Buch lesen: «Ты пахнешь звёздным небом. Книга 1»

Серия романов «Струны твоего сердца» посвящается женщинам,

чья искренняя вера в возможность обретения счастья

дарит достойным мужчинам шанс на любовь

и делает мир ярче.

Давайте мечтать вместе.

Одари нежным взглядом свою боль.

Почувствуй ее тихую красоту.

Ощути пронзительный вкус и горький запах.

Услышь легчайшее прикосновение.

Опали им хрупкую душу.

И тогда сможешь рассказать о ней

мелодией израненного сердца.

Вы слышите, как печально поют его струны?

Внимание!

Возрастное ограничение 18+.

Данное произведение содержит сцены сексуального характера.

Все имена, персонажи, диалоги, события и некоторые места, описанные в романе, являются вымыслом автора. Любое совпадение с действительностью случайно.

Данное произведение носит исключительно развлекательный характер и не имеет цели оскорбить, унизить или ущемить чьи-либо права, а также не является пропагандой и не призывает к каким-либо действиям.

Если ваши чувства были задеты, автор приносит глубочайшие извинения.

Пролог

Вчерашний спаситель стоял в паре шагов от дверного проёма и с явным интересом наблюдал за мной, спрятав руки в карманы брюк. Мускулистый торс обтягивала черная приталенная рубашка, две верхние пуговицы сексуально расстегнуты; рукава, закатанные до локтей, открывали жилистые предплечья с короткими темными волосками. Сердце замерло на мгновение, а затем ухнуло вниз, и я непроизвольно попятилась задом, не сводя с него настороженного взора. В клуб ворвался подросток, каким-то чудом сумев обойти фейсконтроль, следом пронесся дюжий охранник, случайно зацепив мужчину плечом.

Хорошо, что персонал не в счет, а то не догнала бы и проспорила. Зато…

Чёрт. Чёрт! ЧЁРТ!

ОН пятый.

Незнакомец решительно направился ко мне, пронзая тем самым взглядом, от которого трепещет душа, набухают соски и полыхает в промежности. Я не могла сдвинуться с места: ноги налились свинцом, позвоночник окатило ледяной волной, в то время как лицо обдавало жаром. Похожий на вампира-искусителя – а говорят, они не отражаются в зеркалах (отражался), – надвинулся грозовой тучей, уперся носами ботинок в поношенные кеды, заполняя собой все пространство. Выкачивая из него воздух. Задержался взглядом на моей груди и иронично усмехнулся (конечно, теперь я тоже думаю только об этом). Судорожно сглотнув вязкую слюну, я потупилась и принялась вдумчиво изучать геометрические узоры на полу. Он деликатно покашлял, и мне ничего не оставалось, как отвлечься от милой забавы (ламинат – это же так вдохновляет).

Мужественный.

Привлекательный.

Совершенный.

Смуглая кожа с бронзовым отливом, волевой подбородок (руки так и чесались очертить его твердую линию), полноватые губы, высокие скулы и нос с элегантной горбинкой. Густые блестящие волосы напомнили шерсть черной пантеры. Заглянув в миндалевидные глаза, я потерялась в их глубине: бледно-голубые, почти прозрачные, с выделяющимися зрачками, при холодном освещении отливали жидким серебром. Необыкновенно пушистые ресницы создавали эффект перманентного макияжа. Однозначно, потрясающая внешность не была бы столь экзотичной с радужкой другого цвета.

Да ну на хрен! Этот красавчик – просто ходячий секс!

Определенно, такого я заинтересовать не смогу.

От этой мысли на душе стало уж очень погано, настроение испортилось, огонек прежнего задора стремительно угасал. «Мать, ты слюни-то подотри, – в черепушку тупой иглой впивались дружеские издёвки, и ведь не пропустишь мимо ушей. – Целуй давай по-быстрому, не тяни бобра за уши. Минуточка позора – и текила в кармане».

Дитя Ночи беззастенчиво рассматривал меня не мигая, чуть наклонив голову набок, и это здорово действовало на нервы. Сомкнув веки, я медленно досчитала до семи – привычка с самого детства, – глубоко вдохнула, как перед затяжным прыжком, и приложила потные ладошки к рельефному торсу. Он не отстранился, наоборот, усилил напор и стиснул запястья длинными пальцами. Губы к губам, словно давно знакомы. Длилось это невероятно долго, хотя заняло, скорее всего, не больше десятка секунд.

– Sorry.

Я совершенно растерялась и только собралась удариться в бегство, как, предвосхитив мою суетню, мужчина усилил стальную хватку. Ноздри едва заметно подрагивали, на скулах заиграли желваки, раскрытая ладонь уверенно легла на поясницу. Я нелепо дрыгалась, тонула и путалась, но вывернуться не получалось, пути к отступлению были закрыты. Внутри мало-помалу разгорался мстительный огонек, и я проклинала тот день, когда встретила того идиота, чьи идиотские игры привели меня к этой идиотской ситуации.

– Зачем?

Ох, чур меня. Я подумала, что ослышалась, и промолчала. Тлеющее дерево, специи и бодрящая свежесть – аромат одурманивал, будоражил кровь, навевая грешные мысли и заглушая доводы разума. Снова.

– Зачем Вы это сделали?

Свободной рукой он приподнял мой подбородок, перехватил взгляд и с нажимом погладил щеку подушечкой большого пальца. Да, теперь я была уверена, что слышала русскую речь со слабым приятным акцентом. Приоткрыв рот и глотнув воздуха, я вдруг осеклась, сообразив, что понятия не имею, как в одной фразе предоставить и оправдание, и разумное объяснение.

– Очевидно, уик-энд принес мне удачу. Мы встретились трижды, – придвинулся, упираясь бедром между ног, и выжидающе приподнял брови. – Я все еще жду ответ.

– Мы поспорили, – я тоненько пискнула, вытянувшись по струнке, чтобы избежать дальнейшего задушевного сближения.

– О чем?

– Поцелуй с пятым, кто войдет в клуб. Персонал не в счет.

– И снова мне повезло. На что? – уточнил со снисходительной улыбкой.

Плавно скользнув между футболкой и джинсами, кисть замерла на узкой полоске обнаженного тела. Незнакомец задавал вопросы спокойно – я бы даже сказала, с участием, – терпеливо дожидаясь робкого отклика. Гулкие ритмичные басы пронзали насквозь, пульсировали в животе, усиливая томление.

– Эм-м… Текила. Аньехо.

– Что ж, это прекрасный выбор.

Он говорил обманчиво ровно, подавшись к моему уху, обольстительно понижал голос до шепота, а в кристальных глазах мелькали смешливые искры. Дрожь предвкушения прокатывалась по телу, эмоции захлестывали, не давая ни секунды передышки. Я совершенно не контролировала ситуацию, глуповато хихикала, хлопая накрашенными ресницами. Вернуть самообладание никак не получалось.

– Вам же не смешно, я прав? – так сосредоточенно отслеживал мои реакции, что на лбу проступили морщинки. – Вы напуганы или стыдитесь?

Пятерня переместилась еще ниже. Мизинец задел кожу под ремнем, протиснулся к верхнему краю стрингов и тут же вернулся обратно. Вдруг охватило странное чувство, что со мной однажды подобное уже происходило: и этот человек с дерзкой улыбкой, и утрата благоразумия, и полное подчинение властному зову плоти.

– Да, – с трудом выдавила, переменившись в лице.

– Да на первую часть вопроса или на вторую? – вкрадчиво уточнил собеседник.

В тоне прозвучали ироничные нотки, задели за живое, вызвав глухую враждебность. Я пригвоздила его осуждающим взором, фыркнула и в сердцах топнула ножкой. Не убедила. Мужская рука бесстыдно оглаживала ягодицы. Задыхаясь от возмущения, приготовилась отпихнуть наглеца и влепить увесистую пощечину, но кое-как овладела собой. Если подумать, пускать в ход кулаки – далеко не блестящая идея. Голова, к счастью, до сих пор могла рассуждать более-менее здраво, но тело… Податливое, как пластилин в умелых руках, оно отзывалось на малейшее прикосновение, обжигающий взгляд, бархатный баритон и неровное дыхание. Я была шокирована, ведь такого со мной не бывало даже на пике отношений с Маратом. Да и было ли вообще когда-нибудь раньше?

– Я считаю поцелуй убедительным поводом для знакомства, – светлоглазый спаситель прижал меня крепче, жаркое дыхание с запахом кофе овеяло мочку уха. – Имя мне Амир Надер.

Глава 1

Обыкновенные чудеса случаются. Это факт.

Случается, обыкновенные люди творят их сами.

Но как поверить в чудо тому, кто утратил надежду?

– Так, девочка, рейс у нас ровно в шесть. В половине четвертого чтобы была как штык, и ни минутой позже.

– Кать, зачем так рано? Я хотела немного поспать.

– Зачем-зачем… Затем! Кордоны пройдем и возбухнем по-быстрому, – Катька была непреклонна.

– А Макс что сказал?

– Да куда ж он денется, соколик наш голенький.

Выбравшись из такси, я наступила в глубокую лужу, покрытую ледком, зачерпнула кроссовкой бодрящую жижу и заляпала низ спортивных штанов. Чертыхнулась в голос и, чуть не плача от обиды, поплелась с багажом к стойке регистрации, не забывая озираться по сторонам. Подруга, примчавшаяся в аэропорт прямо из пылких объятий очередного любовника, стояла за ленточным лабиринтом первая в очереди и негодующе притоптывала ногой.

– Ну и где вас черти носят?

– И тебе с добрым утром, – явившись раньше назначенного срока, честно говоря, я рассчитывала на более радушный прием.

– Ежевичный ты сироп! – пропустив приветствие мимо ушей, она свирепо рявкнула в телефонную трубку. – Где шляешься?!

В ответ раздалось невнятное бормотание. Я стыдливо покраснела от изощренной брани, слетевшей с ярко накрашенных губ, и словно по волшебству в толпе замаячила разноцветная шевелюра друга. Подкрепление подоспело как нельзя вовремя. Катерина, удостоив нас грозным взглядом, выхватила документы, блеснув длинными красными ногтями.

– Да что ж ей опять не так, Дин? – с тоской во взоре заныл Макс, потирая красные от недосыпа глаза. – Дина-а-а-а. Ну что она начинает?

– Жажда мучает венценосную особу, – угрюмо покачав головой, я подкатила чемодан к ленте транспортера.

Накупив беспошлинного алкоголя, мы заняли все стулья у барной стойки: три для нас, оставшиеся – для одежды и сумок. Так распорядилась Катька, извлекая из пакета текилу, и молоденький бармен ослушаться не посмел. Постепенно утрачивая способность мыслить трезво, мы совершенно потерялись во времени и очнулись, только когда объявление об окончании посадки прозвучало персонально для нас. Дальше суматоха и гонка по опустевшему трапу с толкотней, визгом и позвякиванием бутылок. Ввалившись в салон, практически врезались в стюардессу, удостоившую припозднившихся дежурной улыбкой; недобро прищуренные водянистые глаза выражали суровое порицание. Пассажиры возмущенно переговаривались, ворчали и шипели. Ядовитая слюна так и брызгала со всех сторон. Подруга с невозмутимым видом прижала руку к сердцу и изобразила намёк на поясной поклон.

– Простите, люди добрые. Бес попутал.

Большинство затаило злобу, самые отходчивые заулыбались и милостиво махнули руками, однако их благосклонность на нас с Максом не распространилась. Смертоносные взгляды сложно было не заметить. Друг криво ухмыльнулся и вразвалочку прошествовал по салону; я потащилась следом, виновато потупившись, и едва не растянулась на полу, неловко запнувшись о собственную ногу.

Ну прекрасно, Дина! Вот ты молодец! Кривоногое убожество.

Ошибок я себе не прощала.

Небрежно швырнув дорожную сумку на соседнее кресло, Катька облюбовала местечко у иллюминатора, уселась и принялась увлеченно наблюдать за работой грузчиков. Не убедила. Макс молчаливо буравил взглядом блондинистый затылок, пока я переминалась с ноги на ногу за напряженной спиной, а когда высверлить дырку не получилось, легонько подтолкнул коленом. Ожидаемой реакции не последовало, и ему ничего не оставалось, как закинуть вещи на багажную полку. Плюхнувшись на ближайшее к проходу сидение, он пристегнулся ремнем и обиженно надулся. Переступив через длинные конечности, обтянутые потертыми джинсами, я беспрекословно уместилась на самом негостеприимном.

* * *

Мирно посапывая, закутавшись в фирменный плед, Катерина выглядела, как всегда, элегантно и дорого: царственный профиль, безупречная осанка, аппетитная грудь четвертого размера. Ей не мешали ни духота, ни расшатанное сидение, ни цветастая подушка на шее. Невольно залюбовавшись подругой, я погрузилась в воспоминания о том дне, когда мы встретились впервые.

С Екатериной Великой (серьезно, родители постарались) я познакомилась лет десять назад на управленческом тренинге. Не знаю, чем уж ей приглянулась моя скромная персона, но по завершении обучения Катька пожелала сделать меня лучшей подругой и в конечном итоге ей это удалось. Она помогла мне найти работу, и последние два года мы трудились бок о бок в дилерском автотехцентре, я – менеджером по персоналу, Катерина возглавляла отдел по связям с общественностью.

Государыня императрица являла собой высокую – ростом метр семьдесят шесть, – блондинку сорока трех лет, эффектную, привлекательную, ухоженную. Гладкие волосы цвета пшеницы, фигура по типу песочных часов, большие болотные глаза и золотистая кожа, круглый год тронутая ровным загаром. Многочисленные поклонники, любовно называемые котиками, сменялись часто и выгодно для нее; многие звали замуж, но по каким-то причинам она всегда отказывала. С мужчинами Катерина прощалась по-доброму, при расставании получая дорогие, а иногда и очень дорогие подарки. На бестактные вопросы о том, откуда проистекает благосостояние, отвечала неизменным: «Прибыльное, знаете ли, дело – котиков разводить».

Демонстративная, самоуверенная, прямолинейная, временами хамоватая и бесцеремонная – стервозный характер вызывал ненависть у многих. Подруга виртуозно сквернословила, не испытывая при этом ни капли смущения: «Вам не нравится, вы и не слушайте». Короче говоря, Катька в полной мере оправдывала свою фамилию, либо отталкивая от себя насовсем, либо притягивая исключительной харизмой. В любом случае равнодушным к известной персоне не оставался никто.

Поначалу к нашему приятельству я относилась как к непосильному бремени. Рано или поздно (скорее уж рано) уставала от яркости и громкости, не умела также неистово радоваться жизни и ее на фоне ощущала себя ведомой серой мышью. Положа руку на сердце, я и сама иногда вставляла в речь матерные словечки, так сказать, для усиления эффекта. Ну а что, если эмоции зашкаливали? Но Великая… Я о таких выражениях до встречи с ней и не подозревала, поэтому научилась либо пропускать мимо ушей, либо переводить на человеческий, а особенно заковыристые мысленно запикивала. Однако, несмотря на все вышесказанное со временем потянулась к импульсивности и чувству собственного достоинства этой сверкающей белозубой улыбкой женщины. Случалось, что царственное светило и обжигало: в своей беспардонности она могла ранить, но с легкостью признавала неправоту, просила прощения и жила себе дальше. Так, как считала нужным.

Макс сладко зачмокал, что-то проворчал под нос и склонил голову мне на плечо, нарушив ход мыслей. От нечего делать я переключилась на красочный журнал и, без особого интереса перелистывая глянцевые страницы, наткнулась на гороскоп.

«Для Водолеев наступивший год обещает быть захватывающим, насыщенным событиями, со множеством изменений и возможностей».

Ха-ха… Зашибись! Обещание выполнил уже 1 января.

«Вам нужно успокоиться и принимать решения самостоятельно».

Твою мать, а то я сама не врубаюсь.

«Год принесет возможности для романтических отношений… энергия и страсть… сексуальная привлекательность… позвольте наслаждаться… готовы к новым встречам».

Чушь полная! В тридцать пять лет? Какая романтика?

Какая может быть страсть в предпенсионном возрасте?

Я раздраженно захлопнула сомнительное чтиво и небрежно запихнула его в карман впередистоящего кресла, чуть-чуть надорвав обложку. Давно уже я не чувствовала себя ни сексуальной, ни привлекательной (а точнее, практически никогда). Засранец Валеев, которого искренне проклинала от всей души, нанес непоправимый ущерб самооценке, сократил практически до нуля.

Чёрт, вот надо ж было вспомнить этот кусок говна.

Прикусив от досады нижнюю губу, я твердо пообещала себе в ближайшие дни расслабиться, отвлечься и вытряхнуть из головы мысли о бывшем, возлагая большие надежды на путешествие в страну вечного лета.

* * *

Я выругалась неожиданно громко, едва не придавив себе ногу, пока стягивала неподъемный багаж с ленты транспортера. Белобрысые близнецы лет десяти услышали брань и заржали, и тут же укоризненный взгляд дородной мамаши заставил пробормотать извинение. Одно из четырех колес было напрочь оторвано, пришлось тащить чемодан волоком по глубоким выбоинам в асфальте.

Никто не помог. Никто.

Шарм-эль-Шейх¹ встретил слепящим солнцем и голубым небом с полупрозрачными перистыми облаками. Ноющая боль разрасталась от копчика до макушки, ноги отекли, глаза покраснели и слезились; неимоверно хотелось пить, есть и спать. В конце концов, доковыляв до автобуса, я неровно дышала, обливалась потом и походила скорее на тощую растрепанную курицу, чем на счастливую отпускницу.

Долгие часы скитаний сыграли свою роль. Мы разбрелись по номерам и, завалившись на кровать прямо в одежде, продрыхли до заката. После ужина, руководствуясь принципом соджу² без пива – деньги на ветер, продолжили пьянствовать, заменив, правда, корейскую водку русской за неимением первой.

Не просыхая в ночь с пятницы на воскресенье, Катерина забегала в номер всего пару раз, чтобы переодеться, и исчезала в ночи. Мы с Максом наслаждались приятным бездельем в комфорте пятизвёздочного отеля, а по вечерам выбирались в город. Спустя трое суток, вернувшись с прогулки, я обнаружила любимую подругу разметавшейся по кровати, попыталась откатить на законную половину, а та лишь всхрапнула и подмяла под себя вторую подушку. Пришлось поскрестись в соседний номер, где приняли радушно, выделив для сна раздвижное кресло. Промаявшись на нем около часа, я запросилась в постель, чем вызвала радостное гоготание Макса.

– А я-то все думал, когда ж ты смелости наберешься…

* * *

Наутро Катерина, по обыкновению злющая с похмелья, осушила бокал шампанского, заметно подобрела и, соизволив провести с нами сегодняшний день и все последующие, озарила мир ярким светом. Вечерним променадом, к сожалению, пришлось пренебречь, так как неугомонная женщина уперлась и заявила: «Либо едем в клуб, либо – в никуда».

– Нуна³, пойдем хоть чаю откушаем в тишине ночного города, а в кабак – попозже, – предложил друг, впрочем, не особо рассчитывая на согласие.

– Чай – не водка, много не выпьешь, – Катька сказала как отрезала, но, заметив мой полный отчаяния взор, немного смягчилась. – Ладно, показывайте, где там у вас чаи гоняют.

В уличном кафе мы заказали желтый чай «Шамбала» – благодатный напиток, дарующий силы, исцеляющий душу и укрепляющий дух (по крайней мере, так было написано в барной карте). В ожидании заказа подруге категорически не сиделось на месте: она вертелась вьюном, тормошила бедного Макса, потом спохватилась и побежала к ближайшему магазинчику за водой, потому как сушняк, а чай – неизвестно когда. Спустя некоторое время, грохнув полупустую двухлитровую бутыль передо мной, шлепнулась на диванчик и заговорщицки поманила пальцем.

– Справа через два столика, – она возбужденно затараторила, выпучив кошачьи глазищи, – красавцы сидят… (в смысле, привлекательные): брови соболиные, очи соколиные, богатыри как на подбор. Да куда ж!.. Вот ведь зараза! Не смотри – спугнешь еще, – последние фразы были адресованы другу и сопровождались увесистым подзатыльником.

– А где дядька Черномор⁴? – вставила я без малейшего энтузиазма.

– Так, дорогуша, не тряси-ка своей эрудицией, – Катька, сузив глазки до щёлок, швырнула мне в лицо тонкую папку меню, которую я неловко отбила, по счастливой случайности не расплескав напиток.

– Нуна, ты часом не перегрелась? – хмыкнув в полупустую чашку, шутливо огрызнулся Макс, но смотреть на незнакомцев с подозрением не перестал.

– Беззубая ты жопа динозавра! – рявкнула Катерина и, указав на свое раскрасневшееся лицо, жестом потребовала обмахивать. – Да я жаром пылаю!

– Дети Ночи, мать их, во плоти, – ревниво процедил Максим, когда я боком повалилась на сидение в попытке скрыться от притязаний подруги. – Вот зуб даю…

– Ох, котятки, я б им всем дала, – оборвав его на полуслове, мечтательно протянула Катька, но в ответ на мое осуждающее кряхтение не слишком-то убедительно уточнила, – Оскара⁵, Дина. Ос-ка-ра. Особенно вон тому высокому, с зенками светленькими, ясными. Ну чисто ангелочек! Зыркает в нашу сторону, а не подходит.

Мне все же стало интересно, по какому поводу фонтанирует эмоциями подруга, и, приняв сидячее положение, оглянулась через плечо. Мужчины походили на близнецов: темные одежды, угольно-черные волосы, смуглая кожа, синева на щеках. И только у одного из них, вольготно откинувшегося на спинку кресла, в сгущавшихся сумерках жутковато блеснули глаза.

Ох ты ж, ваша правда. Побочные Дети Ночи.

– Кать, ты белены что ли объелась? – Макс лениво поднял руки вверх, распрямил спину и обхватил ладонями заднюю поверхность шеи. – Какой же он ангелочек? Древний демон, сумеречный охотник, мрачный жрец, на худой конец.

– Клюв тебе в хвост, Масянь! Накаркаешь еще, – сердито шикнула женщина. – Народ для разврата собрался, а ты про конец худой. Нет, мне худой без надобности.

Я засмеялась и подперла подбородок кулаками, наблюдая за подругой. Выпустив на волю внутреннюю шлюху, Катерина пересела вполоборота и томно закатила глаза. Мерцающее пламя свечей выгодно оттеняло пышные формы.

– Да начнется игра! – торжественно провозгласил Ким, обложился грудой подушек и, вытянув длинные ноги, уперся мне в кеды тридцать шестого размера кроссовками сорок четвертого.

Сама не поняла, что дернуло обернуться повторно, и тут же дыхание пресеклось на полувздохе. Светлоглазый Дитя Ночи стоял к нам в пол-оборота и со скучающим видом слушал собеседника, возвышаясь над ним на полголовы. Тонкий джемпер с V-образным вырезом, спереди небрежно заправленный за ремень джинсов, обтягивал широкие плечи. Роскошная иссиня-черная шевелюра и короткая щетина придавали мужественный вид (куда уж больше?); от него исходила какая-то неясная сила, ощущалась даже на расстоянии, обволакивала и подавляла одновременно.

Бежать! Дина, бежать, не раздумывая! От таких одни беды.

Вдоль променада зажглись фонари, и в голубоватом отсвете наши взгляды пересеклись. Странные глаза – ледяные проруби – манили в самую глубину, и от этого мороз пробрал до самых костей. По ощущениям я даже уменьшилась, истончилась, но выдержала, не шелохнулась. И вдруг незнакомец, стоявший до этого с серьезной миной, чуть-чуть наклонил голову набок и якобы невзначай коротко подмигнул.

Этот устрашающий адский демон с магнетическим взором просто взял и… подмигнул. Игриво и сексуально. Не отдавая отчета в том, что делаю, я провела по губам кончиком языка и, смутившись, как юная гимназистка, поспешно отвернулась.

– Душечка, а ведь ты слюнявые пузыри пустила. Всю маечку вон забрызгала. И не говори, что это не так, – друг вытащил из кармана носовой платок и ребячливо промокнул мне рот. – Я пристально наблюдал за вами и, естественно, не мог не заметить, как ты заметила, что он заметил, как ты пялилась на него последние пару минут, – он толкнул Катьку локтем, и они дружно прыснули со смеху.

* * *

Подруга решительно заявила, что чай уже откушан, пора и честь знать, и направила царственные стопы к стоянке такси, великодушно позволив Максу оплатить счет. Я засеменила вслед, причитая и всхлипывая.

– Ка-а-а-ть, не хочу с вами. Мне и так хреново. Ка-а-а-ть… Ну, Ка-а-а-а-ть… Я дико уста-а-ла-а-а.

– Дина, дорогуша, не будь брюзгой. Мы ведь приехали сюда зачем? Отдохнуть, сил набраться. Да, – в лицо нацелился кроваво-красный ноготь, – и про курортные романы не забывай. Вот и выполняй по списку.

– Помню я наш прошлый отпуск: что ни день, то пьяный загул. После того отдыха мне сразу же нужен был новый. На месяц. Минимум.

– Когда хреново, врачи рекомендуют обильное питье. Обильное, смекаешь?! – аргумент подруги не произвел должного впечатления, и я вернулась к нытью. – Дин, ну смотри. Мы ведь просто чай пили. Помнишь? Не водку, не текилу, не коньяк. Силы восстанавливали, душу исцеляли, дух укрепляли. Просто подожди самую малость, и полегчает.

В ночной клуб я так и не поехала, удалось отбрехаться вопреки злобному рычанию Катерины, а вот Максу пришлось. Обреченно вздыхая, он на прощание козырнул двумя пальцами и помчался догонять опытную тусовщицу.

В благословенном одиночестве я прогуливалась по центральной улице, полной слепящих огней. Туристы, разгоряченные алкоголем, в поисках развлечений сбивались в группки, мешая пройти, так что приходилось то и дело огибать их, уклоняясь от столкновения, и хныкать от вспышек головной боли. Ломота в теле нарастала, временами накатывала слабость и дурнота, иногда даже казалось, что теряется равновесие. Вероятно, начинала сказываться акклиматизация, но возвращаться в пустой номер и утопать там в унынии совсем не хотелось.

В поисках укромного местечка я отыскала едва заметный проход между ресторанчиками и прошмыгнула в него. Прошла по узкой дорожке и оказалась на безлюдном песчаном пляже, где навязчивая музыка и гул толпы были почти не слышны. Вздохнув свободнее, растянулась на лежаке и прикрыла глаза, слушая мерный плеск волн, но в какой-то момент, разминая затекшую спину, ощутила саднящую боль под левой грудью. Обычно я использовала приятное телу белье с мягкой чашкой, сегодня же Катерина уговорила нацепить новый бюстгальтер с эффектом пуш-ап, купленный после расставания с Маратом для привлечения контингента. Убедившись в том, что поблизости никого, сняла кургузый пуховичок и, повозившись с застежкой, стянула лямки через короткие рукава футболки. Быстренько запихнув лифчик в рюкзак, улеглась, накрывшись курткой, и немного погодя растворилась в приятной дремоте.

Возникший неизвестно откуда хор оживленных басистых голосов стремительно приближался. Совершенно не хотелось оказаться с мужчинами наедине вдали от цивилизации, поэтому я подхватилась с лежака и ринулась наутёк. От освещенной набережной отделяла всего пара шагов, когда меня весьма нелюбезно остановила волосатая лапища. Молодые парни, будучи явно подшофе, пытались донести какую-то мысль на немецком, а я не понимала ни слова. От испуга кровь пульсировала в висках, распухший язык прилип к нёбу. Изловчившись, я сделала шаг назад, но они вцепились уже вдвоем. Вырываясь из жестких тисков, закричала, шмякнулась на задницу и вжалась в землю, потому что надо мной нависла громадная тень. Большие ладони легонько прошлись по талии, обхватили по бокам, и я не заметила, как оказалась на ногах. Отрывистый окрик (судя по тону, что-то жутко ругательное), и горе-ухажеры спешно затерялись в ночи.

Благородный спаситель без церемоний переплел наши пальцы и, выйдя из сумрака подворотни, резко обернулся. Я вздрогнула от неожиданности, по телу пробежал трепет узнавания: это был Дитя Ночи, тот самый голубоглазый демон. Мы безмолвно застыли, вглядываясь друг в друга, и время остановилось, только невесомое поглаживание мизинцем не давало истаять в воздухе. Уж не знаю, случайно или намеренно, мужчина опустил взор, и яркие зрачки хищно расширились. Почесывая указательным пальцем висок, он откровенно пялился на холмики пониже ключиц и давился беззвучным смехом.

Чёрт, вот это было дерьмово. Впопыхах убегая с пляжа, я совсем позабыла о пуховике, и теперь на прохладном ветру соски отвердели и вызывающе торчали сквозь тонкий хлопок. Застигнутая врасплох, покраснела и попыталась прикрыться свободной рукой. Угомонившись, демон отпустил мою кисть, снял куртку-рубашку из тонкой кожи и, набросив мне на плечи, вытащил застрявшие волосы, при этом костяшки пальцев коснулись шеи и ненадолго там задержались.

А-а-а! Не-могу-не-могу-не-могу!

Так вот что ощущают люди, в которых внезапно ударил разряд молнии. Горячий короткий спазм, скрутивший низ живота, заставил на долю секунды зажмуриться. Вымученно поблагодарив незнакомца по-английски (ну уж как получилось: в языках я была не сильна), поплотнее закуталась и вдохнула терпкий древесный аромат и что-то еще, какую-то сладость. Карамель? Шоколад? Сохранившееся тепло мужского тела согревало в нежных объятиях. Пока я формулировала вопрос, как и когда смогу вернуть владельцу пиджак, мужчина учтиво кивнул и скрылся в толпе, оставив в полной растерянности.

Добравшись до отеля без приключений, я переоделась в пижаму, умылась и забралась в постель, пристроив куртку рядом с собой. Устроившись на боку, кончиками пальцев водила по тонкой коже и в мельчайших деталях прокручивала в уме пережитое. Зрение затуманилось, стопы приятно покалывало, кожа сделалась необыкновенно чувствительной. Признаться, незнакомец взволновал меня с первой же встречи, приворожил со второй, и я не могла думать ни о чем другом, видя под закрытыми веками адское пламя в глубине бледных глаз. Удивительно, что мы встретились дважды за вечер. Случайности не случайны?

* * *

Ликующий возглас подруги разбудил на рассвете. Катька уперлась локтями мне в бок, с сосредоточенным пыхтением дотянулась до мужской куртки, съехавшей на пол, и потащила на себя.

Да ёшкин ты кот! А обойти кровать нельзя было?!

– Дин, чей это пиджак? – промолчать она, конечно, не смогла. Тактичность никогда не была ее сильной чертой.

Макс, сладко позевывая, по неизвестной причине вышел из нашей ванной комнаты и потянулся, как здоровенный сытый котяра. Выхватив кожаное великолепие из цепких пальчиков, мельком взглянул на лейбл и восхищенно присвистнул.

– Этот пиджак – кого надо пиджак. И стоимость, кстати, весьма неприлична.

– Дина, – Катерина усилила громкость, терпеть не могла, когда ее игнорировали, – чья это вещь? Пока не ответишь, не отстану!

– Нуна, оставь девчонку в покое. Захочет – расскажет, – обронил друг и, ненавязчиво подталкивая Катьку в спину, силком выпроводил из номера. – Пати, поспим пока у меня. Разбуди на завтрак.

Я готова была расцеловать Макса за то, что избавил от назойливого любопытства, и делал это более-менее успешно на протяжении семи лет. Максим Ким или Ким Мак Сим, как он любил представляться на южнокорейский манер, унаследовал азиатский тип внешности отца, уроженца Пусана⁶. Высоченный – метр восемьдесят семь, – стройный, с рельефными мускулами, доведенными до совершенства годами упорных тренировок по тхэквондо⁷, дитя смешанного брака по российским меркам и так был красавчиком, но на родине отца его внешность была ничем не примечательна. Он не падал духом и перенес несколько пластических операций: сделал двойное веко⁸, прямой нос и точеные скулы. Оливковая кожа, жесткая черная шевелюра с темно-фиолетовыми прядями, пухлые от природы губы, глаза цвета обсидиана, длинные ресницы и выразительные брови. Женщины всех возрастов прямо-таки млели от стильно одетого ловеласа, обладающего к тому же ненасытным темпераментом.