слегка хрипло, но без особого испуга. – Люди могут нас заметить.

Ашер взглянул налево. Люди либо поспешно проходили мимо них, либо ненадолго останавливались. Ярость и разочарование поднялись в нем, и только усилием воли он удержал свою темную силу в узде, в заточении. Скрипнув зубами, он сжал пальцы еще сильнее и поднял Тариэля, так что тот ненадолго оторвался от земли. Тариэль не пытался освободиться, понимая, что Ашер его скоро отпустит, и это не просто сердило Ашера, но приводило его в бешенство.

– Ответь мне только на один вопрос: ты теперь оставишь ее в покое? С этим покончено?

Во взгляде Тариэля Ашер прочел все, что ему нужно было знать. Противник мог бы сказать «нет», но он уже проиграл, промедлив слишком долго, и тем выдал себя.

Тариэль собирался и дальше следить за девушкой.

– Спасибо, – с наслаждением промурлыкал Ашер, а затем бесцеремонно опустил на землю Тариэля, который кашлял и хватал ртом воздух. – Поверь мне, я смогу получить нужные ответы и без твоего участия.

Тариэль отряхнулся и в следующий момент, не говоря ни слова, переместился прочь, что, с точки зрения Ашера, было правильным решением. Пусть убирается, трус. У него это отлично получалось. Но теперь он от Ашера так легко не отвяжется. Ашер узнает, какое задание Тариэль здесь выполняет. Ашер свершит свое возмездие. Тариэлю придется на коленях молить о пощаде.

Поправив воротник, Ашер сделал шаг вперед и переместился в сферу тьмы, в царство теней.

Он один из Темных, в этом Тариэль прав. Однако он забыл, что их миры не были застывшими и неизменными. Как и они сами. Представления Тариэля об этом были, можно сказать, слишком стереотипными.

Ашер мог телепортироваться прямо в свои покои или осмелиться на еще один полет над Прагой, но ему пришло в голову совершить прогулку. Ему хотелось проветрить голову, за этим он сюда и пришел. Они называли это место «коридором вечности», потому что у него не было ни начала, ни конца – как у змеи, которая кусает себя за хвост. Войдя в одну из дверей, можно оказаться где угодно в пределах этой сферы. По крайней мере, если речь шла о царстве Тьмы.

Звук шагов Ашера по черному мрамору гулко отражался от стен, факелы на стенах зажигались сами собой. С каждым следующим шагом перед ним все дальше освещался широкий коридор, взгляду открывались темные стены, бордово-красные и золотые двери. Порталами, которые находились за ними, пользовались редко: обычно все предпочитали полагаться на собственные силы. Порталы – пережиток старых времен, сейчас использовались лишь немногие из них. Только для самых ужасных областей сферы, таких как Кратер, или для тех, куда можно было попасть только по приглашению, нужно было проходить через портал.

За этими дверями таились темницы, в которых обитали древние, могущественные существа; необычные места и личные сферы. К Кратеру со всеми его тенями и омерзительными созданиями тоже можно было с легкостью попасть отсюда. Стоило только Ашеру подумать о Ролане и его царстве, как к горлу подступила тошнота.

Некоторые двери были заперты. И лучше им такими и оставаться.

Пробродив по коридору как будто целую вечность, Ашер привел мысли в порядок и смог немного успокоиться. Вопросы никуда не делись, они по-прежнему занимали его ум, но теперь он снова мог ясно мыслить, пытаясь найти ответы. Он взял себя в руки. То, что он увидел Тариэля снова, через столько лет, будто почти ничего и не случилось, взбудоражило его. Хотел он того или нет. А тут еще эта девушка, Мила, и он еще не понял, какую роль она играет во всем этом. Но он точно знал, что она здесь не просто так. К тому же она своенравная и умная, еще у нее очаровательный носик, а когда она сердится, то мило морщит бровь. Он вынужден признаться, что в каком-то смысле восхищался ею. Самой Милой, безо всякой связи с тем фактом, что ею заинтересовался Тариэль.

Глубоко дыша, он остановился, и последний вопрос, который он задал себе, был не о том, что и почему задумал Тариэль, и не о том, как он связан с Милой. Его месть свершится независимо от всего этого. Нет, сейчас он спрашивал себя, как так получилось, что его мысли постоянно возвращались к Миле.

Щелчком пальцев он погасил факелы – один за другим они с шипением потухли. Затем он телепортировался из коридора вечности, оказавшись прямо перед своими покоями. В следующее мгновение он удивленно застыл на месте.

Дверь была приоткрыта.

Ашер с опаской поднял руку, осторожно положил ее на дверь и беззвучно толкнул ее. Он подождал, пока она не распахнется полностью, прислушался и заглянул в комнату. Большую, просторную, уютную. Камин не горел, в отличие от свечей на стенах и шкафах. Когда он уходил, они были погашены.

Мим и Пан были здесь. Он услышал, как они сопят, и распознал знакомую энергию. Плечи Ашера расслабились. Наконец он вошел, закрыл за собой дверь и неспешно подошел к своему брату.

– Цето, я не знаю, чего ты хочешь добиться, сидя на моей кровати, – разозлить меня или впечатлить.

– Скажи спасибо, что я еще жив, – ответил Цето, и Ашер понял по его голосу, что тот довольно сильно устал. Он оттащил кресло от камина, повернул его в сторону Цето и присел на подлокотник.

– Что ты вообще здесь делаешь? Зачем ты так рисковал, открывая мою дверь? – Ожидая ответа, Ашер скрестил руки на груди.

– Я хотел подождать тебя здесь.

– Такой ценой? Что же понадобилось тебе настолько срочно?

Цето ничего не ответил, но все было ясно и так: иначе его здесь не было бы. Ашер прищурился, посмотрел на него и задумался, что же могло привести Вечного в возрасте Цето сюда, в его почти идеально защищенную комнату…

Затем Ашер рассмеялся, громко и от всей души.

– Неужели опять то же самое?

Цето поморщился, но это не заставило Ашера замолчать:

– Что ты натворил? Нечто, что предпочел бы погибнуть от моих заклятий, только бы не объясняться с Райей? За что она на этот раз на тебя злится?

Его брат вздохнул. Он выглядел чертовски бледным, так что Ашер подошел к открытому шкафу рядом с камином, достал из него два бокала и бутылку вина. Наполнив оба бокала, он подал один брату, и Цето осушил его одним глотком. Бедное вино!

– Заклятье совершенно отличное, и с каждым разом оно удается тебе все лучше – если это вообще возможно. Кому-то помоложе понадобилась бы пара дней, чтобы пробраться сюда. С риском навечно впасть в кому.

– Спасибо. Хотя ты не ответил на мой вопрос.

– Она в ярости. – Цето поморщился.

– Я уже понял. У нее есть на то основания?

Цето вскочил, взмахнул бокалом и принялся ругаться.

– Да что за тупой вопрос? Разве за последние пять сотен лет ей хоть раз не удавалось найти повод?

Ашер подавил очередной смешок, но губы дернулись, выдав его.

– Ага, посмейся! Я бы сам посмеялся, если бы не был полумертвым.

Он провел рукой по своим каштановым волосам, по лицу и бледным губам.

– Я забыл про нашу годовщину. Она сегодня.

Свечи замерцали. Глаза Ашера расширились. О, он вполне мог себе представить, как зла была Райя – и да, у нее на это была причина. Цето забывал про их годовщину уже не в первый раз.

– Поставь бокал и возьми вот это, оно тебе понадобится.

Ашер протянул Цето бутылку вина, и тот охотно схватил ее. Сделав пару больших глотков, он с размаху плюхнулся обратно на кровать, спихнув с матраса Мим и Пана. Ашер на несколько секунд задержал дыхание. Питомцы громко взвизгнули и, подняв огромное облако дыма, плюхнулись на пол и закатились под кровать, откуда принялись неутомимо ругаться на свой лад. Цето стоило бы порадоваться, что они оба его лишь обругали. Впрочем, тот особо об этом не переживал – не обратив на них внимания, он уселся, опершись руками о колени.

– Проклятье. Почему это вообще так важно? Я люблю ее всегда, не только сегодня.

– Потому что Райя – это Райя, а ты… это ты.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что ты должен радоваться, что она у тебя есть, потому что, честно говоря, Райя могла бы добиться кого угодно. – Ашер передернул плечами. – Так что сделай ей приятное, покажи, что она для тебя значит.

– Но она и так это знает! – воскликнул Цето, и в его голосе прозвучала смесь возмущения и отчаяния. – По крайней мере, должна знать. Я хочу сказать, в этом я вполне уверен, ведь уже прошло пятьсот лет, и мы… мы… – Он умолк и посмотрел Ашеру прямо в глаза. Тот небрежно устроился на подлокотнике и с усмешкой наблюдал за братом. – Я влип, да?

– Слушай, извинись, упади на колени, скажи ей, что ты ее боготворишь.

Цето рассмеялся и встал.

– Да! У меня есть вечность, чтобы все исправить.

– Поверь мне, Райя все знает, и она использует это против тебя, – пробормотал Ашер так тихо, что Цето его не услышал.

Отставив бутылку, брат похлопал Ашера по плечу, а потом на мгновение застыл.

– Пока я не лишился своей мужественности, скажи мне: у тебя-то как все прошло?

Подавив желание вздохнуть, Ашер отпил глоток вина, а только потом ответил.

– Я познакомился с девушкой, за которой следит Тариэль. Ее зовут Мила. Он показал ей свою сущность. Причем уже во второй раз, судя по всему. И мне не удалось убедить его отказаться от своей затеи или выдать мне, зачем она ему понадобилась.

– Непохоже на того Тариэля, которого я знал.

– Нет. Похоже, у него есть какой-то план. Вряд ли можно придумать всему этому еще какое-то объяснение.

– Но что же это может быть за план? Если бы он у него был, он бы уже действовал.

– Возможно. Но что-то занимает его, даже если это лишь предчувствие или подозрение. Но все-таки, я думаю, дело в том, что он не упустит эту девушку из виду, пока не выяснит все, что ему нужно. И я последую его примеру.

– Ты отметил ее, чтобы можно было ее обнаружить?

– Конечно. Я все-таки не дурак. Это было спонтанное решение. Я поставил метку, когда пожимал ей руку. Все произошло быстро, но… – Ашер замолчал, оборвав предложение на полуслове, но Цето этого не заметил. Сам не зная почему, Ашер не хотел произносить вслух то, что было у него на уме. Что эта девушка не выходит у него из головы. И что он не может избавиться от ощущения, будто она заметила, что он с ней сделал. Как будто она распознала его энергию. Хотя это было невозможно. Этого не могло случиться.

– Тариэль взбесится, когда заметит.

– О да, – с улыбкой произнес Ашер. – Непременно.